Глава 3. Туман

Глава 3. Туман
Этим утром на улице было прохладно. Тонкая ледяная корка затянула мелкие лужицы, оставшиеся после недавней оттепели, а окна соседних домов, покрылись каплями конденсата, вызванные, как следствие изменения температур. Холода медленно покидали город, но время от времени, жители города все еще могли чувствовать веяние зимы, не желающей покидать свои земные чертоги.
Ричард Кэрролл подошел к окну. Бросив ленивый взгляд в сторону улицы, где время от времени, можно было заметить случайных прохожих, он блаженно зевнул и потянулся, прогоняя священную негу. Расправляя плечи и выгибая назад спину, он продолжал какой-то своей частью находить в прекрасном сне, из которого был так бесцеремонно вырван.
Нет, определенно, этот день едва ли подходил, для того чтобы, отринув все домашние дела и заботы, выйти на промерзшую улицу и совершить прогулку по городу, который казался Ричарду таким пустынным, несмотря на огромное количество людей, окружающих его, на протяжении всего того времени, что он проводил вне дома.
Но сегодня был особенный день, и Кэрролл хотел впитать каждое мгновение, каждый миг, каждый удар сердца в свою память, в разум, тяготеющий к морю. Это нужно было видеть. Это необходимо прочувствовать.
До окончания отпуска, положенного капитану, после победы союзников во второй мировой войне и капитуляции Японии, оставалось еще больше двух недель. Долгие дни проводил он в безделье, а времена скрашивал вечера карточной игрой с этим “проклятым евреем” Симоном Альфаси, который, если не всегда то, как минимум слишком часто, чем этого хотелось, обыгрывал Кэрролла в карты и уходил домой с приличной суммой денег. Так что это едва ли могло поднимать настроение.
Ричард чувствовал себя зверем, запертым в клетке. Сколько это могло продлиться? Неделю? Две?
Он понимал, что проживает жизнь впустую. Здесь на суше. Без моря, без столь привычной корабельной качки, без того пленительного чувства быть нужным своей команде, в решительные моменты схватки. Это было частью его самого, его жизни, его судьбы.
Ричард не мог так просто отказаться от всего этого, не мог забыть. Рано было забывать. Слишком рано ему было уходить на покой. Кэрролл знал, когда такое случиться – море возьмет свое, примет его в свои объятия, потому как морем он жил, в нем он и найдет свое последнее пристанище.
Еще вчера, Кэрролл не находил себе покоя, ходя из угла в угол своей квартиры. Искал занятие себе по душе, но не находил ничего, что могло тронуть его сердце. На полке стояло радио и играло незатейливую мелодию, погружающую в сон. Все изменилось несколько минут спустя.
В дверь кто-то постучал. Кэрролл, пробуждая сознание от тягучей дремы, спешно подошел к двери. Щелкнул замок, и та отворилась, являя для взора невысокого, но довольно упитанного человека в годах. Незнакомец был одет в серый утепленный плащ, голову его покрывала шляпа с широкими полями, а руки скрывали кожаные перчатки. На вид ему было за пятьдесят. В серых глазах читался интерес, когда он долю секунды рассматривал Кэрролла своим пронзительным взглядом.
- Приветствую вас, капитан Кэрролл. – произнес незнакомец приветствие, снимая с головы шляпу. Ричард увидел, что волосы незнакомца были белее снега с небольшой проплешиной у макушки. – Меня зовут Ральф Меерс, капитан Ральф Мееср, если быть более точным.
- Рад приветствовать вас у себя, капитан Меерс. – Ричард протянул руку в знак приветствия. Ральф тотчас пожал ее, и губы его растянулись в улыбке. – Прошу, пройдемте ко мне.
- Не могу отказать себе в этом удовольствии. – ответил капитан Меерс, и вошел вслед за Ричардом.
Когда Кэрролл посадил гостя в мягкое кресло и налил каждому по стаканчику бренди, он осмелился, наконец, начать разговор.
- Я так понимаю, вас привело ко мне какое-то дело? – спросил он.
Капитан Меерс одним глотком осушил стакан.
- Чудесное бренди! – не преминул похвалить он напиток. – Но вы, абсолютно правы, сэр. – Ральф тотчас вернулся в реальность. – Я прибыл к вам по поручению… нет не так… по личной просьбе адмирала Ричарда Берда. Вы слышали о нем?
- Конечно. – кивнул Кэрролл. – Опытный полярный исследователь, мореход от Бога. А что ему понадобилось от меня. Неужели новая экспедиция в Арктику?! Требуется моя помощь?
- Вы угадали. – вновь улыбнулся Меерс. – Адмирал хотел бы видеть вас в составе своей экспедиции в Антарктику. Вам стоит сказать: да, и все формальности будут улажены в кратчайший срок.
Сердце бешено застучало, а кровь прилила к лицу. Мысль о том, что он мог вновь вернуться в море, не дожидаясь томительного срока окончания отпуска, заставляло Ричарда согласиться на что угодно.
- Но… почему именно в Антарктиду? – спросил он, придя в себя. – Какой интерес у правительства может быть на этой мертвой земле?
Меерс продолжал смотреть на капитана и потягивать бренди, с тем же беззаботным видом, давая понять, что не о чем беспокоиться. Тем не менее, Кэрролл почувствовал, как напряглись мышцы шеи его собеседника. Казалось – лишние вопросы Ричарда раздражали Ральфа.
- Какие-то полезные ископаемые, научные открытия, лидерство в освоении континента, в конце концов. Разве вам действительно это интересно? Правительство никогда не одобрило бы экспедицию, не будь она экономически выгода. Разве я не прав?
- Возможно. – допустил Кэрролл. – Но вернемся к главной цели вашего визита. Вы планируете использовать “Разящий” в вашей экспедиции?
- Как и его капитана. – кивнул Меерс. – Вы же не откажитесь поучаствовать в столь занимательном деле?!
- Для меня это стало бы незабываемым опытом. – улыбнулся Ричард.
- Вот и хорошо. – кивнул Ральф в знак согласия. – Если вы не измените своего решения, на что я, как и адмирал Берд искренне надеемся, я жду вас через три дня у себя на квартире. Вот адрес. – он протянул Кэрроллу желтую бумагу, на которой небрежным подчерком было написано несколько слов и номер дома, в которой остановился капитан Меерс. – C этим, я вынужден откланяться, капитан Кэрролл. Удачи вам, и меняйте своих решений. Мы верим в вас.
Дверь захлопнулась, и Ричард остался в одиночестве, наедине со своими мыслями и картинами, что они рисовали, суля новые открытия.
Несколько секунд, находясь в полной прострации, он лишь рассматривал полупустой стаканчик с бренди. Мысли Ричарда вертелись вокруг неожиданного гостя и предложения, которое он сделал именно в тот самый момент, когда Кэрролл так сильно нуждался во встряске.
Ричард еще раз посмотрел на адрес. Это было не так уже далеко. Около двадцати минут поездки на автобусе, и он был бы на месте. Странное чувство ликования захватило его сердце. Еще полчаса назад Кэрролл ходил, с трудом передвигая ногами, потому как день казался скучной рутиной. Сейчас же все изменилось.
Вздохнув полной грудью, Кэрролл откинулся на кресле и одним глотком осушил стаканчик с бренди. Сейчас ему было хорошо. Закрыв глаза, он услышал, как крепкий мужской голос напевал военную песню:
- Не время уплывать, время оплакивать ушедших.

Сон Кэрролла прервал навязчивый, безжалостно вырывающий из благодатного сна, звон. Сначала, он казался далеким, как и реальность, к которой капитан не хотел возвращаться, а затем все ближе и громче, как если бы ты ехал на поезде, а по параллельным рельсам мчался второй, оглушая и дезориентируя. Это причиняло боль, и физическую, и душевную.
Ричард вскочил с кровати и обнаружил себя в своей собственной каюте. Бросив мимолетный взгляд на иллюминатор, он увидел, что уже рассвело, а значит, он проспал больше, чем рассчитывал. Голова предательски болела, а тело отказывалось подчиниться. Проведя рукой по волосам, капитан нащупал на затылке корку запекшейся крови. Значит, кровотечение открылось вновь.
Тем не менее, звон не прекращался. Это начинало выводить из себя.
Капитан обвел взглядом каюту.
“Телефон”. – промелькнуло в сознании Ричарда. – Проклятый телефон не замолкает! – последние слова он почти прокричал.
Подняв трубку, Кэрролл со всей возможной суровостью в голосе, произнес:
 - Я искренне надеюсь, что это действительно что-то важное.
На другом конце провода зазвучал голос бывшего второго офицера, а теперь нового первого помощника капитана на судне Джона Бомона:
- Это офицер Бомон, капитан. – представился тот. В принципе можно было обойтись, учитывая ситуацию. Но Ричард не стал его исправлять. – У меня для вас действительно важные новости.
- Хорошие? – Кэрролл уже не верил в добрые подарки судьбы.
- Да, сэр. – голос Джона показался ему достаточно довольным. Более того, радостным. Значит, новость действительно может оказаться более чем просто приятным дополнением к новому дню. – Как мне только что сообщил главный механик Стивенсон, ходовые качества “Разящего” восстановлены? и мы можем отправляться в путь.
- Как это случилось? – спросил Ричард.

- У меня нет на это четкого ответа, капитан. – со всей честностью, на которую был способен, ответил  Роберт Стивенсон, не опуская взгляд перед испытывающим взором Ричарда Кэрролла. – Просто в один прекрасный момент, все функции корабля восстановились. Было ли это следствием наших действий, или повлиял другой фактор…
“Другой фактор?” – спросил сам себя капитан. – Что вы имеете в виду? – этот вопрос прозвучал для главного механика.
Большая часть старших офицеров линкора собрались в командной рубке. Здесь все изменилось, с того момента, когда Кэрролл был здесь в последний раз. Благодаря восстановлению подачи электроэнергии и, столь необходимого для выживания в подобных условиях, тепла, здесь было гораздо уютнее. Более располагающе. Впрочем, об удобстве, в данный момент, Ричард думал в последнюю очередь.
- Морской дьявол отпустил нас. Потому мы до сих пор и живы. – попытался пошутить Рональд Хант.
Кэрролл проигнорировал реплику навигатора, продолжая ждать ответа Стивенсона.
- У меня нет другого объяснения, кроме магнитной аномалии, которая вызвала временную остановку некоторых систем. – с осторожностью, дабы не показаться глупцом, предположил Роберт. – Мои догадки подтверждает и тот факт, что были отмечены некоторые отклонения в показаниях компаса.
- Некоторые?! – крикнул капитан. – Да они просто свихнулись, от этих чертовых аномалий, коими напичканы эти воды!
- Континент до конца еще не был изучен и не исключено, что здесь могут иметь место некоторые природные явления, не встречающиеся нигде в мире. – произнес Леонард Райт. – Не для того ли, чтобы узреть и изучить подобные явления и была собрана экспедиция во главе с адмиралом Ричардом Бердом? Мне думается, что мы набрели на открытие, которое может прославить нас корабль, как и каждого из нас в отдельности.
Послышались одобрительные перешептывания.
- Если конечно, мы останемся живы. – добавил Стивенсон.
- Что вы имеете в виду?! – спросил его Райт. – Вы считаете, что существует опасность для корабля или его экипажа?
- А разве вам не достаточно тех жертв, которые мы уже получили, вследствие вашего командования кораблем, мистер Райт?! – оборвал Леонарда капитан. – Думаю, вам следует высказываться только в том случае, если информация будет действительно важной. Пустое сотрясание воздуха, здесь не лучший помощник.
- Да, капитан. – согласился Райт. Но по лицу его было видно, что он уязвлен, и едва ли в скором времени простит подобный тон капитану, в присутствии тех, кому совсем недавно он отдавал приказы. Впрочем, этот факт не сильно беспокоил Ричарда. Были дела и поважнее чувств некомпетентного помощника.
Кэрролл вновь перевел взгляд в сторону главного механика.
- Как скоро корабль будет готов тронуться в путь? – спросил Ричард у Стивенсона.
- Мне нужно около трех часов, что проверить все ли в порядке с винтами, а затем, я думаю, уже ничто не помешает двинуться вслед за экспедицией. – заверил его Роберт. – Разве что… - на мгновение он замер, словно не решаясь продолжить. – Но вот это уже плохая новость.
- Скажите мне, что именно? – распорядился Кэрролл. – И как это устранить.
Стивенсон бросил взгляд в сторону навигатора. Тот утвердительно кивнул, понимая намерения главного механика.
- Мы все еще не можем проложить курс, капитан. – сказал Хант. – Возможно это последствие все той же аномалии, но показания приборов все еще хаотичны.
- А как на счет связи? – спросил Кэрролл. – Работает ли связь?
- Сигнал проходит, капитан. – ответил Бомон. – Но мы еще не может установить контакта с экспедицией адмирала Берда. В этом отношении, мы потерпели неудачу.
- Не оставляйте попыток наладить связь. – приказал Кэрролл. – Это первоочередная задача после восстановления ходовых качеств “Разящего”. Нам нужно… нам необходимо установить связь с экспедицией. Пробуйте все частоты. Пробуйте азбуку Морзе. Пробуйте все, что может помочь. Это приказ.

Это утро выдалось морозным. Хрупкими, едва заметными человеческому глазу, бусинками падал снег, чтобы тут же растаять и превратиться в лужицы, а уже из тех тонкую ледяную поверхность, столь опасную для моряков. Дул слабый ветер, едва колыхая спешно установленный флаг. Но даже его хватило, чтобы большинство матросов, работающих на верхней палубе, чувствовали себя осколками айсберга.
Перед тем как покинуть теплую, такую уютную и безопасную каюту, Стивен Хэтчер бросил мимолетный взгляд в сторону термометра. Тот показывал минус сто семь градусов по Фаренгейту. Дьявольская холодина, но матрос не посмел ослушаться приказа. Несмотря на то, что в его сознании все еще жили воспоминания пережитого во время шторма, Стивен нашел в себе силы повернуть ручку и открыть дверь.
Тут же в лицо ударил морозный воздух, освежающий и бодрящий. Пока не упала температура тела, и не появился озноб, а руки не начинали неметь, являя сознанию ноющую тупую боль, поврежденных холодом конечностей – Хэтчер чувствовал себя замечательно. Словно и не было того ужаса, который ему довелось пережить около полутора суток тому назад. Сейчас ему хотелось просто жить, и в меру своих сил выполнять свои обязанности. В память о тех, кто погиб, в память о тех, кто уже никогда не вернуться домой, ни обнимет близких, не почувствует тепло родного дома.
Корабль мирно покачивался на волнах, гонимых тихим, но вместе с тем промозглым ветром. “Разящий”, как и все, кто находился, сейчас, на корабле носил траур, оплакивал ушедших.
Стивен вдруг почему-то явственно ощутил, что линкор не тронется с места, покуда не будет проронена слеза о каждом погибшем. Это был его долг. Его миссия. Лишь только это случиться – он отправиться в путь. Быть может не тот, который был нужен капитану, но, тем не менее, ведомый собственной волей. Как если бы был живым существом, со своими собственными потребностями и желаниями.
Группа работающий на палубе матросов, к которым был прикреплен Стивен, находились в восьми футах ниже. Выполняя нудную работу по удалению мусора и обломков, некогда бывшими частями корабля, они проводили по несколько часов на морозе, после чего их заменяла другая бригада. И те же самые манипуляции продолжались по всему кораблю. Более семидесяти человек были выделены для проведения работ и лишь около двадцати находились в данный момент на верхней палубе.
Хэтчер осмотрелся вокруг, втянул носом морозный воздух, выдохнул ртом. Его переполняло желание жить, и в этот момент, матрос чувствовал себя счастливым.
- Эй, парень! – кто-то позвал Стивена. – Какого черта, ты там стоишь?! Иди сюда. Для тебя надеться работа. Нам нужно собрать весь этот мусор, прежде чем корабль запустит двигатели, и мы тронемся в путь. Ты же не хочешь объяснять капитану, какого дьявола все эти железяки валяются посреди военного корабля военно-морских сил Соединенных Штатов?
- Да, сэр. – отозвался Хэтчер и зашагал вниз по металлической лестнице. Несколько раз он едва не сорвался, но какие-то силы уберегли его отпадения и перелома шеи. Благодарить судьбу было некогда. Старшина Колин Старк, руководящий работами был вне себя от ярости.
- До конца смены еще около двух часов. – подытожил тот, не отрывая взгляда от часов. – Нам нужно очистить от мусора эту площадь. – он указал рукой на расстояние от первого флагштока, где собственно и располагался единственный из уцелевших флагов, до правого борта, заканчивая чертить воображаемую линию у основания второй орудийной башни. Получилось некое подобие треугольника, с довольно большой площадью, усыпанной множеством обломков и мусора, выволоченного с ближайшей платформы.
“Да это же чертова уйма работы!” – ужаснулся про себя Хэтчер.
Судя по лицам других матросов, они думали так же, но никто не решался перечить старшему. Слишком хорошо знали, что бывает не подчинение приказу и бунт на корабле. Это служило основным сдерживающим фактором, дабы не начать мятеж.
Первые полчаса работы казались вечностью, и не было ей конца, как и холоду, что закрадывался под одежду, вытягивая тепло, а вместе с ним и жизнь. Руки невыносимо жгло, суставы болели, а разум застилала тонкая пленка безнадежности. От того радостного беззаботного настроения, с которым Стивен покинул каюту, не осталось и следа. Холод и ветер выдули его, как что-то легкое и невесомое.
Хэтчер с досады сплюнул на борт, за что получил удар в затылок.
- Я думаю, тебе стоит так проявлять свои чувства, матрос. – прокричал старшина. – Есть много других способов.
- Мне холодно. – прошипел Стивен. – Дайте перерыв. Мне нужно согреться.
- Хочешь согреться?! – улыбнулся Старк. Было видно, как зубы стучали от озноба, но он не подавал виду, не показывал подчиненным свою слабость. – У меня для тебя есть один верный способ, матрос. – вновь улыбка, не предвещающая ничего хорошего. – Видишь этот кусок арматуры?
- Да. – без всякой охоты ответил Стивен.
- Что если я прикажу каждому из матросов нанести тебе по одному удару. Как ты считаешь, это поможет тебе согреться?! – спросил старшина Хэтчера.
- Нет, сэр. – спешно ответил тот. – Думаю, это просто убьет меня.
- В таком случае, как же нам решить твою проблему? – осведомился Колин. Голова его наклонилась к лицу Стивена, словно он хотел выслушать мнения матроса. – Жду предложений.
Хэтчер спешно искал решения этой проблемы. Ему хотелось как можно скорее избавиться от столь пристального внимания со стороны командующего. Казалось еще немного и тот прикажет скинуть его за борт. Кто знает, не останется ли гибель одного из матросов тайной, которую никто не придаст огласке. От одной мысли, что такое радикальное решение возможно, заставляло его кровь холодеть еще быстрее, чем с этим справлялся суровый климат Антарктики.
- Я уже согрелся, сэр. – ответил Стивен, но старшина лишь покачал головой, в знак отрицания этого факта.
- Я думаю, что это не так. – произнес он. – Потому как я не могу допустить, чтобы в мою смену люди мерзли, я нашел для тебя достойный выход из положения. Следуй за мной.
Старшина толкнул Хэтчера в плечо, указывая направление. Не слишком сильно, но вполне достаточно, чтобы тот обратил внимание на нагромождение металлической стружки и нескольких разбитых в щепки ящиков, некогда хранившие припасы.
- Этот хлам требуется выкинуть за борт. – пояснил старшина Старк Стивену. – У меня мало надежных людей, и поэтому я могу доверить эту работу только тебе. – При этих словах он негромко рассмеялся. – Справишься? Оправдаешь, оказанное тебе высокое доверие?!
- Справлюсь. – проворчал Хэтчер, понимая что под “ответственной работой” имел в виду старшина.
- Прости, я не расслышал. Что ты сказал? – ехидно спросил тот.
- Я справлюсь, сэр. – Чуть более громко, чем следовало, прокричал Стивен. Губы немели, а ярость медленно разгоралась в груди матроса. Он уже видел этого негодяя, падающим за борт. Это мысль немного согрела леденеющее сердце.
- Ну вот и хорошо. – старшина улыбнулся, довольный преподнесенным уроком. – Ну а мне с ребятами пора на перерыв. Как я и сказал – я не могу допустить, чтобы в мою смену кто-нибудь замерз.
Новый взрыв смеха прорезал зияющую рану в разуме Хэтчера. Он поклялся себе что, во что бы то ни стало, отомстит Старку.

Прошло больше десяти минут, но не Старка ни матросов не было видно. Они явно задерживались. Впрочем, Стивену было на них плевать. Согреваемый мечтами о мщении, он продолжал сгребать мусор и, напрягая от усилия все мышцы, относить его к краю борта.
В одном старшина оказался прав, “рекомендуя” Хэтчеру эту работу – он действительно согрелся. Пот тек градом, несмотря за страшный холод, грудь вздымалась в такт тяжелому дыханию, глаза налились кровью, вследствие повышения давления. Он почти не чувствовал себя, но и не мог остановиться. Словно заведенный, раз за разом, возвращаясь к работе, перенося к краю борта все больше и больше мусора.
Несколько раз Стивен поскальзывался и падал, получая синяки и ушибы, но, стиснув зубы, терпел, как если бы от этого зависела его жизнь. Один раз, едва не перевалился через борт, и не полетел с большой высоты в пугающую бездну морских волн. В тот момент, он почти явственно услышал, как мертвые звали его, приглашали присоединиться к пиршеству вечной ночи, в черных водах холодного океана.
Ящик со стружкой казался слишком тяжелым. Стивен с большим трудом, едва стоя на ногах, поднимал этот вес. В нем было, по меньшей мере, фунтов сто пятьдесят, если не все сто восемьдесят. Спина болела, а руки отказывались подниматься. Несмотря на это – чудо произошло. Ящик перевалился за борт и, мгновение спустя, погрузился в мутные воды.
Хэтчер вздохнул с облегчением, вытирая со лба капли пота, который, попадая в глаза, вызывал неприятное жжение. Руки безвольно упали, словно плети: лишенные воли, не способные продолжать работу. Впрочем, этого и не требовалось. Площадь, которую приказал очистить Старк, была пуста. Стивен справился со своей задачей. Пускай ценой неимоверных усилий, но, тем не менее, он чувствовал себя победителем. И было уже все равно, что скажет старшина.
Но внезапно, чувство триумфа улетучилось, вместе с приятным чувством усталости, которое подарила работа. Стивен почувствовал, как в нем нарастает беспокойство и даже страх.
От рождения Хэтчер страдал близорукостью, что не помешала ему попасть на флот, и не всегда мог видеть вещи так же четко, как их видел здоровый человек. И потому, сейчас, он так же не был уверен, что видит перед собой. Слишком большим было расстояние, и слишком много тумана было в его глазах.
Сначала, Стивен подумал, что это покачивался на волнах один из ящиков, сброшенных либо им, либо кем-то из команды ранее, но все еще дрейфующий неподалеку от “Разящего”. Но, затем, по мере того, как зрение приспосабливалось к дальней дистанции, Хэтчер начинал видеть все четче и четче. И с каждым мгновением, которые дарили ему открытия, он становился все бледнее.
До определенного мига, Хэтчер все еще сомневался, отказываясь верить увиденному, но затем все стало слишком ясно, чтобы и дальше заниматься отрицанием. На волнах, тихо, безмятежно, как в принципе ему и положено, покачивалось человеческое тело. Труп.
Первым позывом, после осознания уведенного была тошнота. Стивен постарался взять себя в руки. Он не мог позволить себе бояться. Ему доводилось видеть мертвецов и ранее. Даже убивать. В этом и была проблема – смерть слишком сильно напоминала Хэтчеру о войне. Это были не самые приятные воспоминания, и каждый день, в воспоминаниях и ночью, после отбоя, в страшных снах – он видел тела погибших, слышал их стоны, укоры в стороны тех, кто все еще продолжал жить, в тот миг, когда свеча их жизни уже давно угасла. Лишь в редкие мгновения жизни, их крики покидали разум, даря покой и счастье, заключенное в одиночестве, которого искал Хэтчер.
Он присмотрелся вновь, в надежде увидеть знаки отличия, понять, кем был этот покойник при жизни. Был ли он с “Разящего” или это являлось посланием, говорящем о судьбах людей с других кораблей экспедиции, первыми угодившие в шторм. Но зрение подводило его, не давая увидеть полной картины. Стивен в отчаянии обернулся, надеясь увидеть хоть кого-то, бродящим неподалеку. Но ни людей Старка, ни его самого нигде не было видно.
“Куда же пропали эти бездельники?!” – прожгло яростью сознание Хэтчера. – “Когда они так нужны”.
Вдруг волны едва заметно подбросили тело и, как показалось Стивену, покойник повернулся в его сторону лицом. Глаза трупа были раскрыты, смотря неживым взглядом в саму душу матроса, проникая вовнутрь его естества, поглощая остатки мужества. Он вновь услышал голоса мертвых, взывающих к нему из преисподней. Он вновь приблизился к ним, разрывая тонкую нить, отделяющих два мира, один от другого.
Хэтчер подался ближе, переваливаясь через борт. Он понимал, как рискует, но не мог остановиться. Так велико было желание увидеть больше. Как бы сейчас пригодился бинокль или подзорная труба. Но не следовало мечтать о несбыточном.
Шум в голове становился все сильнее, а голоса громче. Они продолжали звать Стивена к себе, все настойчивее и настойчивее. Это сводило с ума, расстраивало рассудок.
Вдруг, как показалось Хэтчеру, труп закрыл глаза и так же быстро открыл. Сдавленный крик вырвался из груди матроса, когда чья-то рука коснулась его плеча. Обернувшись, Стивен увидел озадаченное лицо старшины Колина Старка.
- Что с тобой парень? – спросил он без тени беспокойства в голосе. – Ты закончил?
- Да, я закончил. – крикнул Хэтчер. – Вы это видели?!
- Видел что? – не понял вопроса Колин.
Стивен был вне себя от ярости, что приходилось так долго объяснять старшине причину его волнений.
- Там в море. Труп. Вот. – кивнул он в сторону, где видел его в последний раз. Но лишь вода, идущая рябью от ветра предстала перед ним. Ни тела, ни признаков, что оно когда-то поднималось над поверхностью – не было. – Видите. – чуть менее уверенно, произнес матрос.
- Я вижу, что ты действительно устал, парень. – с некоторой долей беспокойства ответил Колин, видя блеск безумия в глазах Хэтчера. – Я разрешаю тебе остаток смены провести в каюте. Ты выполнил норму на сегодня, и можешь быть свободен.
Стивен понимающе кивнул, хотя и смысл сказанного едва ли доходил до матроса. Он все еще продолжал всматриваться в морскую гладь, ожидая, что тело всплывет вновь, но ничего не происходило. Голоса мертвецов стихли в голове Хэтчера, а тягучее чувства страха, выветривалось, словно призрак кошмара, с утренним пробуждением.

Звон вызова вновь разрезал тишину командной рубки. Джон Бомон снял трубку и представился. Внимательно выслушав донесение, он повернулся в сторону капитана.
- Главный механик Роберт Стивенсон сообщает, что корабль готов к отплытию, капитан. – сообщил он, с трудом скрывая чувство триумфа.
Кэрролл рывком поднялся с кресла и приблизился к своему новому первому помощнику.
- Это первая хороша новость за сегодняшний день! – улыбнулся Ричард. – Немедленно сообщите: мы отправляемся немедленно!
- Да, капитан! – ни с меньшим энтузиазмом ответил Бомон, дела вызов. – Исполню с радостью.

Роберт Стивенсон наблюдал за пробуждением гиганта. Шум, звучащих в унисон механизмов, походил на продолжительный, долгий как сама жизнь, зевок. Главный механик почувствовал, как оживает титан, как начинают шевелиться его члены, застоявшиеся от долгого бездействия. Пробуждение было бурным, как и восторг, вырвавшийся из груди человека.
Стивенсон раздавал команды, проверял замирения приборов, вел строгий учет всех неполадкам, возникшим, вследствие старта “Разящего”. Он не желал больше слышать о срывах сроков, установленных капитаном. Несмотря ни на всю свою показную независимость – главным его страхом, без сомнения, являлось – лишиться поста главного механика. Перестать слышать голос машины, и почувствовать себя одиноким, ненужным, пустым. Это не входило в его планы. Этого нельзя было допустить. И потому, Роберт начинал молиться, и морским богам, и богам суши, о благоприятном исходе этого испытания. Право на ошибку, он не имел.

Все, кто находился, в данный момент, на верхней палубе линкора, могли почувствовать это. Легкую вибрацию под ногами, перерастающую в нечто большее, и услышать шум, становящийся с каждой секундой все громче. Корабль оживал у них на глазах, обретал прежнюю мощь, готовился к долгой дороге, потому как был создан для нее.
Стивен Хэтчер еще не успел покинуть открытое пространство и одним из первых узрел, как вспениваются волны, там внизу, у края бортов, как усилился ветер, бросая в лицо ледяные брызги, как “Разящий” после продолжительного покоя, вновь начал движение в сторону ледяного материка.
Покинули разум невольные страхи. На их место пришла надежда и вера, в то, что самое страшное осталось позади, где-то там, в том памятном шторме, из которого вышли не все, но кого неизбежно будут помнить всегда. Потому как, пока жива память о человеке – жив и он, исчезая лишь с последним человеком, знавшим его.

Корабль шустро набирал ход. За несколько минут “Разящий” развил скорость в шесть узлов, и продолжал ускоряться. Где-то вдалеке не умолкали настойчиво звенящие края не заваренной матросами, во время ремонта обшивки, но это не могло испортить общего приподнятого настроения в командной рубке.
В течение того времени, что корабль находился в пути, Джон Бомон не обрыв связи с машинным отделением, синхронизируя работу командной рубки с работой людей Стивенсона. Ни они, ни кто-либо в командной рубке не желали провала, и потому не прекращали следить за показаниями приборов. Это было важно, как следить за состоянием больного, идущего к выздоровлению, но все еще склонного к регрессу.
- Скорость семь с половиной узлов, капитан. – констатировал Леонард Райт, находясь у штурвала. Кэрролл позволил тому занять свое место, дабы тот имел возможность реабилитироваться после неудач, приключившихся вследствие его командования, и немного смягчить тот взгляд, с которым бывший первый помощник каждый раз смотрел на капитана, когда тот только заходил на мостик. – Мы все еще продолжаем набирать скорость.
- Нам нужно как минимум двадцать семь узлов. – подытожил Кэрролл. – Чтобы иметь возможность нагнать экспедицию или, по крайней мере, узнать об их судьбе, если она не была к ним так благосклонна.
- Да, капитан. – кивнул Райт, продолжая сжимать штурвал.
Ричард закрыл глаза, погружаясь в глубины собственного сознания, а губы беззвучно нашептывали слова молитвы. Он возносил благодарность Богу за вновь подаренный шанс. Каким-то краешком своего сознания, Кэрролл допускал, что “Разящий” мог никогда не восстановить ходовые качества, и ему, как и его команде пришлось бы провести в этих холодных водах всю свою жизнь, то короткое мгновение, отпущенное им, прежде чем ресурсы судна исчерпают себя.
Кэрролл почти видел, как судно медленно обрастает льдом, становясь все тяжелее и тяжелее, пока и вовсе не превращается в айсберг. Айсберг, полный мертвецов. Он попытался сбросить эти мысли, но они вновь и вновь возвращались к нему, как страшный сон, не желающий отпускать жертву из пределов своих владений.

За все время простоя, когда корабль, пройдя шторм, казался мертвым, безжизненным, старший уорент-офицер третьего класса Алан Спад не покидал собственной каюты. Его бил озноб, а температура тела поднималась до сорока градусов Цельсия. Казалось, что смерть, столь близко подобравшаяся к нему во время того, когда волна едва не унесла его за борт, все-таки добьется своего. Заберет, причитающуюся ей жертву. Спад уже видел, как тянутся к нему ее костлявые холодные руки, постепенно обретая плоть, и надевая личину мертвецов, которых унесло море.
Алан пытался бороться, отринув от себя, вгрызающиеся в разум, чуждые мысли. Кажется, он застонал, пошевелился и перевернулся на бок. Под весом тела больного, скрипнули пружины кровати.
Дверь в каюту отворилась, и к своему неудовольствию, находящийся в полусознательном состоянии, Спад заметил вошедшего корабельного доктора. Кажется, его звали Шоном Маккреди. Алан никогда не любил этого человека, и потому было вполне естественным, что он не хотел видеть доктора в своей каюте. Особенно в тот самый момент, когда офицер находился в таком состоянии. Впрочем, для того Маккреди и здесь. Чтобы исправить нынешнюю ситуацию в положительную сторону. Так хотелось верить Спаду, чтобы хоть как-то терпеть присутствие хмурого доктора.
- Как ваше самочувствие? – поинтересовался Шон.
В его холодных бесстрастных глазах читался лишь профессиональный интерес. Желание, получить информацию исключительно необходимую для выявления симптома больного и выбора наиболее эффективного лечения. Казалось, что личное отношение Маккреди к человеческой жизни, было, мягко говоря, наплевательским. Но он давал клятву, и был верен ей до конца. Именно это обстоятельство и помогало чувствовать Спаду себя в руках этого человека, в относительной безопасности.
- Не так хорошо, как хотелось бы, но лучше тех несчастных, которых смыло в море. – прохрипел Алан. Каждое слово давалось ему с большой болью, но он был рад общению, даже с таким человеком, как Маккреди. Все хорошо, лишь бы не сойти с ума.
- Все мы скорбим, о погибших братьях. – поддержал его Шон. Увы, Спад не увидел в его глазах искренности. Это были лишь слова, которые хотел услышать больной. Слова, призванные поддержать в нем жизнь, пускай они, и являлись лишь обманом для говорившего, простой ложью, без обязательств. – Но нужно продолжать жить дальше, выполняя свой долг перед страной, которой поклялись служить. Каждый в меру своих сил, своих возможностей.
- Возможно. – согласился Спад. – Жить, без сомнения, нужно. Даже если болит, и нет сил, продолжать свое существование.
- Я поставлю вам капельницу. – констатировал Маккреди, извлекая на свет свои инструменты. – У каждого из нас бывают моменты, когда нам не хочется жить. – добавил он. Алану показалось, что он увидел в глазах доктора печаль. Впрочем, это могло быть просто обманом зрения, воспаленного болезнью мозга. – Но мы можем продолжать жить, ради тех, кого потеряли и всеми силами стараться не допустить новых потерь.
Толстая игла проколола синюю вену на локтевом сгибе, и Спад почувствовал, как лекарство проникает в кровь. Было ли это следствием приема лекарства или простое самовнушение, а быть может, разговор с единственным живым человеком, которого он видел за все время своего вынужденного пребывания в каюте, но Алан почувствовал себя лучше. По телу разливалось приятное тепло, а в глазах начинало проясняться. Хотя, офицер и знал, что это было временным явлением и горячка вернется вновь – он продолжал верить, что жизнь вернется в привычное русло.
- Возможно, вы сочтете это интересным, офицер Спад. – начал разговор Маккреди, дабы разогнать сгустившуюся тишину.
- Да? – спросил тот.
- Несколько минут назад корабль тронулся в путь. – ответил Шон, извлекая на свет фонендоскоп. – Вы позволите?
Осторожно, дабы не задеть руку с иглой, Маккреди прислонил аппарат к груди пациента.
- Значит “Разящий” вновь способен двигаться?! – в голосе Спада прозвучали веселые нотки, несколько подпорченные общим негативным состоянием. – Черт! Да, это же прекрасная новость!
- Несомненно. – согласился Шон. – Но сейчас, я попросил бы вас немного помолчать. – строгим голосом приказал он. – Дышите ровно. Мне необходимо убедиться, что с вами все в порядке.
Алану не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Он внимательно наблюдал за манипуляциями Маккреди, выполняя все его требования без лишних вопросов, ожидая хороших новостей.
Но, судя по лицу доктора – новости были неутешительными.
Алан проследил за взглядом Маккреди. Брови “доброго” доктора сдвинулись на переносице. Было видно, что он был чем-то обеспокоен.
- Что случилось, доктор? – спросил Спад, делая неуклюжую попытку улыбнуться. – Плохие новости?
- Да… - ответил тот, чуточку менее уверенно, чем Спад надеялся услышать. – Подозреваю, что у вас пневмония. Воспаление ткани легких.
- Насколько это серьезно? – после некоторого времени спросил Алан.
- Трудно сказать. – пожал плечами Маккреди. – Все зависит от организма носителя вируса, а так же от своевременно лечения. В вашем случае, я посоветовал бы постельный режим, и усиленный прием антибиотиков в качестве лечения. Если не предвидеться иных осложнений, я поставлю вас на ноги. Но вы должны строго следовать моим указаниям. Вы меня поняли или следует повторить, что при нежелательном исходе функции ваших легких будут потерянны, и вы попросту задохнетесь.
- Да-да. – кивнул Спад, превозмогая боль в горле. – Я хорошо вас понял, доктор. Буду исполнять все ваши указания неукоснительно. Так что если не переживу это путешествие, мне будет кого винить.

Сначала Хэтчер услышал лишь недоумевающие перешептывания, стоявших неподалеку матросов и нескольких офицеров. Затем он уже сам мог видеть, что почти у самого края горизонта, так где, по мнению древних, находился край мира, за которым существовало полнейшее ничто, проявлялась стена тумана, к которой на скорости в десять узлов приближался линкор типа Айова “Разящий”. Подобно густым облакам, довлеющим над головами людей, он был непроницаем и никто не знал, что ждет корабль в его незримых, но путающих разум, сетях. Гонимый встречным ветром, туман сам двигался навстречу, отрезая путь судну от спасительного пространства.
- Что это такое? – спрашивали друг у друга матросы, но ответ напрашивался один – судьба вновь преподнесла им подарок. Конечно, туман ни шел, ни в какое сравнение со штормом, унесшим жизни стольких людей, но вполне может способствовать этим потерям в дальнейшем. Карты глубин этих мест старшие офицеры не имели, и никто не знал примерное расположение подводных скал, которые могли нанести существенный вред кораблю, если тот случайно столкнется с одной из них.
Стивен посмотрел налево, в надежде найти спасительное пространство, но туман опускался на воду со стремительной скоростью, как если разом хотел проглотить все это огромное пространство, вместе со всем живым, что могло существовать в этих водах. Его охватил невольный страх. Нет, это не походило на страх перед бушующей неистовой мощью стихий, которое довелось узреть матросу два дня назад. Больше всего это походило на страх замкнутого пространства, как если бы его заперли в крохотной коробочке.
“Или в пасти морского чудовища”! – мелькнула в голове у Хэтчера пугающая мысль. – Как в утробе голодного монстра из детских сказок. – последние слова он проговорил вслух, отчего некоторые из наблюдавших за этим явлением матросов, повернули головы в его сторону.
Впрочем, тут же потеряли к нему всякий интерес, потому как где-то вдалеке, где-то в той области, что была скрыта туманом, они услышали чей-то крик. Крик, от которого холодело сердце, а разум отказывался подчиняться и понимать, что за животное могло издать этот звук.
Люди шарахнулись от борта, напуганные неожиданным происшествием, но все так же быстро стихло, как и началось. Крик оборвался, и тишина, разбавленная шумом двигателей “Разящего”, наполнила окружающее пространство атмосферой, сводящей с ума неизвестности.
Проходили минуты, но никто не отваживался сказать и слова. Пораженные услышанным, они еще долгое время находились в состоянии, близком к шоковому и не могли объективно понимать окружающую действительность.
Хэтчер все это время оставался на своем месте, у края борта. Нет, не потому что был смелее остальных. Просто ужас, охвативший его разум, не позволял телу двигаться, сковывая льдом, замораживая члены. Крик, услышанный им сегодня, наравне со всеми, произвел слишком сильное впечатление на рассудок матроса. Не потому ли это случилось, что в тот самый злополучный шторм, он слышал его впервые, чувствовал вибрацию гортани этого существа, улавливал, звучащий в этом крики, ему одному понятные мотивы.
Еще около минуты, Стивен простоял, безумными глазами, всматриваясь в полоску, приближающегося тумана, а затем почувствовал, как сознание медленно покидает его, наполняя окружающее пространство чернотой. Тело Хэтчера сползло вниз, ударяясь головой об обледеневший пол верхней палубы.
- Оно там. – прошептал, теряющий сознание матрос. – Оно живет в тумане.

Кэрролл с напряженным лицом выслушивал доклады со смотровых палуб.
Корабль неизбежно двигался в направлении стены тумана. Перемена курса не давала положительного результата, потому как он был везде и позади и сбоку – надвигаясь, подобно живому существу, поглощая фут за футом, все ближе к своей желанной добыче.
Столь аномальные перемены погоды не могли не беспокоить Ричарда. Он не мог позволить, чтобы что-то случилось вновь. И без того слабый дух команды не перенесет новые потери. Это нельзя было допустить. Любой ценой, но только ни жизнью экипажа, ни корабля, приютившего их.
Капитан посмотрел на компас, стрелка которого все еще продолжала бесконтрольно крутиться, раз за разом, меняя показания, путая, обманывая. В какое же богом забытое место угодил его корабль? Что за безумные, не поддающиеся логическому объяснению, аномалии губят его людей, выводят из строя корабельные системы? Ответа, как водиться нет, как нет гарантии, что все случившееся не повториться вновь.
- Капитан. – прозвучал за спиной звонкий голос Леонарда Райта. – Мы приближаемся к области, затянутой туманом.
Кэрролл нет ответил. Мыслями он находился у края тумана, где спустя несколько минут, окажется и “Разящий”. Капитан неотрывно смотрел в запотевшее окно, прямо перед собой, не отвечая на внешние раздражители, полностью погрузившись в размышления, посетившие его голову, в столь ответственные минуты.
Что там? В незримой пустоте неизвестности, за краем горизонта, в глубине, скрытой мглой вод. Что скрывают они? Какие тайны прячут в своих чертогах? Что можно узреть пытливому разуму, заглянувшему за край, той неизвестности, и найдя ответ в своем сердце. Смерть, спасение или нечто другое. Что именно?
- Капитан? – окликнул его офицер Райт. – Капитан, мы приближаемся! – последние слова он почти прокричал. В нем закипало раздражение, но, подавляя гнев, Леонард мог так и не дождаться приказа. – Капитан…
- Какова наша нынешняя скорость? – Кэрролл не дал ему закончить. Так же неожиданно, как и ушел – капитан вернулся в реальность.
- Пятнадцать узлов. – ответил несколько обескураженный Райт. – Скорость возрастает.
- Сбавит скорость до четырех узлов и держать в таком состоянии все то время, что мы будем находиться в области тумана. Курс оставить прежним. – распорядился Ричард. – Нам не нужны неожиданности.
- Вас понял, капитан. – ответил Райт. – “Да поможет нам Бог”. – добавил он про себя, искренне надеясь, что все так и будет.

Старший механик Роберт Стивенсон был вне себя от гнева. Его переполняли чувства, готовые в любой момент выплеснуться на случайно окатившихся, на его пути матросах. Он что-то кричал, махал руками. Люди шарахались этого человека, но выполняли приказы точно в установленный им срок.
Сбавит скорость. Как же! Едва ли капитан понимал, какому стрессу подвергает корабль. Только набрав мощь, почувствовав собственную силу, вернув желание жить, “Разящий” был вынужден остановиться или, по крайней мере, не реализовать большую часть той силы, которая была заключена в этой машине. Немыслимо. Недопустимо.
Краем сознания Стивенсон понимал – возможно, решение, принятое капитаном необходимо. В целях безопасности корабля и всех, находящихся на его борту людей. Но судно, вверенное его заботливым рукам, продолжало противиться этому, не соглашалось, с решениями, ограничивающими его свободу. Умоляло главного механика не подчиниться приказу, наплевать на устав и субординацию, бросить все на карту своих предпочтений и желаний, не вязавшихся с истинными желаниями Роберта.
Тряхнув головой, Стивенсон отогнал от себя эти мысли, тяжело вздохнул, очистил сознание. Сейчас не время предаваться пространным размышлениям, не самый подходящий момент, прислушиваться к мыслям и чувствам “Разящего”. В конце концов, он оставался лишь кораблем, и на мгновение Роберту стало даже страшно, от осознания того, что время от времени, он рассматривает корабль, как живое существо, подобно себе или людям его окружающим. Ставил интересы судна, поверх интересов людей.
В двух шагах от главного механика проходил механик Стефан Кайгиль. Стивенсон жестом остановил его.
- Вы выполнили все в точности, как было приказано капитаном Кэрроллом? – истребовал Роберт отчета.
- Все как вы приказали, сэр. – ответил Стефан, бросая в сторону главного механика взгляд, отражающий не то страх, ни то волнение, перед лицом своего начальника. Никто из тех, кто находился под его непосредственным командованием, не желал попадаться Стивенсону в периоды его депрессии, перемежающиеся с периодами агрессии, в отношении всего живого. – Корабль замедляется, но едва ли успеет понизить скорость до пределов, установленных капитаном Кэрроллом.
Стивенсон кивнул в знак согласия.
- Мне об этом было известно с самого начала. – сказал он, вытирая тыльной стороной ладони со лба капли пота. Как же все-таки здесь было жарко. – Впрочем, не наша вина, что команда была отдана так несвоевременно. Верно?
- Да, сэр. – поспешил согласиться Кайгиль, продолжая следить за реакцией Роберта. В любой момент мог приключиться новый взрыв в его эмоциональном состоянии, и из конструктивно мыслящего специалиста, тот превратиться в полубезумного маньяка.

“Разящий”, замедлял ход, издавая при этом протяжный стон многотонного металлического титана. Граница тумана находилась на расстоянии вытянутой руки. Казалось еще чуть-чуть и вот оно, он вплывет в эту мглу всей свой массой, грозно вспенивая воды, играя победоносный гимн. Взволнованные перешептывания матросов, сумрак, черной тенью накрывающий собой корабль и, пронзительный сигнал тревоги, походивший на удар набата, сзывающего на последнюю молитву жителей обреченного города, дабы последний раз вознести молитвы творцу.