Как вместить в себя одного человека за день? С его привычками, щербинками, ночными гонками, веточками мимозы, странными поступками и аллергической реакцией на анальгин? Редактор сказал: «Маша, к нам едет сюрреалист всех времен, народов и малых народностей! Возьми у него интервью века!», сделал «па-бам», и ушел на обед со своей новой женой в белых колготках в сеточку. Про эти колготки в редакции ходит поговорка – не в колготках счастье, а в количестве дырочек на них. Вопиющая неспособность молодой жены главреда одеваться со вкусом каждый день щедро дарит «местному населению» благодатную пищу для новых скетчей. Подумывали даже организовать что-то вроде закрытого скетч-клуба «Маргарита». Да-да, обладательница дырявых колготок носит поэтическое имя, что вдвойне комично в такой ситуации. В общем, обычная редакционная жизнь.
***
Алгоритм рождения гениальных интервью у шеф-редактора Маши Светловой был свой, выстраданный бессонными ночами и пятилетней работой в журнале. Необходимо собрать всю доступную информацию об «объекте», нарисовать линейку его жизни, определив ключевые события, затем ознакомиться с творчеством, и проанализировать все, что пишут о нем на форумах в интернете. Четвертую часть алгоритма Маша любила больше всего. Потому что работать с форумами могла только после большой яичницы с сыром и укропом, поджаренной с двух сторон на оливковом масле, и с «пузатым» в руке, на треть наполненным коньяком. «Пузатый» - это ее любимый коньячный бокал, привезенный из Чехии. Ее вдохновитель и спаситель, можно сказать. Во всяком случае, Маша сама так и говорила.
Мониторинг информационного пространства вокруг «героя сюрреализма» поведал Маше, что он страдает хронической непунктуальностью, любит мимозу, имеет аллергию на анальгин (об этом рассказала на форумах его экс-подруга), дважды разбился во время ночных гонок в Бухаресте, называет себя «лугару», в своих работах использует макабрические элементы и образы волков, страдает бессонницей и пьет по утрам гранатовый сок. Образ, полный странностей. Маша также прочитала несколько критических статей о нем, авторы которых доказывали миру, что «сюрреализм крошится в его руках, как хрустальная чаша в лапах медведя», а популярностью он обязан «эксплуатации фольклорных преданий Франции и Румынии, удачно сочетающихся с потребностью человека верить в необъяснимое». Особо злостные критики (правнуки тех, кто изгалялся над Булгаковым), причислили «сюрреалиста» к «модным», предрекая ему скорое и полное забвение. Его появление на свет связывали с французским поэтом румынского происхождения Герасимом Лукой, который известен тем, что в 70 лет вышел из дому, оставив жене записку «Я не могу жить в мире, где больше нет поэзии», и утопился в Сене. Однако слухи остались слухами, так и не получив подтверждения. К полуночи Маша составила список вопросов для будущего интервью, а перед сном решила принять лавандовую ванну, которая была призвана успокоить нервную систему и подарить добрые сновидения.
***
Жаркий полдень в Бухаресте. Улицы старого города пропитались запахами пряностей и звуками румынской музыки, в прохладных двориках уснули тайны прошлых столетий, время замедлилось. Здесь оно всегда идет иначе, словно через глицериновую трубку. Маша стояла на крыше самого высокого здания, разглядывая захватывающую панораму города, сверху напоминающего своими зелеными бульварами Париж. Через несколько минут сюда придет ее «сюрреалист». Это он выбрал место для интервью. Категорически. Прислал Маше по электронной почте (странно, что не почтовым голубем) карту, как пройти к этому зданию. Когда она поднялась на крышу, у самого края уже стоял столик, накрытый на двоих – бутылка белого вина, виноград, зефир и миндаль в маленьких розетках. Середина стола была украшена статуэткой волка, выполненной, как показалось Маше, из нефрита. Появлению Адама (так его звали) предшествовал сильный порыв ветра, поднявший в воздух сухую листву. До сих пор Маше казалось, что она здесь выложена специально, настолько естественно старые коричневые листья вписывались в общую картину. Адам появился неожиданно, не создав ни единого шума. Когда Маша повернулась к столу, он уже разливал вино в бокалы и сосредоточенно разглядывал ее волосы. Художник был сутул и невероятно высок. Вопреки Машиным ожиданиям, не в черном, а в белом, с накрашенными ногтями и четким пробором, сквозь который просвечивалась бледная кожа головы.
- Итак, вы хотели знать о моих картинах, - утвердительно заявил сюрреалист.
- Ну, почему же только о картинах, - парировала Маша, - и о вас тоже.
«Начал беседу первым – хороший знак. Значит, заинтересован в интервью. Или рисуется. Одно из двух. Главное не перебивать. Черт, в нем наверно больше двух метров!»
- Ну что ж, позвольте, я сразу все расставлю по своим местам. Ваше здоровье! – сюрреалист поднял бокал. – Меня назвали в честь Адама, нашего соседа, потому что моя мать так до конца и не разобралась, кто был моим отцом – мой отец или Адам-сосед. Поэтому она разделила меня пополам: имя соседское, фамилия – отцовская. На самом деле, меня не волновал вопрос, чей я сын, так как я был уверен, что ни отца, ни соседа. Я – подкидыш. А значит, свободен от сыновних уз. Мне предназначается лишь то, что я сам себе выберу. Решив, таким образом, в 20 лет вопрос с сыновним долгом, я больше никогда не видел своих «приемных родителей». Мой агент иногда навещает их тайком от меня, передавая им деньги. Признаться, меня это раздражает, и поэтому я разбил уже не одну вазу о его чугунную голову. В 7 лет я стал наполняться чужими воспоминаниями, как пустой сосуд под проливным дождем. Я различал во сне языки и запахи, исследуя истории семей со всего мира. Однажды, мне приснился Бухарест и волчья стая, вожак которой звал меня домой. С тех пор, я не уезжаю из Бухареста дольше, чем на месяц. Вы знаете, Мария, кто такие «лугару»?
- Оборотни, - уверенно сказала Маша. – В этом плане, Румыния – благодатная страна: оборотни, вампиры, Чаушеску.
Адам недовольно поморщился.
- Во всех странах есть свои призраки. А многие даже живы до сих пор. – Адам бросил горсть миндаля прилетевшему голубю. – Поэтому я часто использую в своих работах «танец смерти», напоминая тем, кто «зажился», что пора уходить.
Маша кивнула. «Макабрические элементы».
Адам откинулся на спинку стула.
- Вы когда-нибудь задумывались о том, что ваши страдания могут вовсе не принадлежать вам? – спросил он, внимательно рассматривая Машу.
- Мне кажется, мы все заслуживаем то, что с нами происходит.
- Да, но не все переживания ваши. Я вас уверяю. Поверьте многовековому опыту «лугару».
Теперь недовольно поморщилась Маша. «Вообразил себя небожителем».
- Например, вы переживаете за свою подругу, которая не сдала экзамен, это – ваше переживание или ее?
- Наше, - не задумываясь, ответила Маша.
- Хорошо. А когда страдает близкий вам человек по причине, независящей от вас, это ваше страдание?
- Разумеется, я всегда сопереживаю близким людям.
- Но ведь вы думаете об их муках, проживаете с ними изо дня в день их истории, оказываете им эмоциональную помощь?
- Естественно!
- Значит, вы проживаете не свои страдания. Вы кормите этих людей, даете им необходимую почву для взращивания духовных терзаний. ВЫ – пища для них, необходимый элемент их существования!
Маша начинала злиться.
- Так, вы считаете, что человек не должен сопереживать? – саркастично заметила она.
- Совершенно! И даже более того, человек НЕ умеет сопереживать так, чтобы самому не оказаться в ловушке. Достаточно лишь убрать из мира эмоции, и все станет проще, чище и опрятней.
- Должна заметить, я ожидала немного другого интервью, - разочарованно призналась Маша.
- Вы получите его. Я уже ответил на все ваши вопросы. Поезжайте домой. Но помните: ваши страдания вам не принадлежат.
Адам встал, и также бесшумно ушел с крыши, как и пришел туда.
***
Утром, собираясь в редакцию, Маша увидела на столе нефритовую статуэтку волка, под которой лежал текст ее интервью с «сюрреалистом». Ответы на все вопросы были исчерпывающими, а внизу значилось «С доверием, ваш Адам Ружка». Канал ANIMAL PLANET рассказывал в пустоту комнаты, что волчьи пары – это навсегда.