БРЕНД.
юмористический рассказ.
Фенечка Божик с хрустом кушала яблочко и ходила перед зеркалом в прозрачном платье с лентами. Делала позы. Ленты ей показались недостаточно длинными.
-Ты собираешься в этом платье пойти на бал? - облизывая масляные губы, появилась в комнате Венесуэла Капитоновна, интеллигентная дама просторной комплекции.
-Угу, в этом.
-Ты же вчера в нём была!
-Угу, в нём же, - прощебетала Фенечка, ставя руки на бёдра, поворачиваясь телом, заглядывая в зеркало. Комплекцией Фенечка напоминала родительницу. - И что?..
Родитель, Панас Гордеевич Божик, стоял на улице, подняв голову, смущённо смотрел в окно, терпеливо переступал с ноги на ногу, ждал, когда его пригласят поесть. В животе громко урчало.
Фенечка:
-Мама, у вас от лица ресница отклеилась. Платье мне нравится.
-Не надо его надевать, всё видно насквозь. Или хоть что-нибудь снизу. У тебя фигурка не очень.
-Мама, что вы говорите, это у вас не очень! А у меня то, что надо. Посмотрите, как смачно двигаюсь! - Фенечка промаршировала перед трюмо. - Почти летаю! Вчера встретила свою бывшую свекровь, прослышала, что я участвую на балах, припёрлась на фуршет, сделать мне очередную гадость! Вы говорили, она лечится у психиатра? Представляете, мы бросали кости, она подсела за стол и нагло заявила, что Стефанек прыгал от счастья, когда я от них ушла. Как раз всё наоборот – я прыгала! Посоветовала ей долечиться у психиатра. Сама меня сосватала за Стефанека, прибегала сюда каждый день, жрала наши котлеты!.. Объявила, что я украла у неё двести рублей из комода, пылесос, утюг, тапочки, ведро пластмассовое, копилку и отрез ситца с пчёлками девять метров. Полное враньё! Мама, ты же сама меряла – там было всего шесть!
-Шесть с половиной!
-Вот именно! Надо же так врать! Крем в тюбиках был мой, копчёную свиную ляжку мы вместе покупали – чего ради я буду её оставлять, пыжиковую шапку он сам потерял в Парке. А когда она борщ наварит, так мы плевались и сливали в отхожее место, потому что есть невозможно! Её пирожками можно забивать гвозди! Требовала вернуть все пуговицы, которые я с её вещёй пообрезала! Какой-то мне список совала! Наглость! Но я то знала, что она пришла не для списка, а чтобы отнять у меня шансы. За это я вчера у неё выиграла сорок рублей. Она так разозлилась! Начала кричать, что мы перешиваем вещи с покойников! Представляете? Я тоже в долгу не осталась!.. А когда она узнала, что про мои хорошие черты по местному радио говорили – чуть со стула не грохнулась, обещала размножить опровержения. Я сказала, что у меня теперь есть порядочный жених и ничего у неё не выйдет, как бы она ни старалась…
-Но вчера ты вернулась без кавалера! - на ясном лбу Венесуэлы Капитоновны пролегла напряжённая сосудистая морщина.
-Да, маменька, вчера мне трагически не повезло. Уж лучше не вспоминайте, а то хочется закричать, как стая грачей.
-Значит, не там стояла! Надо выбирать выгодное освещение, чтобы свет эффектно обтекал. Вот, смотри, - маменька включила настольную лампу, поводила ей, как прожектором,- для тебя важно, чтобы лампочка была справа и немного сзади!
-Но вы вчера ничего не сказали об освещении, вы говорили только о позе! – Фенечка надула губки и готова была заплакать.
-Хочешь, пойду с тобой и правильно поставлю?
-Что вы говорите, маменька? У меня же один билет!
-Почему один? Надо было попросить два!
-Мне его подарили. Почти случайно.
-Пойдём вместе. Я мать и меня никто не посмеет остановить, даже милиционер! Я выберу освещение и встану. Ты посмотришь, как обтекает свет и какие нужно делать позы.
-Не смешите приличное общество, мама! Я же сначала на спектакль.
-По Гоголю?
-Другое.
-Как называется?
-Забыла название. Сегодня хочу поехать пораньше.
-Поехать! На чём ты собралась поехать? С нашим дураком никуда не уедешь! Не может машину купить ребёнку! - Венесуэла Капитоновна посмотрела в окно на мужа, как удав на кролика. - Бездарность! Ничтожество!..
Панас Гордеевич что-то промычал в ответ и пошевелился.
-Ах, он ещё и огрызается! - возмутилась супруга. - У него есть совесть? Этот тип смеет нам возражать? Стоит под окном, как дурак, вместо того, чтобы зазывать покупателей! - и пожалела, что под рукой не оказалось кастрюли.
На улице послышались хриплые крики:
-Торгую вещами, дёгтем да щами! Купите костюмчик!
-Ну, посмотрите на него, - Венесуэла Капитоновна хлопнула себя по ляжке, - орёт, как недорезанный, только распугивает!
Фенечка надела на глаза маску, повернулась к мамаше:
-Ну, как?
-Ты собираешься в этом идти? - Венесуэла Капитоновна вновь излучала удивление.
-Там все ходят в масках. Это кокетливо!
-У тебя хорошие густые брови. Лучше закрой нижнюю часть лица, где прыщики.
-Нет, подумают, что у меня ангина или другой диагноз. Вы бы лучше подлиннее мне сделали ленточки.
-Зачем? Ты можешь в них запутаться!
-Зато романтичнее, больше поэзии. С длинными ленточками я похожа на что-то
пролетающее близко.
-А если захочешь пролететь в туалет?
-Что вы, маменька, говорите! Я подержу их в руке, это не проблема. Вы займётесь моими ленточками?
-Хорошо, золотце.
Фенечка сняла платье. Осталась в белье у зеркала. Втягивала в себя живот, выбирала выгодное освещение и делала позы.
В соседней комнате застрекотала машинка.
Панас Гордеевич весь день простоял на жаре возле своей коллекции. И переполнялся гордостью. Но охрип, приглашая граждан во двор. Окосел от яркого солнца. Считал несправедливостью, что ему разрешили выставляться лишь по месту жительства. Но зато вырос в глазах соседей - бизнесмен! Кто-то из сочувствующих предложил: « Ой, Панас, хотите огурчик, немытый, правда!» «Скушаю, - ответствовал Панас Гордеевич, - мы не из благородных!» Но прогрессивно мыслящих соседей раз-два и обчёлся. Чаще приходили опухшие личности, просили деньги, от них несло перегаром, все они были синего цвета, будто их придавили в дверях. Панас Гордеевич зажимал нос, избегал подветренной стороны, советовал заглянуть позже. Были и те, кто пытались что-нибудь стянуть с вешалки, но, схваченные за руку, ругались матом, брызгались слюной, дрались, роняли коллекцию в куриный помёт и обзывались неприличным словом «буржуй». Спустился вниз бывший бизнесмен Филя, от него крепко пахло портвейном, он внимательно осмотрел коллекцию и заявил, что продать товар можно только в случае бренда. Во двор дважды наезжали местные бандиты, Панас Гордеевич терпеливо объяснял им, что ничего не продал и предлагал взять салом. Отказывались. Сало забрал участковый.
Настоящих клиентов всё ещё не было.
Непонятное слово «бренд» маячило в голове. Жгло.
Только вечером измученного Панаса Гордеевича подменила супруга. Она проплыла во двор, пахнущая духами, в соломенной шляпе, с рыжим котом, раскладным стулом и толстым дамским романом.
Теперь Панас Гордеевич спокойно ел борщ. Улыбался. Закусывал чесноком и зелёным луком. Был доволен женой: за зиму она заштопала дюжину приличных костюмчиков. Приклеила фирменные ярлычки «ПАНАС. Магазейная 18. Во дворе.». Всё это, по долгим расчётам на калькуляторе, должно не только окупиться, но и принести барыши.
Венесуэла Капитоновна читала под лампочкой. Карнавал на центральной улице продолжался, гремела музыка. От Панаса Гордеевича в распахнутое окно шёл пар. На запахи приковыляла облезлая собачонка, уселась напротив. Неожиданно на большой скорости во двор влетел фургон, с визгом затормозил возле вешалок. Задремавшая Венесуэла Капитоновна вскрикнула, уронила роман и проворно исчезла. Исчезла и собака. «Опять бандиты!» Панас Гордеевич высунулся в окно. Его лицо сделалось камуфляжными пятнами. Он поднял руки. Изо рта торчало перо зелёного лука.
Налётчики забрали весь мужской гарнитур: три чёрные маски, три фрака, один галстук, винную пробку с резинкой и сачок для ловли бабочек на лугу.
Панас Гордеевич втащил остатки коллекции в квартиру, хлюпал носом, подсчитывал убытки. Перед сном задержался у телевизора. Репортаж с места события. Ограбление карнавальной кассы. На экране брошенные грабителями три маски, три фрака, один галстук, винная пробка с резинкой для носа и сачок для ловли бабочек на лугу.
Крупным планом показали наклейки: «ПАНАС. Магазейная,18. Во дворе».
Это «бренд»! – радостно закричал Панас Гордеевич. – Наконец-то!
Засыпая, он почувствовал себя богатым.
К о н е ц.