Умная лошадь

               
       Когда то,  в  том далеком детстве,  звезды на небе были ярче.   В зимнем ночном небе, они горели  белыми   светляками.  И окружающий мороз,  когда выбежишь на минуточку поглядеть на небо, без верхней одежды, и зябкость в теле, только подчеркивали всю иллюзорность  человеческого  бытия, и его веры  в свое могущество над природой.    Стоило только отдалиться на «чуть» от  дома, в мороз и темень, как   тут же, она природа,  давала понять, кто тут хозяин, на этой земле.
        Описываемые события происходили примерно в  60 – 62 году прошлого столетия.  В то  время я был еще мальцом, и мне было все хорошо, и все ладно, что бы со мной не происходило.  Потому, как я еще все события,  происходящие со мной,   воспринимал,  как должное, а не как последствия своих мыслей,  поступков или воздействия окружающего мира на меня, по  каким- то своим, этого мира,  соображениям.
       В том числе и это событие, о котором речь пойдет ниже.
        Отец  мой,  как и все мужики  в нашем селе,   работал  по наряду. А именно,  куда  пошлет управляющий или десятник,  там и  работал.
       Возил воду для  совхозных нужд из родника у речки,   например,  для  общественной столовой. На фотографии, помещенной перед рассказом,  он,  как раз только что поднялся  по извозу  от реки  и дал лошади отдохнуть. В это- то  время его и запечатлел фотограф. 
       Работники совхоза дома не обедали,  а обедали в столовой  где, как правило, обед начинался и заканчивался мордобоем, между недовольными и обделенными общественной едой.
       Надо сказать, что совхоз это  совместное хозяйство и своего у крестьян ничего нет.  Ни,  как  в соседнем   колхозе, где даже свои лошади были и приусадебные участки,  по двадцать пять соток.
     На них  можно было посадить  овощи,  сад развести, домик  свой построить и все что угодно.
      А тут в совхозе  ни  огорода своего, ни сада своего, все  общее.  Тогда страной «рулил»  генеральный секретарь ЦК КПСС   Н.С.  Хрущев. Он и  придумал эти совхозы, что бы  повысить производительность сельскохозяйственного производства.  Так он, наверное, думал. В народе его прозвали «Никита - кукурузник».
      Слетав  в Америку,  где эта культура была сильно развита, он решил распространить ее в своей стране. Но Америка страна  с более теплым климатом.  У нас  из этой затеи мало что вышло.
       Решив также окончательно и  бесповоротно накормить народ мясом, он издал директиву: - « Повысить поголовье крупного рогатого скота в два раза»,  прямо - «Щас и сразу».  Местные власти на местах перестарались, и отобрали для  совхоза, коров   в общее стадо, у тех,  у кого еще каким- то чудом они сохранились.
         В том числе и у моей бабушки. Пришли и сказали: -  «Ты  бабка лучше сама отдай корову, по добру по здорову. Это приказ начальства.  Все равно участок под сенокос  не выделят».
     Делать нечего, бабушка вывела коровку из сарая и, подгоняя  ее  прутиком,   погнала  на ферму.  Корова,  почуяв недоброе,   идти, не хотела, хотя всегда была послушна и отзывчива на бабушкины команды.
     Бабушка плакала и я вместе с ней, уже понимая, что остались мы  без кормилицы.
    Наступила зима. И вот однажды,  когда уже стемнело, приходит  к нам домой управляющий и  говорит отцу, что  бы тот запрягал  лошадь и отвез «уполномоченного» в город Рыбное на станцию.
        Рыбное это районный цент в двадцати пяти километрах от нас, в котором  находился  большой железнодорожный узел и станция.
      А уполномоченный это начальник, приезжавший с какими - то очередными распоряжениями партии или за отчетностью в наш совхоз. Думать народу тогда не полагалось, полагалось только работать и выполнять  решения партии принятые на очередном съезде.
     Тогда в стране был лозунг: - «Партия наш рулевой».  Печатали в газете «Правда»  лозунги - речевки,  для провозглашения их при  праздновании   великого октября или какого другого всенародного праздника.
     Например,  была такая речевка: - «Да здравствует  Коммунистическая партия  Советского  Союза, авангард мирового пролетариата», или  «Партия наш рулевой»,  что в переводе на Библейский язык  означало: « Не сотвори себе кумира, ни на небе, ни на земле,  ни в воде, кроме  нашей родной партии».
     После провозглашения очередной  «речевки»,  все трудящиеся  должны были кричать: « Ура – а – а – а!»,  проходя перед трибунами вождей.
     Ну и как водиться  наруководили,  до рабовладельческого капитализма, плоды которого мы сейчас с вами  и пожинаем. Ну да ладно, что - то я отвлекся, от темы.
    "Куда же на ночь глядя", - сказал отец, "Разговорчики",-  сказал управляющий, и вручил отцу три рубля, авансом за эту работу.
     Я напросился вместе с отцом,  прокатиться в санях на лошади,   тем более  что кроме своей деревни я еще  нигде,  толком и не был. Мама с трудом  но согласилась,  имея,  наверное свои соображения: «Может при парне не напьется,  в Рыбном,  а то замерзнет по дороге, если напьется».
    На том и  порешили. Отец взял тулуп, что бы  накрыть в дороге уполномоченного, человека городского, непривычного к  сельской жизни.
     А жизнь селянина   проходит большую часть дня на свежем воздухе, и потому для него такая погода была привычней.
    Мы пошли на конюшню. Там нас уже ждал  человек, которого необходимо было  доставить на станцию.
    Отец быстро запряг лошадь, принес большущую охапку свежего сена, и разложил ее на плетеной из хвороста подстилке, (плетне). Что бы было не  «хрустко».  Усадил поближе к изголовью уполномоченного, поменьше растрясет в дороге, начальник ведь. И мы поехали.
    Подстилки такие в сани, « плетень», умел  делать мой дедушка.  Еще  он плел на продажу корзины, круглые под яблоки, продолговатые  за грибами  и четырехугольные, для хозяйства.
    По выходным дням, когда дедушка занимался плетением корзин, я любил приходить к нему, и наблюдать за его работой. Перенимать ремесло.    Повзрослев,  я все - таки научился плести корзины.  При этом за работой  он закуривал  самокрутку, так называемую «козью ножку», из своего доморощенного табака. 
    По избе   расплывался  медленной  пеленой сизого цвета дымок, распространяя при этом на всю избу, благоухающий аромат табака.      Солнышко светило в окна и  становилось видно,  как  этот сизый дымок  висит в воздухе и словно  облако,  медленно  плывет в сторону  русской печи или двери,  туда на выход, где есть тяга.
      Иногда мне дедушка доверял самому  скрутить самокрутку, закурить ее, и даже один разок курнуть,  но не по настоящему, не в себя.
     Опять я отвлекся.
    Лошадка   по морозцу сначала взяла резво, отцу пришлось ее даже осадить, а то вспотеет на морозе и ее может  потом  «охватить».
    За разговорами проехали деревню Пудково, затем Подлуг, Слободу,  Волынь, Нижнее Марково,  и Облово, а там уже и Рыбное стало видать. Мороз все крепчал и я начал потихоньку замерзать и даже некоторое время, сойдя с саней бежал рядом что бы согреться.  Над головой горели зимние звезды, и было не так темно.
    Добрались  до места мы без приключений.  Высадив  начальника, попрощались и  повернули обратно. Но чего боялась моя мама, то и случилось. Отец зашел в магазин отовариться на выделенные ему три рубля, конечно водкой.
     И не успев  отъехать от станции,  он ее для «согреву» всю и  употребил, не смотря на мои возражения и просьбы. Я говорил   «Па, ты сейчас напьешься и  уснешь, а как я потом доеду домой, ведь я дорогу не знаю».  «Не бойся сынок. Не усну»,-  говорил он мне.
     И,  конечно же,  уснул, не смотря на то, что я его тормошил изо всех сил. Народ в то время пил крепко, большими гранеными стаканами, и по этой части  женщины мало уступали  мужикам. Я так сейчас думаю, что жизнь была тяжелая, (а когда она была легкая), и народ  этим зельем ее, эту жизнь, хоть как то скрашивал.
    И вот едем мы среди ночного морозного зимнего поля, деревень на горизонте пока не видать, а только пойменные луга, кое -  где поросшие кустами ивняка.   
    Делать нечего, я взял ситуацию в свои руки,   и  как настоящий мужик, взяв в руки вожжи, с силой  дернул за них,  прикрикнув на лошадь, как это делал отец: « Пошла  маленая, а ну пошла».
     Лошадь взбодрилась и  перешла на легкую рысь.
    На душе было конечно  жутковато.  Кругом  снег. Над головой стылое звездное небо с такими далекими  холодными звездами.  Как то стало уныло.
     Проезжая   кусты ивняка, пугающие своей чернотой и таинственностью, я думал: - «А ну как волки, а если я заплутаю, а если замерзну».   Но вожжей  из рук не выпускал, а только еще бодрей стал погонять лошадку.
     Ехали мы, ехали, отец продолжал спать, а я  начал панически соображать туда ли мы едем,  туда ли я свернул на очередном повороте.  А тут как назло дороги раздваивались, то справа дорога примыкала  то слева, а то и в обе стороны сразу.
      И тогда я решил, а будь, что будет, на волю Божью.  Ослабил вожжи,  дав тем самым свободу выбора,  лошади.
      И правильно сделал. Лошадка  почуяв, что ею больше не командуют, бодрей побежала по  зимней дороге. Немного погодя, когда  мы уже начали подъезжать к деревне, и я начал узнавать какие - то знакомые мне места, я воспрянул духом.
      Умная лошадка, без моего понукания и дергания вожжами,  довезла нас   в нашу деревню, прямо до   конюшни. К этому времени я окончательно закоченел.
     Обрадовавшись, такому благополучному исходу, я  побежал за мамой,  что бы она растормошила отца  и привела его домой.
    Что они вместе с конюхом,  и сделали,  подхватив его под  руки,  привели  домой, нет, лучше сказать  приволокли.  Ему,  конечно,  досталось, как и положено.
     Женщины в русских селеньях за словом в карман не полезут, а когда надо и  более доходчиво могут объяснить, свою  волю.  Например,  алюминиевая сковорода или  мокрый  полотенец, скрученный жгутом, может являться в руках женщины хорошим аргументом, или  антипохмелином.
    Возвращаясь в своей памяти к этим далеким событиям детства, я не перестаю думать о том,   каким образом наша лошадка нашла сама дорогу домой.  По запаху ли, или  дорогу запомнила, как каким образом. Ответа я на этот вопрос не знаю до сих пор. Может,  кто из читателей знает ответ? Поделитесь в комментариях.
   
      
   25.01.2010г. А.И.Копин