В прошлой жизни я была ведьмой. Мне часто снились сны про то, как я была ведьмой. Я жила в старом доме, где жили мои предки. Моя бабушка была ведьмой, и прабабушка, и многие до нее. Мама умерла очень рано, и я ее почти не помню. Бабушка рассказывала, что мама была редкой красавицей. Я пошла в нее. От мамы осталась маленькая гребенка из черепаховой кости, и бабушка заставляла меня всегда носить эту гребенку в волосах. Я умела лечить. Меня боялись и ненавидели, но приходили, потому что больше идти было некуда. Я видела болезни в телах людей. Болезни всегда похожи на темные облачка вокруг тела. Облачка колышутся при движении, и когда человек садился или вставал, облачка болезней двигались вслед за человеком. Иногда приходили такие, что их самих было не видно среди сплошного облака. Я всегда удивлялась, как это люди не видят сами, что вокруг них колышутся их болезни. Я сажала больного человека на стул и руками разгоняла эти темные облачка. От движения моих рук облачка таяли и исчезали. В руках я чувствовала легкое покалывание, как если придешь в теплое место с мороза, не больно, скорее щекотно. Я водила руками, и облачка болезней двигались за моими руками. Часто я просто оттаскивала эти облачка от человека и размешивала их в воздухе. Облачка прикреплялись тонкими нитями к телу человека. Эти нити – мысли самого человека. Самое частое из того, что я видела – это чувство вины. Человек чувствовал себя виноватым и желал спрятать свою вину куда-нибудь. Самое простое – в болезнь.
У меня был черный кот, который ложился на мой живот или на спину после того, как я заканчивала лечить. Кот этот просто впитывал в себя то, что все же прилипало к моим рукам. Потом он уходил из дома, еле передвигая лапы, а возвращался бодрый и здоровый.
Я любила одного парня, сына мельника. И он меня любил, но боялся. Когда мы сходились где-нибудь в лесу или на берегу реки, он не смотрел на меня, а просто садился рядом и молчал. Нас накрывало золотистым покрывалом, и я видела, как это покрывало сжимается вокруг нас и скручивается в такой кокон, а потом начинает вращаться.
Однажды мы сидели около реки и смотрели на воду. Был хороший июльский день, и солнце играло на волнах. Около берега на воде сонно плавали два лебедя. Один всегда держался чуть сзади другого и прислонялся своей длинной шеей к его голове. Мы долго смотрели на лебедей и молчали. Потом сын мельника сказал «Вот и я хочу прожить около тебя всю мою жизнь, как этот лебедь около своей лебедки». Я вздохнула и ничего не сказала, я знала, что его отец никогда не позволит ему жениться на мне, потому что я ведьма. Мы посидели еще немного и разошлись. Больше я его никогда не видела, потому что меня пришли и забрали люди из Святой Инквизиции.
Меня забрали из дома прямо от очередного больного. Его тоже забрали, как участника колдовства. Мы вышли из дома, и меня посадили в повозку. Я не сопротивлялась, потому что давно этого ждала и всегда знала свою судьбу. Мы ехали веселым солнечным днем через весь поселок, колеса повозки поднимали пыль, а люди стояли и молча смотрели мне вслед, и пыль садилась на их лица. Они не жалели меня, но и не ненавидели. Они просто смотрели. Я была не первая ведьма, которую увозили из нашего поселка. Так же увезли мою сестру и моих теток.
Сначала меня привезли в большое здание городской тюрьмы, и я пробыла там два дня в холодном и сыром подвале. Мне давали кусок хлеба и плошку воды, и я уже тогда знала, что это моя последняя в этой жизни еда.
Потом меня снова посадили в повозку и привезли в другой город, больше нашего, и там меня заперли в маленькой комнате в здании Святой Инквизиции. Несколько дней никто не приходил ко мне, кроме служителя с куском хлеба и плошкой воды. Потом меня повели на допрос.
В большом зале меня посадили в странное кресло, приковали руки и ноги металлическими обручами, сдернули платье с груди и начали допрос. Сначала я не поняла, зачем нужно было разрывать платье и открывать мою грудь, но потом до меня дошло, что так меня пытались смутить, сбить с моего настроения, а возможно – просто заставить униженно молчать. Через пару минут вошел высокий человек в черном плаще с капюшоном, лицо его было закрыто. Он прошел за большой стол и сел там, опустив лицо. По холодку, который пробежал в зале , я поняла, что это он – Великий Инквизитор. Он неподвижно сидел за большим столом, а секретарь начал допрос. Сначала у меня спрашивали, как меня зовут и где я родилась, и я отвечала им.
Потом Инквизитор поднял голову, но лица все равно не было видно, и заговорил глухим и тихим голосом.
-Знаешь ли ты, что Святая церковь запрещает занятия колдовством?
-Знаю.
-Называй меня Великий Инквизитор. Не собственным желанием, но Божьей волей сижу я на этом месте и выполняю мою тяжкую миссию, о недостойная.
-Хорошо, Великий Инквизитор.
Он замолчал, и все, кто находился в зале, тоже молчали. Потом он приказал всем удалиться, сказав, что хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Когда все вышли, Великий Инквизитор подошел ко мне, отстегнул браслеты на ногах, каким-то движением развернул кресло, оно превратилось в нечто подобное кровати, и он взял мои ноги и пристегнул их к каким-то частям этой кровати, а потом молча взял меня несколько раз, не открывая своего лица. Я билась от сладострастного чувства, а он зажимал мне рот рукой. От него пахло диковинными травами, и я чувствовала, как мне горячо и сладко. Потом он вернул кровать в прежнее положение и снова пристегнул мои ноги. Перед этим он присел на колени и высосал из меня все, что принадлежало ему еще минуту назад. Я снова хотела кричать, и он снова закрыл мне рот рукой.
-А теперь скажи, нечистая дочь греха, отрекаешься ли ты от своей проклятой сути – он говорил это прямо мне в лицо, и я чувствовала его внутренний запах, тот, что только что был во мне.
-Нет, не отрекаюсь! – сказала я.
-Тогда я буду доказывать тебе, как ты порочна, пока ты сама этого не признаешь, и чем более ты будешь хотеть этого доказательства, тем более ты порочна и низка.
И он снова перестегнул мои браслеты и снова взял то, что стало открыто для него. И так продолжалось до самой ночи, он подходил ко мне снова и снова, и я снова и снова билась от его касаний. Моя голова стала горячей, а мои губы потрескались от крика, а он переходил от моего живота к моим губам и снова переходил обратно.
-Скажи, что ты отрекаешься, и я оставлю тебя наедине с Господом молиться о его милости.
-Нет, не отрекаюсь! Я верна себе в сути своей, и как я могу отрекаться от того, что вижу своими собственными глазами?
-Как можешь ты видеть то, чего Бог лишил нас , неразумных, понимать и видеть? Как осмеливаешься ты осквернять своими грязными губами Его великую благость! Отрекись, и я оставлю тебя.
И он продолжал и продолжать мучить мою плоть, а потом пришли слуги его, и каждый подошел ко мне, и снова вернулся Великий Инквизитор, и они подходили по кругу, и я уже не могла больше кричать от возбуждения, а только лишь смотрела на них.
Поздно вечером пришли служанки и отстегнули мои ноги и стали мыть мое тело, а потом снова вошел Великий Инквизитор и продолжал свои пытки. Он говорил, что ни одна благочестивая женщина не могла бы выдержать его беседы с ней, и что то, что я продолжаю принимать его и кричать от сладострастия – есть прямой признак моей ведьминской натуры, и что я должна отречься от этого.
На утро все продолжалось, и так продолжалось несколько дней. Он подходил ко мне бесконечно много раз и говорил, что он неутомим в своем служении Господу, не жалея плоти своей, отдает все силы, чтобы спасти мою бессмертную душу, потому что тело он спасти не сможет, и тело придется отдать огню, но это не в его власти. И я уже безумно любила его и хотела его, потому что ум мой покинул меня, и я только кричала – еще! Еще!
Я видела его глаза – глаза не человека, а дьявола, потому что ни один человек не мог бы с такой силой отдавать свою плоть Господу, и только дьявол мог давать силы своему служителю. Все смешалось в моей голове. Его слуги сменяли его и не давали мне минуты покоя. Служанки с ароматной водой обмывали мне мое тело и лицо. На шестой день я уже просила смерти, потому что не могла больше выносить этого огня, этой бешеной жажды продолжения, и он смилостивился.
-Ты умрешь, я отпущу тебя, но прежде я сделаю последнее дело во имя Господа нашего – я отдам тебе часть своей плоти, чтобы принести в жертву Господу нашему и себя самого!
Он полоснул ножом по своей руке и облил меня своей кровью, а потом продолжал брать мое тело еще день или два.
Подготовку к казни я помню смутно, мне дали подписать какие-то бумаги, и Великий Инквизитор прошептал мне в лицо,
-Я выведу всех ведьм в своем округе, и еще немало ждет своего часа! Но я не остановлю своего служения Господу, кровью своей докажу ему свою преданность, а ты прощай!
Затем меня везли в закрытой повозке, привязывали к столбу, но я уже ничего этого не чувствовала – Великий Инквизитор выпил мой разум и забрал у меня мою душу…