Писатель

               






                Предисловие.
      Он был очень хорошим писателем. У него была фантазия, или воображение, как говорят, у него присутствовал хороший язык, он управлялся со словами как умелый дрессировщик, слова выстраивались в цепочки и покорно следовали его воле, как стадо овец. И вообще, строго говоря, он был идеальным. Читатели его боготворили, а новые книги разлетались с прилавков за пару дней. Одно было плохо – его книги сбывались.
     Сначала он этого не замечал. Ну, конечно, бывало пару раз, когда он сам сначала удивлялся, как это он угадал с сюжетом, и как это обычные люди, начитавшись его книг, начинают поступать по образу и подобию  его героев. Потом он начал все чаще и чаще замечать, что все им написанное рано или поздно случается, скорее рано. Обычно срок «сбычи» не превышал пары недель.
    Если бы он только знал, к чему приведет эта его способность! Какие события ждали его впереди, какие изменения в его жизни произойдут в очень скором будущем!  Но он думал, что дело всего лишь  в его таланте писателя, и продолжал писать свои книги.
      Вот, например, его сосед страдал от неразделенной любви и постоянно морочил Писателю голову тем, как прекрасна соседская возлюбленная, но совершенно не обращает на соседа внимания. Тогда Писатель придумал историю, что сосед тяжело заболел, попросил свою возлюбленную сходить в аптеку и купить лекарства, та сходила, принесла лекарства, осталась приготовить чай, потом приготовила ужин, потом ей уж было неудобно бросать своего воздыхателя в таком беспомощном положении, и она еще несколько дней готовила чай и нехитрую еду, а потом как-то само собой оказалось, что ей негде жить, а у него - о-го-го! Хоромы! И она осталась у него.  Рассказик был небольшой, вошел в сборник современной прозы, а через пару недель Писатель встретил своего соседа за ручку с симпатичной девушкой, оказалось, что он болел, а она за ним ухаживала, ну и шли они как два лунатика с полубезумными улыбками на лицах и отвечали невпопад на его вопросы о делах. Писатель подумал, что надо было написать про то, что жили они долго и счастливо и нажили кучу добра.
 

     Но не все истории, которые Писатель придумывал, были такие приятные. От такой сусальности и сладости ему самому становилось скучно и пресно. Хотелось бури, страсти, драматизма и – чего уж скрывать - крови. Издатели  требовали динамизма и сюжета, а чтобы был динамизм, надо было заставить героев страдать и мучиться. Сам Писатель ужасно  мучился над этой дилеммой. С одной стороны он был человек миролюбивый, хотел, чтобы всем было хорошо. Но читатели и издатели просто давили на него, просто выкручивали руки!
 
      Пришлось переходить на фантастику. Фантастические сюжеты переносили действие в неизвестные далекие миры, события были настолько невероятными, что было невозможно представить, что  это может произойти в реальности. Например, недавно он написал роман про ведьм и ведьмаков, про войну с великанами и оборотнями, он был уверен, что защитил себя и окружающую среду от такого безобразия…Роман вышел в свет и разошелся гигантскими тиражами.
 
        Но вдруг обнаружилось, что газеты запестрели разными статьями про невероятный всплеск случаев, когда простые женщины вдруг становились ведьмами, упоминались имена этих женщин, и Писатель покрывался холодным потом - самые невероятные имена, которые он придумывал для своих героев, вдруг обнаруживались в каких-то отдаленных городках и забытых всеми богами деревеньках. Была у него в одном романе ведьмочка  Самаранта, он  проверял в Интернете - никаких совпадений с реальным именем не нашел. В романе  эта ведьмочка добралась до источника всего сущего, нашла причину злодеяний в мировом масштабе и вычислила, что где-то за тридевять земель засел один большой волшебник, который и придумал всю эту байду. Ну, весь этот мир, все события, что происходили в романе. По сюжету она отправилась туда, за тридевять земель, чтобы убить этого волшебника.



                Глава 1.





      Ну и нетрудно догадаться, что в один ужасный день в Писательскую дверь позвонили. Он открыл и увидел девушку с татуировкой на шее. Именно татуировка и напугала его больше всего - маленький скорпион. Девушка шмыгнула носом, пиннула сумку, что стояла около двери, сумка упала внутрь прихожей, а девушка  посмотрела писателю в глаза нехорошим взглядом и вдруг сделала полуреверанс. То есть не совсем реверанс, но так как-то присела грациозно. Скорпион на шее приготовился ужалить.
   
  Писатель отступил на шаг и решил, что это судьба и пусть все идет как идет. Его давно уже мучили совесть и нехорошие предчувствия. Он даже испытал облегчение. Наконец-то кто-то его остановит и накажет за все чародейства и лицедейства. Ах, кажется это не оттуда, но думать было как-то сладостно лень. « Синдром кролика перед удавом»- подумал Писатель.
   Девушка зашла, втащила сумку. «Что у нее там? Отравленные стрелы? Летучие мыши или порошок из кожи лягушки?»- вяло подумал Писатель.
-Самаранта. – Девушка протянула руку, Писатель с готовностью пожал руку и с облегчением понял, что раз она не убила его сразу же, значит, есть еще шанс.
-А я вас ждал! – соврал Писатель.- Очень рад!- соврал он еще раз.
-Понятно, что ждал. Сам же все придумал, так конечно, – девушка заметно напирала на «О».
-Проходите, чувствуйте себя как дома…  «Боже, что я несу? Какое такое проходите и какое такое дома?»  Писатель почувствовал раздвоение личности. С одной стороны раздвоенной личности ему хотелось, чтобы эта Самаранта исчезла и никогда не появлялась вновь, хотелось проснуться и идти пить кофе, с другой стороны ему было любопытно, – У меня собственно беспорядок, извините.
-А завут-то тебя как?
-Так зовут,… как зовут.… А, ну да… конечно … Иван Крылов меня зовут. Ваня…
-Очень приятно, я так и думала, а то вдруг, думаю, у тебя псевдоним… - Самаранта сделала ударение на «О».  – Многие пишут с псевдонимом, чтобы не нашли.… А ты честный, не побоялся…ну, тут ты и живешь, значит?
   Самаранта  пошла по квартире, тронула пальцем пару пыльных поверхностей, вытерла палец об джинсы и подошла к столу.
-А ничего, мне нравится. Я, пожалуй, останусь у тебя ненадолго. Идет? Здесь и пишешь?
-Ну, типа того.… А ты откуда,… то есть ты вообще-то…
-Как тебя нашла? Ну, я же все-таки ведьма, не кот начихал. Пришлось применить.… А ты чо, боишься меня? Думал, я тебя испепелю?
-Ну, боюсь - не боюсь.… Опасаюсь, мало ли что… давай рассказывай, зачем явилась, если не убивать.
               


                Рассказ Самаранты.

     Понимаешь, мне и самой странно многое, я никому и ничего не рассказывала, не поверят. Живу я в глухомани, до ближайшего города триста километров, в Сибири. Лет до трех все у меня было как у всех - сопливое детство, деревянные игрушки, родители работали где-то далеко, я жила вдвоем с бабушкой, до шести лет мы с ней возились в огороде летом, зимой бабушка вязала носки и рассказывала сказки, я слушала и мечтала. Наверное, я была счастлива, потому что ничего плохого я не помню, а только все хорошее и приятное. Бабушка пекла пироги, пела песенки, от нее всегда пахло вареньем и сосновыми иголками, все плохое или… странное началось, когда я пошла в школу в соседнее село. Знаешь, из нашей деревни я была одна, остальные дети были местные, ну и доставалось мне от них. Однажды мальчишки дергали  меня  за косички, и я крикнула – чтобы у вас глаза повылазили. На следующий день у всех мальчишек, кто меня дразнил, вылезли ячмени на глазах.
    Еще был случай - один мальчишка облил меня водой из бутылки, а я крикнула - чтоб ты провалился. Он провалился под лед и чуть не утонул буквально через пару дней. Спасли его рыбаки, случайно проходили мимо.  Однажды я шла из школы зимой и увидела волков, они бежали через поле наперерез ко мне. Я крикнула - пошли прочь! Они вдруг разом развернулись и побежали от меня. Ну, я, конечно, крикнула немножко по-другому, типа пошли на…
    Еще был случай, когда меня учительница ругала за грязь в тетрадке, а я ей сказала, чтобы она посмотрела получше, уж не окосела ли.… Через несколько дней она пришла на работу с подбитым глазом. Потом подружка влюбилась в одноклассника, а он на нее ноль внимания. Я и сказала ей, что он позовет ее  гулять через пару дней. Так и вышло. И позвал, и через пару дней. Ну, и еще много всего разного.
      Я просто примеры привожу. Но точно заметила, что мне надо обязательно вслух сказать, чтобы исполнилось. Потом люди узнали, что я умею наколдовать что хочется, стали приходить и просить, чтобы я им вслух сказала, пожелала, чтобы сбылось. Сначала местные приходили, потом и приезжать начали из других деревень, подарки привозили.
    Я книжки люблю, так мне книжки чаще всего и приносили. Так и вашу книжку принесли, а тетька, которая принесла, еще посмеялась - говорит - смотри, книжка про тебя, прям точно. Я начала читать - мамочки мои, точно про меня, вся история. Только у вас там  больно сильно на сказку похоже.…Ну, например школа наша обычная, а у вас как будто школа в старое время, и городок у вас в книжке называется Каменный город, а у нас деревенька Каменка, бабушку мою в книге зовут Авадара, а на самом деле она Авдотья. Родители мои в книжке уехали в дальние страны, как будто они купцы, а на самом деле они ездили на закупки в другой город, торговали на рынке в Селе. Потом в книжке у вас злой правитель Мармузин, а у нас местный авторитет Мурза, черт его знает, откуда он взялся.… И получается так, что в остальном моя история почти точно совпадает с вашей книжкой. И еще - в вашей книжке все происходит потому, что на Черной горе живет волшебник, который и наколдовал всю эту историю, ему скучно там на горе, вот он и развлекается, описывает всякие истории, а потом они точно происходят в жизни, а он смотрит в свое волшебное зеркало и радуется, когда у людей всякие свары и ссоры происходят. Ну и мне, как главной ведьме, по книжке приходится его убивать, чтобы значит мир наступил.… Все мои способности и все мои  истории у вас точно описаны. Волшебника я что-то не нашла, нет у нас никакого Ивианна, и похожего на него нет.

    И вот сидела я как-то дома, перечитывала вашу книжку, и вдруг меня осенило, что волшебник-то этот – это вы и есть, писатель, который всю книжку написал и все истории придумал. И что надо мне к вам подаваться и с вами разбираться, чтобы все истории у нас закончились…

               
   -И чего ты от меня хочешь? – Иван допивал третий стакан чая, а пить хотелось еще сильнее.
-Дак чего, давайте вместе разбираться, что делать-то…
-А ты всерьез веришь, что моя книжка и есть причина или основание для всего происходящего? Не смеши меня!- сказал Иван фальшивым голосом. Ему было не по себе.
-А вы не верите? Какие вам еще доказательства нужны? Точное совпадение, говорю же вам! Вы у нас никогда не были, я проверяла, знакомых у вас в нашей деревне нет, да и вообще, многое из вашей книжки произошло уже после того, как книжка вышла, значит, вы об этом знать не могли, по любому. А это значит, что ваша история и влияет на реальность. «Матрицу» смотрели? Ну вот, что-то типа того…
-А ты и «Матрицу» смотрела?
-Смотрела, не на Луне живем…
-Ну и?..
-Ну и давайте думать.- Самаранта по- хозяйски открыла холодильник, достала сыр и масло и стала намазывать себе бутерброд.
-Слушай, как тебя, Самаранта, я очень хочу тебе помочь, (И чтобы ты убралась обратно в свой Кукуевск), но я честное слово не понимаю, чего ты от меня хочешь?
-Как чего? У вас там такого понаписано, что через пару лет от нашей деревни камня на камне не останется, там и наводнение, и пожар, и эпидемия, (Самаранта сделала ударение на второй И), и вообще.… Надо переписывать.
-Чего?
-Книгу. Пишите нормальный конец, чтобы все было хорошо.
    Иван почувствовал, что начинает медленно закипать. Да поставьте себя на его место? К  вам в дом врывается какая-то пигалица с крокодилом на шее, жрет ваш сыр из вашего холодильника и учит вас, как надо писать книги, которые, между прочим, расходятся стотысячными тиражами! Она, видите ли, лучше знает, как надо! А добавьте сюда, что она и вовсе не человек, а ваш персонаж! Из вашей книжки! Ну не бред? Иван пошел в ванную и умылся холодной водой. По шее потекло, и на рубашке расплылось мокрое пятно.
-А пусть!- храбро подумал Иван,- пусть пятно! Мне не стыдно за свою рубашку! И мне не стыдно за свою книгу! А это все – сон! Бред! Чушь собачья!  Иллюзия!  Майя!
     Иван вернулся из ванной с гордо поднятой головой.
-Значит, так. Я тебя выслушал, потратил на тебя два часа своего драгоценного времени, ты съела весь сыр и почти все масло, а теперь давай,  пора и честь знать. Мне работать надо. Свои истории расскажи в приемном покое психбольницы. Чао!
   
   Самаранта  и бровью не повела, а продолжала флегматично жевать очередной бутерброд.
-Але, писатель!- сказала она гнусавым подростковым голосом, - Ты чисто не понял! Я тебя не спрашиваю, а чисто конкретно тебе говорю - надо переписать. Или мне вслух сказать, что я с тобой сделаю?
-Не надо вслух. Ну, хорошо, солдат ребенка не обидит, раз просишь - дело другое, но ты меня тоже послушай, можешь?
   Девица кивнула, почесав левое ухо правой рукой.



                Рассказ Ивана.



   Тут, понимаешь, не все так очевидно, как тебе кажется, деточка.  Ну, допустим, что мои книжки влияют на реальность.  Хотя ничего более безумного я не слышал. Но допустим, что влияют. Но ведь я писатель, понимаешь? Я живу за счет того, что мои книжки продаются. Кто захочет читать про  белых и пушистых кроликов и про голубое небо и зеленую травку? Чтобы мои книжки продавались, в них должна быть интрига. Знаешь, что такое интрига? Ну, это когда начинаешь читать и про все остальное забываешь, а думаешь только про то, кто кого убил, и кто кого любит, и только про это. Понимаешь, нет? Ну, перепишу я твою историю и сделаю все чинно-благородно, а кто это у меня купит? Кто это будет читать? Скукотища!  Да я сам с тоски сдохну, пока про это буду писать, зачахну, засохну, повешусь и утоплюсь! Понимаешь ты? Я, когда у меня интрига получается, живу! У меня настроение хорошее, хочется песни петь, правда, у меня слуха нет, но.… Хочется взять и жениться назло врагам или пойти и купить воздушные шарики и раздавать на улице бесплатно красивым девушкам и даже не очень красивым. Я начинаю людей любить, в дружбу верить, в настоящую любовь.… Понимаешь ты? Когда у меня интрига, я весь как бы оживаю, все становится ярким, жизнь играет.… Этим я и живу, а уж когда книга получается, мне за нее еще и денег дают, я в отпуск еду, трачу деньги, придумываю новую историю, вот в чем дело.
    Спроси любого, кто хоть раз написал две строчки - пока самому интересно - книга пишется, как только начинаешь на заказ писать про кроликов - хоть вешайся…


   - Значит, вам веселуха, а у нас деревня пропадает?
-Да пойми ты, это чистой воды совпадение, случайность! Творческое озарение! Может, я читал где-то когда-то про твою деревню, а в голове все перемешалось, вот и получилось совпадение!
-А колдун этот, ну, волшебник, который в книжке вашей? Вы про него очень интересно написали, что ему  скучно было, он же бессмертный, живет долго, все повидал, вот и начинает он придумывать истории, а люди в них играют, страдают, умирают, а волшебник, значит, смотрит на это и подпитывается жизненной энергетикой,  ему становится интересно, как вы говорите - интрига? Вот, у него интрига, а люди страдают…
-Так то в книге, это же фантазия! Понимаешь? Творческий вымысел, допущение, условная реальность, черт тебя подери!
-Не знаю, какая такая  творческая реальность, а только сами-то вы по-честному - неужели не верите, что все у нас идет по вашей книжке? Да ведь не я же первая к вам пришла, на самом-то деле?
-А как тебе вообще такое в голову пришло - явиться, не запылиться?
-Я вообще девушка умная, хоть и из деревни. – Самаранта гордо выпрямилась. – Умнее меня у нас нет никого. Бабушка меня учила - всегда ищи причину, что бы ни произошло. Если тебе говорят, что ветер дует, потому что деревья качаются - не верь, пока сама точно не узнаешь, почему ветер дует.
-И почему?
-Что? Ветер? Так все знают - из-за перепада атмосферного давления, это я как пример. И вот я все думала - почему Вовка под лед провалился? Чего его туда понесло? Там делать совершенно нечего, на озере-то, там ни дороги, ничего. Пошел один, без пацанов, сразу после школы, вообще глупость. Я его потом спрашивала - чего тебя понесло-то? А он говорит, что не помнит, как затмение, говорит, нашло, как под гипнозом был.  Или вот ячмени у всех пацанов повылазили? Тоже не понятно - эпидемия что ли? – Самаранта опять сделала ударение на  последнем «И».- Понимаете, о чем я?  Была какая-то причина, которую я не видела, то есть что-то людей заставляло делать странные вещи, и я все искала, что же именно.
-Да, интересно у тебя получается.…  Только переписывать все равно не хочу. Мой издатель книжку это не возьмет в печать, и читать ее никто не будет, потому что ее уже прочитали. Ну, кто ее будет читать, скажи мне?
-Я буду. Я прочитаю, все представлю, я же там живу, мне просто, вы только напишите, пожалуйста!
   Иван понял, что все выходные в ближайшие пару месяцев пропали.  Он будет  сидеть как проклятый, и переписывать свой последний роман. И никуда эта девушка из деревни не исчезнет, она будет сидеть рядом с ним и ждать очередную страницу, чтобы тут же ее прочитать несколько раз и все «представить». Ивану стало тошно.
-Слушай, ну уговорила. Я конечно не дурак и не сволочь какая-то, я и сам знаю, что мои книги влияют. Ну, такой у меня дар. Сам не знаю, как это началось. Когда еще маленький был, иногда начинал маме рассказывать разные истории про мальчишек из класса или про соседей, а истории эти сбывались. Я это понял давно, старался знакомых в свои истории не впутывать, а рассказывать про выдуманных людей. Я их никогда не встречал, что с ними происходило - не знаю, надеялся, что мои рассказы влияли только на окружающий меня мир, а не на выдуманный.  Ну, вот теперь ты появилась.… Очень интересно…
   

    Самаранта осталась у Ивана. Пока он писал или уходил по своим делам, она сидела в кресле у окна и читала все подряд, газеты, книги, журналы, предыдущие книги Ивана, календарь, рекламу…
     Как-то так получилось, что у него язык не повернулся выставить ее из квартиры. С одной стороны она была его персонажем, с другой стороны идти ей было совершенно некуда, с третьей стороны она же не для себя старалась, а для деревни, то есть была представителем народа.… Кроме того, она вихрем прошлась по квартире с тряпкой, и квартира заблестела и заблагоухала. У нее оказались длинные ресницы, ноги и волосы, а на щеках – персиковый пух. Когда она стояла против солнца, видно было, как этот пух светился по линии скулы. И пахло от нее карамельками, потому что она непрерывно их грызла. Спала она в дальней комнате на маленьком диване, и из этой комнаты тоже стало пахнуть карамелью. Еще она,  когда мыла посуду, пела тонким голосом какие-то заунывные песни, которые почему-то называла плясовыми.
     Однажды она встретила его с горящими глазами и красными щеками, размахивая книгой, с порога начала кричать-
-Представляешь, я нашла! Я нашла! Вот тут описана история, которая тоже случилась в жизни! Я нашла!
-Что нашла? Давай по порядку! Желательно сначала!
-Я подумала, что раз ты так можешь, ну чтобы сбывалось, то может и еще кто-то другой так же пишет, и я читала и искала истории, про которые я бы что-то слышала или знала, и вот нашла! Тут, вот смотри, детектив, как его, Смирнов, писатель такой, детективы пишет! Вот, почитай!!! Ну, почитай же!
-Да ты расскажи, некогда мне детективы читать, давай, внятно и без криков.
-Мои родители «челноки», катаются туда-сюда. Однажды рассказали, что их автобус захватили то ли бандиты, то ли мафия, держали их два дня в заложниках, все деньги отобрали, товары проверили, отобрали одежду, обувь, электронику, даже парфюм дешевый, ездили туда-сюда, перегоняли автобус с места на место, не давали есть, в туалет выпускали два раза в день - рано утром и ночью, когда темно было. Потом их освободили  спецназовцы, бандитов этих повязали, они выкуп просили, что ли, или еще чего, идиоты. Мне эту историю очень подробно рассказывали, я помню все детали, и это точно описано в книге этого Смирнова!
-Так может Смирнов прочитал в газете, а потом книгу написал? Мало ли…
-Нет, посмотри, когда  книга вышла? Пять лет назад. А родители мне это рассказывали года два назад, я еще школу заканчивала, точно помню. Я тебе говорю, что это та же самая история, что и у нас с тобой. Его книги сбываются.
     Иван знал этого Смирнова, встречались. Книг его не читал, как и никаких других авторов по принципу « Чукча не читатель, чукча писатель».
-Ты уверена? Ничего не путаешь?
-Да что тут путать? Все точно! Поехали, надо его найти, поехали!
-Куда поехали? Кого встретить? И что мы ему скажем?
-Там разберемся, давай звони, надо с ним увидеться.
    Телефон Смирнова пришлось добывать через издательство « Ладога», в котором вышла его книга. Секретарь отказалась дать номер Смирнова, но пообещала передать ему номер Ивана. Смирнов позвонил через пару дней, голос его звучал очень взволнованно.  Договорились встретиться вечером в кафе, на нейтральной территории. Самаранта начала стенать, что для выхода а кафе она плохо одета, и не перенести ли встречу в парк, например. Иван сказал, что стоит ей высказать вслух, что она прекрасно выглядит, как все ее страдания на том и закончатся.
    Пока собирались и ждали звонка от Смирнова, Иван  все  пытал свою невольную подругу, не попадались ли ей другие истории.
-Ты вспомни, может еще, где что читала? Ты же книги просто глотаешь, весь шкаф перелопатила?
-Нет, пока больше ничего. Может, и есть  такие истории,  но я - то про них ничего не знаю, я же мало где была и мало что видела. Надо поспрашивать кого-нибудь другого.
    Однажды Самаранта сидела по своему обыкновению в кресле, положив ноги на подоконник, и читала очередной шедевр. Иван переписывал главу про наводнение в Каменном городе. Вместо наводнения в городе происходила ярмарка.
-Слушай, Иван! – Самаранта  накручивала волосы на палец и дергала себя за накрученную на палец прядь. – А ведь если подумать, то у  очень многих писателей книги сбываются. Просто мы привыкли думать, что сначала что-то случилось, а потом писатель написал об этом. А ведь могло быть и наоборот, просто мы привыкли так думать. Ну, ты понимаешь?
Ведь теперь трудно понять, что произошло раньше - война 1812 года или Толстой описал эту войну в своем романе. Ты вот знаешь точно, что было раньше? Просто нам в школе говорили, что война была раньше книги. А им кто сказал?
-Ты сейчас договоришься до не знаю чего. Так можно всю историю перевернуть с ног на голову. Давай уже читай, может еще чего всплывет. Я сегодня, кстати говоря, встретил нашего участкового. Год назад я написал рассказ про него. Ну, то есть он был прототипом, помнится, я очень лихо закрутил сюжет, и как он на задержание ходил, и как его ранили, и как он влюбился, и как его девушка оказалась известной спортсменкой, и как они потом ездили за границу вместе на соревнования, и он за нее болел. Все сбылось. Он довольный как не знаю что. 
-Я уж и не удивляюсь.- Задумчиво протянула Самаранта,-  а вот мне интересно, если бы ты не написал свою книгу, то была бы я ведьмой или нет? Бабушка говорит, что у нас в роду были такие ненормальные, что могли кровь останавливать, испуг вылечить, травами лечили.…  И знаешь еще что?
-Нет, не знаю. Мы опаздываем.
-Подожди. Мне надо тебе сказать кое-что. Впереди тебя ждут удивительные события. Ты будешь держать в руках всю власть и все могущество этого мира.
-Чего-чего? Не пугай меня, детка, поехали.
-Говорю тебе, что скоро появится один человек, который изменит твою жизнь и твою судьбу полностью. Ты попадешь в невероятную историю, но все будет хорошо. Этот человек уже на пути к тебе. Он уже думает о тебе и планирует встречу.
-Ну да, так мы и едем сейчас на встречу, понятно…
-Это не то, хотя тоже важно. Он, тот, о котором я говорю, очень пожилой и очень сильный. Но ты будешь сильнее.
-Спасибо тебе, конечно, я обязательно запомню. Давай собирайся, а то опоздаем на встречу.
               

                Глава 2.


    Начальник  Континентального  отделения Организации Уно  Хаггинс дочитал последнюю страницу знаменитого романа-бестселлера  про подвиги  общества  иллюминатов, захлопнул книгу, бросил ее на письменный стол размером с небольшой стадион и усмехнулся. Чего только не напишут эти романисты!  Должность обязывала его быть в курсе всех последних  скандалов и бестселлеров.

    Собственно, этим Уно Хаггинс и занимался  на своей работе, если выразиться примитивно - скандалами и бестселлерами.  Организация, в которой Уно работал почти сорок лет, существовала всегда  и всегда мимикрировала, прикрываясь различными масками.  Когда-то, на заре человечества, членами Организации были жрецы и шаманы, потом Организация трансформировалась в различные религии, потом в Инквизицию, не избежали причастности к Организации Свободные каменщики и Иллюминаты,  да мало  ли чем и кем пришлось быть Организации, чтобы выполнить свою миссию - сохранить человечество от самоуничтожения.   
    Уно сделал свою карьеру на Чернобыльском взрыве, когда работал заместителем Начальника Континентального отделения Организации. Его тогдашний босс  возглавлял проект « Тихий лес».  Проект был направлен на предотвращение аварий на атомных электростанциях.  За два месяца до взрыва на Чернобыльской АС  бывший босс получил большой доклад независимых экспертов, а так же результаты собственного расследования специалистов Организации,  и все эти материалы были крайне тревожными, все говорило о том, что взрыв почти неизбежен, но бывший начальник не проявил должной настойчивости, спустил это дело на тормозах, произошла авария, и начальника « ушли» в отставку  за преступную халатность.  Исполняющим обязанности назначили Уно, а потом, через год, и утвердили его в этой должности. 

    Сейчас Уно жил и работал в Стокгольме, в Швеции,   ему было 62 года, холост, без детей, его офис находился в центре города в пентхаусе, на вывеске стояло нейтральное название «Оптиком Сервис», войти в офис можно было только из подземного гаража, а для въезда  в гараж нужно было  предъявить сетчатку глаза и голос.  Когда Уно стал начальником, офис насчитывал около 40 человек, сегодня здесь работало почти сто сотрудников.
    Уно встал из-за стола и достал из маленького холодильничка бутылку пива «Кромбахер», это было единственное пиво, которое он любил, и ему доставляли это пиво два раза в неделю прямым самолетом из Германии. Он открыл бутылку, медленно перелил пиво  в высокий стакан, который тут же запотел, и стал пить. Первые пять глотков, как всегда, вызвали ощущения счастья.
   
    Уно был уникальным сотрудником. В его личном деле было записано:
 «Степень психоустойчивости – 0,
 психооперационный класс 12,
 аллертность 134,
IQ 178,
 генетические огрехи- 0%, 
общий уровень здоровья 94%,
способность переносить боль - высокая,  останавливает на входе,
уровень активной памяти 74%, уровень пассивной памяти 99,9%,
образование  - Стокгольмский Университет, специальность математический анализ, Университет Упсалы, специальность - прикладная лингвистика, Гарвардский Университет, специальность  - экономика. 
    На сегодняшний день Континентальное отделение вело несколько проектов, в том числе: контроль над утечками биологического материала из военных лабораторий, предотвращение эпидемий, проект «Вакцинация», проект «Бэби бум», проект «Глобализация», проект «Антитеррор», а так же несколько мелких и не таких заметных.
   
    Но больше всего  Уно  следил за проектом «Коллайдер».  Ему только что доложили про одного русского писателя,  на котором замыкался весь проект. 
    Уно смертельно устал. За последние десять лет он ни разу не был в отпуске и ни разу не брал себе выходной. Он работал  семь дней в неделю по четырнадцать часов. У Организации всегда было много дел, но в последние годы нагрузка на Организацию возрастала в геометрической прогрессии. С ростом  населения Земли количество и масштаб попыток самоуничтожиться увеличивалось многократно, иногда Уно думал, что рано или поздно Организация не сможет противостоять нарастающему безумию. Хотя из специальных внутренних бюллетеней он знал, что  такие мысли посещали его предшественников уже  несколько тысяч лет назад. И ничего, справлялись.
   
    Самым трудоемким в его работе было выдерживать режим секретности. Организация никогда не могла и не может открыто объявить о своем существовании.  К сожалению, люди не способны выдержать саму мысль о существовании Организации, просто мысль о том, что они могут нанести себе вред, делает их  буйными, и это уже проверено. В истории Организации были попытки  действовать открыто, обычно это приводило к ужасным катаклизмам.  Уно усмехнулся. Все чаще ему приходится усмехаться самому себе. Все реже он может пофилософствовать.  Уно представил, кем должен быть его собеседник, чтобы понять полностью все его размышления, и не представил никого, кроме своего непосредственного начальника, имени которого не знал даже он сам, Уно. Ходили смутные слухи, что начальник Уно был итальянец и что он был физическим инвалидом.
   
    В последний год все  сотрудники Организации так или иначе занимались только одним вопросом – коллайдером.
    Тема была такой обширной и такой секретной, что пришлось ввести новый уровень конфиденциальности - супер-супер-секретно. Этот уровень не применялся никогда в истории Организации и означал, что сотрудники офиса не могли обсуждать этот проект даже с коллегами, имеющими допуск, а только с Уно.
   
    Корректная черная папка содержала все данные на русского, и данные были удивительными.  Иван Крылов имел психооперационный класс 16. Уно никогда не слышал ни об одном человеке с такой характеристикой. Самый высокий индекс был у босса- 13. Трудно было представить способности и возможности человека с индексом 16. Уно зажмурил глаза, потер лоб, покрутил головой - шея и плечи хронически ныли от напряжения - и допил свое пиво.  Впервые в жизни Уно  затруднялся в принятии правильного решения.  Ему придется обратиться к боссу, а это беспрецедентный случай, такого еще не случалось, это было просто не принято. Это было так же невозможно, как поговорить с Богом. Но придется. Уно вздохнул, встряхнулся, застегнул пиджак на верхнюю пуговицу и снял трубку специального телефона. Впервые в жизни Уно звонил своему боссу сам.


   





                Глава 3.




    Они сидели в маленьком кафе, где почти не было посетителей, зато там имелся исключительно хороший кофе. Смирнов  пришел минута в минуту, заозирался в дверях, Иван замахал ему рукой, Смирнов подошел, бросил сумку на стул, пожал руку сначала Ивану, потом Самаранте. Самаранта покраснела.
-Здорово, коллега!- обратился Смирнов к Ивану, выглядели они почти одногодками, - Меня зовут Стас, это для девушки, простите, не расслышал, как зовут девушку.
-Самаранта. – Самаранта покраснела еще сильнее. – Очень приятно.
    Стас уселся напротив  Ивана, откинулся на стуле.
-Что за дело? Выкладывайте, раз уж все мы здесь сегодня собрались, как говорится…
    Заговорил Иван, Самаранта  же как-то вся обмякла, опустила глаза и вообще вела себя очень прилично.
-Понимаешь, тут такое дело.…Даже не знаю, как начать. У тебя есть один детектив, «Серые волки», написал ты его пять лет назад…
-Было дело. Так вы из-за этого меня позвали?
-Подожди, это только начало. Понимаешь, спустя три года после выхода книги все произошло на самом деле.  То есть все, что ты написал, на самом деле произошло в реальности.
-А я тут причем? Мало ли что где происходит, жизнь, как говорится, в своем многообразии…- Стас напрягся, видно было, что он нервничает, он переменил позу и сидел  теперь, подняв плечи.
-Да ты расслабься. Мы тут не предъявы тебе пришли высказывать. Тут   надо разобраться. Вот она – Иван кивнул в сторону Самаранты - читает все подряд и ужасно быстро, она прочитала твою книгу и оказалось, что ее родители как раз и были в том самом автобусе с заложниками. Я знаю, что ты сейчас начнешь говорить про творческий вымысел, про условности писательского ремесла и так далее. Но, похоже, что твои книги сбываются. Понимаешь?
-Ну и?
-Ну и вот. Мои книги тоже сбываются. Так что мы с тобой братья по крови.
-По какой еще крови? Ты на что намекаешь? Что я кровь проливаю?
-Да успокойся ты, Стас!  Никто ничего не проливает, это так, фигура речи.
-А кстати, что это за странное имя - Самаранта?  Что-то я такого не слышал раньше. Ты случайно не цыганка?
    Самаранта сглотнула, повозилась на стуле.
-Это отдельная история. Имя мне давали всей деревней. Как бабушка рассказывала, когда я родилась, родители, ну, мама с папой, чуть не подрались, никак не могли решить, как меня назвать. Папа хотел Настей, а мама -  Ярославой. А бабушка вообще Лизой. Ну и решили, чтобы никому не было обидно, пойти в люди. Мама попросила всех деревенских написать имена на бумажках, кому что нравится, а потом бумажки сложили, и дали мне вытянуть. Ну, я конечно крошка была, но все же сумела одну бумажку ухватить. Вот там и стояло - Самаранта. Правда, никто не признался, что написал это имя. Мы до сих пор не знаем, кто придумал это имя.
-А как твоя фамилия? - спросил Стас.
-Савельевы мы.
-Неплохо, однако.
    Помолчали, поболтали ложечками в чашках.
-Так что там про детектив?- не выдержал Стас.
-Да вот то, что я сам написал книгу, в которой точно описал вот ее и деревню, где она живет, а так же все беды и несчастья, что у них там происходят. Девица эта книгу прочитала, смекнула, что к чему, и приехала ко мне, чтобы я книгу переписал и спас их деревню от конца света.
- Ну и..?
-Ну и сижу вот и переписываю.
-Кудряво. А от меня – то вы чего хотите?
    Тут вступила Самаранта.
-Да мы и сами не знаем. Просто я подумала - раз Иван такой особенный писатель, и его книжки сбываются, то может он не один такой? Может, есть и другие? Тут наткнулась на ваших «Волков», ну точно все про моих родителей описано! Решили вас найти и рассказать вам про это… Что дальше, мы и сами не знаем.
    Стас снова откинулся на стуле, задумался. Иван и Самаранта  переглянулись.
-Да, ребята, скажу я вам… Мы с вами попали. Тут такое попадалово…



                Рассказ Стаса Смирнова.

    Я начал писать в детстве, причем сразу повести, причем неплохие. Первая моя книга вышла, когда мне было 14 лет. «Подвиг  во льдах» называлась, про пограничников. У меня брат служил на Северном флоте, и я письма его читал. Придумал историю и написал, и как-то быстро написал, родители пристроили в издательство, книга вышла, я получил гонорар, а через месяц брат прислал письмо, где описал подробно все события, и так все совпало… Я даже испугался.  Понимаете, там погибли люди, и, конечно, мне было не по себе. Дальше - больше. Я писал, а все сбывалось. И главное, я не  мог остановиться. Как только я сам себя останавливал, такая тоска на меня нападала – хоть иди и кидайся с обрыва. Я должен был писать, я стал как наркоман, я буквально  дрожал от возбуждения, когда начинал новую книгу.  А когда заканчивал и сдавал в печать, то как будто засыпал, все становилось серым и вялым, понимаете?
    Иван и Самаранта кивнули, оба почти не дышали. Стас продолжал.
    Я разговаривал с другими писателями и от многих слышал, что они «работают» над книгой, что они придумывают сюжет, что книга « не идет», что герои получились не живые, а какие-то картонные. У меня никогда не было таких проблем. У меня все по другому, как будто лампочка в голове включается, и вся книга сразу появляется, от первого до последнего слова, я, когда пишу, то просто пальцами перевожу книгу из головы в комп. Я  никогда не останавливаюсь и ничего никогда не поправляю. Книга просто выходит из меня, причем все имена,  названия, цифры просто  уже существуют, я их даже не придумываю…
    Когда ты мне позвонил, я примерно представлял, о чем ты заговоришь, но просто не могу поверить, что все это правда, что это существует. Пока я об этом не говорю ни с кем, то вроде как этого и нет, вроде и париться нечего. Понимаете?



    Иван  подергал себя за волосы, вздохнул  и заказал пива.
-У меня та же история, книги просто выходят из меня с именами, названиями и прочая. Часто я пишу как помешанный, не могу остановиться, меня как будто гонит что-то.…А когда книга заканчивается, я как будто заболеваю, все мне тошно, все мне скучно. Я  сам себе говорил, что это абстинентный синдром, что после прилива вдохновения очень скучно жить обычную жизнь, что пока пишешь книгу, то проживаешь чужие жизни и чужие эмоции, и этим питаешься. Я как бы живу на подсосе.
-Ребята, тут что-то не так,- пискнула  Самаранта, - нутром чую – как-то это все странно, у меня, правда, кроме собственных эмоций, ничего больше нет, но посмотрите, как странно.… Вот Иван написал книгу про мою деревню, как все там сбылось, или вот-вот сбудется, до самых маленьких деталей. Так? Кроме одного.
-Не тяни! Выкладывай!- Стас постучал пальцем по столу.
-Да уж, ты давай  не тормози. Ты же у нас ведьма все - таки…
- Смотрите, все описано до деталей, люди ведут себя как марионетки,  они не могут объяснить, почему и как они поступают, они как куклы, и тот, кто эти куклы водит, для них невидим. Куклы не видят кукловода, понимаете? В книге Ивана, написанной Иваном, нет ни слова про самого Ивана. Ну не дурак же он писать про самого себя? Типа вот я сижу и придумываю историю про вас, мои герои. Это я пишу про девушку Самаранту и ее бабушку, и это я сейчас напишу - ей захотелось чихнуть, и ей захочется чихнуть. Иван пишет - ей захотелось чихнуть, потому что было пыльно.  И я чихаю и как бы думаю, что здесь пыльно. Понимаете или нет? Иван придумывает, что я делаю и что я думаю, но про самого себя он не пишет! Он невидим для  нас, простых людей!
-Но ты же приехала к нему? Как-то ты догадалась про него?- воскликнул Стас.
-Да, догадалась, когда прочитала его книгу и узнала саму себя и все истории вокруг нашей деревни.  Но мне помогла его же книга. Там есть герой, волшебник, который сидит  на горе и придумывает истории, которые сбываются. Короче, тут все немного запутано, но суть в том, что Иван описал   сам  себя под видом волшебника,  он сам себя выдал, он оговорился. Понимаете? 
- Понимаем. – Стас говорил каким-то механическим голосом.- Сейчас я  немного подумаю и скажу одну гениальную мысль. Ребята, мы с вами тоже описаны. То есть ты, Иван, и я – мы не просто писатели. Нас тоже кто-то описал или придумал, и этот кто-то очень даже невидимый.
-Слушай, Стас, а ведь раз он нас описал, то должна быть такая книга, а в ней – имя автора. Как ты думаешь?
-Ребята, надо выпить,  а то у вас мозг закипит,- сказала Самаранта и помахала официанту. Принесли еще пива.

-Я хочу развить мою гениальную мысль,- Стас вытер пенные усы,- хорошо пошло! Так вот, а что если все, что мы сейчас перетираем с вами, им описано? Вдруг это часть его книги?
-Ой, я сейчас с ума сойду,-  прошептала Самаранта,- у меня мозг за мозг заезжает. А как узнать, что описано, а что нет? И как узнать, сами мы это думаем, или он это описал?
-Да кто он-то? – Иван повернулся всем телом и посмотрел на Самаранту,- кто он – то, бэби?
-Не знаю, как его зовут. Но если ты смог описать и сбыть мою жизнь, то почему бы кому-то не описать и сбыть твою? Ты пишешь про меня, а кто-то – про тебя, а еще кто-то – про него…
-Гениальная девка!,- Стас поставил пустой стакан и толкнул его по столу. – Подари сюжет? Классная история - про нас, писателей! Я напишу книгу про то, как мы ищем его и находим. Супер!
-Подожди, Стас!,- Иван допил свой стакан,- и так все запуталось, а если ты напишешь и сбудешь свою книгу, мы вообще никогда не разберемся, где тут собака порылась. Давайте пока не будем ничего писать, а просто разойдемся и подумаем,  помыслим. Почитаем. Наверняка что-то где-то уже было, ведь ему надо сбыть самого себя, где-то он уже описал сам себя? Просто нам пока не попадалось…
-Да, надо помыслить, - Стас заметно попритих.- Давайте по домам и будем думать, если что - созвонимся.



               

                Глава 4.




    Смотри–ка, догадались. Этого я не ожидал.… По законам, которые я использую…Мне вот пока не удалось обнаружить источник законов, которые я использую. То есть, я даже не задумывался, есть ли у законов источник. Законы были всегда, сколько я себя помню. А помню я себя  давно. Так давно, что пришлось придумать слово «Бессмертный». Это про меня. Я  Бессмертный. У меня нет другого имени. То есть, вообще нет имени, потому что имя мне ни к чему.
    Имя нужно, чтобы отличить одного от другого. А мне не от кого себя отличать. Я такой один-единственный,  по крайней мере, других таких я не знаю. Ко мне никто никогда не обращался, никто не звал меня и не называл меня. Как скучно! Я перепробовал все развлечения, какие только приходили мне в голову,… то есть туда, где у Них голова.  Собственно, и головы-то у меня нет, как нет ничего остального. Мне эти их штуки ни к чему.  Если бы мне это было надо, я бы себе это устроил. Но мне это не надо. Так о чем это я? Надоело разговаривать с самим собой…ах, да. Про голову. Или нет? Про Них.  Это мое самое последнее развлечение - Они.
    Раньше, давно, мне нравилось просто смотреть. Я научился смотреть, хотя смотреть было не на что. Пришлось устроить так, чтобы было на что смотреть. Ох,  и повозился я  с этим!  Однажды я чуть не разорвался пополам, то есть думал, что разорвусь. Мне нравилось смотреть на что-то, но ничего, кроме меня, не было. И я попробовал и смотреть, и быть объектом одновременно. Чуть не разорвался, неудобно было, неприятно, как-то  невозможно. Это было первое невозможно, сколько я себя помню. Я не смог разделиться. Хотя старался. Обычно у меня  все получается  с первого раза, а тут…
    А эти умные, догадались, или почти догадались… Опасно. Или нет? Пока не решил. Понаблюдаю. Зато интересно!



                Глава 5.




    После «сходки» Иван вдруг начал читать книги вместе с Самарантой.  Однажды он посмотрел на нее и увидел, какая она сосредоточенная, серьезная, сидит и читает, наморщив  лоб.  И ведь как старается! Геройски сидит и перерабатывает эти толстенные кирпичи - чужие книги! Ивану стало совестно, что он, видите ли, писатель и не помогает ей.
    В первой же книге Иван натолкнулся на знакомую историю. То есть то, что было написано в книге, реально происходило в жизни, и Иван был тому свидетелем.   Правда, автор был какой-то неизвестный, но Иван просто лишний раз убедился, что не один он такой.… Есть и другие.   Самаранта потихоньку приколдовывала. То ей соседка приносила целую сумку книг, объясняя, что держать их негде, то сама Самаранта попадала на фантастическую распродажу, где 3-4 книги продавались по цене одной, то еще что.… В квартире стало тесно от книг. Параллельно с чтением  Самаранта начала «прием», как она говорила, то есть к ней потихоньку - полегоньку потянулись соседки и подружки соседок, и они вели долгие и тихие разговоры на кухне, а потом  Самаранта  гордо заполняла холодильник  свежекупленными продуктами  или просто оставляла деньги на столе - это были ее гонорары и вклад в хозяйство, чтобы «не сидеть у Ивана на шее».
-Слушай, не брала бы ты  с них денег, а? Греха потом не оберешься!- просил ее Иван.
-А что такое? Они же сами меня просят, и сами деньги предлагают.  Я никогда денег не прошу, ни-ни! Даже и не намекаю, сами предлагают и сами на столе оставляют, я их, эти деньги, даже и в руки не беру.
-А за что платят-то? Что конкретно ты делаешь?
-Исправляю чужие ошибки, поправляю судьбу…
-Чего-чего?
-Судьбу, знаешь такое слово? Вот бывает у человека в жизни любовь или несчастье, и никак он не справится. Бьется, как муха об стекло. А слева от него и справа - ну это я так, для примера - как бы форточки открыты - бери и лети, выбирай. Вот человек неправильно выбирает, и вся судьба у него криво идет.
-А зачем тогда ему такой выбор дают?
-Откуда я знаю? Не я же это устраиваю, не мной придумано.
-А  исправлять, значит, берешься?
-Почему же нет? Я же вижу, что это не лучший вариант, и что надо было по-другому сделать. Я и помогаю, меняю. Это похоже на то, как ты и Стас книги пишете. Вы придумали, а оно сбылось. Я говорю вслух,  и оно сбывается.
-Как ты знаешь, что лучше?
-Да просто знаю. Если не думать слишком долго, то обычно первая мысль и есть правильная. Вот приходила Оля с пятого этажа, просит, чтобы я ее мужа приворожила, а то он гуляет и все такое. А у меня сразу мысль - и пусть гуляет, потому что не твой это человек. Она любит совсем другого, поругались, ну и вышла замуж ему назло. А тот все ждет, а она не может свою неправоту признать. Я вместо чтобы мужа приворожить, саму ее к ее любимому приворожила, теперь они с мужем разойдутся, а с тем сойдутся, и будут счастливы…
-Бандитка ты, а не колдунья. Никакой профессиональной этики у тебя!- Иван засмеялся и пошел переписывать сцену пожара на сцену народного гулянья.
    Но  поработать не пришлось. Пока Иван усаживался, возился за столом, вытирал  капли пролитого кофе, ждал, пока включится компьютер, настроение  писать исчезло.  Слова Самаранты его неожиданно задели. Он вдруг задумался, обратился бы он к Самаранте тогда, когда буквально загибался от неразделенной любви.  Иван всегда был плотно окружен девушками. Он легко крутил романы, часто влюблялся, разлюблялся, встречался и расставался. Иногда у него были отношения сразу с двумя или даже тремя подругами, и так все бы это и продолжалось, если бы не Злата. Он налетел на нее как автомобиль на бетонную опору моста. Встретив ее у каких-то своих друзей, он настроился на очередной легкий романчик, пару раз проводил ее до дома, они сходили в ресторан и кино, потом поехали к нему, она легко осталась ночевать, потом они перезванивались и встречались, и совсем незаметно для себя Иван привязывался к ней все больше и больше, они говорили обо всем, о чем только ему приходило в голову.  Она разбиралась в литературе, в музыке, в строительстве и автомобилях, в спорте, лыжах, шахматах, вине, ресторанах, стихах, одежде, кино, антиквариате, компьютерах, иностранных языках, политике, живописи,  мебели, туризме, картах, здоровье, психологии, здоровом образе жизни, логике,  образовании, журналистике, бриллиантах, шашлыках, рыбалке, животных… Ни разу Ивану не удалось найти область жизни, где Злата бы спасовала… Иван неоднократно  поражался тому, как много она знает, как быстро соображает, какие интересные мысли высказывает. Очень часто Злата ставила его в тупик, и он просто обалдевал на пару дней, раздумывая над тем, что она сказала во время их очередной встречи. Иногда их телефонные разговоры продолжались по полчаса, по  часу, и едва закончив разговор, Иван чувствовал, что соскучивался по ней уже через 15 минут.  Он звонил снова, и они опять говорили. Злата засасывала его как трясина, он стал Златоманом.  Иван наивно думал, что она ему нравится  за свою потрясающую эрудицию, что они просто близкие друзья, что  Злата – его очередная подружка, он  не замечал и не понимал ее, когда она плакала или говорила ему, что скучает и хочет видеть его чаще….Одним словом, он пропустил момент, когда влюбился в нее. Он совершенно не понял, что любит ее, что именно любит, что не может без нее прожить ни одного дня, он не понял этого и продолжал относиться к ней как к своему парню, умнице, интеллектуалке, любовнице.… И вдруг как гром грянул среди ясного неба – она сказала, что уходит от него.
-Далеко? – шутливо спросил он.
-Далеко. – Так же шутливо ответила она.
    Они ужинали в его любимом ресторане, потом он отвез ее домой, а потом она пропала. Она не отвечала на звонки, ее не было дома, она не звонила ему сама и не отвечала на электронные письма.  Он ждал ее у ее дома – она не появлялась. Окна ее квартиры оставались темными, и недели через две с неизвестного электронного адреса он получил от нее последнее письмо.  Она писала, что истощила все свои ресурсы, и за все два года их отношений она не получила от него ни одного слова любви, хотя сама говорила о своей любви не раз.  Она просила прощения за то, что потеряла надежду и выгорела до основания. Она не видела будущего в их отношениях, и ее бегство от него - просто попытка сохранения собственной жизни. Она спасает саму себя от  исчезновения.
Она приписала строчки из своего любимого романса, и эти строчки были как гвозди в крышку гроба, где похоронена надежда.
                Янтарным соком на губах застынет
                Моя любовь, что превратилась в яд.
                Любовь ненужная как тихий шорох сгинет,
                Слетит с деревьев, словно листопад.

 
    Он  писал ей на тот адрес, просил о встрече, умолял откликнуться, признался ей в любви и  просил прощения за собственную тупость, говорил, что все понял и хочет все исправить  – все впустую. Она не ответила ни разу.
    Иван начал  тихо умирать и умирал почти три года. Везде ему мерещилась Злата - в магазинах, на улицах, на автозаправках – везде он видел ее, сердце его вздрагивало, сжималось, он покрывался липким потом, у него пересыхало во рту, руки начинали дрожать. Но это всегда оказывалась другая женщина, не Злата.  Он почти не мог водить автомобиль- каждый красный «Пежо» заставлял его бросать руль, он почти терял сознание и пытался догнать все эти «Пежо» и разглядеть номер… Ее не было нигде. Он перестал встречаться с женщинами - после нескольких сексуальных фиаско он стал панически бояться секса. Потом он страшно заболел – все его тело начало воспаляться в разных местах, врачи ломали голову и искали причину, но Иван точно знал, что причина всех его болезней в одном – он тоскует по ней, по той, которую он так бездарно потерял и которую он так сильно любил, и только в этом все дело. Его тоска была такой сильной, что не могла оставаться внутри его души, а выходила из тела в виде температуры, воспалений и  нагноений.
    Сейчас Иван думал о том, что попадись ему тогда Самаранта, можно было бы исправить дело, найти Злату. Внезапно Иван заплакал - он почувствовал, что даже спустя почти десять лет он все еще любит ее, и никто и никогда не заменит ее в его жизни. 
               

    Однажды им позвонил Стас и попросил встретиться.
-Ребята, я написал новую книгу.  Хотя написал - это громко сказано, обычно я успеваю сделать за день десять страниц, вернее, у меня просто выходит десять. Теперь же не получалось и двух, я просто засыпал. Такое чувство, что хочется спички в глаза вставить, чтобы не закрывались.
-Может, тебе самому было не интересно? – спросил Иван.
-Да как не интересно-то? Интересно! Помните, мы говорили про того, кто описал нас? Я решил, что чем искать вслепую, ну, читать все, что написано за всю историю человечества,  проще, если я напишу собственную историю, как мы находим эту книгу. История сбудется, и мы найдем эту книгу и прочитаем его имя.
-То есть его имя ты пока не знаешь?
-Если бы знал, не стал бы даже начинать эту новую книгу. В двух словах, мы с вами сидим в кафе и обсуждаем нашу историю, а потом каждый из нас расходится по домам и начинает читать. Книга, которая нам нужна, оказывается у нас дома, то есть у тебя дома, Иван, и в ней есть эта история, только она замаскирована среди многих других историй, и имя этого писателя тоже замаскировано. Если не знать, что именно мы ищем, это пройдет совершенно незамеченным. Надо осознавать, что мы ищем, и найдет его имя Самаранта. И вот мы сидим сейчас с вами в кафе, и Самаранта  нам скажет имя. Ты его знаешь. Ну, детка?
    Самаранта вытаращила глаза.
-Я? Знаю его имя? И я прочитала эту книгу?
-Да, несколько дней назад. Давай, напрягись…
-Мало того, что  Иван описал меня, мало того, что в моей жизни происходила масса всяких историй, и ты туда же! Я вам кролик, что ли подопытный?
-Просто ты в теме, ты сама кинула идею, и ты уже все знаешь, тебе не надо сто раз все объяснять, давай думай…
-Да вы что, парни, я за последние пару недель книг сто прочитала, и насколько я понимаю, ничего даже близко похожего не находила…
    Иван уставился на Самаранту и даже забыл стряхнуть пепел с сигареты.
-Слушай, Стас, - почти прошептал он, - а ты вообще-то до конца это дело дописал?
-До конца. И сейчас уже идет продолжение. Последней фразой в книге было « И тут она назвала имя».





                Глава 6.






     Они очень интересные. Давненько мне не было так интересно! Ужасно скучно, когда нет никакого занятия, никакой игры. Скучно просто смертельно!!! Раньше я не очень понимал, что такое, когда все можно или возможно! Я просто делал то  или се, и оно происходило.

    Я начал устраивать маленькие эксперименты. Я смотрел в пустоту и хотел, чтобы то, на что я смотрю, превратилось во что-то отдельное от меня. Это как положить кусочек своего желания вне меня. Однажды у меня получилась маленькая песчинка. Она была такая маленькая, что я сам с трудом мог ее найти. Мне пришлось шарить взглядом вокруг себя довольно долго, и я нашел ее - мою песчинку. Она состояла из моего желания иметь песчинку.  Потом, много позднее, Они назвали это Энергией. Все же Они ужасно умные, эти Они. Энергия- какое красивое слово!  Частичка Энергии.

     Я захотел, чтобы эта частичка была около меня  долго, хотя и сам не знал, что такое долго.  Мне пришлось придумать  Время.   Ведь времени не было никогда.  Оно просто не было нужно мне.  Сам-то я просто  был, и все. Довольно долго я развлекался тем, что делал такие частички, сначала по одной,  потом по две, потом научился делать их тысячами, миллионами,   потом миллиардами,  потом внезапно оказалось, что я весь был окружен этими штуками- частичками. Они висели вокруг меня, как пелена, и больше не было пустого места.

     Я заволновался  тогда. Еще ни разу раньше я не волновался, потому что не было повода. Мне понравилось волноваться. Это было так упоительно - волноваться!!! Это была такая игра - я как бы играл сам с собой, вдруг у меня не получится  создавать новые частички? Хотя я знал, что получится, но я все равно волновался - вдруг я создал что-то такое, что помешает мне играть дальше? Я волновался с громадным удовольствием - я упивался этим волнением! Это было так ново! Я захотел, чтобы волнение не проходило.  Я подумал, что надо сделать что-то еще, чтобы можно было поволноваться еще больше и еще сильнее. Тогда я собрал все пылинки вместе и начал их сжимать. Мне это понравилось. Я сжимал и сжимал их, все сильнее и сильнее. Они не хотели сжиматься. В каждой из них была часть меня, часть моего желания. Они все были самостоятельными и не хотели превращаться во что-то большое. Я испытал потрясение! Мое волнение захватило меня полностью, и я налег на это дело и сжимал их все сильнее и сильнее. Это был полный восторг!  Восторг!
    Я чувствовал себя прекрасно! Я наконец-то нашел себе отличное занятие - сжимать эти штуки! И вдруг они взорвались! То есть это потом я понял, что они взорвались,  но сначала я растерялся - все пошло кувырком - они просто разлетелись от меня в разные стороны. Сначала я подумал, что потерял их, потом я уж и не знал, что подумать. Я захотел, чтобы они вернулись ко мне, и они начали крутиться вокруг меня.

    С этого момента я стал очень занят, с этим всем миром оказалось  много хлопот, и часто я уж и не знаю, что мне со всем этим делать. Постепенно частички начали собираться вместе, получались такие классные взрывы и столкновения, потом получились планеты и звезды, от звезд начало  светить ярким светом, и очень, очень долго я любовался этими своими новыми игрушками. А потом я создал Их.




                Глава 7.





    Самаранта сидела и терла виски. Стас и Иван молча пили кофе. Иван вздыхал, закуривал, ломал сигарету, снова закуривал. Стас просто ждал, подперев голову рукой.
   -Ничего не приходит в голову! Из всего, что я прочитала за последние две недели, все так обычно, так неярко.… Какие-то рассказы, детективы, повести, была пара романов, но там все любовные истории…
-Вспомни, может ты читала что-то необычное, не похожее на детективы? – с надеждой спросил Иван.
-Разве только Библию. Я купила кучу старых книг на книжном развале, и продавец набил мне два пакета чуть ли не на развес, в одном из пакетов оказалась Библия. Я  начала читать, потому что книга была очень старой, почти рассыпалась. И все! Больше ничего необычного.… Но не хотите ли вы сказать….
    Иван и Стас переглянулись.
-Я что, должна назвать  имя Бога?  Так я не знаю.
    Стас выдохнул и почесал затылок.
-Этого я и боялся. И заметьте, она сама это сказала. Как в моей книге. Слишком просто.
-Подожди,- перебил его Иван,- только этого нам и не хватало, чтобы Самаранта назвала имя Бога. И что нам с этим делать?
-Лично мне надо подумать. – Стас откинулся на стуле,- не нравится мне все это. Получается, что тот, кто описал нас – сам Бог? И как он это сделал?
-Он, конечно, ничего такого не написал, потому что пишут люди, но каким-то образом он заставил людей написать от его имени книгу, в которой он обозначил сам себя.- Сказал Иван.- Получается, что люди написали от его имени Библию или там Веды или Коран, не знаю, что точно, и там  описано, как  была создана Земля и люди, и что создал это все Бог, великий и всемогущий.
-Допустим, что я должна была назвать имя Бога. Только что-то я не представляю, что в Библии написано, что вот типа живет такой писатель Стас Смирнов и Иван такой-то, и что пишут они свои книги, а все, что они написали, сбывается. Я просто уверена, что ничего подобного в Библии нет.
-А она права, там не может быть такого! Надо думать дальше,- сказал Иван.
-Слушайте, а чем вообще мы с вами тут занимаемся? Что это за  тема? Ну, допустим, мы с вами реально можем повлиять на действительность! Ну и что? И давайте пользоваться? Зачем надо докапываться до первоисточника?  Может, его и нет, этого первоисточника? Доказательств никаких! Это чистой воды гипотеза, выдумка, теория!- Стас махал руками и чуть не столкнул чашку со стола.- Лично я думаю, надо просто расслабиться и подождать, что будет дальше. Я так устал от этой последней своей книги - как будто плыл против течения, как будто мне не давали писать эту книгу!  Нет, правда, пусть тема остынет, а мы посмотрим…
-Ты подошел очень близко, поэтому и было тяжело писать,- задумчиво сказала Самаранта.
И сейчас ты говоришь так, как будто тебя кто-то останавливает.
   


                Глава 8.





     Они оказались гораздо умнее, чем я даже предполагал.  Я был уверен, что они никогда не доберутся до меня. Хотя надеялся.  Я снова начинаю волноваться!  О, забытое удовольствие! Мне всегда хотелось иметь кого-то, равного мне. Но я не могу разделиться, и равного мне создать не могу. Хотя посмотрим. Может, и могу.

    До настоящего момента все, чего я хотел, я достигал, и возможно, достигну и этой своей цели - иметь кого-то, равного мне! А так было бы славно поговорить с другим таким же! Ну, например, рассказать о своей истории, показать все фокусы и штуки, а может, и он бы мне что-то рассказал и показал? Правда, я никогда не видел ничего подобного, но мало ли чего я не видел? Столько раз за всю историю моего творения я подкидывал Им разные идеи, но Они всегда как-то упрощали это, как -то по - своему понимали.… Как дети. Иногда я выбирал самых умных и просто делал так, что они знали  много обо мне.
     Я очень любил этих избранных. Одним из самых талантливых был Иисус - так они его называли.  Он понял очень много. Мы даже могли разговаривать - не часто и не совсем так, как я бы хотел. Но он слышал меня, иногда обращался ко мне с очень интересными мыслями. Но так и не понял, чего же я хочу на самом деле. И Они тоже, в общем, не поняли. А хочу я другого такого же, как я. А эти очень умные. Правда, испугались, но это и понятно. Но ничего, я подожду, я терпеливый.





                Глава 9.





    Наступило лето, Иван и Самаранта ездили за город на пляж, Самаранта продолжала запоем читать, иногда Иван шутил, что Самаранта - девушка не контактная. Самым простым способом заставить ее слушать было просто отобрать у нее книгу. Она провожала глазами уплывающие из-под носа страницы, потом переводила взгляд на руки Ивана, а потом  уж и на его лицо. Несколько секунд было видно, что она все еще не понимает, где она и что происходит. Иван неизменно говорил ей «Привет, с возвращением!» Такая у них была шутка. Если ему хотелось поговорить, приходилось ждать, когда она придет в себя.
    Она нравилась Ивану, но он не говорил с ней об этом, у них было принято подшучивать над их странными отношениями, что, дескать, кто сказал, что мужчина и женщина обязательно должны влюбиться друг в друга, для разумных и интеллигентных людей есть чем заняться вместе и без любви. Например, читать книги или марки собирать…

               
    Однажды в очередной пляжный день Самаранта пошла окунуться, а к Ивану подошел симпатичный загорелый парень с массой татуировок по всему телу и попросил зажигалку. В руках он вертел сигарету, Иван сказал, что не курит, и парень тут же рассмеялся и сломал сигарету.
-Я собираюсь бросить курить. Я загадал, что если у вас нет зажигалки, то это будет моя последняя сигарета.  Ну, вот и все! Бросаю!
-Я тоже бросил пару лет назад, до сих пор снится, как я закуриваю. Такая зараза это курево, привыкнуть легко, а бросить очень трудно.
-Это точно. Меня зовут Саша, я часто тут бываю и вижу вас с вашей девушкой. Купается?
-Как русалка - если не позвать, вообще бы из воды не вылезала бы. А ты живешь тут недалеко?
-Живу тут и совсем недалеко.
    Иван прикинул, что парню лет 25, не больше.  Парень ему странным образом нравился.
-Я ведь на самом деле не случайно подошел, я за вами давно наблюдаю, и вообще у меня к вам дело.
-К нам обоим?
-Можно и так. Но больше к вам лично, Иван. Я все про вас знаю, не удивляйтесь.
    Саша присел рядом с Иваном на песок.
-И что именно ты знаешь?
-Во - первых, что вы знаменитый писатель, что у вас уже вышло около 10 книг, что вас любят издатели и читатели, что жили  вы один, что в настоящее время с вами проживает одна молодая особа, которая приехала из маленькой деревушки, что она лет на 15 вас моложе и что она ведьма, что у вас нет личных отношений с этой девушкой, а связывает вас, как ни странно, ваше ремесло. И  наконец, я знаю, что ваши книжки сбываются. Достаточно?
-Да, неплохо. А ты … ну, ты сам кто такой и чем занимаешься?
   

    Иван глотнул воды из бутылки. Парень ему по-прежнему очень нравился, Иван даже улыбался, глядя на него,  и в то же время Ивана что-то беспокоило.
-В данный момент я просто представитель или посланник, как угодно.
-Представитель кого или посланник от кого?
-Если можно, то чуть позже об этом, а пока разрешите мне кое-что вам рассказать?
   
    Иван кивнул, продолжая думать, откуда взялось и что означает это странное беспокойство.
-Вы, Иван, исключительно одаренный человек. Только прошу - не перебивайте меня…Писатели - это вообще исключительно одаренные люди. Некоторым  из них дано превращать свои книги в реальность. Вот как вам. Лицо, от имени которого я говорю, уполномочило меня сообщить вам, что все писатели, обладающие таким даром, ему известны.
-А что за лицо-то?
-Дойдем и до этого. Прошу, выслушайте меня внимательно, и вы все поймете. Итак, поймите, что ваш дар- это своего рода оружие, это громадная сила, это фантастические возможности, и вы носитель этого оружия.
-Да что ты, Саша! Никакой я не носитель! Придет же такое в голову- носитель…
-Прошу вас, Иван! Так вот, вы и есть носитель. Я понимаю, что для вас это звучит странно…
-Да уж. Странно и неприятно.
   
    Иван вдруг понял, что его беспокоило. Как раз то, что Саша ему нравился, его и беспокоило. Эта симпатия была кокой-то странной, внезапной, какой-то внешней, что ли…
-А скажи, Саша, почему ты мне так нравишься?  Это что, гипноз или какое-то воздействие? Я буквально люблю тебя как родного, а ведь я тебя вижу впервые в жизни.… Раньше мне так нравились только девушки, но это и понятно… Девушки обычно нравятся с первого взгляда или не нравятся. Но ты ведь не девушка?
-Нет, конечно. Можно сказать, что я получаю определенного рода прикрытие, ну чтобы облегчить первый контакт.
-Ну, да, так я думал. Прикрытие, первый контакт… Мне кажется, я попал в плохой детектив со шпионами и первыми контактами. Давай, продолжай…
-Я представляю одну организацию, которая занимается ,…ну скажем, безопасностью такого рода проектов. Мы наблюдаем за всеми, кто обладает определенного рода талантами, и помогаем им не выходить за рамки безопасности. Иногда нам приходится обучать  наших подопечных технике безопасности что ли, иногда мы вынуждены вмешиваться в процесс, иногда…
-Иногда вы напрямую диктуете условия, так?
-До этого обычно не доходит. Мы никогда  не вмешиваемся, если писатель  работает над повестью или романом и если сюжет не угрожает безопасности страны.
-Понимаю. Если кто-то собирается описать атомную войну…
-Мы вмешиваемся.  Но исключительно чтобы избежать атомной войны. Вы понимаете, надеюсь.
-Понимаю.
-Бывает и такое, что мы просим помощи…
-У нас? То есть заказываете музыку?
-Не так грубо, но.… Например, просим  описать в вашей книге хороший урожай в определенной области, или описать какое-нибудь открытие, разрешить конфликт.… Но все это для блага…
-Человечества? Понимаю.
-Напрасно вы иронизируете, Иван.  Мы стараемся уменьшить риски вашего влияния на окружающую среду, ведь представьте, что произойдет, если вдруг вы или ваши коллеги напишут про вооруженный конфликт или землетрясение. Иногда случается так, что один писатель напишет про хорошую погоду на побережье в тысяча девятьсот лохматом году, а второй - про цунами в этом же месте и в это же время.
-И что?
-Что? Да все что угодно, сбываются ведь обе книги одновременно, погода сходит с ума, начинаются снегопады в августе и жара в январе. Но это как пример.
-Допустим. А от меня-то вы что хотите?
-Пока просто первый контакт. Вам ведь надо привыкнуть к мысли о том, что мы существуем, и что время от времени будем выходить с вами на   связь. Пока в ваших книгах не было ничего такого, ваши истории достаточно мирные и неопасные. Особенно хорошо, что вы и сами все понимаете, и то, что многие ваши книги написаны в жанре фэнтези.  Но на сегодня достаточно, спасибо вам за то, что выслушали. Я буду вам нравиться еще примерно минут тридцать-сорок, потом это пройдет, и я вам резко разонравлюсь, но и это уравновесится через пару часов. Так что не обращайте на это большого внимания, в следующий раз я обойдусь без поддержки. Если захотите со мной связаться, зайдите на интернет-сайт волшебник.ру, там есть мои координаты.
   
    Саша поднялся и отряхнул шорты.
-Подожди, Саша, один вопрос. А как вы делаете эту вашу поддержку, ну чтобы ты мне нравился и все такое?
-Просто небольшое волновое воздействие, немного резонанса с вашими собственными эмоциями.
   
    Иван повертел головой по сторонам и вопросительно посмотрел на Сашу. Тот поднял глаза к небу и состроил гримаску.
-Со спутника, но очень точечно. Не волнуйтесь, мы пользуемся этим делом редко и очень осторожно. До свидания!
    Саша пошел к воде, Иван провожал его взглядом, а потом спохватился и попытался согнать с лица идиотскую  счастливую улыбку.
«Да что это я? Перегрелся, наверное»- Иван потряс головой, в этот момент к нему и пришла мокрая и довольная Самаранта. Она немного запыхалась, и с нее летели капли воды как с мокрой собаки.
-Кто это был? – она взяла полотенце и начала вытираться.
-Ты не поверишь. Похоже, наша история усложняется. И, похоже, что за нами наблюдают.





                Глава 10.





    Первое, что Иван сделал, вернувшись домой, это зашел на сайт волшебник. ру. На сайте предлагались услуги фокусников и иллюзионистов, там были размещены фотографии нескольких артистов цирка. Сашина фотография была четвертой по счету, и о нем говорилось, что он иллюзионист высокого класса, имеет собственное шоу, готов рассмотреть предложения выступить на концертных площадках страны, фамилия Саши была Грановский, 26 лет. Тут же помещался телефон и адрес электронной почты. По телефону никто не ответил, а включился автоответчик, где Сашиным голосом предлагалось оставить сообщение, и « Вам перезвонят», что и понятно. Не будет же он таскать с собой мобилу, находясь под прикрытием и вступая в контакт с очередным подопечным.
    «Ах, вот это как у вас, значит?»- думал Иван, - «Вот значит, какие вы спутнички завели? Облучаете потихоньку? Значит, чтобы Саша мне нравился?  Ага, так значит, угу.… А если бы не Саша? А если, например, кандидат от партии хохрюмонов?  Перед выборами?  Тоже значит облучаете?»
    Иван подумал, что так можно тихо сойти с ума, потому что реальность начала расползаться на какие-то фантастические куски, и что совсем уж непонятно, где тут есть правда, а где ложь, и где имитация правды, и где имитация лжи.
    Вечером он позвонил Стасу и попросил его приехать. Как только они договорились со Стасом, и Иван отключил телефон, он подумал, что чем черт не шутит, и вдруг симпатия к Стасу из той же дьявольской серии с эмоциональной поддержкой со спутника.
    Перед встречей со Стасом  Иван успел всю историю изложить Самаранте. Та слушала серьезно, не перебивала и сказала, что у нее тоже есть кое-что рассказать, но уже когда Стас приедет, чтобы двадцать раз не пересказывать.
   
    Когда Стас приехал, и Иван быстренько рассказал ему события последнего дня, стало полегче. Иван вспомнил знаменитую шутку про то, что это гриппом болеют все вместе, а с ума сходят поодиночке.  Стас внезапно рассмеялся.
-Слушай, такого бреда я еще не слышал в своей жизни! Старик, ты меня перещеголял. Я-то думал, что я один такой сумасшедший, и все боюсь с этой мыслью выйти в люди.… Но по честняку мне то там, то тут попадаются всякие статейки про всякие там излучатели, про массовое промывание мозга народонаселению, интервью с пациентами психушек, которые слышат голоса. Знаешь, старик, мне полегчало. Либо мы с тобой одновременно чокнулись на почве нашей гениальности, либо тут есть куда копать.
-Страшновато.
-Да понятно.  Ну, давай рассуждать логически. Ко мне пока никто не подходил и никаких историй не рассказывал, то есть я пока что в контакте не был. Тьфу, черт, не к ночи будь помянут, если бы кто нас послушал, точно бы позвонил в психушку. Первое, что приходит на ум, это история моей одной подруги. Ну, ты понимаешь, я ведь молодой мужчина в самом расцвете лет. Познакомился года два назад у своих знакомых с девушкой Милой.


    Помню, поразила она меня какой-то своей беззащитностью, глаза как у ребенка, симпатичная, тихая, оказалось, что она напросилась в гости к моим друзьям специально, чтобы встретить меня. Смотрела на меня, пока мы шашлыки жарили и вино пьянствовали, а потом и говорит, что давно хотела со мной поговорить. И понеслось, начала мне задавать вопросы, отчего да почему я такой гениальный, да где я беру, понимаешь, сюжеты для своих книг. Я смеялся и отвечал, что они мне снятся, что сам не знаю, откуда, но что сюжеты как-то сразу поселяются у меня в голове, и я просто их записываю на бумагу.
-Ну и?  Кофе сварю?
-Давай. Пошли все в кухню. Так вот, она слушала, слушала, а потом таким своим тихим голоском и говорит - а не думал ли я, что эти мои истории мне кто-то специально в голову всаживает? Я говорю - кто, например, инопланетяне? А она серьезно так - нет, дескать, не инопланетяне, а как раз наши земные умники, через спутники мне в голову транслируют. Я посмеялся тогда, говорю, ну это история старая, про спутники, про голоса в голове. А она говорит - голоса в голове - это отдельная песня. Или сказка. А потом и начала рассказывать, что слышит эти самые голоса в голове, как - будто кто-то с кем-то переговаривается. Говорит, ну как если бы она слышала переговоры пилотов с диспетчером аэропорта. Или  как будто военные переговариваются, одни отдают команды, а другие докладывают об исполнении. И еще говорит - я, дескать, не сумасшедшая, не думай. Я проверяла. Я тогда еще подумал - какой же сумасшедший признается, что он сумасшедший? Говорят, что признаком разумности как раз и является подозрение в собственном сумасшествии.
    Она потом рассказала мне, что читает мои книги и находит совпадение  с реальными событиями, то есть она поняла, что мои книги сбываются. Еще сказала, что не знает как, но чувствует, что мы с ней имеем что-то общее, и связано это именно с голосами в ее голове. А потом напрямую спросила меня, что я собираюсь с этим делать. Я, честно сказать, тогда испугался и сказал, что ничего делать не собираюсь, и пусть все идет как идет.
    Девушка она была симпатичная, мы с ней еще пару раз встретились, ну там в ресторан сходили, за город съездили, но уж очень странное у меня было чувство рядом с ней, как будто с меня кожу сняли и все  нервы оголили. Потом она куда-то исчезла, телефон у нее не отвечал, а где она живет, я как – то не спрашивал. И через несколько месяцев я узнал от тех своих знакомых, что она все же попала в психушку, и забрали ее прямо с работы, когда она начала у себя в конторе за столом кричать, что не может этого слышать и допустить. Говорят, она все пыталась остановить какую-то аварию, про которую говорили эти голоса. Вот такая история.
-Надо ее найти и все подробно выспросить,- сказала Самаранта. – У меня есть несколько историй на эту тему, расскажу одну.  В нашей деревне народу немного, все всё  про всех знают. Поэтому я всё так подробно знаю. Моя соседка тоже слышала голоса в голове, но никому про это очень долго не рассказывала. Однажды мы с ней ходили коров из стада забирать - да, Иван, и не  смотри на меня так удивленно, я жила в деревне, и у нас была корова. А что такого? Ну вот, пошли мы стадо встречать, идем по тропинке, тихо так, вечер, и вдруг она, эта тетя Поля как за голову схватится и как заойкает - ой-ой-ой! Я испугалась, спрашиваю - чего ты, тетя Поля, голова болит? А она мне и рассказала. Началось это лет 20 назад, сначала только шум был, как от телевизора, когда программы заканчиваются. Потом пищало что-то, она думала - это в ушах звенит и в голове шумит  от старости. А потом голоса появились, и тоже как по радио разговаривают. Иногда было так, что она могла понять, что происходит, например, что надо переключить канал такой-то на …и какое-нибудь слово, а дальше цифры.  Она говорит - иногда длинный ряд цифр был, часами могли говорить так - два, четыре, один, пять.… И она к этому привыкла и внимания не обращала. А потом все это сильнее и сильнее стало, громкость возросла, и стало ей слышно несколько голосов  одновременно. И она пошла по врачам, чтобы ей таблетки прописали от голосов. Ну и ее тоже уложили в психбольницу, начали делать уколы, а она возьми да и умри, говорят, сердце не выдержало. Надо найти эту  твою Милу, если она, конечно, еще жива.
-Похоже, что это какой-то сбой, что эти люди слышали какие-то служебные каналы, может, восприимчивые были к радиоволнам или, что там у них такое… - задумчиво сказал Иван. – Стас, давай звони этим своим знакомых, надо найти Милу.




                Глава 11.






    Мила нашлась, она жила на другом конце города с родителями, по телефону Стас не узнал ее голос, но о встрече договорились. Поехали все трое. Когда дверь в квартиру открылась, Стас отпрянул. Перед ними стояла изможденная женщина с проваленными  тусклыми глазами, с седыми волосами, одетая в почти детское платьице.
-Мила? Ты узнаешь меня?
-Да, конечно. Ты Стас, мы познакомились с тобой на пикнике. Я тебя помню. А это твои друзья? Проходите, сейчас будем пить чай.
    Прошли в глубину большой  и красивой квартиры.
-Здесь комната моих родителей, они сейчас в Болгарии, так что  никто нам не помешает. Проходите, пожалуйста.  Я изменилась, я знаю. Говорят, это пройдет, это последствия лечения, - Мила говорила тусклым безжизненным голосом, почти не разжимая рот.
-А что с тобой случилось?- Стас  говорил тихо и осторожно.
-Да что случилось,… Я понимаю, что вы пришли задавать вопросы. Мне очень много задавали вопросов в последнее время.  Я привыкла. У меня был приступ, я начала кричать. Это случилось на работе. Меня  пытались утешать, но я почти ничего не соображала. Я услышала, что планируется авиакатастрофа. Они говорили про эту катастрофу в течение пары месяцев, а я все не могла никак поверить, что это случится. Мне было очень страшно.
    Мила  продолжала говорить, одновременно расставляя стулья вокруг стола и  заваривая чай. Было похоже на то, как заводная кукла двигается по кухне, останавливается, меняет направление. Мила почти не поворачивала голову, чтобы посмотреть в сторону, а поворачивалась всем телом.
-Угощайтесь, вот печенье, вот конфеты. У нас всегда много печенья, мама любит. Ну вот, я слышала, что они планируют авиакатастрофу.
-Если они планировали катастрофу, и ты могла это слышать, то не говорили ли они - зачем? -тихо спросила Самаранта.
-Да, говорили. Чтобы потом сделать антирекламу этой авиакомпании, разорить и выкупить по смешной цене. Все говорили. Они обсуждали долго, какой рейс обрушить, сначала хотели  обычный пассажирский, но решили дождаться лета, когда начнутся массовые выезды детей в лагеря. В общем, в том самолете было 42 ребенка, которые летели на отдых.
-А какого числа это произошло, помнишь дату?- спросил Иван.
    Мила назвала дату, вышла из кухни и вернулась с газетой.
-Вот дата катастрофы, вот подробности, а вот дата моей так сказать «госпитализации».  Меня увезли за неделю.
-То есть ты не могла знать заранее из газет, что произойдет катастрофа…- Самаранта держала в руках газету и смотрела в одну точку.
-Нет, из газет не могла.  Да и как человек может знать, что произойдет в будущем? Я хотела куда-то позвонить, кому-то сообщить. Но кому и куда? От всего этого ужаса у меня началась истерика, я не могла просто сидеть и ждать.
    Когда меня привезли в больницу, то со мной сначала  обходились  очень мягко, дали успокоительного, пришел доктор и сделал мне укол, я уснула.  Проснулась на утро почти спокойная, принесли завтрак. После завтрака пришел доктор, пожилой такой седой доктор, все ручки потирал. Он стал меня спрашивать, как я себя чувствую, ну я и рассказала, что слышала голоса  у себя в голове. Доктор меня внимательно выслушал, не перебивал, потом сказал, что ему надо проконсультироваться с коллегами, и больше я его не видела.  Меня пришли и забрали буквально через пару часов и куда-то долго везли. Мне сказали, что меня переводят в специальную больницу для таких больных. Когда мы приехали, я увидела много военных – охрана, какие-то люди в погонах входили и выходили из здания. Меня проводили  в лифт, там не было кнопок с номерами этажей, и я не поняла, куда мы ехали – вверх или вниз. Вышли в длинном коридоре и долго шли. Было очень много дверей, все белые и без номеров.  Меня поместили в одну из комнат, там почти ничего не было, кроме низкой кровати.

    Потом мне трудно вспоминать, мне все время делали уколы, я почти всегда спала,  но меня все время спрашивали и говорили со мной. Сначала мне говорили, что это у меня бред, ведь сейчас я ничего не слышу? Значит, это был бред от переутомления. Потом начали спрашивать, как я слышу эти голоса, в какой части головы, как часто, как громко. Надевали на голову какие-то присоски, сбрили волосы,… Я была как зомби, отвечала подробно на все вопросы, я была очень послушной. Кажется, мне сделали операцию, потому что на голове очень болело, а потом волосы отросли…

-А ты видела других пациентов?- спросил Иван.
-Нет, ни разу. Только иногда слышала голоса в коридоре, было понятно, что кого-то ведут мимо моей комнаты. Но всегда очень тихо. Однажды меня выписали, привезли домой и оставили в покое. Несколько месяцев я ничего не понимала, я была как зомби. Мама часто плакала. Потом я увидела себя в зеркало и испугалась. От уколов и всего этого ужаса я не узнала себя. Вот посмотрите, во что они меня превратили, я даже не помнила, сколько мне лет.- Мила плакала одними глазами, просто по щекам бежали слезы.
-А сейчас ты слышишь голоса?- Самаранта  смотрела на Милу с сочувствием.
-Нет, не слышу. Иногда только, когда смотрю телевизор, в голове как эхо от голосов в телевизоре. А так нет.
    Иван пил чай, опустив глаза в чашку. Потом посмотрел на Милу и сказал,
-Мы пришли к тебе, чтобы  сказать, что ты не одна такая и что ты не сумасшедшая. Ты, скорее всего, просто очень чувствительная. И с тобой обошлись очень жестоко. Я не знаю, как ты будешь жить дальше, хорошо, что у тебя есть родители, но береги себя, и если тебе понадобится помощь - звони, вот моя визитка.
    Они допили чай и засобирались уходить. Мила провожала их с тем же самым тусклым взглядом, было вообще не понятно, как Стас мог приглашать эту пожилую женщину в ресторан - настолько старой она казалась.
 

-Давайте суммируем то, что мы знаем, - наконец заговорил Стас. – Иван и я пишем книги, которые сбываются. Как минимум, есть еще один парень, у которого те же проблемы. К тебе, Иван, подошел некий Саша и вступил с тобой в контакт. Блин, теперь ты у нас в контакте! Ну, прости, я пошутил!  Во время контакта тебя облучили какой-то хренью, и  ты полюбил этого Сашу мгновенно, а потом разлюбил.  Саша сказал, что воздействие проводили со спутника точечно и очень аккуратно. То есть это реально существует. Теперь мы поговорили с Милой, жалко конечно девчонку, такая была хорошенькая.… Ну ладно, Мила рассказала нам, что слышала голоса, а потом попала в психушку, где ей отрезали что-то, и она перестала слышать голоса. Значит, Мила и ей подобные – это просто побочный эффект того, что нас облучают со спутника или не со спутника, не важно, это детали. Если, конечно, те, кто облучает и те, кто занимался с Милой – из одной команды.  Дальше.  Ивана предупредили о том, чтобы он не очень – то увлекался катастрофами и ядерными взрывами. А кстати, Иван, ты хоть раз писал про ядерные взрывы?
-Нет. Я не люблю пугать читателей. Я писал про любовь, детективы, ну а потом, ты же знаешь, фантастику. Но все это без третьей мировой войны и конца света.
-Предположим, именно поэтому тебя и не трогали. Почему к тебе подошли именно сейчас, как думаешь?
-Понятия не имею. Но как только мы с тобой познакомились и начали наши тусовки, так как-то совпало…
-Выходит, что нас пасут или каким-то образом знают о том, о чем мы тут говорим. Интересно, как?
    Самаранта завозилась на заднем сиденье.
-Если вы подумали…
-Да ничего мы не подумали, просто рассуждаем, успокойся!- Стас закурил. - Получается, что каким-то образом мы связаны с этим облучением и Милой, если, конечно, допустить, что нас действительно облучают.
-Получается, что так. - Сказал  Иван.
   
    Они ехали по летнему городу, было пыльно и жарко, небо было белесым от смога, но все равно было хорошо сидеть в машине и слушать радио, покуривать, пить минералку и совсем не хотелось думать про излучение и промывку мозга.
-Мне интересно вот что,- Иван  повернулся к Стасу и сел боком к Самаранте, - а как во всей этой схеме укладывается то, что наши книги сбываются? Нас что, облучили в детстве? Или наши книги берут за основу и ставят по ним фильмы? И вообще - это мы сами такие особенные или  нас такими сделали? И если сделали, то кто?
-Я думаю, что мы слишком мало знаем, какие-то обрывки, клочки информации,- сказала Самаранта.- Лично я сомневаюсь, что все так просто. Например, возьмем меня. Странности со мной начались еще до моего рождения. У меня странное имя, странные способности. То есть для меня это нормальное дело, но разве не странно, что я – обычная деревенская ведьма? И почему вы не спрашиваете меня про мою татуировку?
-Да, действительно! А откуда она у тебя взялась?
-Не  помню. Вернее, сколько себя помню, она у меня была. Никто ничего не мог сказать толком. Мама говорила, что в самом начале моя татуировка была похожа на родимое пятно, а потом уже начала превращаться в татуировку. Иногда она ужасно чешется, потом обычно происходит что-то  необычное,  я уже знаю - если татуировка начинает о себе напоминать - будь готова, как пионер.
-Я никогда не видел ничего подобного,- сказал Иван,- а ты? – обратился он к Стасу.
-Конечно, нет.




               





   

                Глава  12.





    У Них начинаются очень серьезные разговоры. Я волнуюсь, восхитительно волнуюсь. Мне очень приятно то, что они собрались все вместе и начинают потихоньку догадываться.
    Когда я Их придумал, я, честно говоря, не знал, что с Ними делать. Они получились какими-то странными, агрессивными. Им очень нравилось нападать друг на друга, даже убивать. Они вечно были заняты походами в новые земли, добычей всякой ерунды типа золота. Я, конечно, изначально вложил в золото некую свою особую симпатию, мне нравилось делать золото, нравился яркий цвет, похожий на звездное сияние. Очень красиво! Я подсказал им, что из золота можно делать красивые штуки. Сами собой они поняли, что в золоте есть нечто мистическое, особенное. Но то, что они с легкостью убивали друг друга, мне не нравилось. Я  не хотел, чтобы они поубивали друг друга, особенно после первого раза, когда они придумали такую штуку, которая разнесла половину Земли.

    Мне здорово пришлось заниматься ремонтом и приводить все это дело в порядок. Я подумывал было забросить планету, уж больно они разворотили всю поверхность своими бомбами, но потом решил не мучиться, а просто перемешал всю массу, засунув внутрь планеты  всю грязь от бомбы. Это Они так называли - бомба.  Хорошо, что у меня сохранились навыки создания  тел, я заново создал растения, животных, их тела и запустил новый цикл. Как только я видел, что они снова становились агрессивными, я приостанавливал их жизнь, устраивал им потопы и засухи, лишь бы им было чем заняться вместо войны.

    Но в последнее время мне надоело придумывать им занятия, и я устроил так, что самые талантливые из них придумывают  истории, которые сбываются. Они называют их Писателями. Мне нравится, как Писатели  придумывают переживания, волнения, я люблю эти эмоции, и это именно то, зачем я Их создал.  Особенно мне нравится, что они  придумывают истории без моего участия. Как можно волноваться над историей, конец которой сам же и придумал? А  у этих отлично получается. 

    И еще – у меня есть одна маленькая надежда, что они все же придумают то, чего я желаю больше всего.




                Глава  13.





    Саша сидел у себя дома и ждал звонка от своего начальника. От нечего делать он взялся поливать кактусы, которых у него было штук пятьдесят. Он не мог себе позволить ни кота, ни собаки, потому что часто уезжал из дома надолго, и пришлось бы оставлять их беспризорными в квартире. Саше хотелось иметь дома кого-нибудь живого, кто бы ждал его и радовался его возвращению. Единственными живыми существами, способными выдерживать его недельные отлучки, были кактусы.

    Началось все с одного беспризорника, которого он взял на лето из школы, беспризорник неожиданно пошел в рост и даже зацвел, у него появились детки, Саша вернул парочку деток в школу, а красавца-беспризорника оставил у себя на кухонном окне. Потом появились другие, у каждого был свой характер и свое место, Сашу потрясала способность кактусов месяцами обходиться без воды и распускать фантастические цветы, которые сидели своими нежными попками прямо на колючках. В его коллекции были волосатики и совсем лысые, были длинные и круглые, были такие, что подпирали оконный проем, и даже похожие на морскую гальку. Иногда Саша с ними разговаривал.
   
    Ему было всего 18 лет, когда после  призывной  комиссии в военкомате его отвели в дальний кабинет и оставили одного минут на пятнадцать. Потом в кабинет вошел невзрачный мужичонка в толстых очках и с  длинными волосами, уложенными вокруг лысины, Саша подумал даже, что этот зачес покрыт лаком для волос. Мужичонка заговорил неожиданно густым басом, представился как Петр Иванович и за пару часов изложил самую невероятную историю из всех невероятных историй, которые Саше доводилось слышать за всю свою жизнь.
    Оказалось, что существует определенная структура, связанная с космосом и спутниками, ну это тебе потом объяснят - махнул рукой Петр Иванович, эта структура  имеет в своем подразделении спецотдел по контролю над массовыми беспорядками.  Петр Иванович перебил сам себя и сказал, что это скорее название - массовые беспорядки, на самом же деле они занимаются скорее наведением этого самого порядка.
-Прикинь, если в городе с пятимиллионным населением вдруг начинается стихийное волнение, например, массовое хулиганство, ведь никакой милиции не хватит, чтобы успокоить толпу.
-А с чего вдруг начаться этим беспорядкам?- спросил тогда обалдевший Саша. Обалдел он, помнится, сразу и именно от того, что его, как он решил, «вербуют» в органы.
-Крупные города - это благоприятная  среда для возникновения массовых истерий. Повышенный уровень агрессивности, просто из-за большой плотности населения,  стрессы большого города, экология, шум, ну и все такое.…Стоит одному человеку потерять самообладание и контроль над собой, как он набрасывается на другого, тот на третьего, и так далее. Происходит воспламенение. Это наш специальный термин. Воспламенение- это резкое и быстрое распространение истерии в пределах густонаселенного района. Видел, небось, по телевизору, как толпа крушит витрины, сжигает автомобили, ломает тротуары и прочее?
-Видел. После футбола фанаты иногда так бесятся…
-Ну вот. Футбол тут нипричем.   Это воспламенение. Психическая эпидемия. Наш спецотдел как раз и занимается предотвращением и устранением таких воспламенений.
У нас есть специальные исследовательские центры, есть разработанные методики, есть экспериментальные отделы, есть зарубежные партнеры. Проще сказать, чего у нас нет.
-А я-то тут причем?
-Тебе я предлагаю служить у нас.
-Окна что ли бить?
-Саша, ты же умный парень, не ерничай. Мы отбираем самых лучших молодых людей из призывников, отбор идет очень строгий, по многим параметрам, в том числе - школьный аттестат, психическая стабильность, история семьи, здоровье…
-С семьей у меня …
-Знаем. Твои родители погибли 4 года назад. Сочувствую. Но как ни странно, это тоже является необходимым условием - отсутствие семьи. Наш сотрудник должен жить один, по крайней мере, какое-то время, пока не появится возможность заиметь семью.
-Интересно. – Саша вдруг заметил, что в кабинете ужасно холодно, и поежился.
-Тебе предстоит обучение, которое займет 6 месяцев, затем назначение, жить будешь в своей квартире, которую переоборудуют в твое отсутствие, зарплата достойная, для легенды будешь учиться, например, в цирковом училище, это полезно для здоровья, да и хорошее прикрытие. В твои обязанности на первых порах будет входить патрулирование и точечные контакты.
-С психами?
-Нет. С нормальными людьми. С теми, кто создает угрозу воспламенения- с журналистами, политиками, телеведущими, писателями.… Не многие знают и понимают, насколько они влияют на толпу, насколько проще предупредить воспламенение, чем успокоить.
-А как вы можете успокоить толпу? Облить водой?
-Это тоже помогает, но в основном мы действуем через электромагнитный резонанс. Ну, или что-то вроде того. Мы используем волновые генераторы- излучатели, которые находятся на спутниках, а усилители стоят здесь, в городах.
-Я читал про это у Стругацких, это фантастика, я в это не верю.
-К сожалению, это не фантастика, это реальность. Без нашего участия города были бы давно разрушены толпами безумцев, и человечество погрязло бы в войнах и самоуничтожилось.  Люди думают, что угрозой жизни на Земле стало ядерное оружие. Это ерунда. Угрозой жизни на Земле стала сама жизнь, вернее, ее количество и концентрация. Ты же читал, что животные начинают убивать друг друга, если популяция слишком вырастает. То же самое и с человеком.
-Если вы сдерживаете уровень агрессивности каким-то излучением, то это не решение. Численность и плотность населения возрастает, и рано или поздно вопрос встанет снова…
-Это не мое дело. Пока это все, что я могу сказать, а ты должен подписать контракт.
   Петр Иванович достал из своего портфеля папку толщиной с хорошую книгу.
-Здесь в основном юридические вопросы по поводу секретности и все такое. На ознакомление- неделя. И заметь, я не применяю никаких спецсредств типа повышения уровня твоего согласия или усиление  твоей симпатии ко мне, важно, чтобы твое решение было самоопределяемым. Единственное, что мы позволили себе показать - это ощущение холода в кабинете. Это наводка. Уже ведь не холодно, не правда ли?
-Да, уже не холодно. А это вы…?
-Это мы немножко на тебя повлияли. Просто чтобы показать, как  это делается. Само собой, о нашем договоре ни слова никому, документы никому не показывать. Не буду говорить, сам понимаешь, что мы за тобой наблюдаем.
   

    После разговора Саша подробно изучил все материалы, которые ему выдал Петр Иванович. Материалы содержали вводную часть с описанием технологии сдерживания воспламенений, историю подразделения в общих чертах, правила внутреннего распорядка, кодексы и инструкции, затем собственно текст договора.
   
    Саша был умным мальчиком. Еще ребенком он играл не в машинки и хоккей, а рисовал карты и писал планы захвата вражеской страны.  Читал он в основном фантастику, знал наизусть почти всех классиков жанра, мог с легкостью объяснить, чем отличается бластер от нейтронного пистолета, а так же где находится Альфа Центавра и кто такой этот Центавр. К концу недели он уже четко понимал, что никакого выбора у него нет, что предложение подписать договор с Организацией - чистой воды видимость, что в случае Сашиного отказа  никто не даст за его жизнь пустой сигаретной пачки. Ему было тоскливо. Посоветоваться было не с кем. И это тоже понятно, что Организация выбирала одиноких людей. Не понятно, как они отследили именно его, Сашу, хотя с их возможностями…Саша чувствовал, как ни странно, некое подобие гордости. Всем известно, что секретными агентами выбирают неординарных людей типа Джеймса Бонда. Сыграли  на мальчишеском желании доказать всем и все.  На всем белом свете Саша был один,  его бабушка прожила с ним 3 года после смерти родителей, поболела пару недель и тихо скончалась от сердечной недостаточности.  Саша прыгнул в свое решение как с обрыва - будь, что будет.
   
    Он подписал договор и уехал в далекий маленький городок без названия, а только с номером почтового ящика, названия городка не требовалось, все равно писать ему было некому. Он оставил ключи от своей квартиры Петру Ивановичу, и тот пообещал, что приведет квартиру в отличное состояние.

    В городке оказался обучающий центр по типу диверсионной школы, количество предметов и дисциплин переваливало за пятьдесят, там было все, начиная с радиофизики для  домашних любителей, топографии, психологии, заканчивая гипнозом и боевыми искусствами.  Вся программа была рассчитана на шесть месяцев. Курсантов было немного, в одной с Сашей группе училось 10 человек, да и то все разбегались по персональным занятиям, а день был такой плотный, что говорить им было особенно некогда.
    Из всех своих сокурсников Саша сошелся близко только с одной девочкой Олей. Они были ровесниками, Оля сразу подошла к нему и протянула руку. Она была светленькая, голубоглазая, румяная, как куколка, ходила в шортах и зимой, и летом и вечно ела шоколад. Шоколад им давали в неограниченных количествах, он был везде - в классах, в библиотеке, в тире, в комнатах отдыха. Они сидели под большим деревом на территории школы и курили, болтали, читали учебники, просто молчали. Потом, позднее, Саша понял, что Оля напоминала ему маму, от нее так же пахло ванилью, и голос у нее был такой же тихий и ласковый. Мама и папа погибли в горах, они любили зимой кататься на лыжах и всегда проводили отпуск вместе. В тот год Саша приболел и остался с бабушкой, чудом уцелев от лавины. Оля  была первым и единственным человеком, кому Саша рассказал эту историю. После окончания школы их разделили.
   
    Когда Саша вернулся в город и вошел в квартиру, он опешил - квартиру было не узнать, все кругом моргало и попискивало, на фоне отличного ремонта в каждом углу было инсталлировано  столько техники, сколько можно увидеть в хорошем  компьютерном салоне.  Позвонил  Петр Иванович и сказал, что он знает Сашину историю и понимает, что Саше хотелось бы  работать вблизи от Оли, но у Оли уже было прицельное задание, и она сразу же уехала на полгода. 

    Сейчас   ее снова отправили в командировку - в маленький городок или скорее поселок с инспекцией. Ее легендой  была работа учительницей в деревенской школе.  Она должна была отработать год, а потом могла попросить о переводе или новом назначении.  Они встречались каждое лето, а потом переписывались по интернету, звонить и разговаривать им было запрещено. Саша надеялся, что они смогут увидеться этим летом, а возможно, и останутся вместе в одном городе.
    Зазвонил мобильник. Каждую неделю Саша менял номер,  действуя по инструкции.  Он по-прежнему общался только с Петром Ивановичем, и очень удивился, услышав женский голос.
-Здравствуй, Саша,- сказали в трубке,- привет от Петра Ивановича. Он отдыхает в Риме, я пока вместо него, меня зовут Лариса.
    Отдых в Риме был паролем или кодовым словом. Когда-то давно Петр Иванович сказал, что если его переведут, то Саше сообщат о том, что он уехал отдыхать в Рим.
   -Запишите название почтового ящика и пароль, вам поступила почта.  У вас есть четыре минуты.
    Саша записал, потом открыл почту, ввел пароль  и прочитал письмо. Ему предлагалось встретиться с писателем Иваном Крыловым и  убедить его выполнить задание Организации. Дальше шли схемы и планы прикрытия, пароли для отправки отчетов, а так же примерный план беседы с  информационными ссылками. Через четыре минуты письмо было автоматически удалено, а вся информация прочно осела у Саши в голове.
               


                Глава 14. Оля.





   
    Начало рабочего отчета.
    По инструкции я должна писать отчеты по мере поступления информации, но я пишу почти каждый день, чтобы ничего не упустить, я не очень-то знаю, что именно я должна писать в своих отчетах, что именно интересует  Организацию, поэтому буду писать обо всем, что вижу. Нас учили, что наша задача - писать о том, что мы наблюдаем, а уж анализировать информацию будут специалисты других служб и отделов.
    Я  буду работать учительницей в местной школе. Легенда нехитрая, но очень удобная. Мне будет легко знакомиться с людьми, наблюдать за детьми, потому что дети – это очень чуткие индикаторы общего состояния в обществе. Если дети в своей массе веселые и здоровые, значит, все нормально. Если видны любые отклонения в поведении детей и в их состоянии – значит, есть о чем подумать. Возможно, после меня сюда направят других наблюдателей, которые будут работать более специализированно. Моя задача – общая картина, первая разведка.  Перед началом работы мне сообщили только, что мне придется увидеть много необычного, но, чтобы я не подгоняла результаты наблюдения под задание, информации дали очень мало.


                Первый рабочий день.


Автобус « Моховичи - Большое  Палкино» под номером 117  скрипел и плакал. Автобус был уже стареньким, ему давно пора было идти на пенсию, молодость его  прошла, и дорабатывал автобус свой срок тяжело и  мучительно. Все железные части его тела были крашены-перекрашены чуть ли не малярной кисточкой в  корректный охристый цвет, все дерматиновые части сидений давно были изранены в давней войне с подростками, все стекла всех окон были безнадежно и неизлечимо слепы, все, что могло скрипеть - скрипело, все, что могло дребезжать - дребезжало.  А еще автобус был наполнен запахами бензина, пыли и застарелого пота.
На потолке салона  видны следы давней фабричной надписи о том, что посадочных мест 43, мест для стояния – 67, но кто же эту надпись читал?
На конечной остановке  люди, выходящие из автобуса, сразу же попадали в большую мутную лужу, которая, видимо, стояла  здесь всегда, независимо от погоды и дождей
Оглядевшись по сторонам, я увидела  белый кирпичный одноэтажный домик, на котором прямо по кирпичу было крупно написано черной краской « Магазин». Очень хотелось пить, а какого рода магазин, написано не было, поэтому пришлось зайти. Оказалось, действительно, просто магазин. Направо продуктовый отдел, прямо- промышленные товары, налево - хозяйственные товары.

Воды не нашлось  никакой, зато  в хозтоварном отделе я обнаружила неземной красоты мебельную стенку из мореного дуба всего за 20  тысяч рублей, стенка была очень пыльная и стояла  кучкой, стеклянными дверцами внутрь.  Покупатели  переговаривались между собой, пахло хлебом и гвоздями, было тесно и темно, я вышла из магазина и осмотрелась  еще раз, надо было определить, в какой стороне школа. Я увидела высокие сосны, сетчатый забор, дорогу непонятной категории - нечто среднее между проселочной, асфальтированной и бетонированной, гусей, свиней, собак, пару мальчишек на велосипедах, женщину с коляской,  мотоцикл без коляски и без колес, кирпичную остановку и несколько небольших домиков в отдалении. Школы не было.

Покрутив головой, я вдруг поняла, что каким-то странным образом я осталась одна на этой диковатой площади, люди все куда-то исчезли, небо затянуло тучами, ветер крутил пыльные вихри…Добро пожаловать, дорогая Ольга Ивановна, в Большое Палкино! – подумала я.  Закололо в затылке, по спине побежали мурашки – признак рассеянного резонансного  воздействия, впрочем, довольно слабого.

Школу я все же нашла, расспросив какую-то резвую бабку, которая на всех парах пропылила мимо меня, полоскаясь длинной темной юбкой в горошек, как катер на воздушной подушке. Она  крикнула что-то гортанным голосом,  махнула рукой куда-то за остановку,  трепыхнула  юбкой и исчезла.
Школа оказалась трехэтажная, кирпичная, неожиданно большая.
Я прошла туда-сюда по длинному коридору, не встретила никого и остановилась послушать, не объявятся ли люди. Тишина стояла просто  фантастическая,  школа находилась   в поле, и не было даже обычного шума от машин или людей за окнами.

Наконец я услышала, как где-то далеко хлопнула то ли дверь, то ли окно. Я побежала на звук  и увидела  молодого мужчину в черном рабочем халате. Он держал в руках картонные коробки и пытался ногой открыть какую-то дверь. Я придержала дверь,
-Спасибо, - сказал он и уронил коробки. – Меня зовут Вова, то есть блин Владимир Николаевич. Учитель труда.
-Привет, Вова. А я учительница русского языка. Оля.  Ольга  Ивановна, то есть.
Мы оглядели друг друга и рассмеялись. Держись, школа, держитесь, дети и родители!

Вова выглядел как обычный пацан из соседнего двора, с оттопыренными ушами, на лице светились подростковые прыщи. А так ничего, вполне симпатичный такой Вова.
-Давно ты тут работаешь?- спросила я.
-Уже третий день, только что приехал.  А ты?
-А я вообще только что зашла, думала, с ума сойду, ни одной живой души. Где тут кто, ну там директор или еще кто-нибудь?
-Директор пошел  картошку копать. – Вова заметно напирал на «о», - если пойдешь направо из школы, то увидишь  в поле народ, ну и он там, Василий Павлович. Только ты…,- Вова замялся, почесал живот под халатом, - ты это… не удивляйся, в общем, директор немного того, странный. Начнет вопросы задавать, так ты не  удивляйся, потом объясню, если. … Ну, давай, короче, удачи!

Я вышла из школы и сразу пошла направо. Примерно через пятьдесят метров асфальт закончился, и началось поле. Мои каблуки сразу же провалились в глину, собственно, провалились и туфли, хотя я и пыталась  ступать туда, где посуше. А это были мои лучшие, они же единственные, они же рабочие, они же модные, они же дорогие туфли. Я увидела людей, какие-то телеги, мешки и  заулыбалась. Буквально за несколько часов я научилась радоваться присутствию людей, потому что их было слишком мало в Большом Палкино.

Директор стоял на перевернутом вверх дном ящике и ругался.
-Непременно, всенепременно уволю! И еще по статье! Хочешь по статье? Не хо-о-очешь?  У-у  ты  какой!  - и он погрозил кулаком маленькому  мужичку в темно-синем спортивном костюме  и вязаной шапочке пирожком.
-Здрасьте! Вы директор?
-Я директор. Чего вам?
Люди вокруг нас замерли с открытыми ртами. Человек пять-шесть женщин и двое или трое мужчин  смотрели на меня  со странным выражением на лицах.
-Здрасьте!- я улыбнулась всем одновременно, - Я буду у вас работать, я учительница русского языка, Оля. Очень приятно.

Пока что говорила я одна, все остальные по-прежнему молчали.  Я решила  для начала не использовать   никаких спецсредств, только личное обаяние. Некоторые особенно чувствительные люди могут среагировать слишком сильно, и потом греха не оберешься с безумными влюбленностями. Одна миловидная женщина с ярко-голубыми глазами улыбнулась мне, но потом быстро глянула на директора и прикрыла рот рукой.
-Вы, дорогуша, пока что у нас не работаете и пока что вы никакая не учительница никакого не языка, и вообще неизвестно, будете ли вы ею. Учитель- это гордое звание, и его надо заслужить. Учитель- это не тот, у кого написано в трудовой книжке.…А кстати, где ваша трудовая книжка?
-А у меня нет еще трудовой книжки. Это мое первое место работы.
-Ага. И опыта у вас нет? Какая же вы учительница, дорогая моя? Освоение методических навыков и умений приходит через годы, иногда десятилетия…

Народ молча слушал и  не шевелился. Я подумала, что момент я выбрала не подходящий. Мое личное обаяние на директора не действовало.
-Ну, я завтра зайду… - неуверенно сказала я. – До свидания?
-Нет уж, чего там завтра. Покажите направление.

Директор сошел с ящика на землю, только сейчас я увидела, что он был обут в лакированные туфли, поразительно чистые. Он всунул ноги в самые настоящие галоши, наклонился, подвернул брюки, посмотрел на меня снизу, и не разгибаясь, протянул руку. Я пожала его протянутую руку.
-Да бумаги давайте! – раздраженно крикнул он.- Чего вы меня за руку-то хватаете?
Мы с вами еще не знакомы даже, чтобы меня за руку хватать. Так вы и до остального дойдете, и что я с вами буду делать?

Я протянула  свои бумаги, директор взял их, достал шариковую ручку и начал читать. Время от времени он делал какие-то пометки, отчеркивая жирно и размашисто.
-Ну, заявление написано грамматически верно, но стилистически небрежно. В предложении « Прошу принять меня…» надо было употребить глагол « зачислить», потому что принять в данном контексте имеет несколько двусмысленное  значении. Так?
-Да, да, абсолютно двусмысленное! – загалдели окружающие. «Еще немного, и они начнут хлопать ему», - подумала я.
-Я пошел в кабинет, а вы, товарищи, продолжайте работать,  не ленитесь, труд – наша гордость и радость. Жду вас завтра в 9 у себя в кабинете. Не опаздывать!

Директор перебрался  через небольшую кучку картошки, оступаясь и запинаясь, и пошел к школе.
-Да ты не тушуйся! – весело подмигнул мне мужичок в спортивном костюме.- Саша меня зовут, я здесь физрук, то есть самый спортивный и самый активный! А? – и он заржал как конь. Все тоже засмеялись и заметно ожили. Улыбчивая женщина протянула мне руку.
-Нина, тоже русачка. А это Алевтина, начальные классы, это Тамара, история, Это Люда, география, это Анна Сергеевна, иностранный язык, а это… как тебя? Новенький, еще не запомнила…
-Гена я. Военрук.- Гена протянул руку и дохнул на меня пивом и воблой. – Вот вышли на картошку.
-А чего вы  все на картошке? Для школы?
-Да нет, это наша личная картошка, наши личные участки, мы просто помогаем друг другу, чтобы веселее было, а то тоска,- засмеялась улыбчивая Нина.
-А чего тогда директор тут на корзинке стоял, ругался?
-Да он такой, лишь бы поруководить, а нам что, мы привыкли…

Все заговорили одновременно, кто-то смеялся, кто-то закурил, кто-то начал собирать картошку в мешок. Я немного расслабилась, смотрела на Нину, как она звонко покрикивала на Гену, потом я решила, что пора идти домой, первый день в школе закончился.
-Мы все сейчас пойдем, проводим тебя - крикнула Нина, - а то еще заблудишься…
Я попереминалась с ноги на ногу, чувствуя, что ноги холодные и мокрые. Хоть и август, а было прохладно, солнце спряталось за тучи, дул ветер.

Наконец двинулись. Женщины подхватили меня под руки, мужчины остались грузить картошку на телегу.
Мы пошли совсем в другую сторону, от школы, и я подумала, что меня   уводят от остановки. Нина шла рядом со мной и видимо заметила, что я напряглась.
-Да у нас тут узкоколейка есть, автобус еще только через час, а прям сейчас пойдет «кукушка» в город, доедешь как миленькая!

Мы все дальше уходили от школы. Мы шли по какой-то глухой улице, слева стояли бревенчатые длинные сараи высотой в человеческий рост, справа - двухэтажные кирпичные дома. Между домами и сараями были протянуты веревки, сплошь завешанные стираным бельем, шубами, половиками,  какими-то мочалками. Явственно навевало выгребной ямой, причем несло от сараев. «Неужели в каждом сарае большой общественный туалет? - подумала я, - может быть, это туалеты для жителей кирпичных домов, которые стирают мочалки и сушат их вместе с коврами?»

Мимо нас проносились мальчишки на велосипедах, снова пропылила та самая бабка, теперь почему-то с пожарным ведром в руке, в самом конце улицы   я  увидела двигающихся в нашу сторону рыжих коров.
-Стадо идет, доить будут.- Дружелюбно пояснила Нина.
Нас обгоняли женщины с половинками ржаных буханок в руках. Они устремлялись каждая к своей корове, заталкивали им в пасть кусочки хлеба, заламывали рога и уводили коров в неизвестном направлении. Отовсюду неслось « Зорька! Нарядка! Ночка!  Рыжуха!».  Семьи воссоединялись.

Я шла как завороженная, не было сил ни спрашивать, ни сопротивляться. «Будь что будет!» по-бабьи покорно думала я. «Судьба!»
Мы прошли мимо каких-то заборов, домишек, сараев, курятников и оказались на деревянном помосте, похожем на сцену.
-Вот и станция. Сейчас подойдет вагончик, и ты поедешь. А мы пошли! – мои провожатые скатились с помоста и исчезли среди гигантских лопухов.

Я осталась одна. Я вспомнила фильм «Сталкер» и подумала, что ничего хорошего со мной уже произойти не может. Я попала в Зону. Нет никакого города, никакого автобуса, нет ни школы, ни бабки с пожарным ведром, ни Нины, ни директора, ни-че-го. Послышался какой-то гул, потом помост задрожал, и из ближайших кустов со скрипом выкатилось нечто железно - дымящее, остановилось с грохотом, из кабины высунулся очередной мужичок в синем тренировочном костюме и фуфайке, замахал мне рукой, я  сделала несколько шагов и оказалась внутри этого нечта. Оно заскрипело и задрожало. Поехало.  Почему-то я подумала о том, что, пока я не отправила рапорт о начале инспекции, никто не знает, куда я уехала сегодня утром, и вообще, было ли  это утро, что если меня и начнут искать, то очень нескоро. Обычно агенты не сразу дают о себе знать, с момента внедрения до момента первого контакта может пройти довольно много времени. Я подумала про этот поселок городского типа, какого такого городского, кто и где видел такие города, где по улицам гуляют коровы, нет никакого плана генеральной застройки, и все люди поголовно сумасшедшие, что не бегут оттуда как из сумасшедшего дома.

Трамвайчик, или что там было такое, исправно грохотал, скрипел, мужичок орал какую-то песню, до меня долетало « …ить мало… хать…пало…» и запивал свою лихую песню чем-то мутным из бутылки с этикеткой  «Боржоми». Наверное, это был такой мутный «Боржоми», что же еще?
Сараи и заборы исчезли, начались поля. Ни деревьев, ни домов, ни дорог, ни машин, ни даже столбов с проводами я не видела. Я наполнялась смешанным чувством тоски и тревоги.

Через час или два  за окном начали пробегать столбы, потом появились дома, потом даже заборы и машины.   Трамвайчик загрохотал сильнее, потом заскрипел, дернулся пару раз и остановился.
Я вышла, шатаясь на такой же точно помост, с которого я уехала  два часа назад. Стало почти совсем темно. Я  удивленно смотрела на совершенно такие же лопухи, что росли в точке отправления. Смутное подозрение  охватило меня.
-Какая станция?- крикнула я мужичку.
-Большое Палкино!- заорал он, дернул какую-то адскую железку, сделал мне козу и умчался с грохотом.

Кажется, я упала в обморок.





                Глава  15.





    Самаранта  чувствовала себя не в своей тарелке. Скорпион на шее неприятно зудел уже второй день. Она сказала об этом Ивану.
-Давай помажу зеленкой? – предложил Иван,- может, это почесуха такая?
-Не смешно. Обычно так у меня бывает перед чем-нибудь серьезным, например, перед тем, как мы встретили Стаса…
-Про Стаса можешь вообще ничего не говорить, я что, не вижу, как ты краснеешь каждый раз, когда он появляется? Давно бы уж сходили куда-нибудь.
-А ты очень понимаешь - краснею я или так себе?
-Понимаю, не думай.
   Иван смутился и пошел в кухню варить кофе. Самаранта двинулась за ним, наступая на пятки.
-Интересно, что это такое ты там понимаешь? А? Была у тебя история? Колись!
-Что колоться-то?  Не приставай, бандитка!
-Пристаю, потому что ты сам краснеешь. Влюблен?
-Люблю. – Серьезно сказал Иван. – Очень люблю, но…
-Поругались?
-Хуже.
-Умерла? – ахнула Самаранта.
-Да типун тебе на язык! Жива, конечно.
-Слава тебе, Господи!  Остальное поправимо. Рассказывай.
   

    Внезапно Иван почувствовал, как стало жарко, в голове застучало, и он выложил этой приставучей ведьмочке всю правду, до последней капельки. Она внимательно слушала, кивала, и лицо у нее стало жалостливое, бабье, и Ивану еще больше хотелось рассказывать,  он  торопился, перебивал сам себя, сам с собой смеялся, сам с собой хмурился, а Самаранта все кивала, кивала  до тех пор,  пока Иван не почувствовал, что больше говорить не о чем, внутри стало пусто и приятно защекотала непривычная  легкость.   
-Хочешь ее увидеть?- деловито спросила Самаранта.
-Хочу! – выдохнул Иван и смутился. Ему было неловко говорить о чувствах. Как любой мужчина, Иван считал чувства делом неважным, второстепенным, даже чем-то стыдным, чувства следовало задвигать на задний план, скрывать и не придавать им значения,  но сейчас Иван прислушивался к себе - внутри непривычно вибрировало где-то в области души. 
-Сделаем! – уверенно произнесла Самаранта. – Завтра не обещаю, сам понимаешь, но через пару недель - вполне вероятно. Ты встретишь ее неожиданно, и ей будет нужна твоя помощь. Готов?
-Готов! – Иван чувствовал себя шире в плечах и выше ростом, ему хотелось пойти за тридевять земель, добыть трехголового дракона, снести ему эти три головы острым мечом и праздновать победу с вином и танцами у костра. – А как насчет тебя? Я имею в виду Стаса?
-Пенек ты березовый! Я  что ли его приглашать-то буду? Я же девушка. А меня он пригласить не решается, потому что думает, что у нас с тобой шуры-муры.
-Откуда знаешь?
-Ха! Или я не ведьма, или как? Немножко понимаю.
   
    Самаранта привычно села в кресло, положила  ноги на подоконник и открыла  книгу.
-Чего читаешь?
-История величайших открытий. Про атомную бомбу. Понимаешь, какая штука… Бомбу-то изобрели очень давно, но все никак не удавалось довести дело до ума. Долгое время испытания ядерной бомбы срывались по каким-то непонятным причинам, сами ученые не могут объяснить, почему  то одно, то другое случалось.… Иногда и совсем дикие истории.… Например, машина с испытательным образцом шла на полигон, а приходила фиг знает куда.… Вот здесь в книге прямо написано - мистический фактор. То есть, нет разумных объяснений этим случаям.
-Как у меня нет разумных объяснений, почему ты до сих пор не позвонила Стасу…Молчу.…Не делай страшные глаза!
-Ты прям как моя подружка Машка, все тебе надо, чтобы у людей был роман.
-Но я же вижу, что тебе Стас нравится.
-Стас- бабник, у него это на лбу написано. Я его боюсь, у меня от него руки трясутся.
-Это у тебя не от него руки трясутся, а от любви. Точно тебе говорю.
-Ладно, посмотрим. И все же, Иван, должно что-то случиться, больно скорпион мой кусается.
   
    Самаранта любила готовить и очень часто торчала в кухне. Ее блюда всегда носили экзотические названия вроде котлетки - поскребушки, пирожки с лямзой, курочка под ершом, томленое мяско, картошечка кулечком и прочее. Она говорила, что точно так же готовила ее бабушка, и про каждое блюдо у бабушки были присказки-припевки типа «курочка-дурочка, на маслице вертурочка».  Иван разомлел и размяк от такой жизни, думать про Самарантиного скорпиона совершенно не хотелось.
   
    Иногда к ним приходили соседки, которых Самаранта продолжала «принимать», и приносили кучу всякой снеди – капустку квашенную домашнюю  или огурчики малосольные с собственной грядки. Из кухни постоянно пахло вкусной едой. Иван украдкой расстегивал пуговицу на джинсах, когда сидел за столом, чтобы было легче дышать. 
   
    К ним иногда приходил Стас и тоже страдал от изобилия еды.  Самаранта старалась положить ему побольше вкусностей, и Стас сидел и жевал без перерыва. Как только его тарелка пустела, так Самаранта вскакивала и подкладывала еще. Отказаться он не смел,
снова жевал, и все это время, пока Стас заправлялся, они переглядывались, перемигивались и шушукались в кухне.






                Глава 16.






                Оля. Мой второй день.

    Кто-то облизывал мое лицо, горячо и душно, я начала махать рукой и наткнулась на холодный нос и много шерсти. Собака? Точно, черный лохматый пес радостно махал хвостом и  улыбался. У меня нет собаки, значит, это чужая собака. Наверное, я у нее в гостях.
-А, проснулась? – я увидела Нину, она вытирала руки белым полотенцем, улыбалась, от нее вкусно пахло блинами. – Ну, ты даешь,  подруга! Тебя Цыган нашел, прибежал ко мне, стал за юбку тянуть, я позвала девчонок, пошли за тележкой и привезли тебя ко мне. Ты чего малосильная  такая?  Мало ешь? Чего в обмороки-то падаешь? Беременная, может? – она засмеялась.
-Доброе утро!- я села. Голова поплыла во все стороны сразу. – Ой, кружится.…Да нет, не беременная, просто устала вчера, да еще эта ваша «кукушка»… Он видно сделал круг и вернул меня на то же место. Я испугалась, что никогда отсюда не выберусь.…Как в кошмарном сне.
    Конечно, дело не только в кошмаре. Было что-то в воздухе, какое-то излучение, что-то, что повлияло на меня и довело до обморока. Со всем этим мне, видимо, и предстоит разбираться.
-«Кукушка» - это да. Ему, Федьке-то, хоть кол на башке теши - он знай свое, песни орет да самогонку хлещет, забывает остановки делать. Говорит, вам надо, так вы мне и скажите. А ты видно не сказала.
-Нет, не сказала. Я даже не подумала, что он меня два часа будет возить по кругу.
-Какие два часа? Тут делов на 15 минут, если по прямой. Может, он тебя по Гнилому болоту возил? Как раз и будет часа два-три.

Я спросила, что это за болото такое. Нина снова рассмеялась и сказала, что надо завтракать, а пока едим, она мне все расскажет.
-Раньше тут маленькая  деревенька была на десять дворов. Ну, еще до революции. Потом здесь много всякого было,  страшно было, но все очень давно.  Потом открыли  хозяйство, стали добывать торф. Работа была грязная, тяжелая, никто не хотел сюда идти на работу, ну, стали присылать всяких провинившихся, в основном женщин, потому что мужчин отправляли куда подальше, в Сибирь, а женщин сюда. Не сказать, что здесь была тюрьма, но что-то типа поселения, на два, три или четыре года сюда многие приехали.
-А за что их сюда присылали?
-И  за воровство, и за проституцию, некоторых за аборты, да мало ли что.…За пьянство. Назывались эти женщины, ну которые на торфе-то работали, торфушки, и считалось это самой позорной работой. Сейчас, конечно, трактора работают да другие машины, и никто никого сюда не присылает, но все равно весь наш поселок- это одни торфушки да их дети. Было здесь тяжело и тоскливо, да и сейчас не сахар. Много тут разного происходило, и много разного тебе расскажут. Ты не паникуй, и здесь люди живут.
-А ты …тоже? Ну, из этих?
-Я-то? Нет, я сюда приехала 6 лет назад, работать в школе. Мой муж инженер здесь на заводе, квартиру вот нам дали, так что  мы больше из-за квартиры сюда приехали, хотя тоже сначала было диковато, потом привыкли. А ты как, надолго или год-два пересидеть?
-Как получится, - сказала я, запивая блины молоком. Мне было очень хорошо. – Только надо маме позвонить, а то  она волнуется.

  Никакой маме я, конечно, звонить не собиралась, потому что никакой мамы у меня нет, мама умерла четыре года назад сразу же после бабушки. Я осталась одна в пустой квартире, мыкалась из комнаты в комнату и совершенно не знала, что мне делать с моей жизнью в принципе. Тогда-то мне  позвонили и пригласили на собеседование.
-Позвоним. Надо до Поссовета дойти, городской телефон только там, да и то, если работает. Ты не переживай, коллектив у нас молодой, вас таких сразу 6 человек в этом году пришло, нормально!

Нина улыбалась почти все время, глаза у нее были удивительно голубые, от нее исходила какая-то добрая волна, так что я тоже заулыбалась, жизнь показалась мне не такой уж плохой.

 Туфли мои оказались сухими и чистыми, но Нина дала мне  короткие резиновые сапоги, чтобы я туфли снова не испортила, болоньевую длинную куртку, чтобы не простудиться, и мы пошли звонить.

Когда мы вышли из квартиры и из подъезда, я увидела, что Нина живет в одном из кирпичных домов, мимо которых мы вчера проходили, а напротив  - ряд тех самых сараев, от которых наносило выгребной ямой.
-А это что?
-Бараки.
-Там что, туалеты?
-И туалеты тоже, знаешь, такие дырки, а вообще там люди живут, мы тоже сначала там жили, год, кажется, пока нам эту квартиру не дали,  И ты там будешь жить.
-Не буду!
-Будешь, куда ты денешься. Потом квартиру дадут, а может, повезет, еще раньше дадут, их вот сносить собираются.… Хотя  уже при мне 6 лет собираются сносить.…В этих бараках жили торфушки,  по 10 человек в комнате. Баня один раз в неделю для мужчин, один раз – для женщин. Туалеты - сама понимаешь, дырка, оттуда зимой так задувает, что  аж  сопли к губе примерзают. Многие переболели всеми болезнями, какие только бывают. А уж сколько детей в эти ямы  попало…
-То есть? Что ты имеешь в виду? Кто-то туда бросал детей?
-Не бросали, а рожали прямо в эти ямы. Сколько случаев. Никто не знает, это уж они сами, когда сильно пьяные, начинали кричать, что ребеночка своего своими руками…
Мне снова стало плохо, а день только начался.

Поссовет оказался бревенчатым домиком типа дачки, с деревянным крыльцом и лавочкой под окном, обильно заросшим вьюнами. Пахло навозом и старым деревом.
-Это самый старый дом здесь, еще с тех времен, - сказала Нина,- вроде открыто.
Мы вошли. Внутри оказалась довольно современная контора с компьютером и
телефонами, канцелярскими столами и прочими прибамбасами. За столом сидела полная румяная женщина, которая сразу заулыбалась.
-Здравствуйте, Нина Александровна! Какими судьбами? Или мой  чего натворил?
-Да нет, ничего не натворил. Здравствуйте, вот пришли позвонить, это наша новая учительница, по русскому, будет  у вашего работать, в четвертом классе.
-Здрасьте,- сказала я  и, кажется, покраснела. Хороша учительница в резиновых сапогах и старой куртке. – Меня Ольга зовут.
-Мария Сергеевна, председатель поселкового совета. Вот вам журнал, запишите, имя, фамилию, куда будете  звонить и цель звонка.
Я посмотрела на Нину, та пожала плечами.
-Положено, чтобы не злоупотребляли.
Я записала свое имя, фамилию, что буду звонить маме, а цель звонка - чтобы мама не волновалась.

Мама, конечно же, не волновалась,  а просто я должна была сообщить о том, что приступила к началу инспекции. Я сказала в трубку, что это я, что погода хорошая и что я позавтракала.
После Поссовета мы отправились в школу, прошли через остановку автобуса, где в луже плавали утки с утятами, через пожарное депо, через  водонапорную башню, через спортплощадку, Нина, как заправский экскурсовод,  показывала мне рукой то налево, то направо.
-Не бросай меня,- попросила я ее,- я боюсь, что снова потеряюсь.
Нина засмеялась, похлопала меня по плечу.
-Не тушуйся. Не так все плохо.

Вдруг я увидела, что нас окружили какие-то странные люди. Высокая женщина в такой же куртке, как у меня, худая, даже изможденная, с очень маленькой головой, большим  животом  и безумным лицом, и несколько детей всех возрастов, похожих на нее. Дети, все до одного, выглядели очень странно, все были с маленькими деформированными бритыми головами, все имели какие-либо уродства, один – ассиметричное лицо, у второго уши были похожи на  капустные листья, у третьего почти не было носа, а только две дырочки, еще один  был крив на все тело и ковылял, подпрыгивая и подмахивая руками, у девочки были болезненно выпуклые глаза, все были жутко одеты, ухмылялись и мычали.
-Что, Галя, хлебушка хотите? – заговорила с женщиной Нина,- на, иди, купи хлебушка. Иди, иди, Галя, иди купи себе хлеба!
Нина достала из кошелька мелочь, отдала Гале, и вся семейка поковыляла к магазину.
_-Это Галя, живут тут давно, у нее десять или одиннадцать детей, все до одного инвалиды, некоторые лежат, не ходят, двоих мы пристроили в интернат, остальные дома. Опять беременная, она постоянно беременная, дети у нее умирают через одного, а она все рожает и рожает.
-Что, и муж есть?
-Есть, а как же? Такой же, как она. Местный.  Если встретишь один на один – испугаешься.  Страшный он.  Живут в бараке в одной комнате, ждут квартиру. Давно ждут. Галя инвалид по слабоумию, у мужа ко всему  еще и  алкоголизм, короче, паноптикум.
-Что значит – страшный? Злой?
-Да нет, не злой. Так тут называют… да сама увидишь. Люди здесь разные, из местных некоторые страшные. Ну, уродцы такие.
-Надо что-то делать, операцию ей сделать, чтобы не рожала… Детей в интернат, а?
-Да ты что, тут половина поселка таких, Гнилое болото, испарения, наследственность. Поселок то стоит на костях, а какой генофонд? Алкоголики, страшные, преступники, инвалиды.… У меня 12 надомных учеников, почти все с параличами, слабоумие, врожденные уродства, отсутствие конечностей, и не по одному ребенку в семье, у тебя тоже будут надомники, платят за них больше, а делать почти ничего не надо. Посидишь с ними урок, почитаешь сказку, все лучше, чем с целым классом воевать, да и не устаешь, как в школе. У меня набегает две ставки, получаю хорошо, да надбавка деревенская, так что…

Мы дошли до школы.
-Тебе к директору, ты не обращай на него внимания, он тоже немного странный, но этот лучше, чем до него был. Тот все доносы писал да характеристики собирал, пять лет мы с ним промучились, ни одной квартиры на школу не получили, не достойны были, он со всеми переругался - и с Поссоветом, и с Гороно, и с мэрией, у нас проверка за проверкой, месяца спокойно не проработали. А этот.… Так, поругается, пока за методическое воспитание не возьмется. Любит планы уроков проверять, так пусть проверяет, что нам, трудно, что ли ему планы сдать? Писанины много, а так жить можно.

Я  зашла в приемную. Директор поливал цветы из пластиковой бутылки. Он был одет в довольно приличный костюм, в кабинете пахло дорогим одеколоном.
-А, пришли! Здравствуйте! – сегодня директор был гораздо приветливее, шагнул мне навстречу, протянул руку.
-Проходите, милости просим. Как говорится, рады принять вас в нашу большую семью. Ольга...?
-Ивановна. Здравствуйте. Я хочу сразу сказать, что опыта у меня нет, планы уроков я писать не умею, мы еще не проходили…
-А, уже рассказали. Ничего, работа у меня такая - планы уроков спрашивать. Завуч у нас тоже молодая, неопытная, а я уже двадцать лет в школе, так что.…Ну, заявление ваше подписано, зарплата согласно штатному расписанию, комнату мы вам уже выделили...
-В бараке?
-А что барак? Ничего, временные трудности, поработаете,  привыкнете, а там и квартиру получите, ничего. Ключи возьмите  у завхоза, вот, кстати, и она, расписание у завуча, все рабочие моменты на доске объявлений. Все, желаю удачи!-  И  директор удалился в свой кабинет, оставив меня наедине с молодой женщиной, которая только что вошла.
-Наташа. Завхоз. Работаю второй год, веду домоводство, не замужем, детей нет.- Она улыбнулась.
-Ольга, учительница, работаю первый день, не замужем, детей нет,- я тоже улыбнулась.
-А чего тебя сюда принесло, ты вообще откуда?
-Да я из города, не знаю, вроде тут было место, я же пока без диплома, в городе работы для меня нет.
-Да? Не знаю, все наоборот отсюда стараются перебраться, уж кто совсем не может устроиться, тут остаются, смотри, ты тут не прилипай, поработаешь годик – и сваливай, а то засосет…
-Конечно, у меня нет плана  работать тут всю жизнь…
-Вот и хорошо. Пойдем, посмотрим комнату. Повезло, с первого дня – и собственное жилье.

Мы вышли из школы, Наташа уверенно шагала чуть впереди меня, размахивая руками. Одета она была  в джинсы и мужскую рубаху, кеды, на голове у нее кроме прически имелась еще фуражка на манер  военной, только розового цвета. Наташа сказала, что мы пойдем не напрямую, а в обход, чтобы не проходит мимо одного барака.
-Наглядишься еще, успеешь, а пока вот тем порядком пройдем. Ну, заходи, будь как дома. – Она привела меня к одному из бараков  и указывала рукой в темный и низкий проем двери, где чернелись давно не мытые и не крашеные ступеньки вниз. Запах выгребной ямы стал невыносимым.
-Но там же туалет! – неуверенно посопротивлялась я.  Мне мерещились несчастные дети, которые плавали в глубине черной дыры.
-Ну и туалет, и что?   Тут сразу налево дверь. А дальше по коридору - комнаты. Да ты не бойся, это наш барак, учительский, здесь только наши. Никакой шушеры. Алкоголики и хулиганы здесь не живут. Заходи!
-Но там темно, ничего не видно!
-Это со света, а зайдешь - приморгаешься, там лампочка есть в коридоре. Ну, давай я первая пойду.
Наташа  проворно нырнула в темноту и сразу же исчезла.
-Давай, иди уже!  Ну?
Я задержала дыхание и побежала следом за ней. Под ногами оказалось три ступеньки, потом я нащупала дверь, открыла, увидела тусклый свет лампочки. Наташа стояла лицом ко мне, придерживая еще одну дверь. В коридоре пахло едой, мышами, туалетом и еще чем-то, чего нельзя было определить  мгновенно.
-Твоя дверь четвертая направо. Здесь живет Гена, военрук, здесь Вовка, здесь пока никто, а там ты. На, держи ключ, открывай. Да не бойся, мы сделали ремонт, в комнате хорошо, чисто, печку побелили…
-Печку? У меня что, будет печка?
-А как же! У тебя топка, а у соседей только стена от печки, так что тебе повезло, когда хочешь, тогда и топи.
-А чем топить? И вообще, это обязательно?
-Нет, в принципе можешь не топить, но когда холодно, то очень даже  приятно с печкой.

Сразу справа от двери действительно помещалась печка, белая и очень большая.
Комната в одно окно, четырнадцать квадратных метров, стены покрашены до середины синей краской, пол - коричневой.
-А где вода, умывальник?
-Вода на улице, видела колонку? Прямо около дома, принесешь, сколько хочешь, столько и лей.
-А выливать куда?
-Туда же, откуда принесла, на улицу. Ты, девка, как с Луны упала. Или никогда не жила в бараке?
-Нет, если честно, никогда.
-Теперь будешь.
-Не буду!
-Дело твое. Ключ, ордер на вселение, квитанции за электричество. Все, счастливо оставаться.
Не успела я глазом моргнуть, как Наташа исчезла.

Я стояла посреди комнаты, в руке у меня был ключ и бумажки. Я села на пол, положила ключ около себя и стала думать, как же мне тут жить. Почему – то мысли в моей голове текли покорные и унылые, мне совсем не хотелось уходить отсюда. Кульминацией стало осознание, что здесь мне и оставаться до конца жизни. В дверь постучали.
-Входите! – вяло сказала я.

Дверь открылась, и в комнату вошел Вова.
-Здорово, соседка! Ну, чего нос повесила?
-Вот, начинаю новую жизнь… типа того.
-А чего на полу сидишь?
-Так больше не на чем. И ты проходи, садись.
Вова подошел ко мне и сел рядом, сложив ноги по-турецки. Помолчали.
-Да, хоромы, конечно, тесноватые, но зато отдельные. Сейчас стулья тебе принесу, у меня их восемь, из мастерской принес, когда верстаки новые привезли. Подожди, момент.

 Вова поднялся и через секунду входил с двумя стульями зеленого цвета. На сиденье одного было нацарапано неприличное слово из трех букв.
-Мы мебелишку какую справим, в школьном подвале чего только нет, стол принесу, лавку, ведра…
-Зачем?
-Одно для воды, одно чтобы  писать в него. Не перепутай - и Вова  весело засмеялся и спросил,
-Есть хочешь? У меня есть яйца вареные и колбаса, хлеба только нет, но и так нормально.
В этот момент кто-то кашлянул у меня над самым ухом. Я посмотрела на Вову, он на меня.
-Кто там? – крикнула я.
-Это я, - ответили из-за стены.
-Кто я?
-Сосед ваш, Гена.
-Так ты же не здесь, а через дверь?
-Я переехал, там печки нет.
Вова посмотрел на меня, кивнул на стенку и спросил-
-Позвать?
-Да чего уж там, зови уже всех. Сосед все же.
-Гена! – крикнул Вова, - заходи, мы тут мебель расставляем!
Гена  возник  моментально, в руках он держал молоток.
-Может, прибить чего надо? Вот, молоток достал…
-Эй, парни, а вам не кажется, что нас тут здорово надули?- спросила я, - что-то не нравится мне это Большое Палкино, а? Все так странно… Я хочу домой!
-Да ты чо! – разом воскликнули парни,- настоящее приключение! Своя комната, работа, скоро Мишка придет, сядем, выпьем…
-Тут еще и Мишка есть? И куда мы сядем, у меня только 2 стула, и нет ничего, даже стаканов, и вообще, меня мама ждет!

В дверь постучали, и вошел, как стало понятно, Мишка, здоровенный детина, на голову выше всех нас, в руках у Мишки находился щенок неизвестной породы.
-Здорово, народ! О, у нас тут дамы! Михаил, учитель физкультуры. Не женат – это уже лично мне.- Может, прогуляемся?
-А кто знает, во сколько здесь автобус? – спросила я,- мне домой пора…
-Никакого автобуса. К нам пойдем, Наташка картошку сварила, надо посидеть, познакомиться, вперед, гвардейцы!
 И меня повели под белы руки в соседскую квартиру.




                Глава  17.





    Наконец напряжение, которое Иван и Стас заедали котлетками, стало невыносимым. Однажды Иван схватился за телефон и, потрясая трубкой в воздухе, закричал,
-Ну, уже давайте, звоните! Сколько можно человеку нервы мотать! 
   Стас крякнул и почесал ухо. Самаранта  срочно убежала в кухню проверить пирог в духовке.
   
    Телефон немедленно зазвонил.
    Это был Саша, и он попросил о встрече, назначил время  и место  и отключился.
-Все, началось!- торжественно заявил Стас.- Иди, друг, мы смотрим на тебя с гордостью, ибо избран ты не человеком, но судьбой! – Стас поднял палец,- и не посрами наше славное племя свободных писателей. Продайся  подороже, не стесняйся!
    Иван встречался с Сашей в парке рано утром, Саша не  соглашался на то, чтобы Иван пришел с друзьями. Разговор должен был быть очень серьезным, Иван это понял по серьезному Сашиному тону.
   
    Саша начал с места в карьер.
-Времени у нас мало, поэтому я сначала изложу факты, а потом вы будете задавать вопросы.  Знаете такую шутку про то, что каждые четырнадцать миллиардов лет физики всего мира встречаются вместе и строят большой адронный коллайдер? Ну, вроде как потом наступает конец света?  Коллайдер - эта такая штука, где сталкиваются  элементарные частицы.  В Интернете появилось миллион статей о том, что строительство коллайдера грозит уничтожить Землю, а заодно и Вселенную. Вот об этом и поговорим. Вы в курсе вопроса?
-Да, читал в газетах, что  никак не запустят этот самый коллайдер, и что это самый крупный эксперимент человечества, ну вроде того…
-Да, понаписано много. Проект начался лет двадцать назад, и с самого начала было очень много дискуссий - кто, зачем, почему, для чего… Журналисты сразу же ухватились за эту тему - как же, угроза выживания человечества! Говорят, что при использовании этого гигантского ускорителя  должны быть открыты новые элементарные частицы, которые рассчитаны теоретически, но экспериментально пока не получены - не хватало мощностей для проверки на практике. Говорят так же, что открытие этих новых частиц даст возможность понять строение Вселенной, и вообще понять, откуда что взялось.  Но скандал разгорелся из-за того, что часть физиков предсказывают вероятность создания микроскопических черных дыр в теле Коллайдера. А черные дыры - это, сами понимаете, вещь в себе и совершенно не изученные, известно только, что черные дыры - это некие образования во Вселенной, которые как бы пожирают саму Вселенную.  Все, что приближается к черной дыре, странным образом исчезает, растворяется в ней.
    Противники запуска Коллайдера  кричат о том, что если существует даже малая вероятность в ходе экспериментов получить черную дыру,  надо остановить  проект.
Мало кто, то есть почти никто, не знает, что создание и изучение черной дыры - и есть главная цель постановки такого гигантского эксперимента.  Таким образом, коллайдер не удается запустить, происходят странные события- поломки, технические ошибки…

    Слишком много людей стоит в оппозиции, слишком много сил противостоит друг другу, слишком большое сопротивление запуску.
-Господи помилуй! – воскликнул Иван, - а я-то тут каким боком? Да что же это за проклятье такое – я что, должен помочь открыть или закрыть черную дыру? Да я в физике ни бум-бум, понимаете? Я писатель! Я про любовь сочиняю, про погони и  потерянных собак, я книги пишу, а не спасаю человечество!!!
-Понимаю. – Саша  посмотрел на часы. – У нас еще есть время. А я, по-вашему, похож на спасителя человечества? Мне было восемнадцать, когда мне сказали - давай, парень, ты нам подходишь. И все. Такая судьба, что тут скажешь.…Но вернемся к нашей теме. Вы, конечно, не физик, но у вас есть талант, и вы должны написать книгу про запуск Коллайдера и создание контролируемой черной дыры.
-Как я могу про это написать, если я даже не знаю, как пишется это слово - коллайдер?
-Я тут подготовил кое-что, вот материалы, которые вам необходимы, ну, сколько стоит проект, история создания, подобные проекты, высказывания ведущих ученых…
Но сейчас я скажу то, чего нет в этой папке. К сожалению, сторонники запуска эксперимента не могут выложить свой главный аргумент- Земля приблизилась к областям Вселенной, где расположены несколько агрессивных черных дыр. Против такой опасности есть только одно спасение - создать управляемые черные дыры, которые сожрут те, что угрожают Земле. Тушение пожара встречным огнем. Других шансов пока нет даже гипотетически. Мы не можем обнародовать эти данные открыто, поскольку с большой долей вероятности эта информация  вызовет панику и всплеск психозов, причем большой всплеск, так что даже нам с нашими средствами контроля воспламенений будет крайне трудно удерживать население Земли в относительном порядке. В настоящий момент вы - наша самая большая надежда.
-То есть я должен разобраться в вопросе, для изучения которого надо иметь пару десятков университетских курсов, затем быстренько написать книгу, желательно высокохудожественную, поскольку только высокохудожественные книги сбываются, и мне должно быть интересно, поскольку только когда мне интересно, книги сбываются, и я должен сделать книгу достоверной и убедительной, чтобы читателям было интересно, и они бы мне поверили. И сколько времени вы мне отводите?
-Не более пары месяцев. Времени очень мало. Процесс идет гораздо быстрее, чем мы рассчитывали, кроме того, постоянно возникают новые обстоятельства. Не могу ручаться, что  в эти два месяца не возникнет какое-нибудь неприятное обстоятельство, о котором мы не знали.
-Допустим, за два месяца я кое-что успею.… Но почему именно я? Ведь есть и другие писатели? Я точно знаю, что есть!
-Почему именно вы? Потому что у вас – самый яркий и сильный талант. Процент сбывания ваших книг приблизился к ста. Мы проверяли. Точно не знаю, но во время инструктажа мне несколько раз повторили,  что вы – крайне особенный, крайне, что вы обладаете какими-то уникальными способностями.  Скажу честно - кроме вас, наша организация ведет работу еще с тридцатью писателями или около того, они рассредоточены по всему миру, некоторые из них очень известные, некоторые совершенно безвестные. Вы - самый лучший.
-Приятно слышать такие комплименты. Но это немыслимо - все, что вы мне сказали, делает меня сумасшедшим! Я просто не могу переварить все это и поверить в это!!! И почему я вообще должен вам верить? Меня грызут сомнения! Да-да, именно что грызут! Если вы так легко манипулируете информацией, скрывая правду от всего человечества, где гарантия, что вы не скрываете от меня еще  что-то очень важное? Где гарантия, что вы не используете меня как марионетку?  Может быть, и я становлюсь частью какого-то  гигантского плана по одурачиванию всего человечества?
-Законный вопрос. Такой ваш вопрос еще раз подтверждает, что вы самый лучший. Ответ простой- все так и есть, как я вам описал.  Человеческий мозг так устроен, что если не может справиться с проблемой или просто переварить  информацию, то включает защитный механизм  «Моя хата с краю, ничего не знаю».

    Люди просто отказываются верить в плохие новости, они ведут себя как страусы, закапывая голову в песок. Думаете, мне все это далось легко? Я точно так же, как и вы, сначала  не мог поверить и отказывался  согласиться. Но в этой папке очень много данных, которые все вам подтвердят. Прошу заметить, что я пока что не использую прикрытие, никаких воздействий на вас не производится. Честно. Я попросил дать мне шанс  поговорить с вами как со взрослым человеком. И честно говоря, я вас понимаю.  Нелегко осознать, что именно в ваших руках  находится судьба человечества и всей Земли.

    Очень многие силы противостоят запуску коллайдера. Мы могли бы  использовать свои спецсредства и просто включить все излучатели на полную катушку, так сказать, задавить сопротивление. Но не все люди поддаются на такие фокусы. Наиболее внушаемы как раз те, кто не занимает ключевые посты, так называемые исполнители, они поддаются контролю безусловно. Но люди, обладающие реальной властью, имеют так называемый волновой иммунитет. Мы пока точно не знаем, то ли это их личные физические и психические особенности, то ли результат  генных манипуляций, но факт есть факт. Чем менее человек подвержен нашему влиянию, тем более высокий пост он способен занимать. Почти все руководители стран и высшие руководители компаний и корпораций находятся вне зоны нашего влияния. Поэтому подтолкнуть ситуацию к правильному исходу мы можем только с вашей помощью.

-Да, не знаю, что и сказать… Мне очень лестно, что я самый лучший. По сути, это мечта любого писателя или художника - чтобы ему сказали «По нашим данным ты - самый лучший!» Это же просто Нобелевская премия в области гениальности. Может, вы способны ответить и на мой личный вопрос - откуда взялась эта моя способность сбывать книги?
-Этого мы точно не знаем. Но есть одна идея, которая ничем не подтверждается, но зато все объясняет. Вероятно, в создание этой Вселенной  была вложена некая сила, некий созидательный импульс. Частички или остатки этого импульсы  видны и сегодня в окружающем мире. Например, почему прорастает семя? Вот лежало сухое семечко, похожее на песчинку, и вдруг начинает  прорастать? Какая сила заставляет  твердое семечко изменяться, расти, превращаться в зеленый росток?  Вероятно, тот самый созидательный импульс, который и был вложен изначально в этот мир.

    Люди называют этот импульс  Дух Божий. То же самое и с вами, уважаемый господин Крылов. Каким-то образом на вас перешла эта частичка первоначального  творения, то есть способность создавать вещи, которые потом сбываются. По большому счету все люди обладают этим даром, но в меньших объемах. Например, если человек собирается построить дом, он делает рисунок, чертеж, а потом строит дом по чертежу. Можно сказать, что его план сбывается в точном соответствии. Разве не чудо?  У вас несколько другой случай - вы пишете книгу, и у вас есть способность, чтобы все, о чем вы написали, стало реальностью без подъемных кранов и  постройки стен. Вы, вероятно, влияете на души людей, или напрямую на материальную вселенную, и атомы и молекулы сами собой, подчиняясь вашему плану, выстраиваются в нужные комбинации. Но, повторю, это только гипотеза. Наука пока не дошла до таких вещей, как Дух Божий. Но  надеюсь, дойдет. Пока что вы - феномен, чудо, и какая разница, как это чудо действует? Главное, что действует, и со стопроцентной гарантией.
-Лестно, очень лестно. Так и тянет загордиться. Получается, что в моих руках – неограниченная власть?
-Получается так. Честно говоря, вы не поддаетесь жесткому воздействию, вас можно только немного раскачать эмоционально, добавить симпатии к объекту или сделать менее энергичным, но в целом вы не будете делать то, что вам не нравится или с чем вы не согласны изначально. Вас можно сломать, довести до психушки, сделать  из вас овощ, картошку, например. Но вас нельзя заставить делать вещи, противоречащие вашему убеждению. Редкое качество.
-А если я возьму и откажусь?
-Можете. Вполне. Тогда у нас нет больше никаких шансов. По большому счету мы не можем вас заставить, даже под угрозой уничтожения. То есть под угрозой физического уничтожения вы, вероятно, и начнете сотрудничать, но не так, как хотелось бы. Нам нужен ваш талант, ваше вдохновение, ваши способности. А это не поддается контролю. Можно получить видимость, имитацию, но, как все ненастоящее, это не имеет ценности, потому что не сбывается.  Понимаете?
-Понимаю. Почему вы не обратились к Стасу? Он тоже очень сильный писатель.
-Это правда. Стас очень сильный. Но он не того калибра птичка. Он-то как раз поддается на жесткое программирование. Мы проверили совсем недавно. К сожалению, его дар не так силен, хотя мы планируем обратиться к нему с другим предложением, скажем так, вспомогательного характера.
-Не могу не спросить про вашу организацию. Что это такое?
-Иван, я не уполномочен, если честно, раскрывать вам все секреты этого мира, но кое-что могу сказать. Наша организация существует ровно столько, сколько существует человечество. Никто не знает, как все начиналось, но есть очень старые архивные записи о том, чем занималась наша организация раньше. Мы - своего рода предохранительный клапан, стоп-кран, ограничитель. Если человечество стоит на грани катастрофы, это наша недоработка. Всю известную историю человечества мы охраняем нас самих от нас самих. Может быть, трудно поверить, но человечество однажды уничтожило Землю, это было очень давно, и нам дали новый шанс.  И наша организация была всегда после той страшной катастрофы.
    Мы были в Египте, и в Византии, и в Греции, и в Европе - всегда и везде.  Мы действуем скрытно, иногда правительства поддерживали нас, но чаще  не обращали на нас внимания, и мы принимали разные формы- Инквизиции, рыцарских орденов, ну и все такое прочее. У нас есть финансовые возможности  быть независимыми от правительств. Мы можем влиять на принятие основных решений в истории человечества, но иногда  мы почти бессильны, и обращаемся за помощью к таким, как вы, Иван. Я уполномочен заявить, что на ваше имя открыт банковский счет в одной нейтральной стране, вся информация в папке. Вы теперь богаты, Иван, это на случай, если ваши финансовые проблемы будут отвлекать вас от работы.
-Но ты так молод, Саша!  Просто не верится, что такой молодой сотрудник может выступать от лица такой Организации с таким серьезным предложением!
-Я, конечно, молод, но прошел столько всего разного, через такие жернова и мельницы - вы не поверите.  Не смотрите на возраст, иногда мне кажется, что я живу двести лет, что я очень стар. Соглашайтесь, Иван, честно, вы наша последняя надежда. Нас всех…
               
               


                Глава  18.





    Уно только что закончил разговаривать с боссом. «Мне надо поменять сорочку и выпить!» Это была единственная определенная мысль, которую Уно мог думать. Все  остальные мысли в его голове были такими расплывчатыми и такими  мутными, что он бы ни за что не взялся их высказать. Уно находился в смятении. В шведском языке нет слова смятение, поэтому Уно даже не мог определить, в каком состоянии он находится. Хаос, шок!
   Уно был поражен, когда услышал то, что рассказал ему босс.
   Босс имел статус 13, и это означало, что одним только усилием воли  он был способен заставлять людей делать нужные ему вещи,  ему достаточно было просто подумать про желаемый результат, и люди, от которых  результат зависел, меняли свое мнение на  нужное, успокаивались, если были раздражены,  воодушевлялись, если теряли вдохновение.
    Результат достигался как бы сам собой. Правда, иногда боссу приходилось тратить очень много времени…или сил… но оно того стоило, то, что получалось в итоге. Уно знал, что только участие босса остановило в свое время  резкое распространение ВИЧ-инфекции, хотя по всем прогнозам  все должно было быть гораздо, гораздо хуже. И  таких примеров было много.

    Человек с уровнем 16 делал то же  самое, но в несколько раз быстрее и сильнее. На самом деле босс не решился  назвать хоть какие-то границы или пределы возможностей такого человека. В заключение разговора босс сказал,
-Постарайтесь подружиться с ним. И не злите его. Лучше нам не видеть, как он злится. Никогда. Сделайте его нашим союзником. Если он захочет нас остановить, он это сделает, этот  ваш русский писатель.  А если он захочет нам помочь, то его помощь  стоит работы всей Организации, как ни печально это отметить.
    Уно надеялся, что именно так все и произошло  во время разговора с русским и что с ним  удалось  подружиться, потому что пока Уно разговаривал с боссом, русские  коллеги  разговаривали с писателем. Уно не мог остановить встречу и не мог предупредить коллег о 16 статусе этого парня. Слишком это было невероятно - приходилось только рассчитывать на удачу и свой 12 статус- способность подталкивать результат в нужном направлении.



               

                Глава  19.






    Иван сидел за своим рабочим столом и  пытался заменить картридж в принтере. Крышка принтера не открывалась, Иван никак не мог сообразить, где та кнопка или защелка и вообще - что надо делать с принтером. Он  смотрел на принтер, принтер расплывался, кружился, никаких кнопок не находилось. Иван понял, что сегодня он ни за что не поменяет картридж, даже если  просидит здесь еще час, потому что  думает не о принтере, а о. … В голове крутились отрывки из разных фильмов про конец света, крепкие орешки, героев,  спасателей,  атомные  взрывы и  почему-то американский флаг, натянутый на красивый и дорогой гроб.  Иван никак не мог сконцентрироваться и подумать какую-нибудь определенную мысль. Все, что он мог из себя выжать, укладывалось  примерно в следующее - «Ну вот ты и довилялся со своими сказочками… Писатель хренов,  чтоб тебе… и надо же мне… е-мое… не зна-а-а-ю… блин…».
    Стас и Самаранта ждали его дома, и когда он вошел после встречи с Сашей, они только и сделали, что переглянулись. Стас мгновенно сбегал в кухню и вернулся со стаканом чего-то жидкого, Иван молча опрокинул стакан себе в рот и не почувствовал вкуса. Стас  забрал из рук Ивана папку, легонько подтолкнул его к дивану, нажал на плечи, Иван  осел  и стал смотреть на них, как они открывают рты и машут руками.   У него звенело в ушах.
    Теперь, после того, как он кое-как рассказал им, что он услышал от Саши, звон в ушах исчез, но с мыслями все еще было плоховато.  Самаранта и Стас выглядели так, как будто к ним в гости пришло приведение отца принца Гамлета, и еще они шушукались, переглядывались,  перемигивались, даже хихикали,  по всему было видно, что у них что-то произошло и что они сами немного в шоке.   
    Самаранта постоянно с глупым видом переспрашивала « А?» и шмыгала носом, а Стас хватал себя за подбородок.… В другое время Иван непременно бы выпытал у них, а чем они тут занимались без него, но сейчас он не обратил на их ужимки никакого внимания. Внимание нужно было для другого, и внимания было очень мало.  Он выпроводил сладкую парочку   погулять, сказав Стасу,  что хочет побыть один и не согласится ли Стас, чтобы Самаранта погостила у него, на что Стас подозрительно быстро и радостно согласился, потом  закрыл за ними дверь  и вернулся за стол.
   
    Наконец Ивану удалось открыть крышку принтера, и он  уставился на коробочки, колесики и палочки. «Надо, наконец, собраться с мыслями!»- неожиданно четко прозвучало в голове Ивана Ивановым голосом. Кажется, он начал приходить в себя.
    Папка, которую Иван получил от Саши, лежала на столе. Иван открыл первую страницу и начал читать.
    Когда-то Иван учился на литературном отделении Московского Университета, и ему приходилось читать горы литературы по программе. Иногда за месяц надо было успеть прочитать просто сотни книг, все студенты литфака приспосабливались к скорочтению, умели  видеть и воспринимать текст как общую картинку, обходя длинноты и описания природы. Иван умел читать любые тексты с поразительной быстротой, и сейчас ему очень пригодились его навыки видеть текст в целом, обходя непонятные слова.
   
    Первая страница в папке была ксерокопией журнальной статьи примерно пятнадцатилетней давности с описанием Большого адронного коллайдера, проект только-только начинался, и коллайдер был описан в этой статье очень подробно, с размерами, материалами, количеством метров проводов и устройством магнитный ускорителей. Тут же были приложены схемы, рисунки и чертежи. Иван перелистнул  эту статью. Далее шел научный доклад  иностранного профессора- астрофизика - его  имя Иван тут же проскочил -  о результатах исследований крупной астрофизической  лаборатории за последние 25 лет.

    Иван пробежал глазами  несколько страниц с многочисленными «Таким образом», «Следовательно», «В результате наблюдений» и дошел до « Выводы». Из  выводов, изложенных на четырех страницах, Иван понял, что ученые обнаружили области  пространства со странными астрофизическими характеристиками, за неимением лучшего объяснения назвали эти области «черными дырами», заметили, что черные дыры взаимодействуют с  другими объектами  ужасающим образом - просто втягивают их в себя, и затем, после исчезновения объекта в черной дыре, уже невозможно обнаружить этот объект никакими доступными современной науке способами, то есть объект, провалившийся в черную дыру, перестает излучать во всех известных спектрах - световом, электромагнитном, гравитационном.… То есть, попросту говоря, исчезает.
   
    Затем было сказано, что стабильнонаправленные черные дыры имеют своего рода траекторию движения, и что за весь период наблюдения  было установлено, что черные дыры находятся на очень большом расстоянии от Земли и ничем не угрожают планете. Но в последние  пять лет одна из дыр резко изменила траекторию и начала движение в сторону Земли, захватывая на своем пути все  встречные звезды и системы. Причем движение дыры ускорялось.
    Далее шли выводы о том, что при известных условиях черная дыра достигнет области Солнечной системы примерно через два земных года, а с вероятностью ускорения - и быстрее.
   Затем  в папке имелся протокол   Совещательного совета Организации с решением начать разработку проекта по  спасению Земли, затем собственно  сам проект, затем дополнения, затем протоколы других заседаний с программами строительства и запуска Коллайдера.  На каждой странице, вложенной в папку, ярко сверкал красный штамп «Секретно!», оттиснутый по диагонали.  Иван не заметил, как наступил вечер, и стало плохо видно страницы. Он закрыл папку, пошел в кухню,  не включая света, зажег свечи, сварил себе кофе и медленно его пил, глядя в окно на вечернее небо. Небо было прекрасного  розового цвета.



 
                Глава 20.





    На следующий день Иван слонялся по квартире,  запинаясь об мебель и бессмысленно перекладывая книги и газеты с одного места на другое. Позвонила Самаранта.
-Здравствуй, Иван!! – счастливым голосом заверещала она,- ну как ты там?   Голодаешь?
-С ума сошла! Ты вообще помнишь, сколько еды ты оставила в холодильнике? А на плите? Одних котлет двенадцать штук! Смерти моей алчешь яки волчица!
-Уж и смерти, я просто  подумала - тебе надо питать мозг, ты теперь у нас надежда и опора, кушай на здоровье, дня на два тебе хватит...
-Какое на два дня! Да тут на месяц еды десятерым здоровым лесорубам!  Угомонись, а то я в дверь не пройду!
-Ладно, разберемся. Ты знаешь что?
-Нет, не знаю, а что?
-Я звонила своим в деревню, мне такого рассказали! Ты не поверишь, то есть, конечно, поверишь, ты же сам и написал!   У нас там такие перемены,  вдруг откуда ни возьмись приехали какие-то иностранцы с сумасшедшими проектами, будут строить курорт, у нас же там лес, озеро, родники, и вода в них лечебная, охота, рыбалка… Карусели, парк,  детский городок… Короче, народные гулянья и ярмарки, как ты написал! Все так, как ты придумал!  Ура!
-Вот и  ладно, а чего орать то?
-Дык я радуюсь! Я же переживала, что деревню нашу смоет с лица земли, а что не смоет, то сгорит, а теперь…
-Ты мне скажи-ка, красота моя неземная, как там у вас со Стасом? Не обижает он тебя?
-Да вот он тут, рядом, ой, щипается! Хи-хи!
-Понятно… Я тебе конечно не отец родной, но если что…
-Да все нормально, ой! – слышно было, что Стас кричит в трубку - Иван, мы приедем, если надо!
-Скажи, что не надо. Мне надо поработать, подумать, вы, это, того этого, как-нибудь там сами, я сейчас буду занят, ладно?
-Да ничего, работай, гениальный ты наш, если что - звони. Мы с тобой!  Чмоки-чмоки! – и она отключилась.
   
    Иван улыбнулся. Хорошая девушка Самаранта  веселится с хорошим человеком Стасом Смирновым. Иван почувствовал себя ужасно старым, девушки его сейчас интересовали в последнюю очередь. « Вот так и становятся импотентами!»- горестно подумал он, засвистел и пошел варить сто первую за два дня чашку кофе.





                Глава  21.





    Однако!  Как это я проморгал.… Хотя и моргать мне нечем.… Но прилипают эти их словечки… Молодцы!  Черная дыра.… Боятся.  Понимаю. Мне самому не по себе. Я не понимаю. Обычно я понимаю все, что происходит вокруг меня. Но это что-то новенькое. 

    Я что-то не помню, чтобы я  устраивал такие штуки, которые они называют черной дырой. А на память я не жалуюсь, потому что я знаю и помню все и всегда. Могу просмотреть любой момент с самого начала.  Выходит, что это не мои игрушки? Невероятно.  Никогда такого не было, чтобы было что-то, что сделал не я.  Это что же получается? Раз это не я, то кто-то другой? Какой такой другой? Как я?  Невероятно!!!

     Мне даже не с чем это сравнить - нет ничего похожего … Я как-то не смотрел на эти штуки, которые они называют черной дырой. Да это же  гениально придумано!  У них это называется «воровать»! Смешно! То, что создано мной, всегда принадлежало мне, то есть я никогда не заботился о том, чтобы это считать, измерять, хранить.…Зачем?  Все было здесь и мое. А это… Кто-то просто забирает у меня мои объекты. Я вижу, как они исчезают, растворяются, но я знаю, что они не исчезают и не растворяются. Их просто забирают и переносят куда-то. Тот, который это делает, хочет иметь много всего, но не знает, как это сделать. Я это вижу, чувствую это желание иметь, эту жажду, этот голод,  эту тоску по  массе. Он хочет иметь много, очень много, но почему он не может сделать это сам?
    Но какое волнение!  Значит, есть еще один такой же, как я! Я хочу его увидеть и почувствовать!  Я  восхитительно волнуюсь!





                Глава 22.   Оля.




   У соседей все было гораздо лучше, чем у меня. У них был стол, на столе еда, бутылка водки, помидорчики,  вокруг стола хлопотала симпатичная молодая женщина с кудрявыми волосами, она сразу же заулыбалась и протянула руку.
-Наташа я, Мишкина половина. Проходи, чувствуй себя как дома. Тебя как зовут?
-Оля, очень приятно.

Сели за стол, есть хотелось страшно. После первой рюмки Мишка начал рассказывать, как они познакомились с Наташей, как у них произошла любовь.  Параллельно он обнимал Наташу и пытался целовать ее взасос. Наташа засмеялась  и треснула  Мишку по плечу. Двухметровый Мишка слетел со стула.
– Эх, слабак! Давайте выпьем да будем есть! Наливай!- очень громко сказала Наташа.
-Нолито давно!- сказал Вова, вытягивая Мишку обратно на стул.- Сильна ты, девка, мужиков с копыт опрокидывать.…Так и вдовой можно остаться…Ты как, Мишаня?

 Мишка потряс головой, как собака, потом восхищенно посмотрел на жену и произнес:
-Атаманша! Как даст по морде - аж звезды из глаз! Тигра, а не баба!
 Наташа  оказалась завучем по внеклассной работе и учительницей пения.
-Я вам так скажу, коллеги. Если в школе нет хорошего хора - считай, пропала школа. Ни активности, ни сознательности не будет. Коллективу надо дать общее дыхание. Вот ты! – она ткнула пальцем Гену в грудь. Гена скосил глаза на ее палец.- Ты знаешь, что такое общее дыхание? Не знаешь. Какой же ты на фиг военрук?
-В военном деле это не главное. Дети должны уметь строиться, собирать автомат и знать Устав. Чтобы быть готовыми.
-Дубина!  Автомат собирать и зайца можно научить, а пар… пас… патриоти…зм автоматом не воспитаешь. То-то!

Мы пили и ели, на душе стало тепло. « А они неплохие ребята,- подумала я, - хорошие даже. Может, и ничего, сработаемся, нет, правда, какие милашки все!»

Гена  вдруг решил проверить, как работает печка.
-Надо сейчас проверить, а то зимой поздно будет. Вдруг у нее поддувало забито?
-Чего забито? – заржал Вова,-  Какое такое поддавало?
-Поддувало, дурак, куда воздух задувает, чтобы огонь не задохся.

Следом за Вовой начал смеяться Мишка, потом Наташа, потом уже все мы валялись на полу и не могли остановиться, досмеявшись до судорог. Гена все пытался объяснить на пальцах, что такое поддувало и что бывает оно у печки, а не у девчонок. Гена обозвал нас дураками и пошел искать дрова. Мы пошли за ним.  Дров вокруг было немеряно. Мы набрали целую кучу, отщипывая помаленьку от каждой встречной поленницы - чтобы никому не было обидно. Роняя дрова и чертыхаясь, мы вернулись в мою комнату проводить испытание  поддувала у печки. Гена сказал, что нужны газеты, а то дрова толстые и сразу гореть не будут. Газет не было, зато в коридоре нашлась бутылка бензина.  Наташа  сказала, что бензин  приводит к пожару, но  мы решили наливать его на дрова аккуратно.
Через две минуты в печке свистело и билось пламя, еще через минуту печка начала стрелять искрами, еще через пол - минуты кто-то опрокинул  бутылку с бензином на пол, и первая же искра   подпалила бензин так, что, кажется, даже был взрыв. Мы начали тушить горящий бензин, но становилось только хуже, и военрук скомандовал  отступление.

Мишка успел забежать к себе домой и собрать кое-какие вещички, Наталья  скакала и орала, что это  такое общее дыхание у всех нас, набежали люди, и мы стояли и смотрели на большой сигнальный костер, который горел все ярче, убивая торфушечный барак.

Барак не хотел умирать, он сожрал столько жизней, что не мог просто так отдать свою. Пожарные машины приехали через час, а барак все  еще не сгорел даже на четверть. Всю ночь люди возились вокруг огня, на пожар пришла сумасшедшая Галя со всеми своими детьми, и ее дети скакали и выли вокруг пожара,  подходя опасно близко  к огню. Кто-то подбегал к ним и оттаскивал от огня. Дети визжали и огрызались. Они были счастливы и не хотели уходить от такого праздника. Нам надоело смотреть на пожар. Мы пошли спать к Нине, она положила нас на пол в кухне, и мы уснули как убитые.


                Судный  день

Меня кто-то облизывал горячим языком. «Мишка сволочь!»  - подумала я. Открыла глаза и увидела Цыгана. Он тут же принялся облизывать Наташу.   Наташа замахала рукой, и Цыган счастливо  залаял.  Тут же в кухню вошел физкультурник Саша, покашлял и сказал,
-Эй, братцы-кролики, вас просят к директору. Всех.

Мы  позавтракали хлебом с чаем - все, что нашлось дома у Нины, - и понуро поплелись в школу.  Когда мы вышли от Нины, я увидела полусгоревший барак. Барак был такой длинный, что другая его половина осталась цела, наша  же половина сгорела полностью, обнажив выгребную яму, которая  распространяла зловоние на весь поселок. Я снова подумала про маленьких детей.

Навстречу нам прошли  дети школьного возраста, человек десять. Они показывали на нас пальцами и шептались. Я подумала, что моя педагогическая карьера погибла, не успев начаться.  Все молчали, даже буйная Наташа  притихла. Каждый пытался сообразить, кто же был зачинщиком и каждый боялся подумать про себя.

Директор стоял на крыльце школы в позе  офицера СС.
- Ну, орлы, прошу,- и он гостеприимно повел рукой внутрь школы. Гена замотал головой и сказал хриплым голосом, что лучше умереть на свежем воздухе. Нас всех ощутимо мутило. Военрук принял на себя командование как старший по званию.

Директор заговорил, постукивая указкой по лакированной туфле.
-Я не спрашиваю вас, кто устроил пожар на школьной половине барака. Я не спрашиваю, что именно вы там подожгли. Я просто довожу до вашего сведения, что теперь за вашу жизнь в поселке не дадут и гнилой картофелины. В поселке такая нехватка жилья, что люди мечтают о получении  комнаты  в бараке  как о великом чуде, вам была оказана такая честь, вам выделили жилье вне очереди, а вы это жилье подожгли. Другое жилье вам дадут не раньше чем через месяц. Все, свободны.

Директор развернулся на каблуках и скрылся внутри школы. Мы молчали. То, что вчера казалось веселым и забавным, сегодня выглядело позором и  не влезало в наши головы. Я готова была провалиться под землю. Я не могла понять, что за массовый психоз одолел всех нас вчера.
- Пошли? – вяло спросил Вова.
-Лично мне надо домой. Я  вчера маме даже не позвонила. Теперь убьет точно. - Я придерживалась легенды даже в полубессознательном состоянии.
-Да ладно, не убьет… Директор вот не убил? – Мишка хитро прищурился и толкнул Наташу  плечом. Она встрепенулась и заговорила.
-Точно, не убил же! Знаете что? По большому счету ему крупно повезло, что мы все сюда вообще приехали. Подумаешь - старый барак сгорел! Да нам спасибо надо сказать, что мы его того…а то бы эти чокнутые еще  сто лет за него глотки грызли. Ведь это же ни в какие ворота не лезет - в начале двадцать первого  века жить в бараке!  Да я своим родителям ни за что бы не сказала про барак! А мне вчера письмо подбросили! Анонимное!  Пишут, откажись от барака, а то сгоришь. И подпись- Коренной житель. Кто-то местные на меня наехали.
-Не очень-то ты испугалась, я смотрю!- засмеялся Мишка.
-Да плевать! Слушайте, а давайте то письмо покажем и скажем, что это не мы…
-А где письмо?
-Сгорело…- прошептала Наташа.  Сначала засмеялся Мишка, потом Гена  с Вовой, а самая последняя я, наверное, у меня был самый тяжелый шок. Мы смеялись так, как смеются только абсолютно молодые дураки, которым море по колено и жизнь нипочем, хоть гори она огнем…

Вова, Гена и я решили все же поехать домой, а Мишка с  Натальей  пошли  проситься на постой к Нине, ехать им было некуда. Вова курил в кулак, сказал, что стесняется пока курить открыто, и показывал нам направление, которое приведет нас к автобусу. Гена сказал, что автобус находится в совершенно другой стороне. Мне казалось, что оба они неправильно показывают. Я бы пошла в третьем направлении.
-Давайте кого-нибудь спросим!- озарилась я. Но никого не было вокруг, странная тишина и пустота окружала нас.
Кое-как мы выбрались к автобусу, который пришел через полчаса. На этом закончилось мое знакомство с Большим Палкино.





                Глава  23.





   Стас и Самаранта гуляли по городу.  Они все никак не могли привыкнуть к тому, что  теперь они  вместе, счастье распирало их изнутри и не давало сидеть спокойно на месте. Им казалось, что надо много ходить, а то можно лопнуть от переполнявшей их энергии. Они весело  задирали  встречных прохожих,  шутили с посторонними детьми, ходили по парапетам, сидели на всех более-менее чистых скамейках, кормили голубей,  без конца ели мороженое и вообще делали все те глупости, которые обычно делают влюбленные.
-А ты  когда меня заметил?- спросила Самаранта. Она разговаривала со Стасом особым голосом, который Стас называл подхалимским. «Только последние подхалимы разговаривают со своей жертвой такими голосами, потому что хотят добиться какой-то скрытой цели. У тебя есть скрытая цель? А? Колись!»
-Сразу как вошел в кафе, так и заметил. Меня как горячей водой окатило, и через две секунды я уже знал, что люблю тебя.  Но я думал, что у вас с Иваном роман.
-И я в кафе! Мне показалось, что включили свет, когда ты вошел. Знаешь, как в кино бывает- появляется возлюбленная или возлюбленный, и сразу цветы расцветают, музыка играет, пушки стреляют…
-Какие пушки?
-Это я так, фигурально. Ну, то есть все сразу становится ярким, красивым, все сразу играет, двигается, течет, пыхтит и сопит…
-Ну да. Я еще подумал - я тебя где-то видел, и все сидел и вспоминал - где, когда?
-Вспомнил?
-Ага. Я тебя видел во сне. Ты мне приснилась. Подошла ко мне, посмотрела в глаза и так рукой по лицу провела. Я очень хорошо этот сон запомнил, потому что никогда почти снов не вижу, а тут тебя увидел… - Стас глупо улыбался. Впрочем, Самаранта тоже.
-А расскажи мне про свою первую любовь?
-Ну, так и расскажи.… Давно это было.… Еще в школе. Натурально, это была девочка из класса, новенькая, пришла к нам в третьем классе зимой, родители переехали из другого города. Ее привела директриса за ручку, она, эта девочка, была такая растерянная, испуганная, ее посадили ко мне. У нее были такие тонкие пальчики, почти прозрачные. И она заплакала тут же, достала маленький беленький платочек и горько заплакала, прям на уроке. Ее звали Катя. Я тогда почувствовал такую острую жалость, мне хотелось, чтобы она не плакала, я достал яблоко и протянул ей. Она перестала плакать, сказала спасибо, и вот я влюбился. Я ходил с ней повсюду, защищал, как я думал, чтобы ее не обидели наши оболтусы. Сам-то я был малявка, 9 лет, но понимал четко - я ей нужен.
  Мы жили рядом со школой, я приходил к ней домой, и она приходила ко мне, мы стали как близнецы. Она была веселая, добрая, Катька… Мы уроки делали и играли во все, что попадалось под руку. Она ходила в музыкальную школу и играла на пианино, а я сидел и слушал. Я был совершенно не типичный мальчик, не водился со шпаной, не курил, ходил в бассейн, читал много. Я тебе рассказывал, что начал рано писать - это из-за нее, из-за Кати. Я писал для нее, чтобы развлечь. Она ждала и спрашивала, когда будет новая история. Потом Катька сама влюбилась в какого-то пацана из старшего класса, и все пошло прахом. Она пропадала где-то, потом забеременела, это уже нам было по пятнадцать. Потом сделала аборт - родители заставили, долго болела, меня видеть не хотела, гнала. Я тогда чуть с ума не сошел, плакал, хотел  убить ее и себя и его тоже… Долго все это тянулось.

   Мы окончили школу, Катька уехала поступать в институт на психолога, сказала, что хочет помогать людям, когда у них проблемы в жизни. У самой были проблемы, вот и хотела найти решение для себя…Я тоже начал учиться, на филологическом.… Там кроме меня парней не было, я попал в чистую малину,  закружился с романами, влюблялся, разлюблялся. Про Катьку думал часто, но мы не виделись, только иногда я встречал ее маму, она говорила, что все нормально, а потом вдруг узнал, что Катька погибла, разбилась на машине. Подробностей не знаю. Все.
-Ты ее до сих пор любишь, да?
-Нет. Нет, наверное,… Я помню про нее, конечно, первая любовь.… Но нет, все прошло…
-А я на нее похожа?
-Нет, ты это ты, ни на кого не похожа… Ты сильная, а Катя была слабая, боялась всего. Слабая кость. У меня есть повесть такая - «Слабая кость», там про девочку, которая боялась жизни.… Нет, ты не похожа. Ты это ты.

   Они шли по набережной и смотрели на маленькие прогулочные теплоходы. Казалось, надо сесть на такой теплоходик и уехать далеко, от всего подальше, от этого города, где все было обычным, как везде, и люди были обычными, как везде.  Хотелось думать про какую-то далекую страну  с волшебными горами до неба и озерами с чистой водой, про тихие вечера с мягкими закатами и  нежнорозовым небом, маленький игрушечный домик, зеленый плющ по окнам, с цветочными клумбами вдоль палисадника… Стас приостановил Самаранту и повернул ее к себе.
    -Хочешь, я напишу про нас, про нашу счастливую жизнь и про наше длинное будущее где-нибудь далеко?
-Нет, не надо. Я знаю, что ты можешь,  и что все будет здорово, но хочу, чтобы было все как в жизни, натурально. Если это любовь, то все получится и так хорошо. Если ты меня точно любишь. Я-то про себя знаю все. Пойдем, купим мороженое.
-Опять? Ну, пойдем, конечно, только у меня уже в животе холодно от мороженого. Кофе хочу…



   
                Глава  24.




        Сашин  «Ауди Q 5»бесшумно  катился в потоке машин в средней полосе. Саша просто ехал без цели, ему нравилась его новая машина, и нравилось ехать.  Он любил находиться в машине, замкнутое пространство и комфорт давали чувство уверенности  и покоя. 

    С тех пор, как Саша вернулся из учебного центра и вошел в свою квартиру, он очень быстро привык окружать себя удобными дорогими вещами - техникой и одеждой, иногда он даже забывал, как это – не иметь машины или экономить на продуктах.
    Немногочисленные знакомые, которых он иногда встречал в магазине или около дома, однозначно ему завидовали, он, как мог, отшучивался и говорил, что его цирковой бизнес раскрутился с невероятным успехом, и что зарубежные гастроли приносят очень хороший доход. Ему верили, особенно версии с зарубежными гастролями. Сам Саша отлично понимал, что никакой цирк не платит такой зарплаты, какая была у него, и что ему по большому счету крупно повезло.
    Сначала ему не нравилось то, чем он по- настоящему занимался. Ему было тревожно, он всегда ожидал какого-то подвоха, но постепенно привык к своим заданиям и текучке. Чаще всего ему приходилось встречаться с людьми, вести с ними беседы на заданные темы, писать отчеты, иногда наблюдать за объектом, иногда встречаться повторно и снова вести беседы. Все контакты с Организацией проходили по Интернету или телефону. Сам с собой Саша иногда шутил, что если его «возьмут», то ему очень легко будет сохранить тайну Организации - он реально не знал ничего ни о структуре, не мог выдать никакие адреса или «явки».  Организация  защищала себя идеально. И все бы ничего, если бы не последнее задание и разговор с Иваном Крыловым.

    Саша только что получил задание встретиться с ним еще раз и выяснить - начал ли Иван писать свою новую книгу и вообще согласен ли  ее писать. Еще Саша должен был получить согласие Ивана на встречу с начальником Континентального офиса Организации. Такого никогда не происходило на Сашиной памяти, и насколько он знал, вообще никогда не происходило. Этот Иван вообще был очень нестандартным заданием, к нему не разрешалось применять спецсредства, и само по себе уже одно это вызывало у Саши удивление.
    А Саша любил применять спецсредства.  Оказалось, что у Саши есть небольшие способности влиять на людей и обстоятельства.  Петр Иванович однажды сказал, что его собственный уровень гениальности Организация оценила как 6, у Саши был уровень 5.  Саша и сам знал, что умел прибежать в магазин за полминуты до закрытия и проскочить мимо охранника, который уже начинал прикрывать входную дверь.…Или в доисторические времена, когда у Саши не было собственной машины, часто оказывалось, что кто-нибудь едет в нужную Саше сторону и обязательно прихватывал его с собой. Или стоило Саше подумать, что надо бы позвонить кому-то, этот кто-то вдруг сам звонил Саше.
    Он  частенько находил мелкие деньги, мелкие вещи типа телефонов, кошельков, его никогда не останавливали гаишники, светофоры всегда давали ему «зеленую волну», у него никогда ничего не пропадало и не ломалось…
    Очень долго Саша был уверен, что ему «просто везет», как и многим другим, но потом, когда он начал работать в Организации, он постепенно понял свою силу и начал ее использовать. Время от времени Организация проводила спецобучение для своих сотрудников,  их тренировали чувствовать и использовать свои таланты, доверять интуиции, и Саша многому научился.
 
    Теперь ему нравилось подталкивать людей в нужном направлении, настраиваясь на их волну, он умел разговаривать с собеседником и одновременно думать о том, какой результат ему был нужен от переговоров, он умел успокаивать и тревожить людей без слов, умел читать настроение, умел предсказать недалекое будущее, видел недалекое прошлое…

    Саше запретили применять к Ивану любое воздействие, даже самое незначительное вроде эмоционального резонанса. Надо было просто поговорить и назначить встречу  Ивана с  Уно Хаггинсом.
      Иван уже сидел  в парке  около фонтана на красивой скамейке и смотрел на играющих у воды детей. На других скамейках полудремали мамаши и няни, кое-где  видны были парочки и хозяева собак. Иван думал о том, до какой степени невероятные вещи он обдумывает в последние пару дней. И еще о том, что он начал думать каким-то странным параллельным способом - о самой проблеме с черной дырой, о себе как  средстве решить эту проблему и еще третьим потоком о том, не сошел ли он с ума, имея такие странные вещи в своей голове.

    Иван страшно устал от такой троичности,  ему очень хотелось вернуться на несколько дней назад, когда он понятия не имел ни о чем таком ужасном и жил своей легкой и приятной жизнью модного и успешного писателя. Как же было хорошо тогда, несколько дней назад! Можно было прижиматься щекой к свежей наволочке и вдыхать вкусный запах утюга перед сном, дремать и вяло думать о развитии сюжета в своей новой книге.
    Можно было размышлять о том, кто из героев поедет в отпуск, а кто останется управлять бизнесом, можно было разборчиво читать предложения издательств о его будущих книгах, можно было погрузиться в уже написанные части новой книги и придирчиво искать ошибки, ругать самого себя «бездарностью», жаловаться друзьям на отсутствие вдохновения и творческий кризис, а потом скучным голосом говорить «спасибо, ну что вы!»  в ответ на их, друзей, комплименты.… Ах, сколько всего хорошего Иван потерял сейчас в связи с этой ужасной черной папкой!
   -Здравствуйте!- перед ним стоял Саша. Саша не присел на скамейку, а загораживал собой полнеба, так что Ивану пришлось поднять лицо и смотреть наверх, чтобы поздороваться.
-Здорово! Ты бы присел, а то у меня голова затекает смотреть вверх.
   Помолчали.
-Ну как?- спросил Саша.
-Ты про что? А, ну да. Никак.
-Почему?
-Потому. Потому! Что за странный вопрос! Почему я чувствую никак? Или почему я никак не чувствую? Или почему я чувствую, что никак не могу что-нибудь почувствовать?  Потому что это просто ужасно!
-Да уж, хорошего мало.- Саша вертел в руке сигарету.
-Ты же сказал, что бросил курить?
-Я и бросил. Я же не курю? Так, нервы успокаивает…
-Я тебя умоляю - какие у тебя могут вообще быть нервы в твои восемнадцать? Какие нервы? Вот у меня нервы… Я выпил весь кофе, который у меня был в доме, я не сплю, у меня тоска, шок, истерика! Скажи, что все это была шутка, мистификация! Ущипни меня, я хочу проснуться от этого кошмара!
   
    Саша промолчал. Он сидел, опустив голову, и крошил табак себе на колени.
-Молчишь?  А я уж было подумал, что ты приехал мне сказать, что это все- программа «Розыгрыш» и нет никакого коллайдера и никаких черных дыр.… Ну не могу я поверить, понимаешь! Я знаю, что ты хочешь знать, начал я писать или нет. Я понимаю, что я должен начать.… Но и ты пойми - у меня в голове это не укладывается. У меня руки трясутся, пальцы мимо кнопок попадают,  я никак с мыслями не соберусь. Я всегда писал свои книги для удовольствия. Мне было пофигу - сбудутся они или нет, я был свободен писать или нет, если бы я написал плохую книгу, то, в крайнем случае, мне бы не заплатили обещанные деньги.
    Ну, я бы расстроился, я бы напился пару раз, ну и все.… А тут! Да  от одной только мысли, что от моей книги зависит все! Все! С ума можно сойти,… и, кажется, я схожу!  Я схожу с ума! Так и передай своей Организации, понял? Я чокнулся!  Меня не учили спасать мир от черной дыры! Меня не готовили быть героем! Я просто средненький  писателишко, бумагомарака,  щелкопер, краснобай, болтун, врун,  фантазер, придумщик,  конъюнктурщик,  угожденец и  графоман!   Но я не герой! У меня не хватает фантазии, чтобы все это охватить умом! У  меня нет столько ума! Понял ты, секретный агент чертов!
-Понимаю. – Саша сидел грустный и взъерошенный. Он, в общем, был готов к чему-то подобному, он хорошо чувствовал напряжение Ивана. И еще он знал, что Ивану надо выговориться, выплеснуть свое напряжение. Скоро Иван успокоится,  одумается… надо подождать. А Иван между тем бушевал всерьез.
-Ты думаешь – пусть покричит, потом успокоится, и мы поговорим? А?  Так вот, не успокоюсь я, не думай!  И кому только в голову пришло, что я один такой герой- голова с дырой  должен отвечать за весь мир?   Я что тут, крайний?  Что, умнее меня не нашли никого?   И вообще, это какая-то подстава, какая-то чума, ересь, бред,  муть,  идиотство голимое,  развод,  дешевка… черт знает что, я  несу полную  чушь, использую весь свой словарный запас одновременно, это у меня нервное.  Знаешь, Санек, я пошел, и попрошу считать меня дезертиром. Все.
   
    Иван поднялся, покачался  с пяток на носки, потом потоптался,  потом наклонился к Сашиному лицу.
-Ты чего молчишь-то, агент?  Спишь что ли?  Язык проглотил?  Ну, уговаривай меня, про совесть мою  писательскую скажи, расскажи про нерожденных и рожденных младенцев, которые жизни не увидят… ну?
-Вот именно.-  Тихо начал Саша. – Вот именно, про младенцев.  Ты-то пожил,  и я, считай, пожил, а вот младенцы… да чего ты заистерил?  Потому что на тебя  указали?  А знаешь почему на тебя?   Потому что ты реально один-единственный  можешь что-то сделать.…  Не знаю,  убедит тебя или нет, но я, например, про такое никогда не слышал.
-Про какое такое?
-Ну, понимаешь, мой начальник попросил о встрече с тобой.  Босс.  Приедет аж из Стокгольма, лично к тебе.  Просил  с ним встретиться.
-А чего просить-то? У вас же есть эти… как их?   Ну, всякие фокусы с лучами, гипнозом…
-Запрещено.
-Давно ли?  Что ты имеешь в виду?
-Запрещено применять спецсредства в отношении  вас, Иван. Категорически запрещено. Вы как бы вне игры.
-Это еще почему? Я что,  недостоин?  Меченый?- обиделся Иван.
-Да причем тут «недостоин»… Меня не уполномочили обсуждать эту тему с вами, не компетентен.  Как видите, и у меня  есть причины сходить с ума.  В истории Организации  не было случаев таких запретов,  и я предполагаю, что на то есть основания…
   
    Оба замолчали, Иван  вдруг успокоился,  в голове у него резко прояснилось,  он повернулся к Саше и своим нормальным голосом сказал,
-Назначайте встречу,  я готов.






                Глава  25.   



               

                Оля.    Первое сентября.
  В своем лучшем костюме и с прической  а ля  овечка я стою перед школой  и чувствую себя очень гордо. Рядом со мной стоят десять  моих учеников, у которых я теперь классный руководитель. Это мой десятый класс, учеников по сравнению с городскими школами немного, и это  расстраивает. Я готова руководить минимум полсотней. В обучающем центре мы тренировались управлять отдельными людьми, группами и даже толпой.  Я научилась использовать взгляд, голос, эмоцию и свои скрытые ресурсы. Управлять толпой так же просто, как автомобилем, если только знаешь, на какую кнопку нажимать. У толпы есть  точно такие же кнопки, как и у автомобиля. Толпа чувствует того, кто сильнее, кто уверен, кто излучает решимость. А это вопрос концентрации и навыка. Мои десять учеников – детская игрушка для меня. Я улыбаюсь и излучаю дружелюбие и тепло. Они уже влюблены в меня, я ловлю их взгляды, они перешептываются и теснятся вплотную ко мне. Процесс пошел.

На крыльце школы стоит наш директор, Наташа, какая-то тетька из Гороно, но не Нонна, дяденька из  мэрии  и представитель местного завода. Директор говорит речь о том, что сегодня наши ученики  должны  радоваться, потому что у них праздник- день знаний, что мы, их учителя, поведем их по дороге знаний в светлую жизнь, что надо хорошо учиться, чтобы стать достойными членами общества, которое на них смотрит, строго нахмурив брови - а хороши ли вы, ученики, и что школьное образование- прямая дорога в ВУЗы.

  Потом  дядька  из мэрии  говорит о руководящей роли педагогов  в деле обучения подрастающего поколения, а представитель от завода - что завод, чем может, тем поможет.
Дети переговариваются, хихикают, шушукаются и щиплют друг друга за  разные места. Все мы стоим буквой П, все классы по порядку. Гена, Вова и Миша стоят отдельно, им не досталось классного руководства, и они немного смущены. Видно, что они чувствуют себя сиротами на этом празднике  знаний. Первоклашки похожи на мягкие игрушки – все в бантах и букетах. Еще рано утром Алевтина металась по школе и собирала ведра под цветы.
-Нанесут - положить будет некуда. А так в ведра поставлю, хоть день простоят.- Причитала она, всплескивая руками.
 Цветов было много, и все домашние, с  собственного  огорода. Разнокалиберные астры и флоксы, георгины и  даже ромашки провинциально лохматились и вразнобой пестрели в руках школьников.  Позднее учителя отберут из этих охапок цветы покрепче да понаряднее и возьмут их домой в вазы, а прочую  шушеру оставят, и школа пропахнет флоксами и  протухшей водой в ведрах недели на две. Но это вечером, а пока школьная линейка, которая открывает рабочий и учебный год.


 После речей и поздравлений мы зашли в школу. Теперь нам полагалось провести классный час. Я спрашивала у других учителей, что делать на классном часе, и мне сказали, делай что хочешь, обычно просто разговаривают разговоры о том, кто как провел лето и знакомятся с новыми учениками. Мой кабинет был на третьем этаже, ученики робко зашли и заняли задние столы, причем сели по трое.
-А давайте вы поближе пересядете, а?
-Да не, нам и отсюда все видно…
-Я не кусаюсь, и мне вас не видно. Давайте-давайте, перебирайтесь.

Девочки, пожимая плечами и поводя глазами, пересели вперед. Мальчики зашушукались и встали. Началось брожение. И те, и другие  садились, вставали, переходили от одного стола к другому, опять переходили, опять садились и снова вставали. Я внезапно поняла, что задала им непосильную задачу. За одну минуту они должны решить, с кем им сидеть до конца года, и кто им нравится, и кто нет, и хочет ли она сидеть с ним, а он - с ней, и как она посмотрит на то, что он пытается сесть с ней, тем более что она уже сидит с подружкой, и вдруг прогонит, а если он с ней не сядет, а перейдет к другой девочке, а еще хуже - к мальчику.
 И так они бродили и хихикали минут пятнадцать. «А, вот что надо делать на классном часе в десятом классе!»- поняла я и испугалась, что им не хватит всего урока, чтобы  определиться со своими симпатиями  и комплексами.
Наконец кое-как с грехом пополам, вся шайка-лейка разместилась. Девочки, пунцовые от возбуждения, смотрели на меня,  мальчики же, потные от умственного напряжения и собственной наглости, смотрели на девочек.  Воцарился мир. Девочек было пять, а мальчиков четыре. Девочка, которой не досталось мальчика,  сидела прямо перед моим носом и выглядела абсолютно счастливой. Она была очень красивая, перед ней лежала открытая тетрадь, она держала наготове шариковую  ручку, чтобы записывать каждое мое слово.
-Как тебя зовут?- спросила я ее.
-Лена Милюкова, - тонким голоском ответила она. – Я староста. Вы меня спрашивайте, если чего надо, я всегда староста.
«Ага!» - подумала я. « Тогда понятно, почему именно ей не досталось мальчика.»
-Расскажи мне, Лена Милюкова, про ваш класс.
-Наш класс сначала был большой, нас было восемнадцать человек. Но после восьмого класса осталось только десять. В прошлом году еще один мальчик перевелся в техникум. – Лена покраснела. Господи, как легко читать в их душах!- теперь нас девять.  Мы любим спорт, ходим в секции. Успеваемость так ничего, хорошая успеваемость. Двоек почти нет. А вы будете ставить двойки?
-С чего бы мне их ставить?
-А вот до вас была учительница, она всегда ставила нам двойки. Говорила, что мы ничего не читаем и не можем иметь по литературе другую оценку.
-А вы не читаете?
Лена замялась и оглянулась на своих одноклассников.
-Вообще-то  нет. Скучно. Вот нам на лето задавали…
-И?
-И   вот. Мы даже в библиотеку не ходили.
Тут открылась дверь, и в класс вошла странная Галя со  своими детьми. Галя  начала со мной разговаривать - бу-бу-бу и гу-гу-гу,  а дети забегали по классу и стали усаживаться за столы. Они держали в руках тетрадки и карандаши. Галя привела детей в школу. Я замерла. Галя продолжала со мной разговаривать, махая у меня перед лицом своей грязной рукой. Я покосилась на Лену.
-Она сейчас сама уйдет - прошептала мне Лена.- И детей уведет.
Через минуту Галя и все ее дети исчезли. Мы помолчали.
-Вы никогда с ней не спорьте. – Сказала Лена.- У нее глаз дурной. Поспорите - она разозлится и сглазит. Может инфаркт или что похуже сделать.… И жениха отвратит, и денег в доме не будет.
-Лена! Это суеверия. Ты же умная  современная  девушка, ну о чем ты говоришь!
-Да уж знаю  о чем!  Вы любого спросите, у нас все ее …побаиваются. Она может к любому в дом зайти, взять что захочет, и никто ей слова не скажет, еще и сами еды дадут.  Галя - она такая. У нее бабка ведьма была, только добрая, все у нее лечились. А мать была злая, да еще пила сильно. Матери дар не достался, она даже кровь остановить не могла, а вот у Гали весь дар и оказался, только она слабоумная. Но и помочь может, что-то она все равно понимает, вот детей в школу привела, понимает, что все дети в школе.
-Ты так говоришь - даже кровь не могла остановить, как будто кровь остановить - это как  примеры решать, все должны уметь…
-Конечно. А вы что, не умеете кровь остановить? – Лена округлила глаза и открыла рот,- нет, правда не умеете?
-Конечно, не умею. Я же не ведьма!
-Так и я не ведьма и девчонки вон тоже не ведьмы, но уж кровь остановить – каждая умеет.
Я промолчала. Сейчас она мне скажет, что местные девчонки прилетают в школу на метле.
-Просто у нас поселок такой, все немного ведьмы, по-настоящему сильные Галя и еще одна женщина, Полина, только к ней редко кто идет, если только совсем какая-то беда. Вот прошлым летом у одной женщины пятилетнего сына придавило бревном, врачи сказали, что и дня не проживет, а Полину позвали, она пришла, пошептала  свое, и выжил мальчик. Только Полина долго потом болела, почти до самой зимы…
-Да у нас много тут случаев разных, - это уже заговорила другая девочка, - вот в прошлом году Полина сказала моей соседке - подержи сына неделю дома, не пускай никуда, а соседка посмеялась на ее слова, тоже вот приезжая, не знает она Полину.  И через три дня ее сын пошел с другом играть на элеватор, ну, там где зерно хранится, и их  зерном засыпало. Оба погибли. А Полина потом сказала этой матери - не послушала меня, а был бы жив, если бы послушала. Полина говорит, что очень многое видит, но помочь не может, потому что ей не верят, а потом говорят, что она виновата, не предупредила…
-А тебя как зовут?
-Я Наташа Восьмеркина, мы с Леной подружки, А Полина - моя тетка, сестра моей матери. Мать говорит, что Полина с самого  рождения была странной, в нашей семье Полину очень сторонятся, да она и сама знает о своих возможностях и способностях, старается пореже встречаться с людьми, чтобы ненароком не навредить.
-Неужели она совсем не контролирует свои силы?
-Мама говорит, что она никогда специально зла не делает. Но иногда настроение плохое или чашку там уронит, или кто-то крикнет громко - Полина может испугаться или разозлиться  и сделать что-нибудь такое, неприятное.
-А дети у нее есть?
-Нет, она и замуж не вышла, чтобы детей не было. Сказала как-то, что не хотела бы, чтобы ее дар передавался дальше, нелегко так жить.
-А Галины дети, интересно, обладают какими-то способностями?
Стало тихо. Все завозились, завздыхали, зашушукались…
-Вы сами все увидите, это нелегко объяснить. И вообще, у нас тут Гнилое болото, вам уже рассказали историю?
Тут прозвенел звонок, и классный час закончился, мои ученики повскакивали, похватали свои  сумки и рюкзаки и быстренько очистили помещение. Я осталась одна. Уроков у меня больше не было, и я решила  посидеть в кабинете, разобраться с цветами и подумать.
После перемены ко мне пришла Нина.
-Поздравляю с боевым крещением! Ну как, справляешься?
-Кажется, скорее они со мной справляются. Узнала много интересного. Галя приходила, приводила своих детей…
-Да, Галя…, - Нина помолчала,- тут словами не расскажешь, но я привыкла, не обращаю внимания на это, и ты привыкнешь, ничего.
-А скажи, эта Галя и правда как бы ведьма? Мне девчонки тут рассказали...
-Ой, слушай, они расскажут! Небось, и про Полину тоже рассказали? Ты же филолог, фольклор был у вас на первом курсе? В фольклорную экспедицию ездила? То, что они тебе тут рассказали, называется «Городской или поселковый фольклор». Легенды, сказки, былины, истории, были, бывальщины.…В каждой деревне тебе расскажут сказки про вековой дуб, проклятый дом или  заколдованный перекресток, и в каждой деревне есть бабка-колдунья, которая насылает порчу. Ну, ты же не серьезно? Хотя…
-А что за история с Гнилым болотом?
-Да тоже говорят, что болото сначала было как болото, ходили туда за клюквой, за брусникой. Потом начали добывать торф, и много всякого было вокруг этого торфа, но говорят, что тех, кто умирал на болоте, ну заключенных или поселенцев, никто не хоронил на кладбище, а просто сбрасывали в болото, и сколько их туда сбросили - никто не считал и не спрашивал.

 Время было такое, что некому было спрашивать, как бы самого не сбросили. Только говорят, что стало там нечисто, нехорошо, скотина там пропадает, люди, и  местные сейчас туда совсем не ходят, боятся. По болоту проложена узкоколейка, старая уже, но вроде пока «кукушка» ходит, не проваливается. Вывозили торф   сюда на склад, здесь была фабрика, делали брикеты для отопления,  отгружали, много тут народу работало.…После выработки торфа в болоте появились такие  большие ямы, озера, вода в них неживая, торфяная, ни рыбы, ни лягушек, ни птиц…Гнилое болото, одним словом. 
 И вот что я тебе скажу - ты по вечерам поздно одна тут не ходи, и вообще не ходи поздно, старайся засветло до дома добираться. Кстати, директор сказал, что вам, молодым специалистам, выделили другое жилье. Правда, тоже в бараке. Вы уж не  топите печки-то, в той части барака есть отопление, не замерзнете…
Нина улыбнулась и убежала.
Я вышла из школы  и пошла к автобусу. Прямо на меня бежал краснолицый лохматый мужик с каким-то предметом в руке. Меня охватило холодным потом - предмет обозначился как топор. Мужик рычал  и вращал глазами. Машинально я перешла в усиленный режим и приготовилась к обороне.
Мужик пробежал в метре от меня, следом за ним  с криками пробежали еще несколько таких же мужиков и женщин. Меня повлекло вслед за ними, и я тоже побежала, неудобно  наступая на носки туфель - каблуки мешали.
Мужик с топором остановился под окном одного из бараков и с размаха  стукнул  обухом по оконному стеклу.
-Выходи, сука, порубаю! – закричал он и начал рубить раму. Группа поддержки разнообразно выражала свое отношение к его  порыву - кто-то вскрикивал, кто-то подбадривал, кто-то махал руками, кто-то прихлопывал в ладони, но равнодушных не было.
Я подумала, что это прям какой-то театр одного актера. Из разгромленного окна слышался женский визг. Вот-вот должна была наступить кульминация. В лицо мужику из окна полетела подушка, он отмахнулся от нее топором, и в воздух взвились грязные перья, как снег  обсыпавшие рубаку. 
Он зарычал еще громче, начал сдирать перья с потного лица, уронил топор, потом упал на колени и дико завыл.
-Убью! Все равно убью! Сука! Выходи!
Из  двери  с торца барака выскочила  женщина в ночной рубашке и галошах, лохматая и безумная, подбежала к  главному герою спектакля и с разбега пнула его в лицо. Тот  повалился лицом вниз на землю, а она продолжала бегать вокруг него и пинать в разные части тела. Вой и крик усилились. Зрители еще больше возбудились и активнее замахали руками. Женщина кричала пропитым ****ским голосом,
-Урод! Окурок поганый! Окно ломать, меня позорить, чмо!
Я как завороженная стояла и смотрела, и вдруг поймала себя на том, что у меня сжаты кулаки, и ногти впились в ладони. Я тоже стала зрительницей! Я потрясла головой, начала отступать и увидела Мишку и Вову, которые тащили по ведру воды. Не останавливаясь, они окатили водой участников драмы, крик поднялся до невероятной ноты и стих.

Женщина, облитая водой, разглядывала свои мокрые руки и подол  рубашки, а  рубака резко поднялся на ноги и искал глазами обидчика. Его лицо было в крови, по грязной мокрой футболке  струилась вода вперемешку с кровью и перьями. Он выглядел как вампир.
-Все, все! – крикнул Мишка.- А вы что стоите и смотрите? Драки не видали? Все, идите уже, и ты иди домой. – Это уже  мужику в перьях. – Иди, брат, домой, умойся, проспись, а завтра будешь с ней разбираться…
-Пошел на… - вяло огрызнулся  вампир  и, шатаясь, медленно пошел прочь. Зрители не расходились, ожидая  продолжения.
-Ты чего сделал? – вдруг заверещала красотка в рубашке.- Не, ну ты чего сделал? Испортил мне  платье! Будешь теперь новое покупать, или денег давай плати! Что смотришь? Нет, ну сам платье испортил, а сам смотрит!- она задрала подол рубахи, обнажая  тощие ноги в синяках.
Мишка  вытер лоб рукавом, сплюнул и выдал такую длинную фразу на чистейшем матерном языке, что баба икнула и восхищенно выдохнула-
-Обана!
После такой очевидной победы Мишкин авторитет взлетел прямо на глазах. Зрители обратили к нему свои лица, многие  кивали головами и одобрительно чмокали губами.
-Все, идите домой, идите,- тихо сказал Мишка, и народ рассосался за считанные минуты.
-А ты тут чего делаешь, подруга? – обратился ко мне Мишка.
-Да вы понимаете, они как все побежали, и я как под гипнозом за ними.… Вот стояла тут и готова была вместе с ними кулаками махать… Хорошо, что вы пришли.… А что это было?
Мишка почесал затылок.
-Я, честно говоря, слышал пару дней назад, что это тут обычное развлечение, дерутся из-за ерунды, калечат друг друга. Участкового здесь нет, он в соседнем поселке, вот и обходятся своими силами, кто во что горазд. Ты, мать, не бегай за ними, а то этот начнет топором махать не глядя, достанется и тебе…
Я распрощалась с коллегами и пошла на автобус. Как же это получилось, что я побежала  со всеми вместе? Как пьяная была, сама не понимаю. Меня все еще потрясывало, когда я попала в автобус. Так мы чувствовали себя после тренировок по резонансному воздействию, когда нас учили работать в группах. Иногда группа направленно воздействовала на одного человека, а он должен был сопротивляться группе.
На следующий день после обычных уроков я пошла  к своему первому надомному ученику. Открыли мне не сразу, очень долго за дверью раздавались какая-то возня, голоса, стуки и скрипы. Затем дверь отворилась, я увидела моложавую женщину в брюках и белой блузке, из квартиры пахнуло резким неприятным запахом.
-Здравствуйте, я ваша новая учительница, Ольга Ивановна. Пришла к Роме на урок. Разрешите?
-Да, проходите, я мама Ромы, меня зовут Татьяна Михайловна. А Рома вас ждет.
В школе мне сказали, что Рома не ходит, ему четырнадцать лет, он плохо говорит,  родители у него местные, папа инженер, мама не работает, ухаживает за Ромой, у меня два урока в неделю, русский язык и литература.
Татьяна Михайловна  открыла дверь в комнату Ромы, и оттуда просто ударила волна запаха. Пахло так, что я закашлялась.  Пахло от Ромы, его дыхание было таким смрадным, как если бы он ел один чеснок пять раз в день, закусывая луком.
Рома оказался ужасно худым, даже костлявым, скрюченным подростком с громадной головой, по подбородку стекала слюна, тело сотрясали судороги.
Я поздоровалась, он передернулся и замычал в ответ. Татьяна Михайловна заулыбалась и перевела.
-Рома очень рад, что вы пришли, он любит учиться.
-Как же мы будем учиться, если Рома не говорит?
-Что вы, он говорит, вы поймете. Рома и стихи пишет, вот я вам покажу тетрадку. Про природу, про животных,  Да, Ромусик?
Ромусик пустил слюну.
-Хорошо, мы начнем. А вы с нами останетесь?
-Нет, Ромочка не любит, когда я мешаю, он любит заниматься с учителями один.
Если что, я на кухне. – И она удалилась.
Я посмотрела на своего нового ученика. Мысль о том, что мне придется проводить в этой смрадной комнате два часа в неделю, ужаснула меня. Рома бессмысленно улыбался, не переставая дергать всем телом. Время от времени он выгибался дугой, иногда ударял сам себя сжатыми кулаками по лицу или голове. Взгляд его блуждал.
-Хорошо. Начнем с русского языка. Это учебник. Сегодня мы будем проходить первый параграф- введение.
И я прочитала введение. Потом я задала все вопросы, что стояли внизу страницы под введением. Когда Рома  переживал особенно сильные судороги, я принимала это за его ответ, в зависимости от направления судороги это были да или нет.

Внезапно глаза его  закатились, и он особенно резко выгнулся, почти свесившись со стула. Мои нервы не выдержали, я вскочила со своего стула и попыталась придержать его за руку.  Я увидела, как серые Ромины штаны влажно потемнели в паху, Рома откинулся на стуле и относительно затих. Я вылетела из комнаты и забежала в кухню.
-Вы знаете, что ваш сын и мой ученик только что пережил сексуальное возбуждение и получил удовлетворение?- в ужасе спросила я хозяйку дома.
Она посмотрела на меня долгим пристальным взглядом, взяла со стола чашку чаю, сделала глоток и произнесла совершенно спокойно,
-Знаю. Это происходит часто. Таковы особенности его болезни - он не управляет своим телом. Отнеситесь к этому как к насморку или  близорукости. Мы ждем вас в четверг в это же время. До свидания.

Я выбежала из смрадной квартиры и затрясла волосами - я насквозь пропахла  Ромой и его желудочным содержимым, а перед глазами стояло влажное пятно на его штанах.

Я не могла поверить, что теперь до конца учебного года я должна  проходить эту пытку, наблюдая бессловесного дебила, вдыхая самую сильную вонь из тех, что мне приходилось нюхать, и являясь объектом его сексуальных вожделений. Бррр!

Сегодня у меня был второй адрес, и я совершенно потеряла  чувство реальности. Я шла, все ниже и ниже опуская голову, ноги мои заплетались, а глаза наполнились слезами отчаяния. Я решила, что должна хотя бы увидеть, как выглядит второй ученик, чтобы завтра же поговорить с завучем и отказаться от этих уроков. Я увидела нужный мне дом, зашла во двор и постучала в синюю облупившуюся дверь. Мне не ответили, и дверь не открыли. Тогда я нажала на нее, и она неожиданно легко и без скрипа приоткрылась. Я вошла в чистый коридор, прошла по  красивым домотканым дорожкам, открыла вторую дверь и вошла в  комнату. Я услышала какой-то звук в глубине дома и пошла на него.

В соседней комнате я увидела несколько человек, которые все сидели на полу лицами к окну и тихо покачивались взад-вперед. На стуле около окна сидела миловидная девушка с кудрявыми волосами и закрытыми глазами. Все присутствующие тихонько гудели. Я остановилась и стала ждать, когда меня заметят. Я насчитала  семь человек, сидящих на полу, среди них было несколько Галиных детей, остальных я не видела раньше, они все мерно покачивались и мычали про себя на одной ноте. Девушка на стуле открыла глаза и посмотрела на меня. Меня обдало ветром и защекотало в глазах. Гудение прекратилось, все замерли. Потом один за другим они поднимались и плавно выходили из комнаты, пока  девушка на стуле и я не остались один на один. Я подождала минутку, потом подумала, что возможно, девушка тоже немая, как и Рома, и заговорила неестественно бодрым голосом.
-Здравствуйте, я ваша новая учительница русского языка, Ольга Ивановна. Вот, пришла провести урок.
-Здравствуйте. Считайте, что провели. Можете отметить в журнале. До свидания.
-До свидания.- Я повернулась и так же плавно, как и другие гости,  пошла к выходу. Как-то отчужденно и медленно я думала, что как это запишу в журнале и как это до свидания? А урок? Почему это я ухожу, когда даже не присела и не открыла учебник?

Я попыталась остановиться, но продолжала плавно переставлять ноги и вышла из дома.
Я огляделась, чтобы найти обратную дорогу к автобусу. Никакой дороги не было. Дом, из которого я только что вышла, стоял посреди поля или луга или как там это называется. Ни к дому, ни от дома не вело никакой даже самой маленькой тропинки. Я потопталась  напротив калитки, оглянулась еще раз и снова вошла  в коридор. Около окна в коридоре стояла старушка и переливала молоко из ведра в трехлитровую банку. Несколько таких же банок стояли на столике, прикрытые чистыми тряпочками.
-За молоком? Только отдоилась, еще теплое. Да вы без банки? Ладно, дам в долг, только верните.  Ну, берите!
-Я не за молоком. Я учительница вашей, не знаю, кажется, внучки. Она была дома, я зашла, а потом заблудилась, не могу найти дорогу…
-А чего ее искать? Как выйдешь, так и иди, по тропинке иди, никуда не сворачивай, выйдешь прямо к магазину, чего  искать? Или  опять  Соня  нахитрила? Ничего она тебе пить не давала? Или есть?  Ты у нее ничего из рук не бери, у меня спроси, если что надо. Она  уж больно шутки любит шутить.… Ну, иди, милая, не заблудишься.

Я вышла и увидела, что действительно не заблужусь, тропинка  была  на месте, вела к другим домам, и ничего странного в этой тропинке не было. Разве только то, что десять минут назад ее здесь не было.

Я почти дошла до автобусной остановки, когда увидела в переулке между двумя заборами трех человек, скорее мужчин, грязных и лохматых. Они стояли лицом друг к другу и что-то делали  внутри своего круга. Я вытянула шею и увидела, что они едят хлеб. Один из них держал в руках буханку, которую все трое терзали скрюченными пальцами. Они отрывали куски и засовывали себе в рот, давились и засовывали новые куски.

Вдруг они посмотрели на меня, замерев с перекошенными лицами, и снова обернулись к хлебу, пожирая его  с дикой жаждой  и остервенением. Я прошла мимо, подняв плечи.
 Все, что происходило сегодня, не соответствует ничему из того, к чему я готовилась. Все настолько необычно и перемешано, запутанно и неожиданно, что я почти в шоке. Какое-то всеобщее безумие, которое буквально висит в воздухе, густое и липкое, проникает в меня и изменяет мои восприятия. Я чувствую себя незащищенной и дезориентированной.   Я должна подумать и собраться с мыслями до завтрашнего дня.
 



                Глава 26.







    Уно  прилетел в Москву на своем самолете,  быстро перешел в автомобиль, большой и удобный, как и все, что его окружало, и теперь  смотрел в окно и думал. Смотреть было особенно не на что, Москва была похожа на все остальные города – гиганты. Уно не любил города- гиганты, справедливо считая гигантские города основным рассадником воспламенений и немотивированной агрессии.

Именно в городах-гигантах размещались крупнейшие информационные агентства, телевизионные  и рекламные компании, именно гигантские города  создавали тот самый истерический ритм жизни, когда человек постоянно опаздывал и никуда не успевал, именно гигантские города нагнетали  стресс, который затем выплескивался в виде истерик и именно здесь, в городах,  наиболее часто наблюдался тот самый феномен толпы, который Уно прекрасно знал и с которым умел справляться… 

Однажды один его коллега спросил,  выступил бы Уно за разделение гигантских городов на более мелкие, и Уно без раздумий ответил «Да!».
   Теперь он   сидел на заднем сиденье своего  автомобиля, который медленно двигался через московские пробки. В машине работал хороший кондиционер, пахло лесом, но Уно точно знал, что за окном  стоит вечный смог, что концентрация вредных веществ в воздухе  превышает допустимые нормы в десятки раз.
У себя в Стокгольме Уно любил ездить с открытым окном, потому что даже в центре города воздух был чистым и свежим из-за близости к морю и  хорошего экологического контроля в стране.  Уно любил Стокгольм и начинал скучать немедленно, как только уезжал из страны.  Ему нравилось, что Стокгольм лишь едва  перевалил за миллион жителей, что весь город был как бы размазан такой сильно растянутой кляксой  в разные стороны. В центре города не было пыли, потому что  между домами был либо асфальт, либо брусчатка, либо газоны, и совсем не было открытой почвы, как, например, в Москве. 

Здесь  в  глаза бросалось то, что между благоустроенными участками дороги или жилыми  массивами  раскидывались гектары  брошенной земли, песка и пыли, которая неизменно стояла в воздухе.

Уно привык добираться за 20 минут из любой точки Стокгольма до любой другой точки города,  в Москве же можно было ехать несколько часов и так и не увидеть лес или поле. Москва была действительно гигантской. Через  три часа Уно должен был встретиться с Иваном Крыловым, тем самым русским, на которого не мог повлиять ни один человек на Земле, по крайней мере, Уно не располагал информацией о таком человеке.   Уно должен был стать таким человеком и уговорить Ивана… Смешно сказать, ему предстояло уговорить Ивана попытаться спасти все человечество и себя самого. Уно усмехнулся…

Спасение человечества - его ежедневная работа, и он давно перестал воспринимать эту миссию как нечто пафосное, грандиозное…Работа как работа, кто-то тушит пожары, кто-то оперирует пациентов, кто-то разбирает завалы, а он, Уно, следит за глобальным выживанием… Конечно, в его поле деятельности входит Европа и Азия, но от этого масштаб не кажется меньшим.  Предстояло заехать в отель, пообедать и подготовиться к встрече с Иваном в конференц-зале отеля. Сотрудники Организации уже провели всю необходимую работу по обеспечению безопасности, Организация работала как часы…
 
Отель неприятно поразил Уно своим гигантским размером. Площадь перед отелем напоминала размером аэродром, двадцать мраморных ступеней  заставили его почувствовать себя карликом. «Здесь хорошо работать киллером, зона обстрела идеальная» - мрачно подумал Уно.  Он бывал в Москве, но снова неприятно удивился тому, какое здесь все гигантское, громадное.… У русских странное представление о комфорте - все должно быть громадным! 

Проспекты шириной  до горизонта, торговые центры в сотни тысяч квадратных метров, площади с маленький городок в Европе,  отели, в которых вечно гуляют сквозняки,  монументы, установленные на площадях, вызывающие чувство неполноценности даже у очень высоких людей.… В Стокгольме все было маленькое, человеческое, соразмерное, там было уютно, как в деревне.  На улицах города  тоже были памятники, но они были выполнены в рост человека и стояли прямо на тротуаре, так что люди подходили к ним в нормальном масштабе, гладили по голове.

Один иностранец сказал Уно, что это как-то слишком фамильярно - поставить бронзовую статую писателя в человеческий рост прямо на тротуаре… Прохожие любили трогать бронзового писателя за нос, отчего нос сиял золотом и сильно выделялся на темном бронзовом лице. 
Уно знал, что русские считали шведов  слишком спокойными и немного замороженными, что своей экспрессивностью и темпераментом русские иногда шокировали шведов. Но количество воспламенений в Швеции, которые требовали бы вмешательства Организации, было в сотни раз меньше, чем, например, в Москве, и это было самым важным для него, Уно.   В его кабинете висела громадная карта Европы, разделенная на  цветовые зоны. Швеция имела зеленый цвет, Дания – бледно-зеленый, Германия - бледно-желтый, Польша – оранжевый, а вот Россия  была окрашена в темно- красный, что означало критический уровень воспламенений. На это было множество причин, и все эти причины Уно знал, как свои пять пальцев, но сейчас здесь в Москве он видел и чувствовал этот цвет буквально своей кожей.

 Уно обедал в пустом ресторане,  он никогда не изменял меню и по старой привычке ел мало и очень просто - салат из зеленых овощей без соли и соуса, отварное куриное филе с горсточкой риса и стакан минеральной воды без газа.  На десерт ему подали черешню.  Специальный сотрудник проверил качество продуктов и воды, не допускалось никаких посторонних примесей, и любые разногласия улаживались очень жестко -  начальник Континентального отделения Организации должен был получать только безупречно чистые продукты.

Уно закончил обедать и  закурил - он позволял себе одну сигарету в день после обеда, это было одно из немногих удовольствий, которые Уно  имел - одна сигарета, пиво и  15  минут классической музыки по вечерам.  Уно курил медленно, разглядывая сигарету. Он аккуратно стряхивал пепел с одной стороны хрустальной пепельницы - пепел ложился серебристой горкой  и выглядел очень эстетично.

Уно не торопился, но и не тянул время - он старался придерживаться своего собственного ритма жизни и жестко следовал старому шведскому правилу - делать только одно дело в один отрезок времени.  Всегда, что бы ни случилось. Когда ему приходилось делать два или три дела одновременно - например, вести несколько переговоров, он воспринимал это как недостаток организованности и немедленно принимал меры, чтобы дела поступали к нему по очереди. Того же он требовал от своих сотрудников. Оправданием для параллельной работы  мог быть только конец света, когда времени на администрирование не останется совсем. Уно усмехнулся - кажется, скоро ему придется работать параллельно по сотне направлений - времени не оставалось. 

В то же время он отлично знал, что в истории Организации не раз и не два наступали такие моменты, когда высшие руководители были уверены, что пришел конец света, но решение находилось, и конец  света отодвигался.…  Это давало надежду.

Уно вошел в конференц-зал и в который раз снова удивился размерам - зал был гигантским. Иван  сидел за  столом напротив окна и пил кофе. Он встал из-за стола, когда Уно приблизился к нему, и неловко протянул руку. Уно никогда не пожимал протянутых ему рук за исключением редких случаев, когда ему самому этого хотелось.

Руку Ивана он обхватил двумя ладонями и  пожал с подчеркнутым дружелюбием. Уно улыбнулся  Ивану. Иван улыбнулся в ответ.   Если бы только Иван знал,  как мало людей  на всей планете видели Уно улыбающимся!  За спиной Уно стоял один из его личных переводчиков с индексом 10, которому удавалось не только переводить слова, но и передавать оттенки эмоций.
-Здравствуйте,   господин Иван  Крылов! Считаю большой честью то, что вы согласились на нашу встречу. Удобно ли вам в этом зале или вы желаете перейти в другое помещение? – начал Уно.
-Здравствуйте, господин  Хаггинс! Я рад нашей встрече, приятно, что вы нашли время приехать сюда.  Меня вполне устраивает зал, не беспокойтесь. Давайте начнем. Я внимательно слушаю.
-Насколько  я понимаю, вы достаточно осведомлены о той проблеме, которую мы все пытаемся сейчас решить? Я имею в виду прямую угрозу существования Земли в обозримом будущем.
-Это так.
-Так же я понимаю, что вы осведомлены о существовании нашей Организации?   Не так ли?
-Верно.
-Есть ли у вас ко мне вопросы, на которые я должен ответить до того, как я перейду к основной части нашей беседы?
-Да, у меня есть вопрос. – Иван откашлялся, выпил остатки кофе и встал.
-Извините, господин  Хаггинс, мне так удобнее, если вы не возражаете, я слишком возбужден, чтобы сидеть. Успевает ли ваш переводчик за мной,  или я должен делать паузы?
-Не беспокойтесь о переводе, со мной работают профессионалы экстра-класса. Если наша  беседа затянется, через два часа  переводчик получит замену, и новый сотрудник не уступит в квалификации. Продолжайте, господин Крылов.
    -Хорошо. Прошу сначала ответить мне - почему именно я должен заниматься этим проектом? Не могу поверить, что в мире не найдется людей, более компетентных, чем я. Я уже говорил с вашим сотрудником и сказал ему, что я просто беллетрист, я не занимаюсь научными проблемами, я очень далек от всевозможных миссий и спасательных операций…
    -Как ни странно, но я ожидал этого вопроса. Скажу вам больше - это и есть тема нашей беседы, так сказать, основной вопрос.  Я должен объяснить вам, почему именно вы... то есть именно вам выпала такая миссия.…  Или почему именно на вас легло это тяжкое бремя.…  Видите ли, во всем мире не существует человека, более талантливого, чем вы, господин Крылов.
-Прелестно, чего-то подобного я и ожидал. Извините!
-Я понимаю вашу реакцию. Вы мне не верите.  Позвольте мне изложить несколько фактов, которые не были доведены до вас раньше. Это произошло исключительно из-за высокой секретности данной  информации. На сегодняшний день  эти факты известны со всей долей достоверности   пяти  членам нашей Организации, вы шестой, переводчик седьмой. Чтобы вы понимали, какой уровень секретности у этой информации,  я должен сообщить, что даже мы, пятеро владеющих этой информацией, не можем обсуждать эти данные между собой, а только с нашим боссом,  и только в случае, если сам босс пригласит нас к обсуждению.  Эти пятеро – сам босс, а так же четверо руководителей континентальных отделений Организации. На сегодняшний день  мне предоставлено право проинформировать вас, поскольку эти данные касаются вас лично.
   
    Все люди на земле обладают способностью влиять на окружающий нас мир,  или определенным психокинетическим потенциалом. Давайте представим, что полное отсутствие потенциала  принято считать нулем, а затем идет градиентная шкала.  Человек с потенциалом 1 – самый обычный человек, способный более-менее сносно обслуживать собственное тело и свои минимальные нужды. Таких людей подавляющее большинство, это так называемые простые люди. У них, как правило, не очень высокий интеллектуальный коэффициент,  они  увлечены простыми и понятными вещами - едой, сексом, простыми удовольствиями - просмотром телевизионных программ,  выпивкой,  покупками.
    Люди с индексом 2 кроме себя  могут заботиться о детях,  точно так же  учитывая только самые простые нужды своих детей - чистая одежда, еда, порядок в доме… Люди с тройкой уже отличаются своей энергичностью, обычно они получают сносное образование, у них есть способности общаться с несколькими людьми одновременно, это они начинают маленький бизнес или  становятся руководителями среднего звена. Ну и так далее.

    Люди с индексом 6 – большая редкость. Обычно мы выявляем их на очень ранних стадиях и стараемся привлечь их для работы в Организации. Семерки и восьмерки  еще более редки, большинство   таких людей  работают у нас руководителями отделов и служб. Лично я, будучи руководителем континентального отделения Организации, имею индекс 12. Таких как я, на планете всего  десять человек. 

    И наконец, наш босс – человек с индексом 13.  Он единственный, кто обладает психокинетическим потенциалом такого уровня.  Сейчас мы говорили о разных уровнях силы, но все люди от единицы до 13 в данном случае имеют как бы положительный потенциал. К сожалению, на планете немало людей с отрицательным потенциалом. Они обладают такими же способностями, как и мы, но их  мотивации резко разрушительны.
   Помимо обычных проблем, связанных с жизнедеятельностью планеты, таких как землетрясения и извержения вулканов, нам приходится справляться с  вредоносным влиянием  этих  разрушителей. Иногда мы  просто ликвидируем самых ярых и злостных  разрушителей, но не всегда мы успеваем и не всегда имеем такую возможность.

    Исторически сложилось, что нам удается поддерживать более или менее стабильное равновесие сил, но не сегодня. Опасность, которая угрожает планете сегодня, слишком велика и требует другого решения. В данном случае мы обращаемся за помощью к вам, поскольку ваш индекс равен 16.
-Но вы же говорили, что самый высший индекс был 13? Откуда у меня взялся мой номер 16?
-Мы не знаем. Вернее, у нас есть некоторые соображения, но пока это только теории, гипотезы, так сказать.
-Почему вы не обнаружили меня раньше? Вы сказали, что вы держите под контролем все «шестерки», не говоря уж о «восьмерках»?
-Именно из-за вашего высокого индекса мы вас и не увидели. Вы оказались невидимы для нас. Например, муравьи вряд ли видят человека, настолько размеры человека отличаются от размеров муравья…
-А как же  тогда вы меня нашли?
-Потому что искали.  Мы обычно  знаем, где искать. Иногда человек с высоким индексом не проявляет себя открыто, так сказать, напрямую,  но результаты его деятельности  становятся индикаторами. Обычно мы анализируем деятельность писателей, учителей, тренеров,  изобретателей…

    Бывает, что люди таких профессий  не проявляют сами свой высокий индекс  в своей жизни, как бы не используют свой талант для себя, но опосредованно, через своих учеников, подопечных, свои изобретения или книги проявляют.  Например, есть тренеры, у которых необычно высокий процент чемпионов среди учеников, или изобретатели, у которых много успешных изобретений, которые помогают другим людям, или есть врачи, у которых пациенты всегда выздоравливают,  есть, наконец, писатели, у которых сбываются книги, причем  очень часто или в полном объеме. Вы, например.   
 
    Это достаточно обычное дело, это так называемые латентные, или скрытые психокинетики.   В последнее время мы  усиленно искали такого скрытого психокинетика, анализировали статистики, искали материалы, и таким образом нашли вас.
-Вы хотите сказать,  что я имею силу уровня 16, но не проявляю ее? Или, по вашему, не использую для себя?
-Ну да.
-И что  высший уровень, известный вам до сегодняшнего дня – 13?  Простите, но я не понимаю, что означает мой 16 уровень и что мне с этим делать.
-Ваш 16 уровень означает примерно следующее. Сильнее вас на планете нет сегодня ни одного человека. Уровень вашей силы не поддается определению. Границы вашей силы не известны.  По сути говоря, вы всемогущи. – Уно говорил бесцветным голосом, почти не двигая губами. Это была его всегдашняя манера говорить, но сейчас он чувствовал, что его лицо как бы парализовано - настолько ему было трудно произносить эти слова. – Вы можете сделать с этой планетой все что угодно. 
-Я вам не верю, извините.  Если бы это было так, как вы описали, то эта планета должна бы уже взорваться миллион раз, потому что я не раз и не два произносил  что-то типа «Гори оно все огнем» и «Чтобы вам всем провалиться…»  Ну вы понимаете…
-Понимаю. Вы имеете в виду  использование своей силы по неосторожности?  Исключено. Психокинетическое воздействие только тогда эффективно, когда сам оператор или носитель этой силы УВЕРЕН  в своих способностях, знает о них и  действует осознанно. Вот вы только что сказали, что не верите мне. Это не мне вы не верите, это вы себе не верите, то есть вы не можете представить, что одно только ваше желание может перевернуть эту планету вверх ногами. В этом все дело. Однако вы хорошо знаете, что ваши книги сбываются, вот в это вы верите, и именно  этим вы пользуетесь, не правда ли?
-Да, вы правы.
-Именно поэтому я  предложил вам встретиться здесь, в Москве -  я должен донести до вас мысль о том, насколько вы сильны и насколько ситуация серьезна. И я должен попросить вас помочь всем нам. Ну и себе, конечно!
-Подождите, выходит что я – самый сильный человек на планете?
-Верно.
-И никто не может меня остановить?
-И это верно.
-Даже вы?
-Тем более мы. Это не входит в наши задачи.
-А вдруг я окажусь … ну не совсем честным человеком? Вдруг я пожелаю чего-то такого, чего вы не ожидали? Например, все золото мира?
-Вполне можете. И имеете такие способности. Никто вас не остановит.
-И что?
-Ничего.  От вас никому нет защиты, у вас нет противовеса, нет границ, нет морали, нет добра и зла, вы - абсолютная сила на этой планете,  вы – бог и царь, если уж на то пошло…
-Постойте, у меня кружится голова. 
-Предвидел. Выпейте воды. Это обычное дело, своего рода шок. Слишком много слишком серьезной информации за слишком короткое время. Но по -другому мы не могли действовать. Времени мало.
   
    Иван выпил воды, стуча зубами о край стакана, потом прижал стакан ко лбу.
-Я подумал сейчас, что это какой-то  спектакль…
-Понимаю.  И, тем не менее, это правда.  Подумайте о том, каково мне сообщать вам такие вещи?  Это все равно, что сказать Богу, что он Бог и что он всемогущ.
-Представляю, что чувствуете вы сами, господин Хаггинс.
-Примерно то же самое, что и вы, господин Крылов. Мне нисколько не легче, чем вам. Всю свою жизнь я был обладателем и носителем огромной силы, власти, наша Организация за свою историю сумела скопить несметные богатства, мы владеем значительной частью мирового золотого  запаса, земли, природных ресурсов, воды и индустриального потенциала.
    С самого детства меня воспитывали с мыслью, что мне и еще нескольким таким же, как я, принадлежит реальная власть на этой планете, что на мне и моих коллегах лежит огромная ответственность за существование всего человечества. Я привык к этой мысли.  Я был готов нести эту ответственность. Одновременно меня поддерживало чувство гордости за свою миссию, я был уверен в своих силах и своих намерениях.   Я знаю про себя и своих коллег, что ни один из нас не использует нашу силу в корыстных целях, ни один из нас не имеет скрытых личных мотивов. Нас так воспитали. Мы созданы для этой миссии.  И теперь своими руками я отдаю всю власть вам, господин Крылов, по сути говоря,  случайному человеку, который никогда не знал о своем предназначении, который  испытывает шок от этой новости.   
    Из самого могущественного человека на континенте я превратился в вашего  слугу,  просителя,  ожидающего вашего ответа или решения. Вы, господин Крылов, единственный, кто может спасти планету,  у нас нет другого шанса, в ваших руках гигантский объем силы, вы вольны в своих действиях, потому что не существует никакой другой силы, способной уравновесить вашу, кроме одной  вещи.
-А именно?
-Вашей чести и вашей совести.  Но это вещи эфемерные, субтильные, и только вы можете решить, что для вас  честь и что для вас совесть.
   Наступила пауза. Было видно, что оба собеседника чудовищно устали, Иван сел, наконец, в кресло и  опустил голову, Уно Хаггинс выглядел постаревшим лет на двадцать.
   Иван вдруг заметил, что переводчик сменился.
-Господин Хаггинс,  а вы уверены в своем переводчике? Если это такой  большой секрет, как вы сказали, уверены ли вы, что ваш переводчик сохранит тайну?
-Да, уверен. – Просто ответил Уно. Не объяснять же Ивану, какого уровня обучение и подготовку прошли его личные переводчики…
-Скажите, господин Хаггинс, каким количеством времени мы с вами располагаем? Мне кажется, у меня в голове миллион вопросов, боюсь, за один вечер нам не управиться.
-Я нахожусь в полном вашем распоряжении, господин Крылов.  На сегодня у меня нет более  важных дел, чем  беседа с вами. Впрочем, не только на сегодня.  Вообще нет. Располагайте мною, как вам будет угодно. Для  вас забронирован люкс в этом же отеле, если вам будет угодно. С этой минуты вы располагаете всеми ресурсами Организации в неограниченном количестве.  У вас теперь есть персональные ассистенты, самолет,  автомобиль, любые ваши пожелания будут немедленно выполнены,  мы в полном вашем распоряжении, господин Крылов.   Есть ли у вас какие-то пожелания?
-Я бы поужинал, а  то, честно говоря, не успел позавтракать.
-Какое меню вы предпочитаете – мясо, рыбу?
-На ваше усмотрение, я не капризный.
   Через  секунду в конференц-зал  вошли официанты, вкатили столы с разнообразными  посудинами, внесли стулья, все это быстро и бесшумно, а еще через минуту  стол на две персоны был накрыт.
-Позволите присоединиться к вашему ужину?- Уно почтительно привстал.
-Конечно, о чем вы говорите?  Прошу вас, окажите мне честь.
    Иван выбрал себе  куриные котлетки с жареной картошкой,  Уно же удовлетворился овсянкой и стаканом яблочного сока.
   За ужином продолжали говорить.
-Скажите, господин Хаггинс, а что я должен делать, чтобы научиться пользоваться своей силой напрямую, без того, чтобы писать книгу?
-Ну,  это и просто, и сложно одновременно.  Это вопрос веры.  В одном из самых древних документов в истории человечества написано - каждому по вере.  В современном мире люди приучены верить в то, что они увидели собственными глазами,  то есть сначала люди должны увидеть, что они могут зарабатывать деньги, например, а потом они начнут их зарабатывать.
-Но это же глупо?
-Вот именно.  Людей с детства учат тому, что сначала надо  узнать, возможно ли то  или иное действие, а потом уж и совершать это  действие.   Приведу еще пример - сначала человек должен   убедиться, что он может писать  музыку, что у него есть талант, а потом он  начнет писать музыку.  Но как же он поверит в свой талант, не начав писать музыку?  Понимаете?  Все это- вопрос веры.  Все зависит от того, во что мы верим.  Если человек верит, что его желания просто исполняются, то они и исполняются.
-Но как же так?  Я миллион раз видел примеры того, как человек мечтает, не ест и не спит, а мечта не сбывается?
-А зачем он не ест и не спит?  Караулит свое желание?  В случае, о котором вы рассказали,  человек не мечтает о своем желании, а  боится его неисполнения. Если вы верите, что солнце взойдет утром на востоке, то  вам и в голову не придет сидеть и караулить восход.
Вы спокойно спите до  утреннего будильника,  вам не надо беспокоиться о восходе солнца.  А вот если бы  вы стали сидеть на веранде и ждать восхода, то это только потому, что вы неуверенны в восходе солнца.  Люди не доверяют самим себе, они мечтают о чем-то, и снова мечтают, и снова и снова,  а желание не сбывается.  Почему?  Да потому, что они не верят в себя.
-Допустим.  Как тогда со мной?  Должен ли я написать книгу, как мы спасли землю, или мне достаточно пожелать этого, скажем,  вслух?
-Боюсь, что вам понадобится некоторое время,  чтобы  обрести веру, нужны упражнения и тренировки, а времени у нас,  к сожалению, мало.  Вам придется написать книгу, господин Крылов.  Если бы я  осмелился давать вам советы, я бы сказал, что вам необходимо приступить немедленно.  Спасибо, что позволили составить вам компанию, господин Крылов. 
   
    У  Ивана  кружилась  голоса, ему было не по себе, и он решил не оставаться в отеле, даже в люксе.  Он отправился домой, договорившись, что завтра  он вернется сюда и продолжит беседовать с  господином Хаггинсом. 




                Глава   27.





    Однако!  Не знаю, что и сказать!  Ситуация у нас тут действительно серьезная!  Эта их черная дыра…то есть наша черная дыра… ну вообще черная дыра приближается.   Тот, другой, кто ее создал, должно быть очень сильный, такой же всемогущий, как и я.  Я пробовал остановить - не могу. 

    Создатель  черной дыры имеет такую жажду  материальных объектов,  такую силу  втягивать в себя объекты,  что мне непонятно, что с этим делать.  Конечно, я могу наделать сколько угодно  новых звезд и планет, но Эти не могут. Я не могу просто взять и перетащить планету в другую область  Вселенной,  начнутся  катаклизмы, все расшатается,  и Они все равно погибнут,… а что делать, пока не знаю. 





                Глава 28.




     Как прекрасен этот мир!  Иван шел по набережной и смотрел на воду.  Он смотрел так, как будто никогда не видел раньше этой воды и этой реки, он смотрел на камни, деревья,  птиц,  фонарные столбы, мусорные  корзины  и  облака  новыми глазами.  Ему надо было уехать  из отеля  и просто побыть одному. Как чувствует себя человек, которому только что сообщили, что он всемогущий?  Иван не знал. 

    Он был писателем и умел  становиться любым из своих героев. Он уже был молоденькими девушками и сварливыми  бабушками, богатыми бизнесменами и нищими бомжами, алкоголиками и  учеными,  гениями и тупицами,  похотливыми развратниками и  синими чулками, он перевоплощался в кого угодно  легко и быстро,  ведь талантливый писатель – это почти артист,  проживает жизни своих героев как свои собственные…   

    Почти  невозможно просто  придумать  героя, чтобы было интересно про него читать, не придумаешь и не запомнишь все его слова и мысли,  все мечты и сомнения… Героем надо стать, слиться с ним, жить его жизнь, пусть и книжную, ненастоящую, но жизнь.… Тогда и писать легко, просто слушай его, следуй за ним.… Но никогда Иван не писал про всемогущего и всесильного  человека, и не встречал, и не разговаривал,  и теперь не мог сообразить, как же надо чувствовать, какие мысли думать,  какое сделать лицо.  В итоге лицо у Ивана было глупое и растерянное,  а мысли  путались, сталкивались и  разлетались.
    «Надо   проверить. А как? Надо написать что-нибудь грандиозное.  Например, про  мир во всем мире.  Нет, это глупо.  Почему именно мир? Ничего глупее не бывает.  Мальчик, о чем ты мечтаешь?  Если бы у тебя было три желания от золотой рыбки, что бы ты выбрал?  И мальчик ответил писклявым голосом – пулечник, мороженое и мир во всем мире! Идиот!  А я ведь именно этот мальчик с пулечником, только у меня не три желания, а триста миллионов до неба.  И я могу все.  Как глупо.  А что такое это все? И что это такое- все?  Когда все- это как-то странно.  Все! Только послушай! Все! Ха-ха-ха!»
   
    Иван смотрел на людей, которые попадались ему навстречу.
     Вот девушка с черными волосами, с густоподведенными глазами, в цепях и  коже, ковыляет на жутких колотырках на платформе.  Бедняжка, ножки тоненькие, а колотырки тяжелые…
    Вот бабушка с  сумкой в руке, купила макароны и  бутылку пива.  Сварит макароны и запьет их пивом. 

    Подросток, длинный и прозрачный, как картофельный росток, качается от ветра – еще не привык к тому, что центр тяжести сместился вверх, тело  растет слишком быстро,  на лице сонное выражение – все силы уходят на поддержание равновесия. 

    Вот  женщина с собачкой, собачка беленькая и пушистая, с аккуратным носиком и розовым язычком колбаской, а женщина лохматая и  кособокая какая-то, смотрит на собачку влюбленными глазами, как на единственного позднего ребенка. 
    Они не знают ничего ни о черной дыре, ни о конце света, ни о его, Ивана,  избранности. Счастливчики! И почему Иван должен отдуваться за всех, идти и  тихо сходить с ума от этого кошмара!  Да кто  они такие, чтобы думать о них? Букашки!  Разве они понимают, что такое сейчас происходит с ним? Разве они оценят его  подвиг? Разве кто-то придет и скажет – спасибо тебе, Иван, за наше счастливое  спасение?  Как можно благодарить за то, чего не случилось?  Вот за спасение утопающего принято медаль давать, потому что он тонул, а ты его спас. А если ты предотвратил его утопление?  То значит, не спас. За что же благодарить тогда?  Не за что. 
    Если Иван  предотвратит конец света, как они узнают, от чего их спасли? Никто ничего не заметит.  И подвиг его останется незамеченным. Безвестным.  Конечно, и самому умирать неохота, молодой еще.  Ну, себя-то он как-нибудь спасет, и про себя он знает, кто тут главный. А вот что делать с ними, с этими…
    Фу, как не стыдно так думать про людей!  А вот не стыдно! Что  такое это их «стыдно»? Кому стыдно и за что? Мне перед ними?  Кто меня остановит, и кто мне что-то может сказать? Они даже убить меня не могут, потому что я их последняя надежда!  Какая сладкая  свобода! Какое раздолье!  Какой  простор! Как сказал Уно – нет у меня границ? Нам нет преград ни в море, ни на суше! 
   
    Внезапно Иван почувствовал, как он  устал. Все же он устал, хоть и всесильный.  Надо идти и  спать. Спать! Какой безумный день, какая безумная ночь.  Ночь нежна, откуда это? Из какой книги?  Забыл. Неважно.  Скоро на планете будет одна самая важная книга – ЕГО, Ивана. 



                Глава 29.

               


               

    Уно остался сидеть в конференц-зале, сил не осталось даже на то, чтобы перейти в номер. Уно прекрасно знал, о чем сейчас думал  Иван, новоиспеченный мессия.   Уно хорошо знал историю человечества.  Не раз и не два  великие мечтатели с высокими индексами  начинали переделывать, перекраивать этот мир.

    Все они жаждали славы и благодарности, всем им хотелось власти – не денег, не любви, не счастья, а именно власти! Они создавали доктрины, учения и религии, чтобы  получить то, чего нет на свете слаще – Власть. Они начинали войны, укрепляли свои империи, раздавали золото  своим слугам, они чеканили монеты со своим профилем, они издавали указы, отдавали приказы, они строили города и уничтожали страны и народы, и все это только для того, чтобы чувствовать свою власть, ежедневно, ежеминутно, ежесекундно  чувствовать власть, власть, власть…

    Уно имел власть всю свою жизнь,  он привык к ней, он знал, для чего нужна власть, и он умел сдерживать себя.  Его так воспитали. Ивана не воспитывали  властителем, и он начнет, если уже не начал, делать все то, что делают обычные  люди, получив власть.  Сначала он будет пробовать все конфетки  из коробки, он будет придумывать все новые и новые эксперименты, чтобы убедиться в своем всемогуществе. Потом он заскучает,  ему нужны будут все более сильные впечатления, он попробует все – и мед, и кровь, он будет щедрым и милостивым, а потом жестоким и  жадным. Он будет наслаждаться лестью, и будет наводить ужас. Потом  он придумает оправдание своим прихотям, объявит,  что народ провинился, или придумает каких-нибудь врагов. 

    И всегда, всегда – всегда он будет ненавидеть и презирать тех, кого он мучает именно за то, что они не могут защитить себя и становятся его жертвами.
   Уно поднялся и пошел в номер.  Ему предстояла тяжелая бессонная ночь, он даже не надеялся заснуть, но надо было отдохнуть.  Он знал, что Иван вернется завтра совершенно другим человеком, и разговаривать с ним будем намного сложнее, чем с Иваном сегодняшним.






                Глава 30.






    Как только Иван вошел в квартиру, зазвонил телефон.  «Кто это еще? Кому не спится?» 
-Алло?- ответил Иван раздраженно.
-Здорово, старик! Не спишь еще? – это был Стас.
-Нет, не сплю…
-Ну как?
-Что как?- Иван чувствовал, что все больше и больше раздражается.
-Ну как встреча? Ты говорил - у тебя сегодня  была встреча.  Ну и как?
-Нормально. Я устал. Прости, поговорим потом.
-Ну, хорошо, позвоню завтра.
-Я сам тебе позвоню, не парься. – Иван отключился.
   
    Звонят, спрашивают.… А что он может им сказать? Что он может им объяснить? Про конец света?  Господи, да они понятия не имеют ни о чем…и какой смысл хоть что-то им объяснять? Кто может его понять? Есть ли хоть один человек на всей земле, кто может его понять? Нет такого человека.  Нет и нет.
    Иван включил компьютер, принес себе чай, сел поудобнее и… Что? Что? Откуда начать? Как можно вообще откуда-то начать?
   
    Вдруг вспомнился один случай из школьной жизни. Ивану было тогда лет десять, он дружил с одноклассницей,  звали ее Лена,  Однажды   Иван выскочил из школы после уроков и побежал домой, его подружка  Лена  в этот день в школу не пришла, Иван торопился к ней, у него в кармане лежал прекрасный апельсин, за день апельсин нагрелся , и в классе пахло апельсином и Новым годом.  Иван хотел отдать его Лене, чтобы она тоже почувствовала, как пахнет Новым годом.

    Его остановил парень из восьмого класса и заставил вывернуть карманы. Иван все рвался его обойти, но силы были слишком неравные – парень был на две головы выше. Откуда-то взялись еще двое или трое восьмиклассников, они скрутили Ивана, распотрошили его одежду, отобрали мелочь, значок, хорошую новую ручку и апельсин. Один из них разломил апельсин вместе с кожурой и начал его грызть как яблоко, выплевывая корки. Его лицо стало влажным, резко запахло апельсиновой кожурой. Ивану дали подзатыльник, сказали, чтобы в следующий раз сам отдал деньги и не заставлял старших  унижаться, и отпустили.

    От стыда и позора Иван  расплакался, он не пошел в тот день к Ленке, а долго бродил по улицам и все мечтал, как вырастет и отомстит им всем за свой позор. Потом еще насколько раз они отбирали у него деньги, и каждый раз у него горели уши и колотилось сердце, и он только боялся, что они подойдут к нему при Ленке.  Как-то закончился учебный год, прошло лето, и первого сентября Иван с облегчением увидел, что никого из его мучителей  на линейке нет,  наверное, они ушли из школы после восьмого класса в какое-нибудь ПТУ.

    Удивительно, но сейчас Иван вспомнил даже их имена.  Его охватило тем же жаром, заколотилось сердце, и давняя застарелая ненависть ударила в голову.  Иван хищно навис над клавиатурой и застрочил. Сейчас он им устроит! Пусть они соберутся на вечер выпускников  и поедут все вместе за водкой, и пусть их машина  вылетит на красный. И пусть на этот же красный  выскочит  тяжелый грузовик. Ву а ля!

    Иван писал и испытывал  такое наслаждение, как будто получал Нобелевскую премию из рук короля Швеции! Злость смешивалась со стыдом, ярость -  с безумной радостью. Рассказ получился коротеньким, и Иван без остановки открыл новый файл и стал писать про учительницу  физики Зинаиду  Витальевну, которая однажды  за ухо вывела его из класса, а Лена провожала его полными слез глазами. Он стоял за дверью в коридоре и слушал, как учительница  строго выговаривала его одноклассникам, что Крылов совершенно разболтался и ведет себя вызывающе, и что теперь Крылов пусть постоит за дверью и подумает и как ему не стыдно…

    Тогда  он сжимал кулаки и стискивал зубы от своего бессилия, ему хотелось ворваться в класс, схватить ее за жиденький хвостик и  возить ее лицом по лабораторному столу, чтобы увидеть ее кровь и слезы, а потом затолкать ее под стол и бить ногами, пока она не превратится в  мешок с костями.  Даже теперь Иван чувствовал, как стиснулись зубы, и лоб покрылся потом. Учительница в его рассказе шла из магазина домой и не заметила открытого канализационного люка.  Иван торопился - перед глазами всплывала следующая история.
    На этот раз он вспомнил про одну  свою начальницу.  Когда-то он работал редактором отдела в  достаточно известной газете. Его начальница, молодая и красивая женщина, не могла без ошибок написать ни одного слова, она была чудовищно, патологически, невозможно безграмотной. 

    В начальники она выбилась из секретариата  за свои таланты в совершенно другой области, тот, кто ее двигал, был крупный чиновником в министерстве культуры, имел прекрасное образование,  написал несколько книг по истории русского языка, читал лекции в Университете. Но  при всем том этот человек был без ума от своей Эльвирочки.  Эльвирочка  воспринимала свое карьерное продвижение как что-то естественное и очень  любила руководить журналистами. Она осмеливалась не только высказываться по идеологическим и политическим вопросам, но и  корректировала тексты, исправляя грамматические ошибки.

    Особенно доставалось Ивану, поскольку он единственный был моложе ее  и совершенно не умел играть  подобострастную любовь к руководству.  Он искренне верил в правду и горячо спорил с Эльвирочкой, отстаивая свои материалы.  Эльвирочка  начала его травить. На каждом совещании,  на каждой планерке она непременно заводила разговор об Иване, и все это усталым голосом мудрого и терпеливого наставника, «ну а теперь о грустном», «как всегда отличился Крылов», «сколько раз можно говорить об одном и том же».  Иван закипал, публичные экзекуции стали ритуалом, на него смотрели как на клоуна.

    Однажды Эльвирочка  задержала его после совещания и сказала, глядя ему в глаза, что он здесь работать не может, потому что она этого не хочет, потому что он ей не нравится. Иван написал заявление об уходе. Она снилась ему несколько лет, ее тихий змеиный голос, ее красивое лицо, ее длинная шея, ее брезгливое выражение…

    Сейчас Эльвира Михайловна Зарецкая  купалась в озере и  опасно близко подплыла к холодным ключам, у нее вот-вот должно было судорогой свести мышцы ног, и ей предстояло захлебнуться чистой и вкусной водой маленького лесного озера, на берегу которого расположился престижный и дорогой пансионат. Иван как гвозди вбивал последние строчки очередного рассказика. Стоит ли говорить, что все три рассказа были очень красочными, яркими, талантливыми, ведь Иван умел писать хорошо. Он был настоящий писатель.
    На следующий день за ним пришла машина,  его отвезли  в отель, и ровно в 12 часов  он вошел в конференц-зал. Уно  Хаггинс уже ждал его – еще бы!-  и  встал ему навстречу, дождался, пока Иван сядет, и сел сам,   почтительно не облокачиваясь на спинку кресла.
-Добрый день, господин Крылов.  Как вы отдохнули?
-Добрый день, господин Хаггинс. Спасибо, хорошо отдохнул. Писал всю ночь. Что-то напало на меня вдохновение, знаете ли. У меня  получились несколько рассказов, и я их выложил в Интернете. Насколько я понимаю, способ публикации не влияет на  качество сбывания?
-Нет, не влияет.  Мне уже распечатали и перевели ваши  рассказы, я прочел. Неплохо.
-Спасибо. Оперативно. Но, кажется, вы не очень хорошо отдохнули, по крайней мере, я вижу, что вы устали?
-Совсем не спал.  Мне надо было  многое обдумать. Честно говоря, я  не удивился, прочитав ваши творения. Чего-то подобного я и ожидал. 
-Уж не думали ли вы, что я немедленно кинусь спасать человечество?  Как минимум, нескольких человек из этого человечества мне спасать не хочется. Даже можно сказать, значительное число.
-И вы намерены произвести предварительный отбор?
-Ну, что-то типа того. Именно, предварительный отбор. Уж если я  тот, кто спасет этот мир, то я и решу, кого спасать, а кого нет.
-Ваше право.
-И?
-Все. Это все.
-Но вы хотели бы мне что-то сказать, господин Хаггинс?
-Скорее, вы хотели бы от меня что-то услышать?  По большому счету, вы знаете достаточно, чтобы начать действовать. И я  был готов к тому, что вы не захотите приехать сегодня на встречу со мной. Но вы приехали.  Значит, у вас есть вопросы. Задавайте, я к вашим услугам.
-У меня нет вопросов. У меня гораздо больше ответов. Я  бы хотел кое-что объяснить.
-Вы не обязаны никому и ничего объяснять. В ваших руках находится гигантская власть, и только вы можете и должны ее использовать. Однако я вас слушаю.
-Я хотел бы сказать, что я сильно сомневаюсь, надо ли спасать человечество в том виде, в каком  оно существует сейчас. Я не хочу и не могу быть великодушным. Я просто не могу себе этого позволить. Я  стал судьей, прокурором и адвокатом человечества в одном лице. Если угодно, я хочу наконец отделить зерна от плевел. Раз и навсегда.
-Апокалипсис? Страшный суд? Воля ваша, господин Крылов. У человечества нет другого шанса, кроме вас. Если вы спасете половину, четверть, десятую часть- воля ваша. Мне нечего сказать.   
-Знаете что?  А мне нравится мое положение. Еще вчера я был в шоке, а сегодня мне нравится. Я ухожу писать. Вам сообщат о моих новых книгах очень скоро. До свидания.
-До свидания. И все же - зачем вы приехали? Что вы хотели мне сказать? Что вас мучает, господин Крылов?
-Наверное,  совесть. Но это пережиток прошлого. Я отказываюсь от совести во имя будущей справедливости…





                Глава 31.





    Михаил Зорин, Сергей Щукин и Алексей Пашин одновременно подъезжали к школе, Михаил и  Сергей на общественном транспорте, а Алексей - на старенькой иномарке. Все  трое были уверены, что вспомнили о встрече одноклассников,  про которую им кто-то когда-то сообщил, но они забыли кто, и чувствовали жгучее желание на эту встречу попасть. 

    У самой школы они увидели друг друга, заулыбались, начали здороваться и обниматься - все-таки школьные дружбы такие крепкие и «привет, пацаны, клево, круто, прикольно», потом оказалось, что кроме них троих больше никто не пришел, посмеялись и над этим, ну не пропадать же вечеру, и не сообразить ли на троих, и какая разница, кто и что перепутал – они ли трое или все остальные, а вот у меня машина на парковке, давайте доедем до магазина, возьмем выпить и закусить и поедем…да хоть ко мне…нет, ко мне, я всех ближе живу и притом один.

    Развеселая компания погрузилась в машину и с музыкой и смехом тронулась к ближайшему магазинчику, Леха оживленно болтал, вертел головой и махал руками и не заметил, что выехал на перекресток на красный, и когда увидел громадный грузовик, наваливающийся на лобовое стекло,  не успел даже удивиться, потому что иномарку со всем содержимым расплющило как консервную банку в одно мгновение.
   
    Водитель грузовика таращил глаза и слизывал кровь с верхней губы и все бормотал – я не виноват, я не виноват, я не виноват, когда его вытаскивали из кабины. На искореженную легковушку между мостами он старался не смотреть.

    Зинаида Витальевна шла из магазина с небольшим пакетом. Откуда было взяться большому пакету? Пенсия как у всех, маленькая, здоровья нет, школа высосала весь мозг, стала забывать и путать события. Вот сейчас Зинаида Витальевна не могла вспомнить- замкнула она входную дверь или нет? Если дочка придет с работы раньше нее и увидит незапертую дверь, будет скандал,  а выносить скандалы Зинаиде Витальевне было все труднее, сердце сжималось и в голове начинало стучать.

    Надо торопиться, чтобы придти домой раньше дочки, может, повезет и никто не заметит, что дверь не заперта. Или заперта? Вроде ключ поворачивала и за ручку дергала.… Или это было вчера?
   Зинаида Витальевна вдруг почувствовала, что правая нога  ступила в пустоту, попыталась удержаться на другой ноге, но рухнула вниз головой в черную дыру  распахнутого люка, пролетела метров пять - и не глубоко вроде!- ударилась головой об металлическую затворку и  крякнула. «Сломала  шею, старая карга…» - это была последняя ее мысль. 
    Зинаида Витальевна закончила свой земной путь в старом и грязном канализационном коллекторе.

     Эльвира   Михайловна  Зарецкая гнала машину  по лесной дороге, торопясь доехать до санатория и  скорее попасть в воду - московская жара вымотала ее окончательно.  Она чувствовала, что если еще хоть час не войдет в озеро - взорвется. Еще ночью она проснулась от тоскливого желания уехать за город, еле дождалась утра, обзвонила всех своих знакомых и через час уже имела на руках  номер брони в очень хорошем и дорогом санатории на берегу лесного озера.

    Бросив машину на стоянке, Эльвира Михайловна взяла сумку с купальником и полотенцем и спустилась к озеру, быстро  переоделась,  заколола волосы, радостно вошла в воду и поплыла.  Плыть было приятно, вода была прозрачной, в ней отражалось небо. «Какая я все-таки молодец! И умница, и красавица, и со связями! Вот организовала себе озеро райское! Ну, кто еще так умеет устроиться?» Она  улыбалась и жмурила глаза.

    Что-то холодное  ударило ее по ногам, и она расслабленно подумала, что это большая рыба трется об нее как кошка. «Все любят меня, и даже рыбы» -  это была последняя осознанная мысль, потому что в следующее мгновение холодные иглы проткнули ее ноги, она вскрикнула от боли, в рот попала вода, она начала кашлять и еще больше воды попало в рот, в нос, в легкие, а ноги кололо и рвало от боли, ей стало холодно и темно, и кашлять уже не хотелось. Наступила тишина.




   

               
                Глава 32.   Оля.





Обычно у меня всегда были первые уроки, и мне приходилось приезжать очень рано, на одном из утренних автобусов. Вместе со мной в автобусе ехали мои новые коллеги, Гена, Вова,  еще одна учительница, Тамара, которая уже отработала в школе год, иногда мы стояли вместе и разговаривали, чаще же сидели и дремали. Тамара рассказывала истории, которые  сначала казались фантастическими, и она сама посмеивалась над своими историями, но чем дальше, тем более реальными становились эти истории.
-Иногда я просто хочу выйти из класса, тяжело находиться на уроке. Представляете, в шестом классе на каждом уроке так. Они просто сидят и смотрят на меня. Их двадцать человек, они  еще дети и должны шуметь, вертеться, а они сидят и просто смотрят. Сейчас я уже привыкла, но вначале мне казалось, что они смотрят на меня, чтобы потом окружить, убить и съесть! Ну не дура ли я! – и она смеялась. – Что же я за учитель, который боится собственных учеников? И ведь не делают ничего плохого, просто сидят и смотрят, молча.
Мы переглянулись – у каждого из нас происходило то же самое - просто сидят и смотрят, ничего плохого не делают.
Однажды  на уроке литературы в пятом классе у одного мальчика пошла носом кровь. Я сказала ему выйти и в туалете приложить  холодный  компресс, чтобы остановить кровь.
  Он встал из-за стола, пошатнулся и упал. Я пошла, чтобы поднять его, но другие дети встали у меня на пути, просто молча встали и смотрели на меня. Я не видела за их спинами, что происходило с тем мальчиком, что упал,  но он поднялся уже без следов крови на лице, совершенно спокойный, бледный и сел на свое место. Те, кто стояли передо мной, так же спокойно сели на свои места и стали, как обычно, смотреть на меня.  Я вернулась к доске. Мы продолжили урок как ни в чем не бывало.

Сегодня после уроков я ожидала маму этого мальчика, хотела рассказать ей, что у него часто идет носом кровь, и что он нахватал двоек по русскому. 

В класс вошла высокая худая женщина в черном пальто и черном платке, молча села напротив меня, достала  блокнот и ручку и подняла  на меня лицо. Я поздоровалась, она кивнула. Я уже подумала, что она  не говорит, как многие здесь, и в этот момент она заговорила.
-Спасибо, что пригласили. Я стараюсь в школу ходить почаще, вот только у вас не была. Знаю, что вы скажете, что у моего сына кровь идет из носа, что учится плохо. Я знаю. Вы, пожалуйста, не обращайте внимания, ставьте ему то, что заслужил. Лучше учиться он не может, здоровье у него слабое, вообще чудо, что он жив. Мы с мужем родились в другом городе и приехали сюда молодыми, а сын родился здесь. Беременность у меня была тяжелая, роды тяжелые, он болел с первого дня, да здесь все дети больные.

Муж говорит, что поселок этот проклят, мало того, что здесь была колония, и само место отравлено, но почти никто не знает, что лет двадцать назад на заводе этом произошла авария, что-то связанное с отравляющими веществами, была очень серьезная утечка отравляющих газов, произошло заражение воды и воздуха, наглотались мы отравы.…Но официально никто ничего не объявлял, я знаю потому, что муж у меня работал тогда в лаборатории и случайно наткнулся на протоколы  по ликвидации последствий. Весь поселок отравлен был, и никто не исследовал, какие последствия могут быть у жителей поселка и у их детей. Да что там исследовать, вы и сами видите, каково лицо у нашего поселка. Дети сплошь уроды. Матери отравились, и детям досталось. Я раньше врачом была, терапевтом, я многое вижу.  Сын мой.… Знаете, он как чужой. Иногда придет из школы и так на меня посмотрит, что я  холодею вся. Не понимаю, о чем он думает.

Я рассказала ей про свои наблюдения и странные ощущения во время урока.
-Понимаете, когда их много вместе, они попадают в резонанс друг с другом, и все их отклонения усиливаются. Я работала как-то в психиатрическом отделении и наблюдала, что общая атмосфера в отделении зависела от состояния каждого  больного в отдельности. Когда они собирались вместе, видно было, как они меняются, как заводят друг друга или наоборот успокаивают. То же самое здесь. Я вижу, как мы все заводим друг друга. Уезжайте отсюда, ничего хорошего вам здесь не придется  пережить.  Да и меня не слушайте. То, что я говорю – всего лишь попытка объяснить то, что здесь происходит. Но эти мои объяснения не объясняют всего. Иногда такое увидишь, что ни в какие ворота.… Ну, счастливо оставаться. – И она вышла.
.

Я спустилась в столовую пообедать. Повариха Тоня стояла, облокотившись на  раздатку, и ела яблоко.
-А, Ивановна, давай пообедай, котлетки вон хорошие сегодня. Будешь?
-Из чего котлетки?
-Из собачатины третьей категории.  – Тоня засмеялась, охнула и схватилась за спину. – Натягаешься котлы, потом спина отваливается. Да свиные и говяжьи, ешь, не бойся!

Я взяла тарелку и села за стол. Тоня уселась напротив, подмигнула и заговорила.
-Слышь, Ивановна, чего у нас тут случилось? Прихожу сегодня утром на работу, открываю столовую своим ключом, у меня же свой ключ и вход у нас отдельный.… Ну вот, открываю, а под дверью мешок лежит, кто-то положил прям под дверь. Ну, я открываю мешок – то, а там дохлые курицы, утки, вороны, в общем, птица битая. Кровища! Я испугалась и к директору. А он еще дома был, это все рано было, вот. Открывает дверь, я ему рассказываю, что такое дело, мешок с битой дичью под дверью. А он глаза выпучил и говорит, что ему такой же мешок под дверь подложили. Вот ты как думаешь - кто это и зачем? Директор велел никому не говорить.
-И многим «никому» ты уже рассказала?
-Да я что, на площади стою? Я вот только тебе, и все, ну еще девчонкам, учительшам.
-Не знаю я, кому и зачем это надо. Я вообще думаю, это не имеет никакой логики, никакого  смысла, здесь вообще нет никакой логики. Поняла?
-И что это значит? – Тоня прижала руки к груди.
-Да то и значит, что кто-то пошутил, шутка такая. Понимаешь?
-Ага. Типа просто подкинули и все?
-Ну, типа того. Не переживай, спасибо за котлетки.

   Я вышла из школы сразу после обеда и шла, раздумывая о том, что сказала мне  Тоня. Что-то тревожило меня, буквально заставляя дрожать все тело. Я заозиралась вокруг - никого  и ничего, но дрожь в теле нарастала.  Потом дрожь приняла отчетливую ритмичность, что-то забухало позади меня, я обернулась и увидела несколько человек, которые несли  в руках еловые ветки и бросали их себе под ноги. 

Кто-то, кто шел чуть позади, подавал впередиидущим новые ветки, и те снова бросали их себе под ноги. Получалось, что эти люди шли по только что набросанным еловым веткам, а позади них виднелась целая процессия.  Бросатели веток прошли мимо меня, за ними шли двое под крышкой гроба, которая накрывала их как  зонтик,  за ними несколько человек, пыхтя и быстро перебирая ногами, тащили собственно гроб, который болтался на длинных то ли веревках, то ли полотенцах, которые носильщики обмотали вокруг своих шей. Из гроба выглядывал только кончик носа, трудно было сказать, кто же там лежал.

За гробом шли  несколько женщин, взявши друг друга под руки. Одна из них явно пыталась сесть прямо на дороге,  голова ее болталась из стороны в сторону. Дальше проследовали еще человек тридцать разномастных жителей поселка, то, что принято называть «толпа». Замыкал процессию оркестр, состоящий из громадного барабана и  пары-тройки  духовых инструментов. Звук этого самого барабана и  вибрировал в моем теле.
Вся колонна двигалась достаточно быстро, чуть ли не легким бегом, и тяжелее всех приходилось гробоносцам, поскольку гроб с телом сам по себе приобрел ускорение и буквально увлекал своих носильщиков за собой.
Я  стояла и провожала глазами эту странную картину, и тут кто-то  постучал меня по плечу. Это оказалась Анфиса, страховой Агент.
-Вишь, говорила тебе - застрахуй жисть и имушшество, а то вот так же понесут, а ты не застрахованная…
-А что, если застрахую, то не умру, что ли?
-Ну, все приятнее умирать, когда знаешь, что застрахованная. Не так страшно то ись.
Очевидно, Анфиса  объединяла слова страховать и страшно как однокоренные.
-А кого это хоронят?
-Да опять Иваныча, сторожа нашего.
-Что значит «опять»? Как можно хоронить опять?
-Дык хоронили уже, год назад. Его, значит, несут, а тут толи кошка, то ли - собака носильщикам под ноги возьми да и кинься, ну, они его, ясно дело, и уронили. А он из гроба-то возьми и выкатись. Выкатился он, встал, отряхнулся да как побежит…Страху-то было,… Оказалось, уснул он листрагическим сном…
-Летаргическим?
-Во-во, им. Жена с того времени помешалася умом, токма  мычит. Вон ее ведут, себя не несет, ноги не идут, не в себе она…
-А вдруг он опять встанет да побежит?
-Не побежит, чего ему бежать, ему вскрытию делали, живот разрезали, не побежит…Ништо!
-Зарезали, значит, чтобы наверняка?
-Ага, резали. А как же? Надо было анатомию проверить, из-за чего он помирает–то все время? Опеть помер - надо разобраться, почему. Но что хорошо - был застрахованный, так что ему ништо, не страшно теперь. Успел, сердешный.
Анфиса  затянула потуже  платок на голове, отерла рот, правое плечо выдвинула вперед и унеслась вслед за всеми, только юбка заполоскалась.





                Глава 33.





Стас и Самаранта продолжали гулять как заведенные. Любовь будоражила их и не давала покоя. Стас даже начал писать стихи, потому что никакая проза не передавала его летящего настроения и  булькающей радости в груди. Иногда  он подозрительно поглядывал на Самаранту, особенно когда она заваривала чай или готовила еду.
-Да-да, и приворотного зелья не забудь подлить, а то разлюблю!

Это была шутка, и они оба с удовольствием смеялись этой привычной и нехитрой игре. Стас притворялся, что боится приворота, Самаранта притворялась, что использует приворот.
-Ты, старушка, без приворотных-то дел и не нужна никому, понятное дело!
-Ах, вот так? Да  я тебя… - и Самаранта кусала Стаса за ухо или за живот - что ближе попадалось.

Иногда Стас закидывал руки за голову, вытягивал ноги, мечтательно закрывал глаза и громко стонал,
-Господи! Хорошо-то как! Неужели бывает так хорошо на белом свете? А, мать? Дай-ка котлетку-то, оголодал я инда!
Все бы ничего, но оба тревожились об Иване.
-Знаешь, Стас, а ведь с того момента, как Иван отправил нас погулять, мы ни разу его не видели и ни разу с ним даже не говорили. Что-то случилось. Чует мое ведьминское сердце, вот чует!
-Ну,  так пожелай его увидеть, пусть он нам позвонит, что ли, надо увидеться, или как?
-А то я не желала? И вслух, и молча, и записочку писала, под подушкой лежит. Не действует на Ивана мое колдовство. На всех действует, а на него нет. Может, потому что я его «персонаж»?  Ведь  это он меня придумал?
-Да, кстати, давно хотел тебя спросить. Не мог он тебя придумать. Тебе 22 года, так? А писать он начал точно не 22 года назад, значит, ты родилась уже такая, а Иван описал просто некоторые события в твоей жизни. Понимаешь?
-Понимаю. И что?
-Да то, что мы многого не знаем, а просто догадываемся. Но я даже не догадываюсь, что такое сейчас происходит с Иваном. Надо ехать.
-Разозлится он, страшно!
-Не дрейфь! Прорвемся!

Они немножко поцеловались на дорожку, и Стас в который раз поразился, какие у нее  делаются  громадные глаза, когда она целуется… «Колдует, наверное!» - думал он всегда при поцелуях и  расслабленно погружался  в эти глаза.

Они выехали из дома часа через два, потому что никак не получалось выйти раньше, поцелуи очень сильно отвлекли их от сборов,  хотя оба порывались прекратить целоваться и начать собираться,  но потом  сдались и решили, что нельзя делать два таких разных дела одновременно, и лучше делать их по очереди.

Иван долго не открывал, и они еще немножко поцеловались, пока ждали, когда он выйдет. Наконец  дверь открылась.
-А, это вы… - Иван сразу же ушел вглубь квартиры.
-Привет, хозяин!  Вот решили тебя проведать, а то … - Стас запнулся. Квартира Ивана, когда-то идеально прибранная и ухоженная, теперь была похожа на помойку - горы скомканной бумаги, коробки из-под пиццы, пластиковые стаканы и бутылки,  одежда, полотенца- все было перемешано и навалено на полу и диване, сам Иван выглядел каким-то запущенным, взъерошенным.
-Садитесь…куда найдете. Я гостей не ждал, так что устраивайтесь сами.
-Да ничего, я сейчас…- Самаранта растопырила руки, как бы собираясь собрать все в кучу и отнести в угол, но Стас дернул ее сзади за рукав,- А? Что? Не надо?  Ну ладно, как скажете.
   
    Она посмотрела на Стаса, на Ивана, потом снова на Стаса и присела на краешек журнального стола.   Иван  ушел в кухню и чем-то там загремел, потом вернулся с чашкой чая и встал у окна.
-Ну,  рассказывайте, что случилось?
-У нас? – удивился Стас,-  у нас ничего не случилось… Собственно, мы думали, что у тебя что-то случилось. Я звонил, но ты  был занят, а потом ты был занят всегда и не  перезвонил. Что происходит, Иван?
-А  что происходит?  Ничего не происходит. Просто я занят, работаю.
-Мы понимаем! – вступила  Самаранта - мы понимаем, что мешаем тебе, но мы волнуемся, ты наш друг...
-Ах, бросьте! Ты наш друг, ты наш враг…Ребята, я вам очень благодарен за заботу, но поверьте - сейчас совсем не до того, мне не до того, честное слово, я страшно занят. И вообще - лучше вам не вмешиваться.
-Во что не вмешиваться? – Самаранта встала.- Можешь ты хоть что-то объяснить? Что произошло? Чем ты занят? Ты должен был пойти на встречу - и больше мы тебя не видели. Что такого там произошло?
-Детка, ты лезешь не в свое дело, поверь мне, лучше тебе ничего не знать, и не спрашивай меня, ну прошу! Стас, ну хоть ты, как мужик, как друг… Я ничего не могу вам объяснить, а врать не хочу. У меня нет времени и сил с вами препираться, и так вся голова кругом!
   
    Пока Иван махал руками у Стаса перед носом, Самаранта заглянула в монитор и замерла.
-Стас, посмотри, что он пишет!
  Иван метнулся к монитору, Самранта отскочила и забежала за Стаса, Иван повернулся к Стасу, было похоже, что Иван сейчас ударит Стаса. 
-Он пишет, что всех преступников казнили в течение месяца, и там написано не просто всех, а всех без исключения! И еще казнили гомосексуалистов и наркоманов, дальше я не успела! – Самаранта почти кричала. – Иван, это сбудется! Ты понимаешь? Что за бред ты написал? Ты всегда говорил, что избегаешь крови, а тут… Иван, ты болен?
-Я как раз здоров, ребята. – Иван сел на стул спиной к монитору.- Я как раз здоров, но не в этом дело.  Не уйдете, да?  Ну, хорошо. 
   
    Иван быстренько рассказал о событиях последних дней,  потом поставил чайную чашку на подоконник, потеснив еще несколько таких же чашек, скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на Стаса.
-Ну, ты доволен?
-Постой, Иван, а причем тут  все без исключения  преступники?
-Все без исключения преступники здесь притом, что я не собираюсь  спасать преступников.  Лично мне не нужны преступники. Я не хочу  никаких преступников! И я решаю, кто есть кто, понятно?
-Понятно. Нам понятно. У тебя комплекс Наполеона или типа того. – Стас  переглянулся с Самарантой.- У него комплекс Наполеона, понимаешь? Он сейчас тут сидит и решает, кому жить, а кому нет. Казнить нельзя помиловать - поставь запятую, где хочешь… Он чокнулся от вседозволенности! Ты чокнулся, Иван!   А может, они тебя все же обработали этими их лучами? Эксперимент провели? Ну, чтобы посмотреть, как ты себя поведешь в экстремальной ситуации?   Останешься человеком или как? Ты посмотри на себя, Наполеон хренов! Глаза горят, из носа огонь и дым, зверюга страшная!   А после наркоманов евреи? Или цыгане? Или русские?  Или алкоголики? Или кто?  Кого ты убьешь потом? Ты ведь не остановишься, ты ведь найдешь новых «недостойных», а, Иван? Ну конечно, такая власть в руках! И я считал тебя приличным человеком, эх ты,  вот говорят, что надо пройти огонь и воду и медные трубы, чтобы узнать  человека!  Огонь и воду многие проходят, зубы сожмут - и вперед. А вот медные трубы…  эх ты, писатель… был человек - и нет человека!
-Говори со мной уважительно, пожалуйста, а то я ведь и обидеться могу.
-И что? Вычеркнешь меня из списка счастливчиков? Ну и давай, вычеркивай! Подумаешь - черная дыра проглотит. Не одного меня, а уж проглотит - так всех. И что ты мне можешь сделать? Убить? Ну, убей. Уже придумал как? И что? Что потом? Тебе будет легче?  Кем ты станешь? Монстром? Убийцей? 
-Пошел вон, и скажи спасибо, что  ты мой друг!
-Спасибо! Что ты мой друг! Пошли, детка. Нам здесь не рады, нас здесь не поняли, нас послали, мы тут недостойны дышать одним воздухом, мы рылом не вышли в калашный ряд, мы тут не в своих санях… Черт! Иван, пошли с нами, и ну его все!  Пошли, выпьем, котлеток поедим, придешь в себя? А?
-Идите, я сказал, и оставьте меня в покое.  Все.
   
    Иван отвернулся к окну, Стас подтолкнул Самаранту к выходу, она пыталась увернуться и  просительно смотрела на Ивана, открывала рот, хотела что-то сказать, потом закрывала рот и двигалась к двери между вытянутыми руками Стаса.
   
    Они вышли на площадку, и Стас хлопнул дверью.
-Блин!  Черт! Черт! Какое гадство!  Посмотри, во что он превратился!  Как легко его сломали! А казался приличным человеком.
-Не ругайся, Стас. Я не знаю, что бы случилось со мной, если бы я была на месте Ивана.
Я почему-то вспомнила сейчас про нашего Петра Петровича, есть у нас такой в деревне, местная власть, никогда не могла запомнить, как называется его должность. Короче, выбрали его этим самым начальником. Такой он был хороший, добрый, всем помогал, соседке старой забор поправил, вечно ходил по деревне с молотком и ножовкой, короче, был свой в доску. Ну, вот его выбрали этим… главой местного самоуправства.  То есть управства. Ну, типа того. И что ты думаешь? За один день от него ничего не осталось. Купил себе костюм и шляпу, стал такой важный, говорит, обращайтесь ко мне на вы, я вам не Петька-пастух, я вам теперь власть. Не разговаривает ни с кем, только брови сдвигает. Уж такой страшный стал, серьезный, не то, что раньше. И жену подбил, ты, говорит, Галина, с бабами не балакай и зубы не кажи, не скалься там с бабьем, держи себя прилично, ты теперь местной главы женка, а не Галька-почтальонша, понимать должна. Это она сестре рассказывала, а уж та бабам деревенским рассказала.
    А Петрович ведь только и делал, что всем рассказывал, какая на нем ответственность лежит, вот вы, говорит, на рыбалку пошли, а если что случится, мне отвечать за вас, потому я и должен думать, как оно пойдет.… Наши деревенские говорили - сгорел мужик, не выдержал  власти-то, мозг сгорел.…Вот и у Ивана мозг сгорел.
   
    Они вышли из подъезда и сели в машину, и, конечно же, не заметили, как Иван смотрел на них из окна своей кухни.
   Как только  они отъехали, Иван вернулся за рабочий стол и продолжил писать.
« а так же гомосексуалисты.  Открылись специальные медицинские центры, где каждый человек был обязан пройти медицинское обследование и получить свидетельство, что он – не гомосексуалист.  Если такое свидетельство не выдавали – этот человек направлялся в специальный лагерь, где удерживался вплоть до особых распоряжений.  Перед самым 
Концом света  лагеря со всеми заключенными уничтожались.  В обществе не наблюдалось протеста или недовольства существующим положением дел - все понимали, что речь идет о жизни и смерти. Никто не хотел играть своей жизнью».
   
    Как только Иван дописывал главу, он не  сразу  выкладывал ее в Интернете,  сам не знал почему.



    


                Глава    34.





    Уно не уезжал  из Москвы и  продолжал жить в отеле. После подробного разговора с Иваном  Уно как бы снял с себя ответственность за последующие события, теперь все зависело от Ивана. Но, тем не менее, Уно не мог полностью отключиться  и просто уехать. Он чувствовал, что нужен Ивану.
   
    По утрам Уно завтракал в пустом ресторане, он любил завтраки, любил свежие скатерти, блестящие столовые приборы, твердые от крахмала салфетки, любил запах кофе, ему нравилось  намазывать масло  на  свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой, нравилось, что масло тает  на хлебе и дает совершенно неповторимый вкус завтрака.
   
    Уно завтракал неторопливо, впрочем, он все делал неторопливо, поэтому везде успевал. Приближение конца света – не повод  изменить свои привычки, выработанные годами. Уно ценил и любил свои привычки. Сегодня он завтракал не один, а в компании своего заместителя, немца по происхождению, Фридриха Малера.  Господин Малер приехал несколько часов назад, чтобы обсудить текущие дела и получить указания на предстоящую неделю.  Начали с отчета.
-В целом ситуация спокойная.  Все проекты под контролем. Наблюдается некоторый рост воспламенений в восточной Европе, но в пределах нормы. Мы усилили резонансное воздействие, ожидаем снижение статистик к концу следующей недели.  Должен отметить вспышку техногенных катастроф в России,  это самый острый вопрос сейчас.
-Какие меры принимаете?
-Господин Хаггинс, Россия - наша постоянная головная боль, вы понимаете. В силу того, что эта страна неоднократно подвергалась  всевозможным воздействиям,  среднестатистический житель страны намного более психически нестабилен, чем житель,  например, Западной Европы. Получается, что в моменты социального напряжения жители России переживают гораздо больше отрицательных эмоций, чем европейцы. Такие резкие выбросы отрицательной энергии вызывают резонанс и приводят к разрушениям материальных объектов. Уже случившиеся катастрофы мы не ликвидируем, поскольку это не наша область, но чтобы сгладить психический резонанс и предотвратить каскадные разрушения, мы, конечно же, проводим ряд  стандартных  мер.
     Мы работаем с массмедиа, направляем внимание телевидения и прессы на более позитивные новости, в настоящий момент телевидение увеличило количество развлекательных программ почти на 40 процентов, в то же время снизилось количество социально острых программ почти на 80 процентов. Мы ведем переговоры и держим под контролем всех руководителей телеканалов, в том числе и теневых. В настоящий момент активированы все наши резервные спутники, вся территория России под нашим воздействием, заодно мы захватили приграничные области, чтобы избежать лишних провокаций. Все наши операторы и все психокинетики также активированы, можно сказать, что мы держим ситуацию под контролем.
 
    Уно слушал своего заместителя и думал о России. Эта страна завораживала его своей величиной и своей историей. Кажется, ни одна страна мира не пережила столько потрясений, как Россия. Природные богатства и громадные территории всегда привлекали внимание всей мировой общественности, как принято говорить. Ни одно поколение в России не выросло в отсутствии войны.

    Люди, пережившие войну или революцию, либо вооруженный конфликт, либо голод, либо репрессии  считались в Организации потенциальными воспламенителями, и количество таких воспламенителей в России было невозможно  велико. Каждый человек в мире  имел индекс психокинетической устойчивости. Самые устойчивые и спокойные с индексом 1 были золотым фондом Организации, наиболее вспыльчивые и нестабильные с десяткой – ее головной болью.

    Средним   индексом, например, в Европе был 4,8.  Россия ни разу не опускалась ниже 8. Это означало, что риск воспламенений в этой стране усиливался многократно, и до критической десятки, когда уже ничто не могло остановить бешенное разрушительное безумие, оставалось всего 2 пункта. 

    В истории России многократно происходили такие воспламенения, которые потом влияли на весь мир.  Россия похожа на бурлящий котел, опасный и непредсказуемый.  Уно предпочел бы  вернуться в свой офис в Стокгольме, но именно сейчас ему надо было оставаться здесь, в этой действительно горячей стране.
-Кроме того, господин Хаггинс, я бы желал получить информацию относительно проекта «Коллайдер».  Будет ли вам угодно сообщить мне ваши указания?
-Никаких указаний не будет, господин   Малер. В настоящий момент мы вошли в абсолютно неконтролируемую фазу, и нам остается только ожидать развития событий. Продолжайте стандартные действия по предотвращению утечки  негативной информации
о коллайдере  и вообще проекте,  исправляйте ситуации с  вероятными утечками, готовьте версии, публикуйте легенды, одним словом, действуйте стандартно. У нас все еще есть шанс на счастливый исход. Надо просто подождать. Давайте ждать, пока просто ждать.

       


                Глава  35.





  Я нашел его! Я нашел этого другого, как я! Невероятно! Какое счастье! Какие эмоции, какая радость! Я чувствую такую жажду с ним поговорить…тьфу, цепляются ко мне их словечки… это Они, если хотят понять или почувствовать другого, должны поговорить с ним.

Мне нужно просто получить Его внимание. Как только он направит на меня свое внимание, сразу же я пойму все про него.  Сам я не перестаю желать общения! Я жду и жажду его внимания, хотя что-то меня тревожит… Я так давно не переживал этой восхитительной эмоции – тревога!  Я тревожусь!  Чудное переживание!  Восхитительное!

После всего этого покоя и одиночества, после развлекания самого себя и надежды найти хоть что-то интересное  я  так  рад тревожиться!!!   






                Глава 36.
 
                Оля. Визит к Полине.






Сколько веревочке ни виться, а пришлось мне встретиться с Полиной. Понятно, что мне буквально прожжужали все уши про ее способности, рассказывали всякие небылицы и страшилки.  Я уже понимала, что Полина – психокинетик довольно высокого класса, и странно, что ее не обнаружили раньше, возможно, из-за общей взбудораженности всей атмосферы поселка.

 Начинались выборы в местные советы, и все учителя нашей школы должны были ходить по домам и агитировать. Агитация заключалась в том, что мы записывали фамилию и имя хозяев, рассказывали трудовую биографию кандидатов и кандидаток, оставляли маленькие брошюрки с биографиями, брали устное обещание придти на выборы и удалялись, напившиеся плохого чая.

Домик Полины я нашла сразу, постучала и приготовилась к чудесам. Полина открыла мне сразу же, как будто стояла под дверью. Оказалась она маленькой, сгорбленной, седовласой и румяной. Хитрые глаза, черные брови, яркие губы - не поймешь, то ли старушка разрумянилась, то ли молодуха поседела.
-Ну, проходи, раз пришла. Учительница? Агитировать будешь? Садись вот на стул, угощать не буду - все равно побоишься есть и пить.
-Да нет, не побоюсь. Чаю дадите?
-Чаю-то не жалко. – Полина засуетилась около печки.
-Небось, интересно тебе, что я за ведьма такая? Вижу, интересно. Расскажу, если послушаешь, я от людей ничего не прячу, вся как есть на виду.
-А говорят, что вы подальше от людей стараетесь быть, что вроде осторожно живете?
-Ну и стараюсь поаккуратнее, а то ведь.…Да ты не боись, я  женщина самостоятельная, понимающая, зря не обижу. Ведьмой это меня тут местные называют, а сама я себя называю знахаркой. Знаю я.
-Что?
-А вот знаю. Глазом вот на тебя погляжу - и все про тебя знаю. Когда вековые-то были?
-Чего?
-Ну, женские – то дни?
-Так с неделю как прошли…
-Вот, правильно. Ребеночка через год родишь…
-Так я вроде еще и не замужем, да и рано мне…
-А детки-то не спрашивают, сами приходят…твой-то уже здесь, ждет. Сам все и устроит.… И мужика найдет, и любовю  заварит, только охнешь…
-Интересно вы рассказываете…
-Я не рассказываю, я знаю. А ты слушай. Жить будешь плохо, муторно, неспокойно. Замуж выйдешь еще не раз, да не на роду тебе с одним-то прожить, не встретишь ты своего-то, а своего не добьешься. Любовь у тебя будет сильная, по судьбе, только без толку. Все дети не его будут.
-А сколько у меня детей будет?
-Живых или мертвых?
-Как мертвых? Что же мои дети, умрут?
-Сама убьешь, и не одного… Здоровье у тебя хорошее, болеть не будешь, и деньжата будут,  но только от себя.
-Непонятно вы говорите, тетя Поля.
-Когда сама заработаешь, тогда и деньги будут, а даденных не заведешь. Не пристанут.
-Ой, мне страшно что-то…
-Не боись, девка, не меня бояться надо…
-А кого?
-Себя и боись, только ты сама себе и добро и зло. Вот и думай. Да что думай - от судьбы не уйдешь. Но жизнь у тебя хорошая, длинная, маятная правда, но ты сдюжишь, у тебя характер есть. Ништо, проживешь. Ну, давай, агитируй…
-А как это вы знаете?
-Да такая я уродилась. Чего попросишь - сделаю, но сама отвечать будешь.
-Как отвечать?
-Не как, а перед кем. Перед Ним. Молчишь? Правильно, зазря не проси.
-Я пойду?
-А иди, детка. Завтра не пей воду, не пристанет.


Я вышла от Полины как пьяная, долго толкала калитку, пока не сообразила, что надо тянуть, и пошла на автобус. Полина мне скорее понравилась, чем нет. Самостоятельная женщина, серьезная, и говорит так просто, веско. Ее статус предположительно 4-5, но точнее скажут наши эксперты. По инструкции я должна немедленно сообщать обо всех вновь обнаруженных людях со способностями.

Следующий дом походил на картонную коробку - такой он был маленький и старый, как будто слепленный из  бумаги и фанерных кусочков.  Весь домик был кривой, косой, ни одной вертикальной линии я не увидела. Дверца была маленькая и тоже кривоватая, нижней кромкой скребла по земле. Пришло на ум слово «избушка». По моим спискам проживала там Петрова Евлампия Сергеевна, 1905 года рождения.

Хозяйка оказалась такой же маленькой и лоскутной, как и домик. Она была такая старенькая, что, кажется, ее уже и не было, остался один халат. Темное сморщенное лицо размером с большое яблоко, сухие ручки, запах нафталина.
-Проходите сюда, милочка.
Голос у хозяйки был неожиданно громкий и властный. Аристократический.
-Чем обязана?
-Я агитатор, скоро выборы в местные советы, вот рассказываю про кандидатов.
-Извольте присесть. Слушаю вас.
Я рассказала про доярку Симакову и тракториста Синева.
-И что, хороши они в служении народу?
-А?
-Милочка, у вас что, проблемы со слухом? Я спрашиваю, хороши ли они в своем служении народу?
-А, ну да. Их проверяли, утвердили в избиркоме, я думаю, они достойные кандидаты.
-Достойных нынче нет. Обмельчал народ.  До чего довели страну…
Я насторожилась. Повеяло чем-то до боли родным. Захотелось спросить –  "В каком полку служили?»
-Я, что называется, из бывших, из политических. Меня сюда в ссылку сослали еще при царском режиме. То есть сразу после. Мне в революцию всего 12 было, так что я еще маленькая была революцию устраивать, но потом я вместе с родителями стала контррэволюционеркой! -  Евлампия Сергеевна произнесла это слово гордо, с пафосом.- Мой  отец был председателем дворянского собрания, эмигрировать не захотел, говорил, что настоящий патриот как капитан, покидает тонущий корабль последним. Расстреляли его в 22,  а нас с сестрами и мамой сослали сюда, в глухой лес.
-Как же вы выжили? – невольно вырвалось у меня, - ведь столько всего было, удивительно!
-А  есть время – расскажу. Мне память освежить, а тебе в назидание.
 Торопиться мне было некуда, хозяйка мне нравилась, я осталась послушать. Рассказывала Евлампия Сергеевна долго и интересно, про революцию, про гражданскую войну, про голод, репрессии, Отечественную войну, снова репрессии, но больше всего интересовала меня  история поселка Большое Палкино.
-В 1932 году привезли сюда людей, страшных. Поставили они тут бараки, стали жить.
-Что за людей?
-Говорю тебе – страшных. Все были как один, уродцы, курьезы. Кто большой, кто маленький, кто с тремя глазами, кто без носа, кто кривой, кто немой… Мужского пола все. Жили они в двух бараках,  бараки были огорожены на манер тюрьмы, охрана там имелась, и видно было, что порядок у них там строгий.  Выходили они редко, все больше занимались чем-то внутри. Там на территории стояли большие антенны, а на самом верху – как зонтики укрепленные, что это такое – я не знаю. Часто было такое, что у них там были вспышки, крики, шум, но за территорию они  не выходили. Кладбище у них было свое, тоже закрытое. Кто-то из местных заблудился как-то и пролез через забор – могилы рядами и без крестов, а только с номерами.  Местные говорили, что ставят там опыты над этими уродцами, а уродцы, дескать, не простые, а все сплошь колдуны, а по-современному – экстрасенсы. И то сказать, сразу, как они тут поселились, начали в поселке дети рождаться тоже уродцы,  многие умирали сразу, а кто и выживал – так лучше бы умерли, прости Господи. У моей сестры было девять человек детей, один другого страшнее.
-Так, может, эти уродцы как-то выходили в поселок и … встречались с местными женщинами?
-Да ты что? И подумать страшно! Они же уродцы! Кто это с ними стал бы встречаться? Нет, милочка, никто их в поселке никогда не видел. Все дело в этих тарелках или зонтиках было. Бывало, такая тоска охватит! Хоть кричи! Местные говорили – на нас тоску напускают, чтобы им было привольнее тут жить и свои дела делать. Сестра моя жила с мужем, красивый был мужчина, благородный, а дети – как из сказки, ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверушка.  Восьмерых бог прибрал, до года не дожили, а девятый.… Убил он сестру-то мою  и мужа ее и сам повесился, прости господи мне грехи мои. Выродила на свою погибель.
  Евлампия Сергеевна чинно троекратно перекрестилась.
-Потом их еще привозили, потом и женщины появились, открыли тут торфяной завод, стали торф добывать. Сколько там народу полегло! Уродцев все больше становилось, потом они выходить начали в поселок, ходили тут по двое, по трое, молча ходили, а то встанут на дороге или в переулке и стоят, как будто слушают чего.  Местные их боялись, кидали им хлеба или картошки, чтобы они к дому не подходили, а те уж и знали, что им кинут еду, стоят, ждут.
-А потом?
-Потом их как будто бросили, заборы попадали, мачты эти убрали, уродцы эти  - кто ушел, кто умер, кто пропал. Видели их в лесу и на болоте, тоже стояли и как будто слушали  что-то. Страшно было – не передать. История здесь тяжелая, народ весь больной, до самой серединной жилы. Гнилое болото – одно слово.
-А почему люди не уезжают отсюда?
-Куда уезжать? Кому они нужны и где? Местные если куда приедут – про них сразу узнают, что с Гнилого болота, боятся их, выживают, не любят. Уезжали многие, да возвращались потом, на новом-то месте ох как трудно прирастать, и ты уезжай, ты молодая, здоровая, не оставайся тут, не губи свою душу… Я вот старая, зажилась, уж и счет потеряла годам, никак бог не приберет меня, грешную. Ты уж поди навидалась тут, нагляделась?
-Нагляделась, Евлампия Сергеевна. Мне все кажется, что я сплю, что это страшный сон.
-Не сон, а явь. В жизни такое бывает, что ни в каком сне не приснится.

    Я ушла от Евлампии Сергеевны глубокой ночью. Она не хотела меня отпускать, оставляла ночевать, но я не осталась, сказала, что у меня есть газовый баллончик, и мне недалеко, на соседнюю улицу.
-Разве тут баллончик надо? Тут святой воды надо.… Ну, иди с богом, девушка. Да не оставайся тут, не губи себя.

Мне осталось прожить в этом странном месте еще месяц, но казалось, что не месяц, а сто лет, такой черной тоской охватило меня, что невольно вспомнились уродцы из бараков и Гнилое болото.


                Глава 37.




    Какое действие! Какое событие! Да, но все же я тревожусь. Он не вступает в контакт. Он лишь  забирает и забирает объекты.  Я чувствую его жажду объектов, но не чувствую его самого. Он не хочет общаться со мной! Он просто хочет мои объекты!  Никогда, никогда я не мог даже представить, что я не одинок, что есть и другие, подобные мне!  Но какова жажда объектов!  Чистая и очень сильная жажда!   Невообразимо!  Надо помыслить, как говорят Они…



               


                Глава  38.






    Иван открыл холодильник и зажмурился от яркого света. Странно, что в холодильнике такой яркий свет!  Раньше он этого не замечал. А, просто раньше пачки с продуктами заслоняли свет, теперь же на полках было пусто.  Иван растерялся.  Это что же получается, надо добыть еду? То есть надо пойти и добыть еду… Еда- магазин. Иван начал одеваться. Блин, надо взять деньги. Где у нас деньги? Деньги в бумажнике. Иван крутил на языке  эти странные слова- деньги, магазин… он как-то отвык от магазинов. Сколько дней прошло с тех пор, когда он был в магазине в последний раз?  Или недель?


    Надо взять машину, иначе до магазина не дойти и за час. Ключи, деньги, дверь…
   Иван подошел к лифту, нажал на кнопку, внизу зашумело, он стоял и смотрел на створки - на них черным маркером было написано  слово «дурак».
    Очень хотелось есть, но в ресторан идти было лень, да и не набегаешься  три раза в день в ресторан, лучше уж оттуда не уходить совсем. А когда писать?
 
    Иван доехал до супермаркета, припарковался, поколебался около металлических тележек и отцепил одну. Начал с фруктов и зелени. Бананы, потому что удобно и не надо мыть, яблоки, потому что долго хранятся,  груши, потому что вкусные,  виноград потому что красивый,  помидоры потому что их любила мама.   Нарезки разных колбасок  и сыров для бутербродов, хлеба побольше, масло и яйца, майонез, кетчуп, йогуртов  разных - кажется, все.   

    Иван расплатился, выкатил тележку и пошел к машине.  Впереди него шла девушка, в обеих руках она несла по пакету. Вдруг один из пакетов разорвался, и из него посыпались яблоки, апельсины, свертки, к ногам Ивана подкатилась небольшая дыня. Девушка бросила вторую сумку, присела подбирать апельсины и громко расплакалась. Она раскачивалась как китайский болванчик и рыдала в голос.
-Да что же это такое! Чтоб оно все провалилось! Не могу больше! Сил моих нет!

    Иван остановил свою тележку и уставился на дыню. К девушке подошла пожилая женщина и стала ее приподнимать за локти, девушка отмахивалась, отнимала руки и продолжала громко причитать. Женщина начала покрикивать  и стыдить ее, что вот, дескать, такая молодая и чего истерить и если сумка порвалась, то надо все подобрать, и что же это продукты по земле валять, нехорошо.
-Действительно, давайте я вам помогу.- Иван наклонился над горемыкой. – Вы ногу подвернули? У вас где-то болит?
-Мозг я себе подвернула, мозг, понимаете! Разве можно таким дурам на белом свете жить! Господи, какая я дура! – и девушка залилась такими горькими слезами, что асфальт изменил цвет на мокрый.
-Злата? – Иван не мог поверить своим глазам.
    Женщина уже собрала почти все продукты и сгружала в иванов пакет.
-Спасибо вам, добрая женщина! - машинально сказал Иван и поднял дыню.
-Ты уж не бросай ее, милок, какое-то горе у девчонки, видать, терпела, терпела да и сорвалась.
   
    Женщина подняла свою сумку и пошла, бормоча и помахивая рукой.
-Злата, это ты!.. – Иван все еще стоял с  дыней в руке и не знал, куда ее положить.
-Положи ее в сумку, да положи же!

    Злата забрала у него дыню, запихнула ее в пакет, подняла на него глаза и снова заплакала.
-Куда тебя отвезти?- наконец Иван проглотил липкий ком, что застрял у него в горле.
-Меня некуда отвозить.
-Как некуда?  А где же ты живешь?
-С сегодняшнего дня я нигде не живу. Хотела к подруге, а у нее поклонник образовался, говорит – не до  меня.
-У тебя была своя квартира…
-Вот именно что была. У меня нет квартиры, давно нет.
    Злата  откинула волосы с лица, начала дергать пакеты из рук Ивана, один пакет снова оборвался, и из него высыпались те же апельсины.
Злата затихла, посмотрела на апельсины и перевела взгляд на Ивана. Он подумал, что она сейчас разрыдается так громко, что ему и не снилось.
- Ну, их, эти апельсины, второй раз подбирать не буду. Где твоя машина?  Отвези меня в гостиницу, пожалуйста, в любую, которая ближе.
-Отвезу, конечно. А ты мне расскажи, дорогая, что у тебя случилось.
-Да я бы рассказала, все равно мне деваться некуда и помочь мне некому, но боюсь, что ты мне не поверишь.
-А ты попробуй, может, поверю?
-Да никто не поверит, вся моя история ужасно дурацкая и очень уж бредовая. Ты веришь в телепатию?
-Еще как верю. Я и сам…ну, типа телепат. Или даже похуже. Ну, говори, начинай, а то я уже  начинаю потеть от нетерпения.

-Ничего себе, сам Крылов меня уронил,…то есть подобрал!  Ой, прости!
-Да я понимаю. У меня вечно так- то я девушек роняю, то подбираю. Я же писатель, то есть не от мира сего, ничего перед собой не вижу, хожу, мечтаю,… ты  рассказывай, рассказывай, я весь внимание, времени у меня вагон, я никуда не тороплюсь. Злата, неужели это ты?
   
    Они  пошли к машине, потом Иван открыл дверь и медленно усадил ее, осторожно прикрыв дверь.
-Ну ладно.  Короче говоря, я сбежала. То есть убежала. И теперь не знаю, что делать. Надо кому-то рассказать, а я апельсины уронила, а тут ты. Вот.
-Понятно. Теперь еще раз и подробно.
-Знаешь, Иван, так много всякого случилось после того, как мы расстались…
-Я искал тебя.
-Знаю. Но ты не мог меня найти, никаких шансов. Меня украли.  Ну, понимаешь, у меня всегда были таланты или способности, я много всего всякого умела, чего люди не умеют. То есть обычные люди. Я не говорила тебе, да и никому, боялась, что ко мне стали бы относиться как к больной. Я, например, вижу электроприборы насквозь, все проводочки  вижу, как электричество по проводам идет, и в стене вижу. Я даже машины вижу насквозь, как бы все детали отдельно… Могу сказать, что в машине сломано.  Я чувствую радиоволны, вообще всякие излучения, не знаю, как тебе объяснить…
-Я понимаю. Я точно понимаю, о чем ты говоришь…
-Ну вот. Это не все. Я умею даже видеть, если в машине что-то сломается скоро, то есть могу предвидеть аварии.  Я училась в школе, и в моем городке все про меня знали, иногда знакомые приезжали на автомобилях перед дальними поездками и просили посмотреть - типа, ты, Злата, глянь, надо ее на сервис гнать или походит. Я всегда говорила, если что-то видела. Потом я поступила учиться в институт. Проучилась  год или чуть больше, и тут меня  вызвали в деканат  и говорят – Злата, тут тобой товарищ интересуется из органов. Я испугалась сначала, а товарищ этот заговорил про пользу для страны, что якобы с моим талантом надо не только учиться, но  и  на безопасность страны работать. Он, помню, сказал – помнишь, как подводная лодка затонула, и моряки в ней задохнулись? А могли бы предотвратить, если бы ты перед походом лодку бы осмотрела и предупредила, где у них будет поломка. Или ракеты перед стартом осматривать, или другую какую технику.
 
    Здорово он тогда говорил, я прям загорелась вся - так захотелось какое-нибудь большое дело делать. Будешь смеяться, но я подумала тогда - Родине служить. Мне нравилось думать, как много я могу пользы принести, как много могу беды отвести. Я согласилась с ним поехать. Родители были против, особенно папа, очень он тогда ругался, говорил, что все совсем не так, как мне кажется. Я на него тоже кричала, короче… выгнали они меня, сказали, что я сама решила и чтобы к ним не возвращалась, если вляпаюсь в историю. Вот я и вляпалась.
-Пока не понимаю, что за история и где ты вляпалась?
-Ну, это же только начало. Я приехала в Москву, перевелась в московский институт, начала учиться, а параллельно меня приглашали время от времени в спецлабораторию для экспериментов. С меня, естественно, взяли подписку о неразглашении, поэтому я никогда ничего тебе не рассказывала.  Потом я начала работать в одном НИИ, но все это тоже была липа, на работе я просто числилась, а основное время проводила там же, в спецлаборатории.  Однажды, как раз тогда, когда я исчезла, а ты начал меня искать,  меня посадили в машину,  отвезли за город и  поселили в пансионате, территория закрытая и вообще все закрытое. Я даже названия пансионата не знала, не знала названия организации, в которой работала. Или находилась. Меня начали обследовать, говорили, что не могут мне доверить серьезную работу, пока не изучат все мои способности.  …Задавали много вопросов  уже на новом уровне, потом всякие опыты проводили…, Светом в глаза светили, звуки разные включали, температуру меняли, кровь брали на анализ.… Потом я помню, что я оказалась внутри какой-то большой машины типа барокамеры, и я же говорила, что вижу излучения. Я увидела, что в темноте на меня направлены лучи, и все сильнее эти лучи становились, камера начала вращаться, то в одну сторону, то в другую…как бы поворачиваться.… Сначала медленно, потом быстрее.… В темноте было сложно определить, как все это вращалось, но я видела индикаторы приборов за стенками камеры, поэтому я и знала, как меня вращают. Мне стало плохо, начало тошнить, потом сильнее, потом стало совсем плохо, и я захотела, чтобы это прекратилось.… Как-то нечаянно я сломала эту камеру, она остановилась, и лучи тоже погасли. Тут все набежали, начали кричать «Феномен! Сенсация!», про меня, я думаю… Я тогда не поняла, что я сделала, я просто рада была, что меня больше не тошнит и не кружит.  Ну вот.  А у тебя  нет никакой еды? Очень есть хочется. Кстати, в левой передней подвеске скоро подшипник полетит.…Надо бы поменять.
-Давай заедем и пообедаем в одном хорошем месте. Когда я еще не был… ну это не важно,… Короче говоря, раньше я любил там обедать. Думаю, и сейчас там не хуже.
   
    Они припарковались на просторной площадке перед рестораном « Утиная охота» и вошли в прохладный душистый зал. Их сразу же усадили за стол, Иван  быстро выбрали  себе еду, он тоже был голоден и заказал борщ и киевские котлеты, а Злата  долго водила пальцем по странице меню, хмурила брови и наконец, выбрала яичницу с беконом и чай.

    Иван с серьезным видом перечислил официанту и яичницу, и чай, а потом добавил еще полдесятка блюд, учитывая, что у девушки стресс и она проглотит слона.
-Ой, это все мне? – Злата  начала есть раньше, чем официант отнял руку от тарелки.- Простите, я очень проголодалась. Ела в последний раз вчера вечером.
-Зачем же ты купила апельсины? Надо было хлеба купить, колбасы, сыра…
-Не поверишь, но  только апельсины и кое-какие другие мелочи оказались без примесей.
-А ты и в еде примеси видишь?
-Оказалось, что вижу.  Мне рассказывать дальше? Тебе  интересно?
-Да, конечно,  рассказывай, я слушаю. Мне очень интересно.
-Эксперименты продолжались и продолжались, то одно, то другое, то облучения, то нагревания, то вопросы, а то что-то типа гипноза, и я постоянно что-то ломала. От страха и усталости я научилась угадывать будущее, не очень далеко, мне не нужно было очень далеко, но примерно час могла предсказать. Мне становилось все хуже и хуже. Со мной помногу и подолгу разговаривали. В основном это были как бы лекции из истории человечества, катастрофы, войны, исчезнувшие цивилизации, тираны и великие полководцы, гении и злодеи, эпидемии и периоды расцвета. Мне вбивали в голову, что всегда можно было избежать катастрофы, если бы нашелся человек, который мог видеть причины несчастья.  Потом я поняла, что из меня делают оружие или орудие,  подобное Терминатору, чтобы можно было ломать вещи на расстоянии или находить слабые места. Однажды меня попросили определить техническое состояние космического спутника Земли. Вот тут я испугалась по - настоящему. Знаешь почему?
-Нет. Скажи?
-Потому что я могла видеть неисправности спутника. Всех спутников. И, конечно же, я бы могла сломать эти спутники. Я говорю, что я испугалась. Я решила сбежать. Я сломала электронные замки, украла ключи от механических замков, выждала момент, когда охрана отвлеклась, и убежала.  Меня не найдут, если я буду перемещаться по городу, и найдут, если я где-нибудь остановлюсь.
-Тебя найдут по любому. К сожалению, я знаю, о чем говорю. Ты столкнулась с Организацией,  которой нет равных в мире и в истории Земли. Они везде, и у них длинные руки.
 -Что же делать, Иван? Я не хочу к ним возвращаться! Мне страшно.
-Теперь тебе нечего  бояться, теперь ты со мной. Но скажи мне, девочка моя, мы расстались восемь лет назад, а ты рассказываешь историю, которая тянет от силы года на два…
-Восемь лет?  Ты говоришь - восемь лет? Ты шутишь?
-Мне не до шуток! Я смотрю на тебя  и не узнаю. Ты изменилась, Злата, но это ты, конечно, это ты. Неужели ты не заметила, что прошло восемь лет?
-Нет, не заметила. Но как  грустно! Что со мной, Иван? Я больна? Или меня усыпили?   
-Я не знаю, что с тобой, и не знаю, усыпили тебя или нет, но сейчас все закончилось, и мы едем ко мне. Я живу все там же, правда, порядка у меня стало поменьше. Я много работал, насорил немного…
 
    Они вошли в квартиру, и Злата снова заплакала.
-Ну, а сейчас-то что?
-Как я любила у тебя бывать! Мне так нравилась твоя квартира,  я знала, кажется, каждый закуток, вот эти картины я видела во сне, и этот диван, и эти книги… Я читала все твои письма, у меня был доступ в интернет, я могла читать все что угодно, это даже поощрялось, если я лазила по сети и читала новости, но исходящая линия была заблокирована. Только однажды мне удалось отправить тебе письмо с чужого компа.
-Зачем же ты написала, что разлюбила меня? То есть, может ты разлюбила меня … я имею ввиду…
-Нет, конечно, нет, я не разлюбила тебя.  Просто я боялась за тебя, я не хотела, чтобы они начали охотиться за тобой, да и не хотела, чтобы у них был дополнительный козырь в руках против меня. Влюбленный человек всегда уязвим. Уязвим вдвойне, за себя и за любимого.
-Господи, Злата, это ты! Не могу поверить, честное слово, мне все кажется, что ты – видение, туман, дым! Скажи, что ты не видение!
-Я, честно сказать, и сама не знаю, кто я, та ли самая Злата, которую ты знал, или  от той меня не осталось и следа…Ты говоришь - восемь лет? Не могу поверить.… Куда же делось время? Если правда, что ты не видел меня восемь лет, а я думаю, что я была у них пару лет, где же остальные шесть? Не могла же я их проспать?
-Понимаешь, есть у меня одна идея.… Со мной тоже много всякого произошло за последнее время. Ты сказала  там, на парковке - сам Крылов меня уронил,…Что ты имела ввиду?
-Я имела в виду, что я читала твои книги все эти годы, мне разрешали читать, и я все удивлялась, как быстро и как талантливо ты пишешь, я не понимала, что у меня воровали время… Ты стал очень известным, очень знаменитым, я рада за тебя…
-А что так грустно?
-Потому что я-то не стала ни известной, ни знаменитой.  И, кажется, поглупела  за это время. Тебе не заметно?
-Ну что ты! Рожденный гением - гением и умрет! – Иван пытался  шутить, но на самом деле ему было не до шуток.
   
    Злата изменилась. Она была все так же молода, стройна, все те же длинные волосы и яркие глаза, но выражение ее лица часто становилось детским, наивным, у нее появились интонации, которых раньше не было, она часто моргала, терла нос пальцем, наклоняла голову к плечу,- словом, вела себя немного по-детски, странновато.
    -Я думаю, тебе надо отдохнуть, идем, я дам тебе халат, ты примешь душ, переоденешься и ляжешь подремать, а потом мы поедем в магазин и купим тебе кучу одежды.  Или, если хочешь, закажем тебе все по каталогу, выберешь прямо здесь, дома. Ой, да у тебя глаза закрываются! Иди, ложись, потом поговорим!
 
    Злата мгновенно уснула, свернувшись калачиком, а Иван пошел варить кофе и думать.
Похоже, ему вернули любимую, чтобы усмирить его темперамент, чтобы смягчить его и  умаслить. Иван давно перестал верить в такие совпадения. Сейчас он чувствовал, что  у него из-под ног выбиты все его принципы, все его основы, все кодексы и вся мораль. Злата! Он так устал жить без нее! Только теперь, когда она вернулась, Иван почувствовал, что его сердце снова стало биться, и тот жуткий холод на месте сердца, к которому он совсем привык, исчезает, тает, растворяется. « Неужели это Самаранта?» - мелькнуло у него в голове. Да какая разница, кто. Главное, ему вернули его жизнь. 
   
    От того, как внутри него начали двигаться идеи и  мысли, у Ивана закружилась голова. Что же теперь? Писать все заново? Иван сел к компьютеру, открыл текстовый редактор и стал перечитывать последние страницы. Похоже, все это писал какой-то монстр. Все это никуда не годится. Все это стыдно даже перечитывать, все это просто бред зарвавшегося маньяка. Иван встал, прошел в спальню, приоткрыл дверь и посмотрел на Злату. Это чудо, что она вернулась. Он сел под дверью, прислонился к стене и закрыл глаза. Вот так он и будет теперь сидеть, охраняя ее сон. Никому он не позволит даже близко подойти к ней, чтобы была хоть какая-то вероятность, что с ней может что-то случиться. Она дышит в его, Ивана, квартире! Она здесь, и вся квартира наполнена такой благостью, таким специальным чувством - это не его, Ивана, квартира, а это квартира, где находится Она! И дом, и улица, и город! Все теперь пронизано ею, это она живет в этом мире, а не мир окружает ее.

    Иван чувствовал такой восторг и такую наполненность, что, казалось, тело могло не выдержать и лопнуть от того количества любви, что вдруг стало находиться внутри тела. Он заплакал – это был единственный способ хоть как-то примирить тело и душу, хоть как-то сбалансировать то гигантское количество любви и то маленькое человеческое тело, что у него было в распоряжении.

    Ему хотелось лечь рядом с ней, чтобы просто дышать рядом, но он боялся разбудить ее, поэтому он лег под дверью, закрыл глаза и уснул. На его губах была блаженная улыбка, он был абсолютно, неприлично, невыразимо счастлив.




                Глава 39.





    Уно  распорядился готовить самолет к вылету, его миссия в Москве закончилась.  Только что он принял решение о том, что дальнейшие попытки повлиять на ситуацию нецелесообразны, и что остается только надеяться, что последнее, самое секретное средство было использовано правильно, эффективно. 
    В архивах Организации хранились многочисленные документы, собранные по всему миру и во все времена, в которых рассказывалось об очень могущественном оружии, которое невозможно остановить, уничтожить, от которого нет защиты и противодействия.
Это оружие заставляло армии годами двигаться через пустыни,  из-за силы этого оружия возникали и исчезали города, создавались прекрасные картины, волшебная музыка.

    Это оружие побеждало эпидемии, останавливало безумие и вообще не имело границ в применении. Тогда, когда не действовали никакие аргументы, не хватало  силы, когда умолкало золото, когда рациональная логика отказывалась служить ввиду безумия проекта, оставалась надежда только на это оружие, имя которому - любовь.
    Но любовь должна была быть настоящей, только тогда она приобретала свою магическую силу и мощь.  Уно отлично знал, что в случаях, когда невозможно было использовать деньги, или, когда количество денег не имело значения, когда не действовали пытки, угрозы и шантаж, и даже перед лицом физического уничтожения невозможно было заставить человека делать то, что нужно было Организации, оставалось последнее средство – любовь. 

   Организация всегда могла устроить самые высококачественные пытки и самый хитроумный шантаж, и зачастую этого было достаточно, чтобы добиться своей цели, но  смоделировать любовь удавалось крайне редко, и было большой удачей, если объект интереса Организации уже был влюблен до начала операции. Тогда задача упрощалась до примитивного уровня, оставалось только  найти  того, кого любил объект, и использовать.
    В случае с Иваном всем пришлось повозиться. Вначале у экспертов Организации сложилось мнение, что Иван не любит никого и даже не способен на легкую привязанность, особенно после того, как проживавшая в его квартире молодая девушка перебралась жить к его другу, и вдобавок, как сообщали эксперты, с легкой руки самого Ивана. 

    Это событие немного расстроило планы Организации, поскольку после того, как Иван остался один,  он становился практически неуязвим для любого внешнего воздействия. Но затем кто-то из наблюдателей поднял архивы, и в одном малозначительном файле обнаружился разговор между Иваном и Самарантой, который пролил свет на кое-какие факты.  Оказалось, что Иван любил некую Злату, причем по данным экспертов это была как раз та магическая любовь, которая и давала в руки Организации очень серьезные шансы на изменение ситуации. 
    Уно привык и любил оперировать цифрами,  фактами, графиками и диаграммами. Такая эфемерная материя, как любовь, вызывала у него легкое беспокойство и дискомфорт. Он привык рассчитывать шансы на успех, используя точные математические модели, он был рационалистом, и фактор «любовь» неизменно вводил во все формулы и расчеты  неопределенность, которую  Уно ненавидел.
    Однако то обучение, которое Уно получил в Организации, приучило его доверять внутренним инструкциям и политике Организации. Таким образом, Уно действовал согласно инструкциям и вопреки собственным убеждениям.
    Любимую девушку Ивана  после коротких поисков  обнаружили в одной из секретных лабораторий Организации в довольно плачевном состоянии. Она проходила по учетным  регистрам  как экспериментальный объект номер 5567 и участвовала в группе психокинетических испытаний, которыми Организация занималась на протяжении всей своей истории. 

    Ее способности вызывали восхищение и громадный интерес исследователей,  но постоянная стимуляция участков мозга, ответственных за эти способности, привела к общему истощению и частичной деградации объекта.  Она почти все время спала, страдала частичной потерей памяти и диллюзиями. Невозможно было предъявить объект в таком состоянии для встречи с Иваном. 
    Специалисты Организации, проведя серию консультаций, пришли к решению, что самым оптимальным вариантом    будет концентрированное имплантирование донорских участков памяти и энергетическая поддержка со стороны группы операторов с высоким уровнем психокинетического воздействия. Другими словами, несколько операторов круглосуточно будут создавать образ Златы  внутри самой Златы, используя то, что она еще могла использовать самостоятельно, как оболочку. Это было похоже на перманентное  переливание  крови или вдувание воздуха в сдувшийся шарик. 

    Предлагалось как вариант имплантирование образа Златы  в самого Ивана, это требовало меньше энергии и было лучше отработано, но Уно запретил это делать, ссылаясь на высокий статус самого Ивана. Иван мог почувствовать внешнее воздействие на него самого, причем довольно быстро, тогда как внешнее влияние на другого человека даже опытные операторы начинали распознавать не всегда. Говоря еще проще, Ивану предполагалось подставить полусинтетическую куклу, достоверность которой гарантировалось тем немногим, но достаточным, что оставалось у девушки своего.
    Уно собирался вылететь в Стокгольм  через два часа, оставив своего представителя в Москве. Наблюдение и контроль за Иваном и Златой вела специальная группа, переброшенная в Москву из Европы в последние сутки.
    Уно очень рассчитывал на успех операции. У Организации был большой опыт в подобного рода делах, сама методика называлась «Кукла». Уно усмехнулся игре слов. По-шведски  слово «кукла» звучало как «дока», а «дока» по-русски означало « умник», как подсказал его личный переводчик, вот и выходило, что Уно и есть тот самый умник.
  Он вспомнил свою последнюю операцию с куклой.

    Тогда вопрос стоял о закрытии крупного месторождения нефти на территории одной маленькой страны. Начало добычи нефти в этом регионе привело бы к тотальному загрязнению всей питьевой воды на участке в несколько сотен тысяч квадратных километров и поставило  бы целую страну перед лицом  экологической и гуманитарной катастрофы. 
    Президент страны, ответственный за принятие решения о закрытии месторождения, никак не соглашался выпустить из рук жирный куш, он жаждал денег, его  страна  была маленькой и бедной, и когда он стал президентом, у него не было даже малой надежды на такое счастье- нефть, да еще залегающую неглубоко, легкодоступную. 
    Организация перепробовала все – от обещаний компенсаций до угрозы физического уничтожения,  но президент не сдавался. Тогда Организация и применила метод куклы. Президент был уже не молод,  давно и прочно женат, но у него была когда-то любимая девушка, которая его бросила сразу же, как только они закончили колледж. Он долго страдал, пытался ее вернуть, а потом женился на почти точной копии своей возлюбленной. 
    Организация нашла эту даму, тоже давно немолодую, и столкнула Президента с его возлюбленной на каком-то благотворительном мероприятии, тоже, кстати говоря, устроенном Организацией.  Возлюбленную президента буквально нашпиговали  внешней энергоподдержкой – она просто источала молодость, очарование и сексуальность. Президент пал к ее ногам, потеряв всякий интерес к месторождению нефти, а Организации только и осталось, что точечным  резонансным воздействием добить его нерешительность относительно нефти, что было нетрудно сделать по расслабленной и размякшей от любви психике. Ему внушили, что проект надо закрыть, чтобы спасти детей и внуков своей давней пассии.
    Через некоторое время   с дамы сняли энергоподдержку, и в ту же минуту Президент воскликнул «Боже, как ты постарела, дорогая!». Надо  ли говорить, что их отношения расстроились на следующий же день, но Организация достигла своей цели.
   
    В настоящий момент сразу несколько операторов работали со Златой – двое или трое оживляли ее память и интеллект, один прикрывал ее от случайных вмешательств других операторов, а один наблюдал за ситуацией в целом. Пока все шло хорошо, и Иван ни о чем не догадался. Уно надеялся, что и не догадается в дальнейшем.




                Глава   40.




    Злата проснулась от тишины. Она очень не любила тишину. Тишина означала, что  в отделении не ведутся никакие эксперименты, и что весь персонал свободен, а это означало, что за ней могут придти.

    Она привычно поджала ноги и почувствовала, что ей тесно, ногам что-то мешало. Она приподнялась на кровати и увидела человека, который свернулся калачиком на краю кровати, человек спал, положив голову на руку.
-Иван!- вспомнила Злата, а потом вспомнила и все остальное. Но воспоминания были какими-то мутными, нечеткими, медленными, и как только Злата подумала об этом, как картинки стали яркими и резкими, и ее охватило бодрое настроение. Злата уже очень давно не чувствовала бодрости и веселья, последние годы она жила в напряжении, из-за постоянных тестов и экспериментов она всегда чувствовала себя усталой и истощенной.

    Сейчас, прислушиваясь к яркой и веселой бодрости, она решила, что ее освежил сон и встреча с Иваном. «Я ведь люблю его!» - сказала она сама себе и немного удивилась той решимости и категоричности, которая ей была незнакома. «Я изменилась, но это я!» - снова прозвучало у нее в голове. Злата медленно сползла с  кровати, чтобы не разбудить Ивана, и пошла искать ванную комнату.
    Она как бы помнила и как бы не помнила это место, эту квартиру. Вот дверь с красивой ручкой, это она помнила, а вот паркетный пол  странного ярко-желтого цвета, который она совсем не помнила. Вот светильник в форме лилии, и она сразу же признала его как знакомый, а вот  зеркало… «Это мое лицо, это я!»- снова сказал уверенный голос в голове. «Я очень красивая молодая девушка, я люблю Ивана, а он любит меня!»

    Злата попыталась улыбнуться своему отражению, но получилось криво,  и ей не понравилось улыбаться. « Я веселая и люблю улыбаться!» - немедленно отозвался голос в голове.
    Злата встала под душ и  стала ждать, когда вода разогреет сонное тело, и оно окончательно проснется.  Потом она закуталась в халат, выданный вчера Иваном и пахнущий его одеколоном, и пошла в кухню на запах кофе. «Я люблю кофе!» - снова произнес голос.
-Доброе утро! – улыбнулся ей Иван. – Я бы тебя обнял, но слежу за кофе. Как спалось?
-Отлично! Спалось отлично, а главное – без снов. Я не люблю, когда снятся сны, это самое ужасное, что было у меня в последнее время.
    Иван притих, он еще не привык к тому, что Злата нашлась, что она здесь, рядом с ним, и ему казалось, что от одного его неловкого слова она может снова исчезнуть.  Он вообще чувствовал себя ужасно неловким. Ему хотелось поднять ее на ручки, ходить с ней по квартире и укачивать ее как маленькую, но он не знал, удобно ли это и не расстроит ли ее это.
-Нам надо поговорить, вот только кофе выпьем. Ты хочешь кофе? Я быстренько в душ, а ты садись и пей, и  вообще чувствуй себя как дома. Ты и есть дома. Ну, короче, я пошел.
    Он закрылся в ванной, с умилением посмотрел на следы мокрых ног на коврике, на влажную душевую кабину, на темный волосок на кафельной плитке – это все ее следы, ее присутствие, она не мечта, а живая Злата, которая сейчас сидит там одна в пустой кухне и скучает по нему. Иван быстро облил себя водой, схватил полотенце и выскочил из ванной. Злата стояла и смотрела в окно.
-Знаешь, Иван, я очень странно себя чувствую. Как будто я вспоминаю не свои воспоминания. Или скажем так - как будто я думаю не свои мысли.
-Это и понятно, у тебя были трудные времена. У тебя своего рода шок. Я думаю, тебе просто надо отдохнуть, выспаться, и все будет хорошо.
-Наверное. Кофе у тебя замечательный, очень вкусно! А как ты жил все это время?
-Неплохо. Стыдно признаться, но очень даже неплохо.
-А почему стыдно?
-Потому что я чувствую себя негодяем. Тебе было плохо, а я даже не знал об  этом. Я ничего не почувствовал.
-Ты и не мог ничего почувствовать, потому что меня постоянно держали в отключке, я сама ничего не чувствовала.
   
    Помолчали. Оба чувствовали, что надо бы говорить о чем-то светлом и позитивном, но ни у того, ни у другого не было сил переключить тему.
-А скажи, у тебя были подруги без меня? – спросила Злата.
-Нет. То есть я, конечно, встречался с женщинами, иногда ходил в ресторан, иногда ездил за город, но я никого не любил так, как тебя. Пока ты была рядом, и мы говорили часами, я думал, что так оно и должно быть, что так оно и есть и что так и будет. Я думал, что любовь-это когда сжимает сердце и кровь стучит в голове, и должно ударить в голову, и я должен стать сумасшедшим, безумным влюбленным. А когда ты исчезла, мне перестало хватать воздуха. Я был как рыба, которую выкинули на песок. Я открывал рот, а воздуха не было. Мне было тоскливо и одиноко, я просто пропадал от тоски. Я метался как прокаженный между людьми, мне казалось, что кто-то должен знать, где ты, и я все вслушивался в их разговоры, но тебя все не было и не было, нигде не было! Господи, как я устал без тебя!  Я так никогда и не привык, что ты исчезла! Я привык к боли, вот и все. Не покидай меня больше, обещай мне, что ты меня не покинешь?
-Обещаю, что не покину тебя добровольно.
-Что значит – добровольно?
-Они все равно заберут меня, вот увидишь.
-Никто тебя не заберет, потому что… потому что.… Потому что я не дам тебя забрать. Ты не представляешь, кто я такой. Я очень сильный. Я самый сильный. Послушай меня, я расскажу тебе все, только не пугайся, прошу тебя. Я расскажу тебе все, что знаю, чтобы успокоить тебя, но не сегодня. Завтра, когда ты немного отдохнешь. Но уже сейчас я говорю тебе – все кончено, никто и никуда тебя не заберет, обещаю.
   
    Злата слушала Ивана и плакала, но не горько, а с облегчением. Вместе со слезами из нее выходила старая боль, страх, напряжение последних лет.
-Прости меня, Иван, мне придется еще много плакать, но ты не пугайся, не пугайся, это все прошлое, только прошлое. Все пройдет, дорогой, все будет хорошо.
   
    Они гуляли в парке, потом ели мороженое, потом сидели на скамейках и кормили голубей, потом снова гуляли и выглядели как все влюбленные парочки всех времен и народов.
    Потихоньку - помаленьку Иван рассказал Злате об Организации, о коллайдере, о своем статусе, о своих книгах, об угрозе земле, о той миссии, которую ему предстояло выполнить. Злата внимательно слушала, почти не перебивая и не задавая вопросов. На второй день, когда они вернулись из парка и пили кофе, она вдруг перебила Ивана и  сказала, что коллайдер не заработает так как надо, потому что она видит там конструктивную ошибку.
-Что-что? Ты видишь коллайдер? Но это невозможно!
-Вижу. Это же моя способность видеть машины и механизмы. А коллайдер – это просто  большая машина. Разве нет? Коллайдер отличается от всех остальных машин просто размером – он действительно очень большой. Мне трудно удерживать его весь  в голове, но я нашла способ смотреть на него как бы фрагментарно, участок за участком. Так вот, он не заработает никогда. При его проектировании допущена серьезная ошибка. Вернее, так – он заработает, но никогда не выйдет на планируемый уровень, поэтому нужно делать реконструкцию или строить новый коллайдер. 
-Ты уверена?
-Абсолютно.
-И ошибка неустранима?
-Я же говорю - это конструктивная ошибка, принципиальная. Каждая конструкция опирается на теорию, на гипотезу. При проектировании коллайдера использована неверная посылка.
-Боже мой, детка, как ты можешь знать такое? Это же невозможно – на таком расстоянии просканировать такой сложный механизм…
-Ты  говорил, что они собираются наладить производство маленьких черных дыр? Так вот, они произведут не черную дыру, а как бы заготовку, болванку этой дыры. Если такую заготовку направить в сторону черной дыры, то она только усилится, поглотив эту заготовку. Это как бы корм, пища для черной дыры. Понимаешь? Надо строить другой коллайдер с принципиально иным решением. Я нарисую…
   
    И Злата вырвала страничку из блокнота и накидала какую-то простую схемку, похожую на план метро.
-Ты не сомневайся, это точная схема. Просто выглядит как  каля-маля, но те, кто строил коллайдер, они поймут.
-Я не сомневаюсь, что схема точная. Я думаю о тебе. Ты  уверена, что тебе нужно этим заниматься?  Я слышал, как ты плакала во сне сегодня. Может быть, отложим это дело?
-Ты же сам говорил, что времени мало. Я чувствую, что надо торопиться, и мне, и вообще. У меня постоянно какое-то странное чувство, что я – это не я. Не знаю, как тебе объяснить. Вот ты когда думаешь, ты всегда уверен, что это именно твои мысли?
-Конечно. А чьи же? Если я их думаю, то, значит, они мои.
-А я не уверена, не знаю, как объяснить. У меня такое чувство, что  как только  я начинаю задумываться или сомневаться, как мне в голову приходят мысли, чтобы меня в чем-то убедить, чтобы я не сомневалась,… понимаешь?
-Нет, если честно.
-Это похоже на то, когда идешь – идешь, и вдруг подвернешь ногу.  То есть, как будто нога становится не твоя, как будто мышцы сами собой ногу поворачивают. Было у тебя такое?
-Конечно. И что? Как это связано с тем, что  ты себя странно чувствуешь?
-У меня такое же чувство. Я ведь девушка логичная, я всегда раньше знала, как и о чем я думаю, что из чего вытекает, и как я выстраиваю мысленные цепочки. А теперь у меня не цепочки, а какие-то скачки, я думаю о чем-то, а потом вдруг – раз!- и совершенно о чем-то другом.  Я не понимаю, как у меня скачут мысли. У меня чувство, что меня ведут, то есть мне что-то внушают.
-Может быть, это от усталости? Давай уедем куда-нибудь далеко. Хочешь к морю?
-Нет, не хочу. Лучше всего мне у тебя дома. Я люблю эту квартиру, потому что она твоя. Здесь все твое. Я ловлю себя на том, что вот я смотрю на эту кровать и улыбаюсь – это твоя кровать. Или это твой стул. Я люблю все стулья и все коврики, и все светильники у тебя дома. Понимаешь? Мне хорошо здесь, уютно.  Не хочу никуда ехать. Да и какая разница, здесь мы с тобой или где-то еще?  Самое главное для меня, что ты рядом. А кстати, ты совсем не писал в эти дни…
-Не писал. Не знаю пока, о чем. Мне надо встретиться с одним человечком, надо уехать на несколько часов. Подождешь меня?
   
    Иван взял мобильник и набрал номер. Ему ответили, и он изложил свое пожелание - ему надо было встретиться с Уно.
-Отдыхай, не думай ни о чем. Я закрою дверь, сюда никто не придет и вообще - все будет хорошо.
    Иван поцеловал Злату, почувствовал, что щека у нее мокрая, но не стал ничего спрашивать, он и так все знал.
    Когда он ушел, Злата еще минутку постояла в прихожей и посмотрела на дверь, которую он только что закрыл, подышала его запахом, поправила ногой его ботинки, чтобы они стояли красиво и ровно, провела рукой по его куртке. Она улыбалась, делая все эти глупости. Жизнь в последние годы не очень-то ее радовала.

    Когда они были моложе и веселее, она очень быстро поняла, что любит его. Они встретились у ее подруги дома, она стояла у окна с бокалом вина и ждала его. Несколько дней до их встречи Злата совершенно определенно знала, что  сегодня встретит его, человека своей жизни. Она многим говорила про свои способности видеть механизмы и  предсказывать поломки, но никогда и никому не говорила о своей способности видеть будущее, особенно  свое собственное. 
    Когда Иван вошел, ей показалось, что стало светлее, как будто включили свет. У нее сразу же стало хорошее настроение, такое бывает у хозяек, когда все гости сидят на своих местах, все кушанья стоят на своих местах и вообще все идет правильно, по плану. Все остальные гости показались ей милыми и симпатичными людьми, вино - вкусным, музыка – очень красивой, и сама она внезапно стала очень доброй и остроумной.
    Иван посмотрел прямо на нее, и она пожелала, чтобы он подошел к ней, и он подошел. Она протянула ему свой бокал с вином, и он молча выпил из ее бокала. Она приняла из его рук пустой бокал, как будто так и должно было быть, поставила на подоконник, а он все смотрел на нее, медленно пьянея, хотя вино было совсем не пьяное. Они помолчали, потом она налила себе вина в тот же бокал и выпила.

    С этой минуты она точно знала, что все уже произошло, что судьба их связана этим вином перед богом и людьми, что он ничего не понял, и что пройдет много лет, прежде чем ее суженый откроет  ей все свое сердце. Она легко согласилась поехать к нему, не потому что хотела близости, а потому что ей было не страшно, что он подумает, что она подумает, что он знает.…Эти женские штучки она не использовала никогда, а тем более с Иваном.
    Она не умела хитрить и играть с ним в догонялки не желала. Она осматривала его квартиру и чувствовала удивительное согласие со всем, что видела.  Его квартира очень к нему шла и рассказывала о нем гораздо больше, чем он сам бы рассказал.  Все было удобно и красиво, нигде не виднелось никаких брошенных проводов, никаких отставших плинтусов, никаких коробок или пакетов. Все было на своих местах, и у каждой вещи – свой адрес.

    Она увидела, что на подоконниках стоят растения в красивых  одинаковых вазонах, все драпировки подобраны к цвету обоев, все светильники с мягким светом, наверное, здесь поработал дизайнер – подумала она, значит, ему было дело до того, в какой квартире он живет. Пахло чистотой и кофе. Особенно ее умилил красивый дорогой утюг на специальной полочке. Злата с удовольствием подумала, что если человек умеет организовать свой внешний мир, то и внутри у него порядок, покой и гармония.  Иван постукивал посудой в кухне, варил кофе. Через минуту появился с красивыми чашками необычной формы.
-Нравятся чашки? Привез из Индии, специально тащил, как дурак, дрожал всю дорогу над ними. Одну все же разбил, но остальные довез. Теперь каждый раз, когда пью кофе, вспоминаю свою поездку. Я хитрый! – он засмеялся.
    Злата плыла по волнам удовольствия, слушая его голос и рассматривая его красивые пальцы. Мир покачался из стороны  в сторону, повернулся, как колесо обозрения, и встал на место, войдя всеми выпуклостями точно в пазы. Наступила гармония.
    Она всегда знала, о чем он думает, чего хочет, и умела на одну секунду раньше, чем он попросит, подать ему газету или засобираться домой. Она никогда не вызывала у него раздражения, она не позволяла ему даже тени недовольства, она предугадывала, предвидела, предвосхищала, она резонировала и предчувствовала. Он погружался в ее любовь как в молоко, он дышал и ел с руки.

    Она не знала только одного - что ее увезут одним несчастливым днем, и она не сможет даже позвонить ему. Там, где ее держали, у нее не было ни подруги, ни друга, контакты между обитателями станции не поощрялись, но так или иначе информация просачивалась, и она знала, что многие из них погибали, сдавались, тихо гасли, не выдержав изоляции, нагрузок, давления, и многие просто переставали жить, им незачем было терпеть и бороться.
    Злата жила надеждой вырваться и вернуться в эту квартиру, услышать его голос и увидеть его руки, она думала о нем постоянно, каждую минуту все эти годы. Любовь хранила ее.
    Теперь, когда она осталась одна в его квартире, все прошлое показалось нереальным, неправильным, как будто это был фильм, который она видела давно. Одно беспокоило - Злата точно знала, что ее «ведут». Она слышала про такое, да и сама участвовала в таких экспериментах. Ее «вели» грамотно, мягко, без приказов и давления. Она сразу бы определила приказы по особенному чувству обреченности, которое описывали почти все участники экспериментов. Как только  операторы начинали отдавать приказ, у ресивера появлялось чувство обреченности, безнадежности, покорности. Исключений не было. А она такого не чувствовала. Значит, ее не будут использовать как оружие или исполнителя. Тогда зачем ведут? Какой в ней интерес? 
    В последнее время ее чаще всего просили делать экспертизы, расспрашивали о том, как именно ей приходит в голову видение, обвешивали аппаратурой…, она понимала, что работа с ней должна была дать четкую методику по обучению операторов, и она - маленькая часть большого эксперимента. Зачем было ее отпускать? Теперь она не сомневалась, что ее именно отпустили, создав правдоподобный сценарий, подыграв ей. Зачем?
    Злата вспомнила свои последние месяцы – у нее было постоянно тоскливое настроение, она перестала улыбаться, мысли текли вялые, скудные, она была пуста эмоционально и умственно. Теперь же она улыбалась, у нее появилось  желание жить, настроение стало хорошим.…Но это явно были наводки, ее вели, поддерживая или даже создавая ее настроение, ее наполняли жизнью.
    Из нее делали веселую, жизнерадостную, уверенную женщину, какой она была когда-то. Была.… Чтобы она могла нравиться, чтобы она вызывала не  жалость, а  любовь. Его любовь. Ее отпустили и столкнули с Иваном, потому что таких случайностей и такого везения не бывает. Их интересует Иван. Он пишет книгу, вернее, должен написать, а он не писал, у него что-то не пошло. 
    Злата зашла в его кабинет, и вдруг ей бросилось в глаза, что в квартире Ивана от прежнего порядка не осталось и следа, именно в кабинете всегда было самое уютное место, теперь же из-под раскиданных вещей, коробок и одноразовой посуды не было видно стола и другой мебели, даже пол был завален.
    Злата открыла последний файл, с которым работал Иван, и начала читать.




                Глава  41.




    Уно задержал вылет. Ему даже пришлось остановить самолет и заставить пилота вырулить на запасную полосу, поскольку Иван попросил о встрече. Уно рассчитывал, что как минимум неделю Иван будет занят со своей подругой, но Иван поразительно легко не вписывался ни в какие схемы. «16 уровень- это вам не игрушки!» - думал Уно.  После очередной бессонной ночи Уно придумал этот план.
    Одно из основных правил Организации предписывало всегда искать и находить выход даже тогда, когда выхода нет. Уно  нашел выход и очень был собой доволен. На пару дней он упал духом, особенно его смутило то, что даже его босс не предложил ему искать решение.  Босс взял тайм-аут и отключился с линии, зеленый сигнал коммуникатора погас на два дня. Но у каждого человека есть слабая точка, и всегда можно нажать на нужную кнопку, надо только ее найти. Уно был доволен, что Иван попросил  о встрече. Сейчас Уно играл белыми. И выигрывал.
   
    Ему подали машину, и он откинулся на удобном сиденье. Ничего, еще посмотрим, кто кого.
    Они встретились в конференцзале отеля, куда Уно не без содрогания вернулся. Апартаменты остались забронированы на 6 месяцев вперед.
-Прошу простить мне такую срочность, - Иван протянул руку для рукопожатия, Уно принял руку Ивана  одной рукой. Иван понял, что разговор пойдет несколько другим путем, чем прежде. – У меня срочное сообщение. Хочу передать вам один документ, это касается строительства коллайдера. Меня заверили, что создатели этой установки поймут, в чем дело. Видите ли, мой источник выявил неустранимое противоречие при проектировании коллайдера и в этом документе изложил решение.
-Занятно! – Уно сел в кресло, хотя Иван продолжал стоять. – Не могли бы вы изложить суть вопроса подробнее?
-Конечно, мог бы. Но вначале прошу дать гарантии, что вы и ваша Организация не будете искать контакта с источником.
-Какие гарантии вас устроят?
-Достаточного вашего слова.
-А почему вы решили, что мы могли бы искать контакты?
-Все просто. Источник информации уже находился под вашим контролем и сильно истощен в результате вашей  научной деятельности.
-Не о вашей ли подруге идет речь? Кажется,  ее зовут Злата?
-Я бы удивился, если бы не знал всю нашу с вами историю так близко. Да, я говорю о ней. 
-Я даю слово, что мы не будем искать с ней контакта. Но и вы дайте мне слово, что начнете работать над книгой, я имею в виду новую редакцию.
-Именно об этом я и хотел поговорить. Поскольку  существующий коллайдер конструктивно не способен заработать, имеет ли смысл писать о нем? Я подумал, что нужно построить новый, принципиально другой коллайдер.  Вот об этом я и напишу. По крайней мере, первую часть книги.
-Я не готов  к такому повороту дела, мне необходимо провести консультации. Могу я просить отложить наш разговор на один день?
-Хорошо, встретимся завтра. Спасибо, что нашли время.- Иван поднялся, руки протягивать не стал, просто улыбнулся и направился к выходу.
-Да, еще один момент. – Иван обернулся и пошел назад, к столу.- Вы, господин  Хаггинс,   говорили о том, что у меня теперь неограниченные материальные возможности. Если вы не против, я хотел бы вернуться к этому вопросу сейчас.
    Уно не удивился, что Иван заговорил об этом, он ожидал, что рано или поздно вопрос денег всплывет.
- Видите ли, господин Крылов, на сегодняшний день ситуация несколько изменилась. Теперь не только вы нужны нам, но и мы, как ни странно это звучит, нужны вам. Догадываетесь, о чем я говорю?
-Честно говоря, нет. Потрудитесь прояснить.
-Я говорю о вашей возлюбленной. Не знаю, заметили вы или нет, но с ней не  все так хорошо, как хотелось бы. К сожалению, из-за того, что она обладает уникальным даром, ее жизненно важные  функции, как бы это выразить помягче, пришли в некоторое расстройство.   Она находилась под наблюдением  и на лечении в одном из наших учреждений, наши специалисты  пытались найти способ помочь ей. К сожалению, помочь ей невозможно, по крайней мере, она не может обойтись без определенной поддержки.
Ее дар, то, что она может видеть скрытые от прямого наблюдения детали и части машин, вызван очень интересным состоянием ее организма - все обменные процессы у Златы ускорены примерно в пять раз по сравнению с нормальными людьми. Такое состояние мы называем синдромом ясновидения,  и этот синдром в большей или меньшей степени присутствует почти у всех телепатов, операторов, психокинетиков.  Такой ускоренный обмен веществ  приводит, в свою очередь, к гормональному истощению, поскольку все железы вынуждены вырабатывать в несколько раз больше гормонов, и таким образом изнашиваются гораздо быстрее, чем у обычных людей. Мы, честно говоря, точно не знаем, то ли ускоренный метаболизм является причиной телепатии, то ли телепатические способности вызывают ускорение метаболизма, но, тем не менее, Злата крайне истощена.
-Простите, что прерываю вас, господин  Хаггинс, но, насколько мне известно, именно наблюдение и «лечение» ваших специалистов и привели Злату в ее нынешнее состояние. Разве нет?
-Это спорный вопрос. Она участвовала в экспериментах, за ней наблюдали, но мы не знаем, сколько времени она бы продержалась, если бы не получала поддерживающей терапии. Говорила ли она вам, господин Крылов, что для нее время как бы остановилось?
-Да, говорила. Она очень удивилась, что с момента нашего  расставания  для меня прошло в два раза больше времени, чем для нее.
-Это потому, что очень много времени она проводила в специальной камере, где ее искусственно усыпляли, одновременно пытаясь замедлить ее быстрый метаболизм. Иначе она могла состариться за считанные месяцы. Понимаете?
-Понимаю. Почему ей не давали связаться со мной?
-Потому что вы бы нам помешали. Не скрою, что Злата – очень ценный научный объект, и для нас было очень важно наблюдать за особенностями ее состояния, целью эксперимента было создание научной методики по инициации операторов такого уровня искусственным путем.
-Вы хотели научиться создавать телепатов?
-Ну, если упростить вопрос, то да.
-И вам это удалось?
-Насколько я знаю, мы очень близки к цели.
-А почему мы сейчас говорим о Злате, ведь вопрос был о финансовой стороне?
-Просто я собираюсь объяснить вам, что ситуация поменялась.
-Пока не понимаю, как.

    Уно встал и начал прохаживаться вдоль громадного окна.  Он смотрел прямо перед собой, как бы концентрируясь и подбирая слова.
-Видите ли, Иван, если говорить откровенно, то Злата практически…- Уно потер нос. Обычно он не прибегал к таким уловкам,  но сейчас ему стало жаль этого симпатичного парня. Глаза у Ивана наполнились страхом.
-Она практически мертва.
-В каком смысле? Она что, умерла, пока я тут сижу? Еще час назад она была жива и здорова, устала только, но это и понятно. О чем вы говорите?
-Она жива только потому, что наши операторы держат ее на донорской энергии. С ней работают несколько человек, круглосуточно поддерживая ее жизнь.
    Иван замер. Казалось, он не может поверить или даже понять то, что ему сказали. Уно посмотрел на переводчика – может быть, тот неверно перевел, но сразу же вернул взгляд обратно на Ивана, переводчики такого класса переводят точно и быстро.
-Вы имеете в виду, что теперь ее жизнь зависит от вас? То есть от Организации?
-Именно так. А вы зависите от нее, от Златы. Таким образом, вы, Иван, зависите от нас, и мы нужны вам не меньше, если не больше, чем вы нам.
-Но ведь это за гранью человеческой морали, понимаете вы!-  Иван тоже встал и подошел к окну.- Это шантаж? Это так некрасиво, господин Хаггинс! Вернее, вы загнали меня в угол. Как я понимаю, если вы отдадите приказ снять поддержку, Злата умрет?
-Очень быстро, в течение пары недель. Я не собирался вам говорит о морали и подобной ерунде, но вы, Иван, не оставили нам выбора. Вспомните, как трудно нам было разговаривать в нашу последнюю встречу.
-Да, вы правы. Я и сам… хорош. За последние пару недель я, кажется, пережил все, что люди переживают за несколько жизней.  Я устал, господин Хаггинс. Я чуть не сошел с ума от всего того, что произошло со мной. Нормальный человек не может такое пережить и остаться в уме.  Теперь, когда ко мне вернулась Злата, мне страшно. Что будет с нами? С людьми? С нашими детьми? У меня нет детей, но я думаю - если бы были? Как люди не боятся заводить детей? 
-Я вас понимаю, господин Крылов. Действительно понимаю. Я живу так всю свою жизнь, сколько себя помню. И мне бывает страшно. Я очень многое знаю про человека, а как говорят – многие знания, многие печали. Иногда я завидую так называемым простым людям, которые отвечают только за себя самих. Надеюсь, вы тоже понимаете, о чем я говорю.
-Да, понимаю.  Скажите, сколько времени вы будете поддерживать Злату?
-Это зависит от вас, господин Крылов. Целиком от вас. Мне придется повторить вам, что вы единственный человек из всех на этой планете, кто реально может повлиять на нашу ситуацию. Я имею в виду все человечество.
-Послушайте, а почему мы так зацепились за этот коллайдер? Может, мне просто надо написать книгу о том, что черная дыра взяла да и рассосалась сама собой. Вы говорили мне, что масштабов моей силы не знает никто. Может, попробовать?
-Я ожидал такого вопроса. И не знаю ответа, говорю честно. Вы можете попробовать, время есть. Но коллайдер - более практическое решение, в него легче верить, и многие операторы, способные усилить ваше намерение, легче поверят в коллайдер и поддержат вас, чем в то, что черная дыра рассосется, как вы говорите, сама собой. А Злату мы будем поддерживать, по крайней мере, пара лет у вас есть.
-А потом?
-Господин Крылов, я же не господь бог, чтобы давать такие обещания! Вы же понимаете, какой проблемой мы с вами занимаемся. Речь идет о судьбе всего человечества.… Простите!
-Я понимаю. Я все понимаю. Спасибо, что нашли время. Я  должен идти, Злата дома одна, мне нужно торопиться.
-Вы спрашивали про ваши финансовые возможности. Сумма в сто миллионов долларов на первое время вас устроит?  Мой секретарь свяжется с вами, чтобы уладить формальности, завтра же. До свидания, господин Крылов.
   
    Иван  едва разбирал дорогу, когда выходил из отеля. Перед лицом стояла Злата, ее теплая живая кожа, волосы и глаза, колени,  он вспомнил, как она утром пила кофе и пролила несколько капель на блюдце, а потом слизывала эти капли языком и смеялась. Только теперь, когда она вернулась, он понимал, как пусто было без нее, как холодно и одиноко. Все, что окружало его, осталось тем же самым - дома, небо и земля, солнце на асфальте, коты и мороженщицы, фонтан на площади, голуби и скамейки, вода в реке, листья на деревьях…

    Все  было тем же самым, но совсем другим. Теперь среди всего этого была она, Злата, и все это ему ужасно нравилась. Он критически осматривал голубей – понравятся ли они ей или нет?  Не споткнется ли она о тротуарную плитку?  Достаточно ли чистая вода в фонтанах? Не обожжет ли солнце ее кожу?
    Он сел в машину, уронил ключи с красивым кожаным брелоком себе под ноги, полез его доставать, а когда поднял лицо, увидел Сашу через лобовое стекло. Саша смотрел на него серьезно и как-то отстраненно.
-Саша? Добрый день. Что случилось?
-А то вы не знаете, Иван, что случилось?
-А именно?
-Я прочитал пару ваших творений  и вздрогнул. То есть содрогнулся. Я проезжал мимо, увидел вас и остановился, чтобы выразить вам свое презрение. Как  вы могли? Да если бы мне… у меня был такой талант, как у вас.… Да я бы.… Эх вы!
-Прости, Саша, я спешу. В другой раз, хорошо?
    Саша стоял и смотрел вслед машине, на которой уехал Иван, потом сел в свою машину и поехал в другую сторону.





                Глава 42.




 


    Саша торопился - наконец вернулась из своей экспедиции Ольга, и он ехал встречать ее на вокзал. Они не виделись почти год, теперь она закончила свою работу и получила отпуск. Саша тоже организовал себе отпуск, и у них была пара недель для того, чтобы побыть вместе и снова привыкнуть друг к другу. Они виделись мало и редко, больше переписывались и перезванивались, когда удавалось.
    Ольга была ценным агентом - внешне она выглядела как молодая и наивная девушка, и никто никогда не мог заподозрить, что она умна, хорошо тренирована физически, имеет много талантов и особенностей… Саша любил ее с первого дня. Ольга напоминала ему мать чем-то неуловимым – голосом, жестами, даже запахом, от нее исходил тонкий и вкусный аромат ванили, но Саша очень долго не понимал, что это ваниль, пока однажды в торговом центре к нему не подошли девушки-продавцы и не попросили протестировать новые средства для загара.
-Какое из них вам понравится больше? Вот это с запахом моря, это пахнет кофе, это – лесные ягоды, а это – ваниль.
    «Ольга!» - немедленно подумал Саша, когда почувствовал ваниль. И сразу же - «мама!».
Мама…Саша запрещал себе думать про маму.  Иногда он просыпался от слез, когда ему снилась мама.
    Пока мама была жива и рядом, он никогда не думал о том, хорошо это или плохо. Мама была всегда, сколько он себя помнил, и что с того, что она была? Это как воздух или собственные ноги – мы не замечаем их, пока они есть. Его мама была красавицей. Когда Саша был маленьким мальчиком, он серьезно говорил, что вот подрастет и женится на маме, потому что она - принцесса. У мамы были очень красивые руки, она носила много  колец и ярко красила ногти. Саша часто брал ее руку в свои и гладил пальцем ярко-малиновые мамины ноготки, ему казалось, что если их облизать,  то у них будет вкус варенья. Мама смеялась и обещала накрасить своим лаком Сашиных солдатиков.   

    Однажды мама заболела  и лежала у себя в комнате без движения. Саша приходил к ней, забирался на ее кровать и раскладывал свои книжки и машинки, а мама не шевелилась, как будто спала. Папа приходил и забирал Сашу за ручку, но Саша не хотел уходить, плакал и просился к маме. Тогда мама повернула голову и сказала, что Саша может остаться с ней, потому что ей так легче болеть.
    С тех пор Саша поверил, что если мама болеет, то надо просто посидеть рядом с ней, и все пройдет. Когда родителей не стало, Саша долго не понимал, что такое «никогда», ему все казалось, что все, кто говорит о маме как о погибшей, заблуждаются, а он один знает, что мама вернется, вот выберется из глухого места и вернется. Он часто заходил в комнату родителей, ложился на мамину подушку и засыпал. На мамином столике стояли ее духи – «Дольче вита», и Саша подносил к носу флакончик и вдыхал мамин запах. Казалось, она здесь, дома, и можно пойти на кухню и дотронуться до нее, а если ее нет там, то она, возможно, в ванной или вышла за хлебом.

    Мама и папа писали друг другу письма, когда были молодыми и расставались. Саша  нашел эти письма и подолгу читал мамины. Она очень любила папу и писала о том, как скучает без него, как они встретятся и будут вместе, как она сдает экзамены, как ходит на дни рождения к подружкам, как волнуется, что письма не доходят, и что папа их не получает, рассказывала о своей любви… Саша был очарован ее письмами, иногда ему казалось, что эти письма обращены к нему, что это его возлюбленная говорит с ним. Он был наполнен этими письмами, он знал наизусть каждую строчку, особенно он любил, как мама рассказывала про будущую жизнь с папой. « Мы будем вместе до последней нашей минуты, и никто никогда не разлучит нас. Я потихоньку постарею, и ты тоже, мой дорогой, но я всегда буду любить тебя, что бы ни случилось…»
   
    Когда Саша встретил Олю, они быстро подружились, от нее пахло ванилью, и у нее были очень красивые руки. Саша сразу почувствовал волнение, и сердце забилось сильнее, когда она сказала, что если полюбит, то навсегда, и никогда не расстанется со своим любимым, будет рядом с ним до самой последней минуты. Он тогда удивился и спросил ее, почему она думает о самой последней минуте, когда вся жизнь впереди? Она поморщилась и сказала,
-Люди вообще не думают о последней минуте жизни. Принято считать, что надо жить сегодняшним днем, а там трава не расти, что последний день так далеко, что.…  У меня была соседка, злобная и глупая, которая постоянно жаловалась, что вот сидит целыми днями одна, и ни одна сука не придет ее навестить, а она всю жизнь жила для людей.…Помню, что я смотрела на нее и думала – не хочу такую старость, хочу, чтобы у меня была семья, близкие люди, друзья. А еще я думала - почему у нее нет никого? Может быть, потому что она злая?  Потому что она  сама  всех разогнала? Потому что рядом с ней тяжело жить и как будто пахнет мерзко?  Я думаю, каждый человек всю жизнь создает себе последние дни жизни. Когда я читаю в книгах – «Он умер в своем доме, в покое и тишине, окруженный близкими людьми», я всегда думаю - как это ему удалось?
-Какая ты странная, Оля! В твои-то годы думать о том, как ты умрешь, и кто тебя будет окружать! Странно, честное слово!
-Ничего не странно! Каждый человек начинает свою жизнь, как повезет, работает, что-то создает, полезное людям  и  завершает начатые дела, и это считается нормальным.…А сама жизнь? Разве странно думать о том, как завершить свою жизнь, чтобы не страдать и никому не быть в тягость?
-Очень глубокая мысль, я еще не готов ее думать – пошутил  тогда Саша, - но очень интересно, никогда ничего подобного не слышал.
-Подумай, потому что я думаю об этом, и это выстраивает  все отношение к жизни.
-Лично я не хочу никому быть в тягость и заставлять своих детей ухаживать за мной и подавать мне стакан воды, когда я буду старым стариком. Мне будет стыдно просить их об этом. Я как-нибудь обойдусь своими силами, надеюсь, что у меня будет достаточно средств, чтобы прожить самому.
-Да конечно, и мне не хочется никого просить и не хочется нагружать детей. Но почему обязательно нагружать? А вдруг можно так, что дети будут нас любить и  будут заботиться о нас из-за любви, а не из-за обязанности? Ведь бывает и так.
-Это как повезет, не будем загадывать.…Еще и детей-то никаких нет…
   
    Когда они расставались, Саша часто думал об этом их разговоре. Ему было удивительно приятно, что Оля так похожа на маму, но в то же время он боялся в это поверить. Ему нравилось, что Оля серьезно говорила о будущем, о своих отношениях с людьми, о старости, но в то же время он никак не мог поверить, что так оно и есть и что она именно такая. Ему казалось, что мама его немножко предала, оставив одного.

    В глубине души он был немного на нее обижен, так и хотелось сказать - ну что же ты, мама, меня оставила?
Саша боялся, что если он поверит в Олину исключительность и доверится ей, она немедленно этим воспользуется и бросит его. Саша старался сохранить независимость, чтобы не страдать лишний раз  от расставаний, ему нравились  его покой и одиночество, но в то же время он скучал по Оле и с удовольствием проводил с ней те редкие дни, что им выпадали.
   
    Работа в Организации и причастность к тайне делали их отношения с Олей еще теснее, друзей у Саши почти не было, потому что привычка сохранять секреты и постоянно держать себя в рамках легенды ужасно утомляли,  ему становилось не интересно, скучно, и он бежал к компьютеру, чтобы прочитать очередное письмо от Оли и написать ей побыстрее о своих делах.
   
    Саша подъехал к вокзалу, припарковался и пошел к поезду. Шум и особый запах вокзала взбудоражили его. Он осматривался по сторонам, натыкался на носильщиков и таксистов, обходил женщин с детьми на руках,  уворачивался от продавцов телефонных карт и попрошаек. Олин поезд прибывал через полчаса. Саша улыбался - он страшно, смертельно соскучился.

    Оля наверняка с визгом кинется ему на шею,  повиснет и будет болтать ногами, а он смущенно уткнется лицом в ее волосы и будет отцеплять ее от себя, приговаривая – ну ладно, хватит!  Он даже нахмурит брови, но самое главное – это суметь удержаться от такого же щенячьего восторга и не начать скакать молодым козлом вокруг нее, чтобы не потерять лицо.  Мужчина должен уметь держать себя в руках!  Оля будет забегать вперед и заглядывать ему в глаза, а он будет еще сильнее хмурить брови, чтобы не выдать, как сильно, пронзительно, до боли он ее любит! Показывать нельзя, и даже самому себе нельзя признаваться, чтобы не сглазить и не потерять ее!
 
    Объявили прибытие, Саша знал номер вагона и пошел вдоль перрона. Вот и поезд, вот и вагон, вот и Оля! Она выпрыгнула из вагона и сразу же повисла у него на шее. Саша собрался было отцепить ее руки, но вдруг обнял ее крепко-крепко, задышал ей в ухо и заговорил детским голосом,
-Ну, наконец-то! Я соскучился, и где тебя только носило столько времени? Где твои вещи? Малышка!!!
-Ой, Сашка! Ты опять вырос, что ли? Всегда забываю, какой ты красивый!!! Дай, дай поцелую, ну наклонись же! Иди сюда, говорю!
   И снова повисла на нем, и снова прыжки и скачки, и визги. Саша вытер слезы, или это дождь? Он плакал, как ребенок, и больше не было сил держать лицо, и ну его, это лицо, это же Оля, это же она, своя, родная безопасная Оля!
 
    Они добрались до машины, загрузили чемодан, и Саша немедленно начал ворчать, почему это он такой тяжелый, что можно спину сломать.
-Ты про свою спину говоришь или про мою?- хитро спросила Оля.
-Конечно, про твою! Как ты можешь набивать сто килограммов в такой маленьких чемодан? У тебя там кирпичи, что ли? И это ты таскала его на себе?
-Да нет, меня проводили, и в вагон затащили.
-Кто?- вырвалось у Саши, и он тут же прикусил себе язык.
-Носильщик, один симпатичный дядька, философ. Пока тащил меня к поезду, успел рассказать, что люди бывают добрые и злые, и про своего одного дружбана, у которого «погоняло» Вова Добрый. Прикинь, какая прелесть! Заработать такое «погоняло» - дорого стоит, ни за какие бабки не купишь! Наверное, и правда добрый.
-Болтушка болтучая! – Саша смеялся, уже не сдерживаясь. Ах, как хорошо, что она здесь, и теперь вся квартира пропахнет жареной картошкой с мясом и ее духами. Год назад он купил ей «Дольче вита», и она открыла флакончик, понюхала, а потом прыгала и хлопала в ладоши, мазнув и его влажным  душистым пальцем по щеке.
   
    Они ехали по городу и смеялись, и хорошо, что были пробки кое-где, тогда можно было бросить руль и целоваться, глядя в ее блестящие глаза, пока им не начинали сигналить раздраженные невлюбленные водители, которые очень торопились на работу.
 
    Ни он, ни она не думали о том серьезном разговоре, который им предстоял, вернее, старались не думать. У них еще было два-три часа на то, чтобы просто побыть в этом волшебном состоянии, когда ничего другого, кроме них самих, не существует.



   


                Глава  43.





    Самаранта  разговаривала по телефону с мамой. Мама говорила подчеркнуто бодрым и веселым голосом, рассказывала про то, как теперь все изменилось в деревне, кругом стройка, народу понаехало…
-Мама, мне что-то не нравится твой голос. – Самаранта  резко прервала ее, - рассказывай, что случилось!
-Да что ты, дорогая, а какой у меня голос…
-Мама! Не забывай, что я немного ведьма. Что-то мне нехорошо, ты от меня что-то скрываешь. Мама!
-Ну, скрываю. Не хотела тебя волновать. Операцию мне назначили, дочка. Через неделю.
-Все понятно, ничего не делай без меня, я выезжаю сегодня же. Посмотрим, какая такая операция. Лично я ничего плохого пока не чувствую. Дождись меня, хорошо?
   Мама помолчала, а потом тихо сказала.
-Это у нас семейное. Все женщины в нашем роду умирали от почек. И у меня то же самое. Ты, дочка, не трать время и деньги, что зря кататься туда – сюда?
-Мама! – Самаранта почти кричала. – Дождись меня, говорю! Слышишь меня?
  Стас сидел перед компьютером, и, когда Самаранта отключилась, подошел и погладил ее по спине.
-Вместе поедем. Давай, собирайся.
-Может, останешься? Надо приглядеть за Иваном,  а я справлюсь…
-К Ивану заедем тоже вместе, а потом на вокзал. Понятно? – и он дунул ей в нос.

    Самаранта однажды рассказала, что у нее была собака Жулька, и иногда она приходила к Самаранте потереться об ноги, махала хвостом и просилась на ручки, и Самаранта дула ей в нос, и тогда Жулька от счастья замирала, закрывала глаза и начинала повизгивать.

    Так она выражала свое полное восхищение и преданность.  Теперь и Самаранта закрыла глаза и улыбнулась.
-Если бы у меня был хвостик, я бы им повиляла. Спасибо тебе.
    Она быстро собрала небольшую сумку, они закрыли квартиру и поехали к Ивану. Оба молчали.
-Знаешь, мне его жалко.- Вздохнула Самаранта. – Я не знаю, что я стала бы делать, свались на меня такое. Подумать только – спасти планету! Когда я раньше смотрела всякие фильмы про героев, я поневоле думала о себе, как я себя поведу, если мне придется спасать всю планету? Выдержу ли? Какой награды захочу?  И ни разу я ни до чего не додумалась. А он ведь очень хороший, Иван. То есть был, сейчас-то изменился.
-Хороший, говоришь? Вот мы посмотрим. Надо заправиться, бак пустой.
    Пока заправлялись, позвонил Иван.
-А мы к тебе едем! – обрадовалась Самаранта. – Ты  дома? Ну, минут через двадцать, если пробок не будет. Хорошо, пока!  - она отключила телефон.- Он дома и не один. Говорит, надо поговорить, есть тема.
-Ты не радуйся особо – то. Вообще неизвестно, что там у него на уме.
-Да нет, к нему Злата вернулась, это та девушка, которую он любил и потерял, она просто исчезла несколько лет назад. Теперь вернулась.
    Заехали в магазин, купили фрукты и торт. Стас  скептически ухмылялся, качал головой и ворчал, что этими же фруктами Иван запустит им вдогонку…
   
    Иван очень быстро открыл дверь, когда они позвонили, и сразу же протянул руку Стасу.
-Здорово, старик! Спасибо, что приехали…. Тут такое дело.… Знакомьтесь, это Злата, а это Стас и Самаранта, я тебе рассказывал, мои друзья.
    Пошли в кухню, Злата начала доставать чашки, а Самаранта на нее пристально смотрела, потом перевела взгляд на Ивана, и тот скривился и отвернулся.
-Вы простите меня за наш последний разговор. Я как с ума сошел тогда, сам не могу поверить, что со мной стало тогда. У меня и до сих пор голова кругом.
-Да ладно, старик. – Стас сидел на своем любимом месте у окна и тоже смотрел на Злату.
   
    Злата извинилась и вышла переодеться, а Самаранта быстро заговорила шепотом.
-Иван, ты знаешь, сколько на ней всего висит? Она буквально набита чужими полями! Это точно она? Ты уверен? У нас, ведьм, это называется «покрывало». Если в семье нелады, то ведьма может накрыть обоих супругов таким покрывалом, которое привлекает внимание и скрывает недостатки, изъяны человека. Злата буквально завалена таким покрывалом. Я бы сказала, что ее самой в ней самой не более 10 процентов. Это муляж, это кукла, ее там нет! Ты что! Не видишь?
-Я люблю ее, и мне все равно, сколько процентов от нее самой сейчас осталось. Вы для чего приехали, мне голову промывать? Я знаю, о чем ты говоришь.
-Да ты пойми, это не она, это имитация. Я тебе покажу на пару секунд, когда она вернется, что такое там, под покрывалом. Не больше чем пару секунд – ее очень сильные операторы ведут, на дольше открыть не позволят!
-Да зачем мне? Я не хочу, Самаранта! Прошу, есть другая тема.
-Иван, ты просто представить не можешь, я должна тебе показать.
   
    Стас ерзал на стуле, вертел в руках пустую чашку, уронил ложку.
-А ты чего крутишься? – спросил Иван,- хотите что-то сказать? Что – то случилось?
-По сравнению с черной дырой – сущие пустяки. Хотя… - Стас замолк.
-У меня мама заболела, помирать собралась. Едем ко мне в деревню, маму поднимать.
-Очень жаль. Честно, жаль.
   
    Вошла Злата. Самаранта взглянула на Ивана, тот успел сделать Самаранте глаза, но она решительно кивнула на Злату.
    В кухне резко запахло озоном, стало холодно, и вдруг Злата начала медленно оседать на пол, как будто под одеждой у нее ничего не было, кроме воздуха. Лицо расплылось в туман, туман колыхался серой кляксой, периодически закручиваясь сложной воронкой в горизонтальной плоскости, потом в вертикальной, потом снова в горизонтальной. Одежда, в которой она вошла – джинсы и майка – легла на пол  как кучка тряпья, над одеждой плавали какие-то серые хлопья, и хлопья эти тоже закручивались  каким – то сложным образом, образуя турбулентность.  Иван захрипел.
-Хватит, хватит!
    Самаранта вздрогнула и посмотрела на Ивана безумными глазами.
-Это не я! – тихо прошептала она пересохшим ртом. – Это не я! Это внешнее! Это не я сделала!  Я  не успела еще!
    Иван опустился на колени и стал руками водить над одеждой Златы, руки проходили сквозь хлопья со звуком разрываемой бумаги.

    Вдруг  весь туман, что клубился на полу, подернулся рябью и начал резко пульсировать, складываясь в какие-то более плотные формы,  и пульсировал все сильнее, пока не стали угадываться в этом тумане лицо и тело Златы. Иван убрал руки, потом закрыл ими свое лицо и так и сидел, пока на полу не появилась та самая Злата, что минуту назад рассыпалась в прах у всех на глазах.
-Демонстрация,- прошептала Самаранта. – Они показали тебе, что они могут с ней сделать. Вернее, что они с ней делают. Иван, ты у них на крючке.
-Что будем делать? – Стас протягивал Ивану стакан с водой. Иван приподнял голову Златы и пытался разжать ее зубы.
    Самаранта заплакала одними глазами.
-Это было ужасно! Они могут рассыпать ее в пыль в любой момент!
-Ребята, вы езжайте, я сейчас не могу говорить, не обижайтесь, отнесу ее на кровать, не знаю, сколько времени займет привести ее в чувство.
    Внезапно Злата открыла глаза, пошевелилась и неожиданно легко встала.
-А что такое? Что случилось? Иван, почему ты сидишь на полу? Что…? Со мной что-то не так, да? Я упала в обморок? Это бывает, особенно после экспериментов. Но это быстро проходит, не волнуйся, дорогой!
-Скажи, Злата, а часто ты так падала в обморок?- осторожно спросила Самаранта.
-Ну, бывало. Да, можно сказать, что часто.  Но это обычно быстро проходит, вы не волнуйтесь. Надо просто полежать. Извините. – И она вышла.
  - Слушайте, это же демонстрация! Это прямо учебный фильм! Иван, это они ее держат, да? Они ее тебе подослали, чтобы ты оказался у них на крючке. И сделали тебе ужастик, дескать, смотри, Иван, что будет, если ты не сделаешь то, что нужно нам. – Самаранта встала и заходила по кухне. – А ты зачем звонил – то?
-Да вот за  этим и звонил. Я примерно предполагал, как это будет выглядеть, если с нее снимут это «покрывало», как ты сказала. У меня был разговор с Уно.
    Стас кивнул на потолок и показал пальцем на свои уши.
-А, плевать. Они все равно нас слушают, как бы они узнали про Злату и вообще.… Стоит мне написать одну строчку, как они уже знают про все. Плевать. У меня был разговор с Уно, и он напрямую мне сказал, что они могут держать Злату на внешней поддержке пару лет, а потом… Ребята, я не знаю, что мне делать.
-Иван, ты же можешь все! Возьми и напиши, что Злата поправилась, тогда ей и не нужна будет поддержка, и ты от них избавишься… - неуверенно сказал Стас.
-Не поможет. – Самаранта  подошла к Ивану и погладила его по плечу.- Не поможет просто написать книгу про Злату. То, что нам показали – это необратимо. Это … понимаете, то, что мы видим, когда смотрим на человека, очень часто не есть то, что там реально существует. Физическое состояние человека может быть хорошим или очень хорошим, может быть хуже или совсем плохим, все очень расплывчато, но каждый человек добавляет к своему физическому состоянию  как бы  аромат, запах, обаяние.
    Когда мать любит своего ребенка, он выглядит гораздо симпатичнее, чем те дети, которых не любят. Любящая мать как бы окутывает ребенка своей любовью, и мы это реально видим, чувствуем. Поэтому, кстати говоря, детдомовские дети кажутся нам не такими красивыми. Когда женщина любима, она привлекает внимание других мужчин, потому что тот, кто любит ее, окутывает ее своей любовью или своим желанием, и другие люди  это чувствуют. Да и сам человек окутывает сам себя, если хочет показаться привлекательнее. 
    Так вот, количество физического присутствия и количество окутывания – вопрос относительный. Может быть, 99 процентов физического и только один окутывания, и наоборот – 1 процент физического и 99 процентов окутывания. На этом принципе держится, по сути  говоря, вся магия. Мы, ведьмы, умеем добавить обаяния тому, кто его не имеет, и сделать  его привлекательным. Мы можем отнять обаяние у красотки и сделать ее отталкивающей.
-Грубо говоря, все мы немножко привидения? – полувопросительно сказал Стас.
-Грубо говоря, да. Кто-то несет в себе только 1 процент привидения, а кто-то и 90. Понимаете, я могу восстановить обаяние, укутать человека полем или аурой, и он будет выглядеть как живой, но именно «как». Но сделать ему новое физическое тело не может пока никто.
-То есть привидения – это те же люди, просто у них нет больше физического тела? – поднял голову Иван.
-Ну да, так и есть. Привидения – это люди, у которых исчезло тело, но желание, любовь или обаяние не исчезло. Или это может быть злость, ненависть, что-то типа того.
-Значит, у Златы  почти  нет тела? – снова поднял голову Иван.
-Ты же сам видел. Прости... – Самаранта снова погладила Ивана по плечу.
   
    В кухню вошла Злата.
-Не останавливайтесь, говорите. Я все слышала. Я давно это знаю. И знаю, зачем меня сюда прислали, потому что меня прислали, Иван, но сделали так, что я сначала ничего не поняла. Я прочитала твою книгу  в компе  и сразу поняла, в чем моя миссия. Я должна превратить тебя обратно в человека, потому что ты был чудовищем, даже  больше чудовищем, чем я теперь. Я ничего тебе не сказала, я просто старалась тянуть время, чтобы ты побольше очеловечился и не превратился обратно в дракона, когда я исчезну.
-Не говори так! – воскликнул несчастным голосом Иван.
-Все мы знаем, что меня уже практически нет. Я просмотрела  новости в Интернете и поняла, как много я пропустила -  меня не пробуждали последние пару лет, то есть как-то меня хранили в моем состоянии, и я бы все равно умерла от естественного распада тела, а так мне дали шанс увидеть тебя, Иван. Я любила тебя всегда и сейчас люблю, больше всего на свете… Я должна просто успеть еще одну вещь – мне надо увидеть хотя бы чертежи нового коллайдера, потому что его начнут строить очень скоро, через пару месяцев. Я должна убедиться, что там нет ошибки.
-Это  тебя убьет! У тебя не хватит сил, понимаешь! – Иван покраснел, потом побледнел, потом вскочил, подошел к Злате и уткнулся носом в ее шею,- не могу поверить, что я не сплю. Это все похоже на какой-то сон, я должен проснуться! Ущипните меня, кто-нибудь!
   
    Самаранта и Стас сидели, опустив головы, Стас вертел в руке кухонное полотенце, которое уже превратилось в тугой морской узел – так крепко Стас скрутил его…
-Хватит о грустном! – громко сказала Злата,- пока что никто не умер, и надеюсь, сегодня еще не умрет, давайте пить чай, а то хороши хозяева, гостей голодом уморили!

 
               




                Глава 44.





 
    Саша очень любил кофе по утрам.  Наверное, он бы мог написать книгу «Мой путь в мире кофе». Когда родители были живы, и продукты покупали они, в доме пили растворимый кофе, и каких только напитков в каких только баночках не приносили родители домой. Считалось, что любой импортный кофе лучше, чем отечественный, и никому не приходило в голову, что любой растворимый кофе – импортный ли, отечественный ли – все это и не кофе вовсе, а так, имитация, подделка. Но чтобы это понять, надо было иметь образец, эталон, а эталона-то не было!
    Спустя годы Саша попал в одно маленькое московское кафе, где всегда толпилась публика, и где варили видов двадцать разного кофе – и ристретто, и эспрессо, и капучино, и латтэ, и турецкий со специями, и еще много всякого разного. Он зашел туда спрятаться от дождя и заказал эспрессо – это было единственное слово из всего меню, которое его не отпугнуло. Он, помнится, подумал, что, наверное, это кофе быстрого приготовления, и что  ему должно понравиться. То, что ему приготовили  и подали, его потрясло. Это было совершенно не похоже ни на что из того, к чему он привык. Саша был ошарашен  вкусом и запахом и вдруг рассмеялся. 

    Потом он не раз возвращался в это кафе уже из-за кофе, а потом нашел и другие места в Москве, где готовили хороший кофе. Однажды он сделал открытие, что существует целый мир, связанный с кофе – кофеварки, кофемолки, машины – автоматы, магазинчики, которые продавали только кофе в зернах, свежепомолотый кофе в герметичных пакетиках…

    Он узнал, что в Европе кофейные зерна называли бобами, а в парфюмерных магазинах чашки с кофейными зернами стояли на прилавках с пробными флакончиками, чтобы покупатели могли перебить  запах духов, понюхав кофейные зерна.
    Теперь у него  дома были самые лучшие кофейные автоматы, он запасался самыми лучшими кофейными зернами и покупал бутилированную воду специально для того, чтобы  варить кофе.  Иногда он любил нажать на кнопку автомата и просто подставить чашку, а иногда варил кофе медленно, допотопным способом, ожидая, пока кофе в турке поднимется в первый раз, потом во второй, потом с удовольствием переливал все это в чашку, добавлял сливки и сахар и…. пил. 
   
    Сегодня утром Саша варил кофе и для себя, и для Оли. Оля еще спала, Саша проснулся рано оттого, что улыбался. Казалось бы, и день обычный, и все как всегда…
    Саша перелил густой кофе в красивую чашку. Как-то само собой получилось, что  хороший благородный кофе не хотел наливаться в пластиковые стаканчики. Было приятно подносить чашку к губам и чувствовать гладкий фарфор.
-Доброе утро! – Оля жмурилась и пыталась откинуть волосы с лица, запуталась и начала хихикать. – Доброе утро, хороший запах, слюнки текут!
-Доброе утро! Для тебя уже готова чашка, садись. Как спалось?
-Как в раю! Проснулась и сразу подумала - я в раю! Я очень ждала этого дня, когда я вернусь.… Ну, ты понимаешь.… Немного кофе, и сегодня мне надо сдать отчет, но я не хочу сейчас про отчет, давай про кофе. Я почти забыла, как замечательно ты варишь кофе.
-А что с отчетом?
-Все готово, я писала его каждую неделю, осталось только собрать и отправить.
    Оля нахмурилась, начала дуть на кофе. Она взяла ложечку и начала громко болтать ею в чашке.
-Оля, что такое? Расскажи… Что? Что-то случилось?
-Понимаешь, я прожила все это время там, среди этих странных людей, и мне кажется, я сама стала такой же, как они. Иногда мне  снились странные сны, я просыпалась в холодном поту, потом собиралась с духом и шла в школу. Когда я выходила из дома, у меня было холодно в животе, и я никак не могла понять, что это за холод, ну никак не могла понять. И только совсем недавно до меня дошло, что это – страх. Представляешь? Мне было страшно!
-Тебе кто-то угрожал?
-Конечно, нет! Просто  все там пропитано этим страхом. Люди, которые меня окружали, испытывают страх так же естественно, как остальные люди – интерес или любовь…
Я писала отчеты и никогда их не перечитывала, не могла. Этот район – какая-то сплошная аномалия, как у Стругацких Зона, причем там есть совершенно четкая граница.
-Забор?
-Нет там никакого забора. Эти люди, про которых я писала, им не нужен забор, они никуда не выходят сами, им весь остальной мир кажется странным, они привыкли к своей жизни, или скажем так – для них их дикая жизнь стала нормальной. 
    Саша, они ни в чем не виноваты, и они так страдают! Половина поселка – инвалиды и сумасшедшие, вторая половина – очень странные, какие-то мутанты. Они и есть мутанты. Мое задание – оценить результаты эксперимента. Отдаленные результаты. Эксперимент состоялся лет шестьдесят назад, я думаю.
-А что там произошло?
-Мне не сообщили, просто было какое-то направленное воздействие, типа волнового или электромагнитного. Те, кто еще не совсем сошел с ума, пытаются объяснить свое состояние испарениями с болота, химическим загрязнением, геомагнитной аномалией.… Да мало ли чем! Но это дело рук Организации. Саша, я не могу так больше! Когда я начинала, я верила, что мы спасаем людей, все наши жесткие правила и действия – на благо человечества. А сейчас … Мне страшно, Саша!
    Оля держала в руках чашку с кофе, руки мелко дрожали, и кофе капал на Олины колени, стекая по ногам на пол.
-Поставь чашку, успокойся!
   
    Саша подал ей бумажную салфетку.
-Успокойся, детка, это у тебя ретроградная реакция, это пройдет.
-А мне плевать, какая это реакция! Саша, давай уедем, бросим все, мы с тобой нигде не пропадем, купим домик в деревне, разведем огород… Господи, что я несу! Они же нас не отпустят, это понятно!
-Давай поедем за город, я знаю отличное место, ты развеешься, мы пообедаем у воды.…А? Малышка? Ну что ты, право! Это просто нервы! Иди ко мне, ты устала…
-Что ты со мной как с сумасшедшей! Конечно, я сейчас не очень понимаю.… Но все же, Саша, то, что они делают – ужасно.
    Оля вдруг заплакала горько, как в детстве.
    Саша растерялся. По инструкции он должен был немедленно позвонить в отдел внутренней безопасности Организации и доложить о том, что агент на грани срыва. Он знал, чем  заканчиваются такие срывы. Агенты, которыми занималась служба внутренней безопасности, исчезали без следа, и даже имен после них не оставалось. Таких агентов отправляли на «реабилитацию», и что с ними происходило дальше, не знал никто.
    Саша смотрел, как Оля плачет, как она зажимает рот обеими ладошками, как побелели ее пальцы, как намокли волосы, как она согнулась, почти касаясь лбом коленей.
   
    Он не мог ничего поделать. Ему нужно было звонить, иначе он сам становился молчаливым соучастником. Агент на грани срыва – бомба замедленного действия, которая может разнести всю Организацию и надолго парализовать работу  всех служб и отделов. В инструктивных материалах были описаны случаи, когда агенты, поддавшиеся впечатлениям или пережившие шок, совершали невероятные поступки.

    Самым ярким примером для Саши стала история одной известной комсомолки, которая в состоянии шока начала поджигать вражеские штабы, рассекретила себя и сорвала крупную операцию по уничтожению целого воинского подразделения. Это произошло давно, лет 60 назад, в годы Отечественной войны, комсомолку эту долго водили по морозу, а потом казнили через повешение, и Организация вынуждена была заминать скандал и утечку информации, создав легенду о героическом поступке Зины Ковалевой.
   
    Саша слушал Олины рыдания  и смотрел на телефон. Он должен был позвонить, но не звонил, и каждая минута падала в раздел «против» в его будущем судебном разбирательстве. Саша встал и пошел одеваться. Надо было забирать Олю, садиться в машину и гнать подальше отсюда, может быть, им удастся скрыться где-нибудь в сибирской тайге, но сколько надо еще проехать и где она, та Сибирь… Саша подумал, что ничего более безумного он не делал уже лет десять, но на то она и жизнь, чтобы не ходить на поводке.…Да и сколько им осталось, если подумать…
-Оля, одевайся. Сумку мы разобрать не успели, так что и собираться не придется, а мне собраться три минуты. Мы уезжаем. Иди-иди, одевайся.
-Ты что? – Оля всхлипнула и уставилась на него совершенно сухими глазами - Ты понимаешь, что ты делаешь?
-А что, что мне делать? Тебя сдать? Это я должен сделать?  Собирайся! Давай-давай, выходим. Деньги у нас есть – попробуем. Я не самый плохой агент, да и ты у нас не на барахолке купленная. Пошли!
   
    Они закрыли дверь на все замки, соседке, которая поднималась по лестнице, сказали, что поехали в отпуск, и пусть присмотрит за квартирой, и что поехали они к морю…
   
    Саша гнал машину и думал о том, что времени у них – часов шесть, потом их хватятся, а потом…. лучше не думать о том, что будет потом. Надо просто ехать. Ничего, прорвемся!



                Глава 45.




   
    Ничего, эти тоже не дремлют. Я долго молчал. Я думал. Я искал выход. Я нашел выход.
Нельзя остановить того, другого. Он очень сильный, и его жажда не имеет границ. У меня никогда не было такой жажды,  поэтому я не сразу придумал, что делать. Но сейчас у меня тоже появилась жажда – я хочу сохранить то, что я создал, потому что я к этому привык, и мне это нравится. И мне нравятся Они, эти маленькие человечки с такими большими страстями. Это лучшее из всего, что я знаю. Я хочу сохранить их, и я знаю, что делать.

    Я создам объект такой величины, что Он не сможет его проглотить,  и я закину этот большой объект в его черную дыру. Все дело в порядке величин.  Я еще никогда не имел такой жажды созидать, и теперь у меня есть новое слово – необходимо. Мне необходимо  заткнуть этого Другого. Он даже не поймет, что случилось. Он подавится своей жадностью и проглотит сам себя.
   Я испускаю очень много энергии одномоментно, очень много и очень одномоментно. Я никогда этого не делал,  то есть я сделал очень много объектов, но все же не одновременно,  а один за другим. А теперь это должно быть похоже на взрыв. Правда, я никогда этого не делал, но я много чего не делал раньше, но всегда справлялся. Мой взрыв должен быть больше, чем Его жажда, только и всего!
  Ну-ка, посмотрим!  На счет три!          
  Раз! Я охватываю такое гигантское пространство, которого просто не было раньше.
  Два! Я сжимаю сам себя, чтобы потом выбросить все, что у меня есть, в виде объектов!
  Три!  Это грандиозно! Я поразил сам себя! Я действительно Бог и я всемогущ!
   Теперь посмотрим, проглотит ли Он то, что я создал для Него! 





                Глава 46.





    Самаранта и Стас уехали к маме Самаранты, Иван сидел за книгой и выползал из-за стола только поесть, покурить и обнять Злату. Злата не мешала ему писать, она сидела тихо на диване и читала все подряд, так же, как Самаранта, благо книг в квартире было видимо-невидимо. Иногда она подходила к Ивану сзади и тихо целовала его в макушку.
-Ты знаешь, что у тебя две макушки? Значит, две жены.
-Врешь ты все! – счастливо жмурился Иван. – Не может у меня быть две жены, потому что у меня есть ты, а ты – одна!
   Книга двигалась хорошо, Ивану не приходилось тоскливо бродить вокруг стола и ловить следы идей. Книга как бы  изливалась из него, вытекала.
   Пару раз ему звонил Уно, то есть не сам Уно, что понятно, а его переводчик, но Уно был рядом, и они разговаривали через переводчика. Иван рассказывал про книгу, быстро пересказывал главы и делился планами.
     В последнем разговоре Уно сообщил ему, что чертеж его подруги рассматривали на Ученом Совете Организации, и что в заседании принимали участие все ведущие специалисты Организации, а так же приглашенные эксперты,  и что на основе чертежа была разработана новая конструкция второго коллайдера, и что Организации в рекордно короткие сроки удалось добиться решения о строительстве второго коллайдера, а первый заморозить.
    Иван рассказал об этом Злате, и  она загадочно улыбалась пару дней, а потом вдруг обняла Ивана и заговорила быстро-быстро.
-Выслушай меня, только не перебивай. Они утвердили проект, и я только что просматривала документы, ну чертежи, описания всякие…
-Я же просил тебя! – Иван чуть не плакал, у него даже дрожал голос. – Я просил тебя - не делай ничего такого! Я не хочу, чтобы ты снова падала в обморок, понимаешь?
-Понимаю, конечно, понимаю. Я просто посмотрела документы. У них все получится, дорогой. Они все сделали правильно, и строительство вот-вот начнется, правда, будет один момент, когда они немного ошибутся, но это ерунда, они все исправят. Мне пора.
-Что значит пора? Не морочь мне голову! Куда это ты собралась, на ночь глядя, старушка?
-Пора заканчивать жить не свою жизнь. Я попросила их снять с меня поддержку.  Я все еще человек, и имею право распоряжаться своей жизнью. Я не привидение, понимаешь? Я Злата. Я больше не могу ходить и бояться, а вдруг оператор, который меня ведет сегодня,  чихнет, или ему взбредет в голову заняться любовью… Мне надоело запинаться, когда они кашляют, и падать, когда они начинают орать «Гол!». Мне надоело думать не свои мысли и говорить не свои слова. У меня нет сил бороться, я слабею. Если я ослабну окончательно, меня уже не останется, будут только они, мои операторы. Я попросила их снять с меня поддержку. Как там говорила Самаранта – покрывало.
-Как попросила? Что ты несешь?
-Не ругайся, Иван. Я не хочу, чтобы ты ругался. Мне и так нелегко. Можно сказать -  тяжело. И я очень устала бояться. Ты не знаешь, что это такое - быть привидением. Я не принадлежу ни к людям, ни к духам, а так, где-то между…
-Ну и что? Какая разница, кто ты? Мне все равно, кто ты, ты мне нужна, я без тебя тоже стану привидением. Я чуть с ума не сошел, пока тут жил без тебя…
-Иван, пока ты еще не видишь ничего, но скоро начнешь замечать то то, то се, и станешь скрывать от меня и от себя, что тебе противно.…Лично я знаю очень много примеров того, как людей вели операторы, и это было очень …неприятно.  Для всех. Помнишь нашего генсека, дорогого Леонида Ильича? Неужели ты желаешь мне такой жизни? Чтобы я перестала узнавать саму себя? Я, честно говоря, сама не понимаю, почему я все еще помню сама себя.… Наверное, я просто очень тебя люблю. Я так тебя люблю, что не могу позволить тебе видеть  мой конец и чувствовать себя бессильным…  Самаранта  права – есть вещи, которые необратимы.
-Но как ты попросила и кого? Ты звонила им?
-Нет, конечно. Между моими операторами и мной, как ты понимаешь, есть связь, они знают, о чем я думаю, а я знаю, о чем думают они, хотя они и стараются работать профессионально. Так что…
-Но это нельзя просто взять и оборвать, давай подумаем, что-нибудь придумаем, а? Книга почти готова, скоро я освобожусь, и мы уедем с тобой к морю, отдохнем.… Или ты хочешь сейчас?
-Иван, книгу надо дописать, хотя бы для меня, чтобы я была спокойна,  а то буду во сне тебе являться… - Злата грустно улыбнулась. – Прикинь, буду приходить к тебе в белой простыне и пугать!
-Я не понимаю ничего.…Подожди, ты говоришь так, что у нас совсем нет времени, или как? Ты что, прям сегодня…уходишь? Сейчас?
-Я очень тебя люблю. Я помню свою бабушку, которая была большой умницей и красавицей всю жизнь, а потом у нее нашли опухоль в голове, и она постепенно превратилась в чудовище. Она перестала нас узнавать, говорила глупости, злилась и кричала. Она всегда безумно меня любила, а тут вдруг кричала на меня и брызгала слюной, и ругалась матом, самыми грязными словами, которые только существуют в мире, и я не могла понять, что эта грязная старуха – и есть моя бабушка. Она забывала ходить в туалет, я приходила из школы, и вся квартира была залита ее дерьмом, и мне приходилось все это убирать. Она вечно была голодной и ела ужасно много и часто, обливаясь супом и роняя еду на пол. Я любила ее и ненавидела  одновременно. Однажды она подошла ко мне, начала о чем-то говорить, потом кричать, потом распалилась и ткнула меня кулаком в голову. Я не выдержала и оттолкнула ее. Она отлетела к стене и затихла, только посмотрела на меня своим прежним взглядом и вдруг сказала – «Злата, прости меня!». Через пару секунд ее глаза потухли, и она превратилась в ту самую злобную старуху, что жила с нами последний год.
    Потом она умерла, и я была рада, что все закончилось. Я ужасно тосковала по моей бабушке, но не смогла даже попрощаться с ней, потому, что она исчезла так незаметно, так постепенно, что никто ничего не понял. А вместо бабушки так же незаметно возникла та старая фурия, которую мы потом похоронили. Самое ужасное, что бабушка ничего не могла с этим поделать - она потеряла память и ничего не понимала, не осознавала.  Так вот, я не хочу так. Я не знаю, в какой момент я начну исчезать, уже и сейчас я не уверена ни в чем – я ли это? С каждым днем мне будет все труднее и труднее контролировать себя. Прости… Ты плачешь?
-Плачу. Хотя и не умею. Вернее, не знал, что умею. 
    Иван сидел, опустив голову и сгорбившись. Злата подошла к нему, присела и заглянула ему в лицо.
-Прошу тебя, отпусти меня. Я не хочу мучить тебя, я не хочу быть тебе обузой, я не хочу превратиться в чудовище и вызывать у тебя ненависть. Я хочу, чтобы ты любил меня, как я люблю тебя. Только поэтому я и …ухожу. День или два ничего не решат, но если тебе нужно время, чтобы привыкнуть к этому, я останусь еще на день. Пойдем куда-нибудь погуляем, или поедем за город, пообедаем. Иван?
-Да, поедем.
   Иван привстал сам и поднял Злату и  прижал к себе.
-Я все видел, когда они сняли с тебя покрывало. Я видел, во что ты можешь…превратиться. Я все понимаю. Я готов на все, для меня каждая минута с тобой – вечность. Но я не могу удерживать тебя, как последний эгоист. Если так лучше для тебя - я согласен. Поехали за город, сегодня отличная погода.
   
    Они выехали за город удивительно легко, почему-то на дорогах совсем не было пробок, и Иван подумал, что его высокий статус можно хоть как-то использовать и для себя. Например, разогнать пробки и очистить дорогу для поездки. Он был самым могущественным человеком на планете и мог сделать с этой планетой все, что угодно. Он мог стать супермиллионером, мог  создать мировое правительство и быть единоличным президентом всего белого света, мог обвесить своими портретами все дома, площади и континенты, и ему позавидовали бы 99 процентов населения Земли, но остаться счастливым Иван не мог даже при всем своем могуществе, потому что единственный человек, который  сделал бы его счастливым, уходил от него. Злата уходила от него.
  Они ехали и слушали музыку, Злата попросила его поставить ей русские романсы, которые он почему-то купил за неделю до ее появления и держал в машине, сам не зная зачем. Иван открыл окно и щурился от сквозняка, было приятно, что горячее лицо обдувается свежим воздухом.
 
              Так дайте яду, щедро зачерпните,
              И перестаньте тягостно молчать.
              Порвите разом, разом зачеркните,
              Вам не впервые, вам не привыкать!

- шептала певица, и так пронзительно это получалось, и Ивана охватило вдруг ощущение такой полноты жизни и такого очарования предстоящей потери, что  у него сжалось сердце. Как будто разом, в один момент включился звук, цвет, обоняние, эмоции, и весь этот мир с его драмами и трагедиями, с любовью и потерями навалился на Ивана в одну секунду,  так что он вдруг  почувствовал каждую травинку и каждую букашку и козявку, каждую улыбку и каждую слезинку каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка всей планеты, и ему ударило в голову такой щемящей болью этого единения, что он зажмурился и снова открыл глаза только затем, чтобы смотреть на дорогу.
   
    Злата смотрела на него, и в ее глазах было то же самое – весь мир, вся любовь и все потери, и Иван знал, что они чувствуют сейчас абсолютно одно и то же.

 




                Глава 47
   Я сделал это! Сначала было не понятно, что же происходит, Он начал судорожно
 заглатывать, засасывать, пожирать всю ту гигантскую массу, что я исторг из себя, и я почувствовал Его восторг.  Потом восторг сменился растерянностью, потом паникой, потом он начал  испускать ужас – Он понял, что не может справиться! Он захлебывался, давился, потом я увидел, как Он вывернулся сам из себя, потом еще раз, потом Он начал как бы пульсировать – это его схлопывала и расправляла  Его безграничная жажда, наконец, пульсация поднялась до сверхсветовой скорости, я увидел вспышку, а потом вспышка ужалась до яркой точки, и точка исчезла. Он пожрал самого себя, превратился в Ничто, умер.
   Если бы я был Человеком, я бы сказал, что я устал. Я чувствовал пустоту внутри себя и вокруг себя. Я потерял Его, даже не успев встретить. Моя мечта не сбылась. У меня есть кое-что, получше мечты – надежда. Если есть один  другой как я, возможно, есть и еще один. Надеюсь. Поживем – увидим!





                Глава 48.





       Прошло два месяца с того дня, как Злата просто поцеловала Ивана на прощание  и вышла прогуляться. Она сказала, чтобы он ее не ждал к ужину, и больше никогда не вернулась к Ивану.  Он не искал ее, потому что знал – она ушла не от него, а просто ушла.

    Несколько дней он не мог дышать, даже пить воду было для него тяжкой работой. Однажды утром он проснулся от жуткого голода, съел все, что нашлось в холодильнике, не наелся и стал искать ключи от машины, чтобы ехать в магазин за продуктами. Ключи оказались в кармане, он открыл входную дверь и нос к носу столкнулся с Уно. Иван вздрогнул и отступил обратно в квартиру.  Уно молча последовал за ним, следом вошли еще несколько человек.
-Господин Крылов, мы приносим свои извинения за то, что явились без предупреждения, но обстоятельства таковы, что мы не могли терять времени на согласования. Нам нужна ваша помощь, думаю, вы догадались, о чем идет речь.   Прошу вас, поедемте с нами, мы должны вам кое-что показать.  Нас ожидает вертолет.
   Уно улыбнулся виновато и потер нос кулаком. Это говорило о крайней степени смущения, хотя Уно никогда не смущался.  Иван вздохнул,  взял с вешалки куртку и выразительно помахал ключами от квартиры перед носом у охраны. Его угораздило родиться Писателем, очень хорошим писателем. У него была фантазия, или воображение, как говорят, у него присутствовал хороший язык, он управлялся со словами как умелый дрессировщик, слова выстраивались в цепочки и покорно следовали его воле, как стадо овец. И вообще, строго говоря, он был идеальным. Читатели его боготворили, а новые книги разлетались с прилавков за пару дней. Одно было плохо – его книги сбывались.