ТОМ
СЕЙЧАС
Мороз и солнце. И полная жопа. Так, кажется, говорят, когда ты понимаешь , что выбрал не ту дорогу, которая привела тебя в тупик. Но пути назад ты не помнишь и петляешь, бродишь, пытаясь найти дорогу обратно, до того места , где ты свернул не туда. Вот только на этой дороге отчего то нет знаков и указателей "Направо", "Налево", "Дорога с односторонним движением". Видимо господь Бог не был автолюбителем. А то бы он обязательно сделал побольше знаков «Проезд закрыт», «Проход воспрещен».
И нам легче.
И ему проще.
Вот и сейчас я буду просить его указать мне путь, по которому я мог выбраться из этой жопы. В которую забрел. Нет, не забрел - бежал, катился подобно лавине. Я и сейчас все еще в этом снежном коме. Как бы теперь не задохнуться в нем.
А снег все падает и падает.
И позвонить-то некуда.
И позвать - тоже не кого.
Как так получилось? А вот так. Жизнь завертела-закружила так стремительно. А хотелось еще быстрее и выше. Вот и скидываешь балласт в виде друзей, подруг, знакомых. Чтобы быть легче, стремительнее, чтобы ничего не мешало лететь ввысь. А оказалось что вниз.
-Малыш, не хочешь прокатиться?
ДАВНО
Я рос в достатке и роскоши. Вот уж во истину «нашли в капусте» это про меня. Деньги меня любили и я их любил и уважал. Это был тот ключик, который открывал любую дверцу в любой каморке любого папы Карло. Я никогда не считал их, потому что этого не требовалось, они всегда были. И я умел ими пользоваться. Не швыряя направо и налево, а получая удовольствие от них и всего того, что я мог купить на них. Деньги упрощали мою жизнь донельзя. Можно было даже не утруждаться объяснениями своих «хочу», стоило лишь показать заветную бумажку или две или три, а то и десяток. Смотря, какую шалость я хотел купить.
Однажды, в своей тусе, я проиграл в карты желание. О, что–что, а загадывать желания мои друзья умели! Мне дали неделю на исполнение. Я должен был прокатиться по школе на большой перемене на Шныре.
Кто такой Шныра? Был у нас в школе Адольф Шнайдер. Шныра - так его звали почти все и он не обижался. Лишь добродушно улыбался с двухметровой высоты глядя на 14тилетнюю мелюзгу типа меня. Но все прекрасно знали, как он отмутузил одного старшака на улице, за то, что тот высказался по поводу его дарвиновского происхождения... И с тех пор все побаивались эту «ходячую бомбу». Так вот именно эту «бомбу» я и должен был оседлать. Я предлагал деньги, много денег за выкуп желания. Но парни лишь поржали надо мной, тряся своими кредитками. Нам нужен был экстрим. А деньги лишь средство его достижения.
Я ходил вокруг Шныры дней 5, но видать для пущей остроты кто-то из ребят предупредил его. И стоило мне только подойти к нему ближе, чем на метр, Шныра тут же впивался в меня своими черными глазками и принимался громко сопеть. Ну, ей богу, коррида. Только вот я себя никак в роли тореадора не чувствовал. Уж больно широка была спина у этого бычка для моей тощей жопки.
Ночью четвертого дня я не сомкнул глаз. Рано утром неслышно выскользнул из дома . А вместе со звонком на большую перемену я въехал в школу на осле. К его хвосту был прикреплен номер от автомашины на котором было написано «И-А».
Карточный долг был достойно возмещен.
Ибо вся школа знала, что было еще одно прозвище Адольфа Шнайдера. Только никто в здравом уме не решался громко его произнести. Иа- такое обидное погоняло дали ему из-за большой нижней губы и слишком уж не мужского широкого зада.
Ржач стоял такой , что дрожали стены в холле школы. Пока не появился двухметровый Иа. В оглушающей тишине было слышно звонкое цоканье копыт невинного милого ослика, на котором я пытался удрать от размахивающего кулаками Шныры. Но бегать мне долго не пришлось. Ослика вернули в цирк, а меня за шкирку-домой. Под замок. Отец тогда даже не кричал и не ругался, а просто вытряхнул мои карманы и заблокировал кредитку.
Промаявшись с месяц на 200 евро в неделю, я научился таскать кредитки у отца. Да так ловко, что тот ничего и не замечал. Не мудрено запутаться в таком количестве гладких карточек. Ну подумаешь, тысячей больше, тысячей меньше на балансе . Я потом вкладывал одну и вынимал другую. Короче, на тот момент я решил для себя проблему наличности.
Да и потом, как оказалось, этот способ пригодился. Я всегда был при деньгах, лишь бы поблизости находился холеный толстопуз, а лучше два. Так легче, мило улыбаясь, то одному, то другому, тонкими гибкими пальцами охотиться на гладких пластик в портмоне из крокодила.
Вот уж чем меня мамашка не обидела, так это внешностью. Лицом я был похож на нее. А уж от ее красоты дух захватывало у всех.
Интересно, где она сейчас.
И без суеты, плавно покачивая узкими бедрами, удалиться от гневно переглядывающихся мужиков. Нервно гадающих, кому же из них повезет сегодня больше. Щас!!
Хоть я и был рас******яем каких свет не видел, но девственность я потерял в 16 лет. Можно сказать почти в 17. И то, потому что был пьян.
Как-то я сильно повздорил с отцом. Ему звонили со школы и нежно намекнули, что, несмотря на его презенты, меня отчислят за неуспеваемость. Вот тогда отец кричал. Даже орал и впервые взялся за ремень. Ну, попал по спине всего один раз. Я выскочил в окно на кухне, оторвав шторку к чертовой матери. И под громкие причитания Марии «не трогать детку» бежал из дома, сигая через розовые кусты и размазывая сопи по лицу. От обиды.
Успокоился я лишь в городском парке , умылся в фонтане и пошел бродить в закатных весенних сумерках. Домой я решил не возвращаться. Затаил смертную обиду на отца и всех-всех-всех.
Прошлялся до первых звезд. А мобилка так и не звонила. Меня никто не искал и не уговаривал вернуться домой. А я бы с радостью уже потопал обратно. От долгой ходьбы гудели ноги и в животе так урчало, что все местные собаки косились на меня. Но вернуться самому не позволяла пацанская гордость.
А потом я разозлился и мне стало пофиг куда идти. Я просто шел и шел вдоль дороги, освещенной большими желтыми фонарями. Засунул руки в карманы своих широких штанов. Натянул капюшон на голову и шел от одной своей тени до другой. И когда возле меня остановилась шикарная машина и приятный женский голос произнес:
-Малыш, не хочешь прокатиться? -я не раздумывая нырнул в открытую заднюю дверцу.
-Сегодня у Расти день рождения. И мы с девчонками решили немножко развеяться. А тут ты, такой милый медвежонок. И они по очереди принимались меня тискать и щекотать. Ехали мы не долго. Короче, в ту ночь я классно оттянулся. И познакомился с шикарными девчонками -Расти, Энджи, Бетти и Ирэн.
Не, ну на тусе было полно классных мартышек. Но это были те, которые меня подобрали на дороге. Весь вечер они меня называли «найденыш», поили, кормили и спать уложили. Одного! А утром подвезли до дома и под грозным взглядом отца и Марты я гордо вывалился из их кайена. И абсолютно трезвой походкой прошагал в дом.
Через пару дней мы опять встретились. Только теперь они отвезли меня на окраину города.
Гонки.
Ночные гонки.
И в ту ночь, сидя рядом с Ирэн, расплющенный скоростью и оглушенный ревом мотора я понял что пропал. Что больше не смогу жить без этого ощущения абсолютного драйва. Когда вместо крови у тебя бензин, а свеча зажигания - твое собственное сердце.
И ты горишь в этом пламени, горишь. И потушить эту страсть уже ничто не в силах.
Я больше не мыслил себя без машины. Пропадал в гараже вместе с Ирэной. Копался в ее машине, помогал другим ребятам. Учился у них всему, чему только было можно. Лишь бы не прогоняли. А они лишь посмеивались над худеньким парнишкой в широких штанах, который день и ночь крутился возле них в гараже.
Я начал учиться, хорошо учиться. Лишь бы отец не запрещал мне бывать в гараже. На 16 лет он подарил мне бвм м-3. Моему счастью не было предела, и я часами наматывал круги вокруг нашего загородного поселка. Гоняясь на перегонки с Ирэной на короткие дистанции. На большую трассу я мог выехать лишь через 2 года. Только по этому я жалел, что мне так мало лет.
Ирэне тогда было уже 21.
Именно она научила меня пить ром и курить сигарету в две затяжки. И еще танцевать. Да! Как она танцевала! Мы частенько в клубе для стритрейсеров на пару танцевали под восторженные аплодисменты зрителей. А однажды Ирэна оказалась возле шеста и после нескольких па, поманила и меня пальцем. И под улюлюканье толпы я поднялся к ней на сцену. Это было прилюдное соблазнение меня-невинного.
Ее гибкое тело то лианой обвивалось вокруг меня, то прижимало к горемычному шесту. Я, смущенный и возбужденный, как мог уворачивался от ее цепких лапок и длинных ножек. Под бурные одобрения ребят.
-Томми-ужик. Мой маленький ужик, - шептала Ирэна мне на ухо, забираясь руками под рубашку. Короче очнулся я только в спальне. У нее дома. Привязанный за руки к кровати.
-Томми, малыш. Мой ласковый ужик.
Ну, получается, что Ирэна научила меня всему.
А «Томми-ужик» прочно привязалось ко мне.
НЕ ТАК ДАВНО
«Вчера стало известно о том, что полиция Берлина задержала вице-президента Volkswagen AG Гордона Трюмпера, который как оказалось, был одним из самых известных криминальных "авторитетов" Германии. Бывшего лидера оргпреступности подозревают в …»
-Что?! Хрень какая-то…
«Ему будет предъявлено обвинение в бандитизме, незаконном хранении оружия, вымогательствах и других преступлениях» - щебетала веселая дикторша.
-Чушь…Чушь… Ну, же, пап, возьми трубку.
Но отец не взял трубку ни через час, ни через два. Ни даже через сутки.
Зато наш домашний телефон разрывался от звонков. И двери дома всю ночь были настежь открыты.
Обыски, допросы. Допросы и обыски. Когда уже утром все наконец-то вымелись я тупо остался стоять посреди вывернутого полицией наизнанку дома.
Один.
Среди развороченной жизни.
Затоптанной сотней чужих ног, забросанной миллионном окурков.
Вокруг меня всегда были люди. Парни, девчонки. Ровесники и много старше. Мне было весело с ними. А может это им было весело со мной и деньгами моего отца. Ну а теперь, когда на все счета был наложен арест, и на все движимое и недвижимое, у меня осталась лишь машина, подаренная отцом, разоренный обысками дом да верная Мария.
Мы неделю пытались навести порядок.
Это как-то отвлекало от назойливых мыслей, как жить дальше. С тем, что отец в тюрьме. С тем, что он –бандит. Так называла его пресса, так высказывались ведущие телеканалов в утренних новостях, в дневных, в вечерних, в ночных. Газеты пестрели фото отца и моими.
Сыночек бандита. Так называли и меня. Стоило мне появиться в людном месте. На школу я забил. За продуктами ходила Мария. Причем покупая их на свои деньги.
-Ничего, - говорила она, - до этого твой отец кормил меня, а теперь я буду кормить тебя.
Наверно только мы не верили в то, что отец –преступник. Да еще Густ. Это единственное , что осталось у меня от прежней жизни. Где были родители, дом, тепло и смех. Он был другом , которых заводят только в детстве.
Друг детства – друг навсегда.
Он каждый день приходил ко мне. Носил задания и как-то пытался меня растормошить. Да я и сам понимал, что затворничеством дело не исправишь. Был май месяц. И выпускной класс.
ТУПОЙ РЕАЛ
-Ну что, Трюмпер, остался без своего папочки?
-…..- иду дальше, молчу. Это не мне, не мне. Не мне.
-Наверно круто было на папины взятки бля**дей снимать? А?
-Тебе, что своих проблем не хватает? В моих захотелось поковыряться?, - как сквозь вату услышал свой собственный голос. Хриплый. Тихий. Злой.
-Так ты только скажи. Я разом создам проблему. Месяца на три в муниципальной клинике.
Парень продолжал улыбаться. Но больше ничего так и не сказал. Зато я уже пожалел, что он заткнулся. Вспыхнувшая ярость готова была разорвать меня на кусочки:
-Обезьяна полицейская. Папашке –гориле привет.
По лицу парня пробежала судорога. Он резко дернул головой и сжал губы.
-Ну, тихо, тихо, прибереги гримасы для мартышек. И в следующий раз, когда захочешь поговорить о проблемах, то лучше сразу к психиатру.
Он кинулся с кулаками. Я легко перехватил его правую руку, заворачивая за спину. Стараясь сдерживать силу, что б не сломать ему руку. Он отчаянно задергался и заскулил. По толпе, окружившей нас, прошелся испуганный шепот.
-Урок все усвоили? – обвел присутствующих взглядом, и
тихонько толкнул его вперед. Но и этого хватило, что бы он пропахал носом пол, и остановился, упершись лбом в стену, с широко разведенными коленями и задранным задом.
-Не стой так, привыкнешь.. Если уже не вошло в привычку. Говорят, у животных это тоже практикуется…
ЖЕСТОКИЙ РЕАЛ
Как-то вечером я курил на крыльце. К дому подъехала машина. Из нее вышел незнакомый человек. И направился прямиком ко мне. Не говоря ни слова, он достал телефон, нажал пару кнопок и протянул мне.
-Том. – я узнал генерального директора корпорации- шефа отца.
-Здравствуйте Хельмут..
-Прости, что сам не приехал. Ты же не маленький, сам должен все понимать.
-Да-да, я понимаю. Я все понимаю. Но от этого как-то не легче. Главное, чтобы вы тоже понимали, что отец не виновен!
-Том, Том, успокойся, пожалуйста! Я верю, что Гордон не виновен.
-Тогда какого черта!
Послышался тяжелый выдох.
-Ты же знаешь, что твой отец баллотировался от ХДС. У него были отличные шансы пройти на выборах в Бундестаг.
-И что?
-Кто-то , видимо, был против этого.
-Хельмут…
-Томми, люди уже работают по этому делу. Адвокат уже пишет прошение, чтобы Гордона выпустили под залог. Водитель передаст тебе конверт. Там некоторая сумма денег. На первое время должно хватить. И , Том, не звони мне. Я буду сам с тобой связываться.
-Ну, вы же сказали, что все работают по этому делу? Какое тогда первое время?
-Том! Мы все постараемся сделать все возможное. Постарайся держать себя в руках.
Истлевшая сигарета обожгла пальцы. Но мне не было больно. Вот только ветер пробирал до костей, заставляя вздрагивать от холода.
Через месяц мне разрешили свидание. Обвинение еще не было предъявлено. Следствие затягивалось. Отца держали в камере предварительного заключения.
-Пап…- это все что я смог сказать, когда увидел его через замызганое стекло. Но нам даже и говорить ничего не надо было. Мы понимали друг друга без слов. Я верил в то, что он не виновен. А он знал, что я верю в это.
Его адвокат трудился во всю. Держал меня в курсе. Но дело было слишком запутанным. И требовало время. А время, как всегда, играло против нас. У отца обострилась язва. Его состояние ухудшалось с каждой неделей.
Если бы не Ирэна , я б сошел сума. Это точно.
На выпускной я не пошел. Забрал у секретаря документы об окончании школы. Почти по всем предметам стоял высший бал. Я нашел силы. Назло всем!
Зато выпускной мне устроила Ирэна и ее подруги.
Выловили где-то на улице.
Машина, украшенная шариками и пустыми банками, привязанными к бамперу затормозила в паре сантиметров от моих коленок. Задняя дверь распахнулась и 4 девичьи ручки втащили меня в салон. За рулем была Ирэна.
И громыхая банками и диким рэпом машина понеслась по вечернему Берлину, пугая прохожих и голубей.
А и правда, разве я не заслужил немного праздника?
Пробки от шампанского лихо вылетали из открытых окон. Шипящий напиток заливал асфальт и мое горе.
Не помню, сколько мы выпили. Но весь следующий день я не вспоминал про отца. И даже на некоторое время ощутил себя прежним Томом. Почти живым. Не смотря на дикую головную боль.
Не люблю шампанское.
Мария куда-то ушла, а я валялся на диване. Пялился в телик, глупо улыбаясь воспоминаниям прошлого вечера. Да ну- ночи. Домой то я попал - небо уже серело. И мои губы опять растянулись в глупой довольной улыбке.
Горячий капот, горячая Ирэн. Мокрая трава. И небо.
«Не так давно стало известно имя нового кандидата от партии ХДС. Им стал глава департамента юстиции Йорг Каулитц. Сейчас он со своей семьей находится на отдыхе. Набирает силы для предстоящей борьбы.»
Сердце ухнуло вниз. В глазах на миг потемнело. Но только на миг.
На экране появился сам Каулитц, а рядом с ним высокий парень. Его черные волосы свободными прядями спадали на плечи. Он то и дело поправлял их, что бы ветер не закрывал лицо. Красивое лицо. Открытая детская улыбка.
Узкие девичьи плечи.
И тонкие лямки красной маечки.
И шорты.
Я громко рассмеялся, глядя на его полосатые шорты. Ничего нелепее я не видел в жизни!
«Мы во всем помогаем отцу. Мы дружная семья. Мы будем болеть за него на выборах»- вещало это недоразумение, белозубо улыбаясь в камеру.
-Будем, будем! Ты у меня не только на выборах болеть будешь. Ты у меня завтра же заболеешь!!
-Густ, ты слышал, а? Вот недоносок.
-Я бы не стал так говорить.
-Да о чем ты? Эта сука мне всю жизнь испортила. А теперь в шортах по пляжу дефилирует.
-Давай рассуждать трезво. Что ты знал о жизни своего отца?
-При чем здесь это? Ну, бля, Густи, ты еще скажи, так же как они, что мой отец бандит.
-Я скажу что ты нихрена не знал, про своего отца!
Ну… Да! Но это..
-Так почему ты винишь Билла в том, что произошло с твоим отцом и с тобой?
-Вот значит как- Билл….
-Том.
-Что Том?! Бл**я, Густ, я думал ты мне друг…а ты?!
-Именно потому , что я друг, я и говорю тебе это… Забудь про парня. Он ни при чем.
Ни при чем, когда со злости переворачивал стол в гостиной.
Ни при чем, когда трое парней из гаража оттаскивали от лежащего на земле парня, забитого до полусмерти только за то, что его тоже звали Билл.
Ни при чем, когда машина на бешеной скорости не смогла войти в поворот и кувыркаясь вылетела с дороги.
Ни при чем, когда медсестры кормили бульоном тело в гипсе от пяток до макушки.
Ни при чем…
-Ирэна, зачем плачешь?
-Малыш, я не плачу.
-У тебя слезы на лице.
-Да что ты?! Наверно мне радоваться надо, да? Томми..
-Ну, обрадуйся, я ведь живой.
- Как радостно мне было видеть тебя под грудой металла. С рассеченной бровью, кровь из которой заливала лицо. Прям боялась не сдержать смеха, глядя на твою вывернутую наизнанку руку с дергающимся мизинцем. А белоснежный осколок голени, распоровший штанину..
-Хватит. Я понял.
-Да что ты понял... Пьяный ублюдок не справился с управлением. Отец и брат умерли сразу. Маму я нашла на обочине без сознания. Она умерла по дороге в больницу. Мне было 5 лет. Я не разговаривала 4 года. По ночам просыпалась от ужаса - несущийся на нас грузовик. Испуганное лицо мамы. Бледный отец. Я и сейчас вижу этот кошмар. И даже рада ему. Ведь в нем родители и брат живы.
-И именно поэтом ты гоняешь как сумасшедшая?
-По мне некому будет плакать.
-А я?
-И ты не будешь. Я бросаю гонки! И ты тоже бросишь. Иначе я брошу и тебя.
-Ирен, ты ведь сама меня в это втянула. Ты же понимаешь какой это драйв!
-Драйв - да. Но не безрассудство. Дорога не прощает горячности. Всегда холодный рассудок и ясная голова. А твоя голова в последнее время занята одним мальчиком.
-Как ты можешь так говорит! Густ, сволочь!!
-Тише, не дергайся. А то позову медсестру, что б тебе успокоительное вколола.
-Ну ты же понимаешь, что его папа-ша..
-Вот именно - папа-ша. Да и то, дело тут темное. Политика, матьеетак. Забудь про него. Забудь. Не доведет тебя это до добра. А теперь поспи. Давай я поправлю тебе подушку. Я так соскучилась по моему Томми-ужику. А тебе еще лежать и лежать...
-Ирэна!!
-Бай, малыш, бай...
И я лежал. Три месяца лежал. А ведь я его почти достал. Даже держал за тощий зад. Как он тогда испугался! Как таращил глазенки, того и гляди в штаны наложит. Я был почти счастлив, вновь и вновь вспоминая одну единственную встречу. Его тяжелое дыхание. Испарину на лбу. Острый локоть под дых.
Мне все не удавалось его одного поймать Как будто судьба нас столкнула..
А тут, как на заказ. Нарисовался около Ирэн. Губа не дура. Пока сидел в камере, думал о нем. Нас отделяла лишь стена. Я не мигая смотрел в эту серую стену и думал, что его компании были только парни. Что-то я не заметил там девчонок. Педик?! Ха!! Неужели ты пидарасик, а? Даже если это и не так. Молись, кому хочешь, молись... Сука!"
Из полиции меня забрала Ирэн. Я только-только успел умыться, как позвонили из госпиталя и сказали, что отцу стало хуже. В ту же ночь я сорвался в Мюнхен. Именно там он сейчас находился .
Пришлось отложить дальнейшее знакомство до лучших времен. Но вынужденная задержка делала нашу встречу еще более желаемой. От предвкушения у меня становилось сладко во рту. И начинали дрожать руки. Стоило мне подумать Что я с ним сделаю.
Месть поистине сладка!
Если бы не желание кушать и спать на чистом. Деньги, матьихтак, деньги. Те, что дал Хельмут - кончились. Марта пошла работать в местный магазинчик. Но этих крох едва хватало на питание нам двоим. А был еще отец. И была машина, ночные гонки. И жажда мести.
Ирэна бросила меня. Или ушла от меня. Как в таких случаях говорят, я не знаю. Да были ли мы вместе?
Появлялась когда хотела. Ничего не просила. Но и не отказывалась. То, что она теперь не со мной, до меня дошло где –то недели через две. Я позвонил ей. Она сказала, что устала. Хочет выпить чаю и лечь спать. Расстроился ли я? Думаю, что нет. У меня была теперь цель. И ничто не должно было мне мешать. Балласт не нужен.
В ту ночь, я долго носился по городу, то улетая в свет фонарей, как в гиперпространство, то ловил отражения разноцветных витрин на своем капоте. Пока не кончился бензин…
-Густ, забери меня…
Была озябшая и серая осень. Я брел по утреннему городу навстречу другу - единственному человеку, в котором я не сомневался. Никогда. Вы знаете, такое бывает. Я в себе иногда сомневаюсь, мучаюсь, переживаю, не знаю как, поступить. А вот в нем - нет. Одно плохо: я никогда его не слушаю.
В промозглом рассвете показались огни фар. И рот до ушей и уже не так холодно. Ведь сейчас он неторопливо развернется вооон на том светофоре, что позади меня метрах в двухстах, аккуратно остановится рядом и своих хрипловатым, еще не проснувшимся голосом скажет: «Лунатик хренов».
-Лунатик хренов…
-Густи, ты не представляешь как я замерз!
-Сидел бы в машине. А еще лучше- дома. Ну, что , домой?
-Пожрать бы чего…
-Пожрать, так пожрать…
Хоть в этом наши вкусы схожи. Мой дорогой Густ.
-Хельмут, ты же мне обещал, что его выпустят под залог!
-Не получается. Власти находят сто причин для отказа. А тут еще недавнее выступление Каулитца по телевидению с призывом начинать бороться с преступностью с «верхушки» власти.
-Ты знаешь, он почти не встает. И почти не разговаривает. Только смотрит на меня и молчит.
-Том…
-Да-да, я помню - держать себя в руках. Спасибо, что позвонил.
БЕРЛИН, 23 апреля – Новости 1 канала. «Праздник удался, даже более чем удался! Это можно безо всякого преувеличения сказать о проходившем в Берлине в течение двух выходных дней 22-23 апреля Международного детского праздника, который городские власти проводят с 1993 года под патронажем ЮНЕСКО ….» - фоном работал телевизор. Я боюсь оставаться один в пустом доме. Когда Марии нет - я всегда его включаю.
На слове «власти» подхожу ближе. Перед камерой, как на параде, проходят эти самые «власти». Улыбаются, машут ручками. Тут же их жены и дети толкутся рядом. Вот крупным планом показали бургомистра. А за его спиной – с натянутой улыбкой –Каулитц- отец и гордый профиль Каулитца -сына.
НЕ ТАК ДАВНО
«Ирэн, поговорила бы ты с ним»
«Он не станет меня слушать, Густ. Тем более если узнает, что я живу с Биллом»
«Если сама не скажешь- не узнает. Хоть попытайся.»
ВЧЕРА
В понедельник ко мне зашла Ирэна.
-Все маньячишь? – небрежно бросила перчатки на свежие газеты. – Вот , что ты к нему прицепился, а? Даже если его папашка и замешан , то Билл то причем?
-Чай-кофе?
-А где Марта?
-На работе, так что ты будешь пить?
-Пошел бы учиться. Столько время потерял. Ты же у меня умница.
-За Билла переживать так будешь. Ирэн, что тебе налить?
-Томми…
-Он еще жив, только потому, что ты с ним живешь.
Ирэна напряженно рассмеялась.
-Расслабься. Не стоит выходить за него замуж. Ты не подходишь на роль жертвы. Я просто подожду, когда ты и от него уйдешь. И убью.
"Что это, Ирэн, в твоих глазах? Страх? За кого? "
- Ты ведь совсем его не знаешь.
-А ты уже успела знать , да? И как он трахается? Лучше меня?
«Душная темнота спальни. Сильные резкие движения. И отчаянно-тихо: –Тоооом… И неожиданно-холодно и больно. Ей. .»
-Том, а может вам встретиться? Поговорить. Билл не раз пытался сам найти тебя.
-Жить надоело?
-Мне кажется он любит тебя…
-Густ, что такое любовь?
СЕГОДНЯ
-Ирэна, ты уверена в том, что он именно в этом кафе?
-Я уже на 3 круг пошел. Еще? А может мне баннер растянуть? Не надо? А что так?!
-Бля**ть, Ирэна!! Последний раз! Нахер мне твои деньги на бензин! Дура!!
Швыряю мобильник на сиденье и нагло подрезаю мерс. Руль влево и сильный газ.
-Давай-давай старушка, волоки скорее свою задницу. Вооот молодееец…
Отпускаю педаль газа, жду, когда машина выйдет из заноса и снова резко по газам.
-Последний раз. И было бы лучше, что бы ты заметил. Ха! Любит он…
Ну, вот это кафе. Снижаю скорость и как черепаха тащусь вдоль больших окон.
Солнце отсвечивает и нихрена не видно.
-... как мудак, круги тут нарезаю.
Стою на светофоре метрах в 150 от кафе. Какая то бабенка, пригретая летним солнышком , из соседнего эклипса показывает мне свои новые зубки. Ну ничо так.
Улыбаюсь, подгазовывая, и замечаю, как барышня дергает плечиком и тонкая лямочка красной маечки ползет вниз.
Как у него. Дергаю ручку, педаль в пол.
-Бл**яяяяя…..
В боковое зеркало вижу растерянный взгляд девушки.
-Псих, е**банутый псих…
Господи, когда я последний раз трахался то? Ну не так что бы «два такта -впрыск», а до мокрой спины, до ручейков пота стекающих по шее. А девчонка вроде была ничего. Опять смотрю в зеркало.
-Опа! Кто это у нас там маячит. Подтяни колготки, пупсик, что бы не споткнуться, догонявши.
Педаль в пол и вперед!
-Хочешь встречи? Догони сначала!
Мустанг довольно аккуратно следовал за мной по пятам. Усмехаюсь, угадывая прилежно-агрессивную манеру вождения Ирэн.. А ведь когда-то она учила меня, как вести себя на городских дорогах в экстремальных ситуациях. Как же быстро ты поменяла меня на него.
-Ой, ну надо же, потерял.
Смотрю из темного проулка, как Каулитц мечется по дороге туда-сюда.
-Ну что, жду тебя на объездной. Если догадаешься, конечно…
Ветер рвется в открытое окно, кусая алеющий в сумерках огонек сигареты. Из динамиков орут Депеши свой Ронг. Как же хочется закрыть глаза и взлететь! Высоко-высоко!! Над этой землей, над проблемами. И забыть про все!
На секунду я и правда закрываю глаза.
Лечу! Лечу!! На белый свет, что сквозь веки пронизывает меня насквозь.
-Каулитц!!
Сердце бухнуло в ребра. И пропало. И только свет фар несущейся навстречу машины.
И ночь.
Он и Я.
Газу! Газу!
-Ненавижу!!!!