БЕЛОШВЕЙКА
Батюшки-светы, что же это такое? Зола из печки выгреблена и по всей кухне рассыпана. Опять напроказничал, теперь где-нибудь спрятался, притих. Прислушиваюсь. За дверью омы Аны её голос, ага, значит там. Влетаю. «Ох выпорю сейчас!»- Останавливаюсь, умиляюсь. Сидит – весь в золе, кулачками щёчки подпёр и слушает. А она – такая величественная, лицо, в ореоле седых волос, благородное, нос породистый. Ну чисто немецкая графиня. На палку опирается и рассказывает. Сыночка бросается ко мне- « Мама, мама, ома Ана цалицей была, белку шила, потом стала снезной калавелой, а в замок долоски снегом заполосыло». Господи,уже пятый год ребёнку, а всё ещё много букв не выговаривает, длинные слова коверкает. Рассказы омы Аны я уже не раз слышала, и мне она их рассказывала и дочке моей старшей, теперь вот пора младшего подошла. Но как же в его фантазиях всё смешалось...
Белошвейкой она была. Нанималась в богатые дома, когда на полгода, а когда и больше. Если в доме невеста подрастает, приданое готовили зараннее. Тут уж работы было! Из белоснежного тончайшего белого полотна шили постельное и нижнее бельё. Всё украшалось кружевами, прошвами, вышивкой гладью или ришелье. Разных видов надо было по двеннадцать изделий сшить, всё расшить и украсить именными вензелями. У омы Аны, тогда ещё совсем молодой девушки, были помошницы и она царила среди них умением , красотой и статностью. Потом первая мировая война, революция, гражданская война, вторая мировая и оказалась она в снежной Сибири. Видимо внучек захотел ей присыпать скользские дорожки, видел как это делали во дворе, чтобы могла она вернуться в то красивое благодатное Гуляй Поле, о котором так часто рассказывала.
Сижу с ними, слушаю ому Ану и совсем забыла, что обещала выпороть. Вспохватилась, что он же мог золой обжечься. Смотрю на его ручонки, ругаю, что зола могла быть горячей. «Мама, пецька зе холодная, я тлогал.» Зообразительный мальчик и добрый! Так тепло стало на душе. Много хорошего , доброго своими рассказами ома Ана –« царица –белошвейка» моим детям передала.
Не сломили её невзгоды и горе.Родилась она в зажиточной семье немцев, когда-то переселившихся в Россию. Она всегда говорила, что её предки были подарком Екатерине Великой, вернее её приданым. Бабушка ей рассказывала, как они обозами переселялись в Россию.Везли котлы для стирки белья, пуховые перины и подушки. Земли им дали много и они селились хуторами. Семьи разрастались, а хутора соединились в большое село. Церковь свою лютеранскую выстроили, школу. Жили обособленно от русских, говорили многие на своём родном языке. И уже только в годы коллективизации, некоторые стали уезжать в города. В их селе тоже появились русские. Так познакомилась с секретарём сельского Совета Павлом . Она ни слова по-русски, он ни слова по-немецки. Молодость, любовь всё преодолела, нашли общий язык- поженились. Как пережили голод тридцатых никогда не рассказывала, только один эпизод, что после обморока , заставили выпить вино и насильно накормили. Доченьку родила истощённую, еле выходила. Потом Павла забрали на финскую войну, даже весточки ни единой не прислал, так и не увиделись больше никогда. Прислали извещение «Без вести пропавший». Наверное в первом же бою погиб. Такой неприспособленный , всё мечтал быть учёным.
Каким-то чутьём поняла Анна о неизбежности войны с сородичами. Звериным материнским чутьём, что им немцам будет худо и от тех и от этих. Собрала ребёнка, перину свою наследственную, швейную машинку-кормилицу и подалась в далёкую Сибирь. Там в небольшом городке жили две племянницы, разными судьбами оказавшиеся вместе. Только и успели доехать, как грянула война . Уговорила племянницу, такую-же одинокую горемыку с ребёнком, завербоваться в глушь Казахстана. В городе женщинам с детьми не выжить, мы- немцы, враги для всех, в селе будет легче. Это её предвидение спасло их от принудительной ссылки, которая вскоре последовала. Горе, страх, страдания , голод научили мудрости.Успели уехать до указа о выселении немцев. Устроились на работу в колхозе, получили полуразрушеную избу-мазанку с плоской земляной крышей. До зимы успели печь отремонтировать, кое-где стены заделать. Выручала швейная машинка. Кто за сшитую рубаху ремонт помогал делать, кто продукты нёс. Пришлось белошвейке шить фуфайки, рукавицы для фронта, перешивать для детей односельчан всё, что приносили их матери. Жили в проголодь, но не голодали. В село попали богатое природными условиями, земля – чернозём, как говорится: «палку воткни, дерево вырастет», кругом сады, виноградники. Ещё в конце восемнадцатого века была в тех местах экспедиция российских учёных и были обнаружены в ущельях заросли дикой яблони, размером и вкусом не хуже сортовых. Селекционеры развили бурную деятельность и через несколько лет на многих склонах южного Тарбагатая зацвели сады. Даже во время войн и всех смут эти сады сохранили. Тёплый , влажный климат, плодородная земля давала урожай в огородах и скотине травы хватало. Завели женщины козочку, ребятишки следили за ней, так войну и пережили. Конечно ходили в камендатуру отмечаться, но врагами никто их не считал. Односельчане уважали за безотказность, красиво сшитые платьишки, кофточки, рубашки. А главное, плохо говорившие по-русски, они быстро освоили казахский язык. Детишки тоже бойко общались со сверстниками на казахском .
Рассказам омы Аны не было конца, только мне тогда особенно некогда было слушать её рассказы. Вопросов не задавала, а жаль. Теперь и узнать не у кого, откуда они переселились в Россию, где их корни здесь на германской земле. Откуда пошло её ремесло, с таким красивым названием- «Белошвейка».
Февраль 20010. Штуттгарт. Л.Эйзель.