В режиме реального времени

Елена Люлько
             В розовом, неестественно ароматном и теплом, для раннего утра, воздухе, рыбацкие лодки вальяжно покачивались, переваливались с бока на бок, то и дело, обнажая причудливый узор ободранной краски на  состарившихся телах. Море было по-утреннему лениво и, без особой охоты,  вяло нагоняло волны.  Должно быть, судёнышки ещё сладко дремали, наслаждаясь последними минутами сна, этого самого пленительного его момента перед пробуждением, что даже легкие взаимные их толчки, словно по-дружески - плечами, не в состоянии были вывести их из этого блаженного состояния. Солнечные блики уже вовсю щекотали им носы, чрезвычайно затейливо, без единого повторения, преломляясь в морской воде. Всё это Леся наблюдала с балкона второго этажа, сладко потягиваясь ото сна, медленно и беззаботно разводя руки в стороны и слегка приподнимаясь на носках. Она стояла босая. Терракотовая шершавая плитка под ногами щедро отдавала накопленное с рассвета тепло. Бриз лёгкой поступью, неслышно пробрался мимо, скользнул в балконную дверь и, воровато обшарив всю спальню, поспешил вырваться на свободу, прихватив, в порыве необузданной утренней страсти прозрачную органзу. Занавеска приятно обдала её щёки лаской, поспешно было, устремившись  за ветром, но,  вовремя опомнившись,  смиренно прижалась к стеклу. Кажется, кто-то окликнул её с берега. Неестественно острый и отталкивающий звук заставил Лесю поспешно запахнуть легкий халат, и …Она проснулась.

              Мобильный, столь дерзко прервавший ей сладкий сон, без малейшего зазрения совести продолжал свою нелепую песню, ярко высвечивая  на квадрате  экрана ранние 6:10. День обещал быть теплым. Беспощадно съедаемые мартовским солнцем скорченные сосульки, уже роняли свои звонкие слёзы на подмерзшие за ночь жестяные карнизы.

- Вот и чудно – на выдохе произнесла она кому-то незримому, потянулась, помедлила ещё секунды две, словно выбирая через который борт ей покинуть постель, и, определившись, живо встала.
             Леся любила начать свой день спозаранку.  Это всегда дарило ей стойкое с оттенками некой эйфории и нотами уверенности ощущение полноты жизни, жизни заполненной светом, движением, делами, слово всем чем угодно, всем, что продляло ей удовольствие бытия, не отнимая при этом, во всяком случае, так ей казалось, отпущенного ей провидением времени. В общем, она считала, что  нашла совершенно безобидный способ получать чуточку больше, чем остальные, совершенно легальным и простым, как припоминаемая всуе пареная репа, способом.

              Полупустой автобус с симпатичным рейсовым номером 47 необычайно вкрадчиво, не торопясь, вследствие опережения вечно загадочного графика, остановился на привычной остановке. Разминувшись в дверях  с уже по-весеннему задорным ветром, вздернувшим ей челку, она спорхнула с подножки. Солнце слепило глаза, и она поспешила нацепить темные очки. Наступление сезона солнечных ванн, всегда вызывало в ней некую забавную для нее самой нерешительность перед выбором помодничать в солнцезащитных очках или блеснуть прелестью глаз, лишний раз прятать которые, в такие вот дни ну никак не хотелось.

              Витиеватая дорога к зданию бывшей поликлиники сквозь заброшенные корпуса и цеха,  некогда процветающего и неизменно перевыполнявшего планы пятилетки завода,  никогда не бывала скучной. Каждый раз, здесь, словно на подмостках  ультрасовременного театра, шагающего и дышащего в ногу галопирующего времени, стремительно менялись декорации. Стоило лишь несколько раз опустить и приподнять занавес ночи, как всё преображалось вокруг. То вдруг, разом, на всем первом этаже фрезеровочного цеха с блеском осыпались стекла, то, вдруг, на обветшалом фасаде сборочного появлялась яркая, словно афиша, экзотическая, для данного места,  вывеска - « Пельмени от тёщи».

              Она чуть слышно, по привычке, постучала в знакомую дверь. Табличка на двери сдержанно возвещала: « № 318 Кабинет ароматерапии»

- Леська, проходи мой друг, я тебя уже жду…

               Она с предвкушением возможноти чуда переступила знакомый порог, растворяясь в эфирности запахов, потоках тонких занавесок и дыме его сигареты. Леся с некоторой долей иронии относилась к мужчинам, предпочитающим тонкие дамские сигареты, но Игорю прощалось всё, вследствие их какой-то особой, для обоих непонятно на какой почве проросшей, доверительной дружбы. Именно дружбы, хотя, как девушка разумная, она никогда не верила в существование на практике подобных отношений между мужчиной и женщиной, но, в силу всё той же разумности, допускала хотя бы одно, но исключение. Им был Игорь. 

                Игорь был уже довольно зрелым мужчиной, хотя с лица выглядел гораздо моложе своих лет, однако нескудная его полнота и абсолютная лысина всячески приближали его к законно прописанному в паспорте возрасту. Их сближение началось внезапно, продолжалось стремительно и ширилось непрерывно. Леся любила заскочить к нему на полчасика перед работой и, усевшись на кушетку для массажа, по-детски болтая ногами, завести разговор по душам. Она знала о нем немного: о его участии в афганской войне, о его контузии, о появившемся у него, вследствие травмы, необычном даре, масштабы, грани и смысл которого она и не старалась понять, о Тибетском учителе – монахе, о его медитативных путешествиях и способности видения людей в «цвете», что обычно принято называть, уже привычным нынче словом - аура. Доказательств истинности его способностей она не искала, и, опираясь исключительно на нечто отзывающееся внутри,  просто доверяла ему, ибо там, где начинаются всякого рода проверки и уловки – кончается вера - всё кончается.

-  Снова видела тот сон?

- Снова – чуть ли не опережая вопрос, ответила она и ловко положила в рот вишню в шоколаде, достав ее из расписной круглой коробки из под печенья, предложенной  в качестве угощения.

- И?

- Будильник…

- Ты сегодня сияешь…вся золотистого цвета…

- Я влюбилась в главного героя романа, ещё за пол страницы до того, как эта напасть постигла героиню…

- Девочка моя…и почему это меня не удивляет? Опять ты догоняешь, хоть и желаешь быть пойманной…Для этого убегать должна ты….

- Просто я боюсь, что если я стану убегать, то этого никто не заметит и не пуститься вдогонку.
 Он ухмыльнулся, на секунду взглянул на небо сквозь запыленное окно и, перекрыв кислород, ещё тлевшей сигарете, повернулся к ней…

- Я знаю, тебя уже не переделать, вся, как на ладони…просто прошу тебя, никогда не торопись открываться…убегай, ты же сама знаешь: победа принадлежит добыче. Я хочу, чтобы ты была победительницей.

             Их глаза встретились: его – слегка прищуренные, с проблеском сочувствия, и её – распахнутые и удивлённые. Затем они рассмеялись…
«Так она и будет сиять», – подумал Игорь, - «пока не прочтёт до конца свой роман или пока какой-нибудь «мобильный» не вернёт её в режим реального времени….»