День счастья
Где же вы теперь, друзья-однополчане...
(из песни)
- А давай сегодня рванем в самоход, - предлагает Витька, наблюдая, как я швыряю за борт оставшийся от обеда кусок хлеба. На него сверху пикируют бакланы и устраивают шумную драку.
- Не, - говорю я, - не пойду. И швыряю второй.
В прошлый раз нас едва не отловил базовый патруль, и загреметь на «губу» у меня нету ни малейшего желания.
- Ну, как знаешь, - вздыхает Витька, и ловко отщелкивает сигаретный бычок в сторону качающихся на воде птиц.
Через час, немного вздремнув, мы спускаемся по крутому трапу на пустынный причал, строимся и, гремя сапогами, направляемся вдоль залива, в сторону виднеющегося вдали морзавода.
- Прибавить шагу! - изредка бухтит шагающий сбоку строевой старшина Жора Юркин, на что мало кто обращает внимание.
За последние дни, готовясь к очередному выходу в море, команда здорово вымотались, и на то есть причины.
Кроме нас, на ракетоносец необходимо принять почти сотню заводских специалистов, представителей различных закрытых НИИ и военпредов. Всех их следует возможно комфортно разместить и каждодневно питать по нормам морского довольствия.
А посему, с раннего утра и до поздней ночи, под ласковые речи помощника и интенданта, команда загружает провизионки, холодильники и трюмы, всем необходимым для плавания.
Тут и мороженые говяжьи и свиные туши, горы деревянных и картонных ящиков со всевозможными консервами, шоколадом и вином, тяжеленные мешки с мукой, сахаром и крупами, а также всевозможные «расходные» материалы. Все это мы получаем на складах, доставляем к лодке, спускаем вниз и растаскиваем по отсекам.
Сегодня последнее усилие - после обеда осталось загрузить тонну какой-то аппаратуры, полсотни фанерных «самолетов», для тех, кому не досталось места в каютах, а заодно пару грузовиков с картофелем и капустой.
К вечеру, помывшись в душе на стоящем рядом дебаркадере, мы с чувством выполненного долга возвращаемся на плавбазу. Бачковые получают на камбузе ужин, накрывают раскладные столы и все, рассевшись по боевым частям и службам, активно работают ложками
Потом, мы выходим наверх, дымим сигаретами на юте, и гадаем, что случится в этот раз, накануне выхода или в море. Как правило, в такие дни происходят занимательные истории.
Однажды, весной, захворал какой-то важный спец из «Рубина», и вместо него на выход прислали хорошенькую женщину. Наш командир отказался идти в море и потребовал специалиста-мужчину. Разразился большой скандал, но «кэп» уперся и мужика все-таки нашли.
В другой раз, уходя на глубоководные испытания, мы забыли на берегу доктора, он догнал лодку уже в море на каком-то катере и карабкался по шторм-трапу на надстройку, с чемоданчиком в зубах.
А пару недель назад, на ракетных стрельбах, какой-то «блатной» начальник из Москвы, в силу незнания правил пользования, был контужен в гальюне содержимым его баллона, вылетевшим оттуда под давлением в полторы атмосферы. После этого он долго отмывался в душе и сожрал у доктора почти весь валидол.
Предавшись столь приятным воспоминаниям и накурившись до одури, мы строимся на вечернюю поверку на верхней палубе, потом спускаемся в кубрик, вооружаем свои подвесные койки и укладываемся на тощие, застеленные маркированными простынями и колючими одеялами, пробковые матрацы.
- Руби вольту! - орет дневальному из своего угла Жора, и просторный кубрик погружается в синий полумрак ночного освещения.
В трубах отопления мелодично булькает вода и шипит пар, в отдраенные иллюминаторы веет запахом моря и осенней прохладой, где-то за переборкой привычно шуршат крысы, и мы погружаемся в сон.
Среди ночи всех будит грохот ботинок на трапе, яркий электрический свет и громкая команда «Подъем!».
Под люком стоят наш дежурный офицер, незнакомый лейтенант и два курсанта из местной школы мичманов, с якорями на погонах и красными повязками на рукавах бушлатов.
- Всем построиться на среднем проходе! - хмуро бросает дежурный.
Через несколько минут, натянув штаны, мы стоим вдоль коек и недоуменно взираем на непрошенных гостей.
- Так, смотри, - кивает лейтенант одному из патрульных. У курсанта обиженное лицо и здоровенный фингал под глазом.
Он нерешительно идет вдоль строя и заглядывает нам в лица.
- Нету, - оборачивается к офицерам и шмыгает носом. - Тот был старшина 1 статьи и в бушлате.
- Юркин, Марченко, - тычет пальцем дежурный. - Оденьте бушлаты.
Жора с Лехой недовольно бухтя идут к вешалке, напяливают свои бушлаты и возвращаются в строй.
- Не, - отрицательно вертит головой курсант. - Не они.
- Ну что, все? - скептически смотрит дежурный на лейтенанта.
Тот молча кивает головой, и патрульные неуклюже лезут наверх.
- Товарищ старший лейтенант, а в чем собственно дело? - интересуется кто-то из строя.
- А в том, что какой-то раздолбай оказал сопротивление патрулю и смылся - недовольно отвечает дежурный. - Найдут, пойдет под трибунал. Ясно?
- Чего яснее, - гудит стоящий рядом Володя Зайцев. - Патрулей бить нельзя. И все смеются.
- Ладно, разойдись, всем спать, - смотрит на часы дежурный и тоже поднимается по трапу.
Шеренги распадаются, мы снова забираемся в койки, и дневальный вырубает свет.
- Ну, вот вам и новая история, - зевает Димка Улямаев. - А фингал у будущего сундука классный.
- Интересно, откуда тот старшина? - интересуется Серега Антоненко.
- А хрен его знает, - отвечает мой сосед Витя Будеев. - Нас на этой коробке рыл пятьсот, а на косе еще бригада подплава.
- Ладно, кончайте базар, всем спать, - бурчит Юркин, и все замолкают
Утром, после завтрака, когда мы встречаемся на юте с ребятами из других экипажей, выясняется, что у них тоже был шмон. Патрулям предъявляли всех матросов и старшин, но те так никого и не опознали.
- И поделом этим чмошникам, - говорит кто-то.- Что б не борзели.
Курсантов местной школы мичманов, которая в простонародье именуется «шмонькой», мы сильно не любим и в увольнениях с ними всегда происходят стычки. Теперь на носу очередная, и это бодрит. Помахать кулаками на флоте любят, а причина для драки всегда найдется.
- Главное чтоб увольнения не зарубили, - скалятся штатные умельцы. - Мы им еще накидаем банок.
Через пару недель мы возвращаемся с моря и в субботу готовимся в очередное увольнение. В кубрике царит веселое оживление, мы отпариваем шипящими утюгами клеша и драим до зеркального блеска ботинки.
- Да, давненько я не был в городе, - полирует асидолом бляху на ремне Витька.
- Так уж и давно, - фыркает сидящий напротив Юркин, и кубрик сотрясается от хохота.
А через час, получив увольнительные и благоухая «Шипром», мы веселой толпой скатываемся с трапа. Впереди целый день счастья.
Примечания: сундук - мичман (жарг.)
"Рубин" - название закрытого КБ в Ленинграде.
коробка - корабль, судно (жарг.)
© Copyright:
Реймен, 2010
Свидетельство о публикации №210040701001