Стоя в храме на всенощной, проникаешься некими сакраментальными чувствами… Удивительным образом в эту ночь легки и ясны твои мысли под сводами храма, где певучим речитативом священник произносит великие чтения из Деяний и паннихис. Читая молитвы, он словно наполняет твою душу вселенским Добром и Покоем. Это не передаваемо…
Это не передаваемо в силу наших людских различий в восприятии мира, в понимании бренности всего сущего, в восторженном восприятии вечных истин о Добре, Мире, Жизни и Воскрешении…
Это воспринимается по-разному людьми глубоко верующими и людьми, впервые преступившими порог святого православного храма. Воспринимается по-разному в силу различия менталитета людей, в силу их жизненного опыта, будь ты рабочий, ученый, торгаш, или воин...
Тем паче, это непередаваемо для тебя, шагнувшего в эту обитель через много-много лет после первого твоего посещения этой небольшой деревенской церквушки, в коей тебя окрестили.
Помнишь ли ты, как старенький священник в одеянии, приличествующем для такого рода мероприятий, производил обряд твоего крещения?
Он взял в руки месячного младенца, орущего благим матом на своем языке и трижды окунул его в святую купель, проводя большой теплой ладонью по челу и щечкам, умывая раба божьего с обретенным всего лишь месяц назад именем Победитель.
Помнишь ли ты тот канун Рождества, стылый январский день далекого твоего детства, когда тебе от роду едва исполнился месяц?
На дворе было время антихриста, как нарекли его давно и согласились с этим мнением сегодня. Твои родители были безбожниками в понимании их собственных родителей, в понимании твоих бабушек и дедушек. Они были комсомольцами и активистами, им внушали, что религия – опиум для народа и потому речи о православных традициях крещения их собственных детей не могло и быть.
Можешь ли ты помнить, как твоя неугомонная бабушка, почти полулегально-подпольно в день, когда ее сын - твой отец, будучи секретарем комсомольской ячейки, проводил комсомольское собрание, закутала тебя в одеяло и понесла в этот самый храм?
Позади семенили, едва поспевая за матерью, ее младшие сыновья-подростки, попеременно таща окутанное паром ведро с нагретой водой и нехитрый узелок с твоими детскими пеленками-распашонками. Наверняка по пути, обращаясь к своим знакомым сельчанам, она просила их быть твоими крестными…
Помнишь ли ты, как она и твои крестные скромно праздновали твои крестины с бутылочкой домашнего вина и бадейкой квашенной капусты?
Ты жадно сосал материнскую грудь, накричавшись до хрипоты и проголодавшись от этой неуютной для тебя процедуры и считался с того момента крещенным и православным человеком.
А вспоминаешь ли ты, какой на следующий день разразился скандал в местном сельском совете, когда кто-то из бдительных активистов «настучал» на деяния строптивой богомольной женщины?
«Комсомольский прожектор» местной партийной ячейки долго пестрел анафемными надписями и карикатурой на твоих родителей и на тебя самого, завернутого конвертиком в одеяло с пустышкой во рту, на фоне купола храма и изуродованного лица толстого попа с огромным крестом на пузе…
Ты осознал свой крестинный нательный крестик лишь спустя несколько лет, удивляясь распятию, нанесенному на нем, удивляясь ему почерневшему с непонятным запахом и вкусом меди, ощущая тонкий кожаный ремешок на шее и его прохладу на своей детской груди. Много времени спустя он сбережет тебя от всех невзгод, выпавших на твою долю, он станет надежным щитом твоей души и плоти, он сохранит тебя от вражеской пули…
А уж что первым бросается твоему взору после долгих скитаний по дороге домой, ты не можешь не помнить!
Скромный затерянный в пространстве и во времени купол храма иконы Казанской Божьей Матери с крестом, ориентированным с юга на север…
Эти своды с росписью жития святых и деяниями Спасителя с потрескавшимися от времени красками, эти старенькие намоленные иконы с ликами Христа, Богородицы и святых были молчаливыми свидетелями таинства твоего крещения, свидетелями твоей жизни, твоего пути, который сегодня, в Великую Субботу вновь привел тебя в эту обитель Отца, Сына Спасителя и Духа Святаго.
-Христос Воскресе! – бодро взывал уставший священник под радостный благовест колоколов, обходя ряды православных и щедро окропляя святой водичкой их снедь, пасхальные куличи, крашенки и их самих.
- Во Истину Воскресе! – отвечал ты в общем хоре православных людей и радостью Светлого Воскресения наполнялась твоя душа.