Мы стоим и смотрим на небо. Небо черное, на всем черном небе видны одна звезда и один месяц. Звезда размером с некрупное яблоко висит напротив месяца, месяц обращен своими рожками к звезде. Они разговаривают. Кроме них двоих на небе нет больше никого.
Кроме нас двоих, на этой горе тоже нет никого. То есть вокруг нас несколько сотен маленьких домиков, в каждом из них живут люди, и вся эта красота называется лыжный курорт, но все равно мы здесь одни- ты и я.
Звезда, на которую мы смотрим, стала еще ярче. Она явно тянется к месяцу. Нет никаких физических проявлений того, что звезда тянется, она не вытягивает лучи, не видна никакая нить или силовая линия, ничего такого нет и в помине, но все равно я знаю, что она тянется к нему. Иначе зачем бы ей торчать на этом черном небе одной и блестеть так ярко рядом с ним? Месяц же холоден и бесстрастен. В другие ночи он окружен тысячами звезд, и поярче, и покрупнее… Эта, единственная, не из тех, на кого он мог бы обратить свой царственный астрономический взгляд. Зря она так старается. Дурочка.
Мы вышли из душного дома подышать воздухом. Одному тебе выходить скучно, со мной наверное веселее, все же живая душа. Но ты не смотришь на меня. Ты никогда не смотришь на меня. Тебе попадались и поярче, и побольше. Звезды моего калибра не имеют никаких шансов обратить на себя внимание. Если только у звезды появится яркий хвост, как у кометы.
Мы говорим о прошедшем дне, как славно было катиться с горы, какие трассы ты прошел сегодня, как мило я провела время с моей маленькой дочкой, ползая по беговой лыжне. Ты забыл зарядник от своей фотокамеры.
-Может, можно что-то придумать и добыть зарядник? – спрашиваешь ты.
-Не представляю, как и где мы можем добыть зарядник. У шведов просить неудобно, может, новую камеру купить?
Мы смеемся над нелепостью моего предложения- конечно, глупо покупать камеру, если одна уже есть, просто с пустой батареей.
На следующий день звезда все так же одиноко блестела для своего любимого месяца, месяц все так же внимал ее шелесту, и звезда подвинулась поближе. Мы с тобой едем вниз в твоей машине купить новогодний подарок моей дочке. Сегодня предновогодняя ночь, а мы без подарка. Снег блестит и искрится в свете фар, кроме нас нет других сумасшедших, и на дороге мы одни. В лобовое стекло видны звезда и месяц. В рамке автомобильного проема черное небо и два ярких огонька выглядят как эксклюзивная новогодняя открытка. Я громко восхищаюсь такой красотой и говорю, что сегодня они приблизились друг к другу.
-Идет дело! – засмеялся ты.
Мы въезжаем в поселок, дома украшены электрическими гирляндами, желтые фонари создают сказочную атмосферу. Вдоль обочины автодороги горят большие масляные светильники, они тянутся цепочкой через всю деревню. Продавщица в маленьком магазине сказала, что сами жители собирают деньги и покупают эти светильники и зажигают их вдоль дороги каждый Новый год. Красота! Мы покупаем подарок и едем обратно под мелькание и дрожание светильников.
Новый год наступил внезапно, какой-то шальной русский Дед Мороз поздравляет наших детей с Новым Годом, мы оказались под этой елкой и в этой компании случайно, просто они и мы русские, и нас прибило к ним странное притяжение вечно тоскующей русской души к другой русской душе. Ты заряжаешь купленный накануне салют, все орут и прыгают от счастья- Новый год! Мы возвращаемся в дом, попутно выпив шампанского и всего, что наливали наши щедрые соотечественники, и ты садишься за клавиши. Ты привез вновь обретенный – свежекупленный по объявлению в интернете- инструмент в такую даль, чтобы три вечера подряд разрывать мое сердце своей небесной музыкой, а теперь ты настроен благодушно и готов играть все, что я могу петь. Рядом с тобой я пою то, что никогда и ни за что не решусь петь без тебя. У меня маленький голос, но хорошая координация. Ты удовлетворен. Я же восхищаюсь твоей игрой и реву по настоящему. Наши гости подпевают и болтают, ты морщишься и злишься, надеюсь, ты злишься не только из-за того, что тебе мешают играть, но и потому, что мне мешают петь. Мы продолжаем, ты играешь, я пою, мы счастливы.
Следующая ночь все изменила- звезда оказалась за спиной у месяца, то есть его рожки были отвернуты от нее.
-Не срослось! – прокомментировал ты.
Мы снова стоим и дышим. Я смотрю на небо. Небо черно как и раньше, не видно ни одной другой звезды, кроме той самой, размером с некрупное яблоко. Она плачет. Я точно это знаю. Не видно никаких слез, звезду не сотрясают рыдания, она не бьется в истерике. Но я точно знаю, что она плачет. А месяц молчит и думает о своем, о вечном. Миллиарды лет звезда блестит навстречу месяцу, миллиарды раз она надеется на чудо, что может быть сегодня он посмотрит на нее и увидит, как она любит его и как она тянется к нему. Миллиарды раз они приближаются друг к другу, а потом он просто проходит мимо и отворачивает свое лицо от нее. Что поделать, такие у них орбиты.
-Ну что, не пора ли в дом? Холодно…- говоришь ты.
-Да, пора. И правда холодно… -говорю я.
На следующую ночь все небо было усыпано звездами, и я не нашла ту, нашу, размером с некрупное яблоко. И почему я так плохо учила в школе астрономию? Могла бы попрощаться именно с ней, с той, единственной. А пришлось со всеми вместе.
-До свидания, звезды! До свидания и ты, месяц!
Они не отвечают. Завтра мы уезжаем. Ты уже собрал свои лыжи и палки, запаковал свой шлем. Когда приедешь домой, смотри иногда на звезды и месяц, а вдруг у них что-нибудь получится?