- Я верю в вас. Найдите моего сына. Вы можете сделать это, вы должны! - говорил он. И его лицо в полутьме освещённой свечами комнаты казалось дьявольски-холодным. Я почувствовала, что он - воплощение той силы, которая меня уничтожит, если не выполню заказ.
- Я пп-постараюсь, - ответила ему. И дрожь голоса передалась рукам. Стала тасовать колоду, всегда делала это ловко, но теперь карты выпадали из рук, не слушались. Я отложила их в сторону.
- Не надо стараться, просто найдите сына, - приказал он.
И я поняла, что гибель близка. Я так и знала - не стоит лгать людям, за это жизнь накажет. И вот время расплаты пришло в образе Томаса Майлина – влиятельного бизнесмена и несчастно отца, у которого похитили сына.
- Я обращался ко многим, но они подвели. Я сразу почувствовал, что вы не такая, отличная от всех, у вас есть тот самый особый дар.
Ещё один отчаявшийся человек, способный поверить во что угодно, даже в то, что я, девушка, которая нахлобучила парик а-ля Клеопатра и накрасила ногти чёрным, настоящая ведьма. Я говорила, что умею творить невозможное, а люди верили, и все мои пасы руками воспринимали как некое чудесное действо. Я им внушала, что они излечатся, что желания их сбудутся. У некоторых сбывались и впрямь. У других – не знаю. Но никто никогда не предъявлял мне претензий. Хорошие деньги, несложная работа. Сперва принимала клиентов на дому – минимум декораций, потом сняла помещение. Салон магии Марго – всё там обставила профессионально – свечи, пентакли, хрустальные шары, фигурки божеств, в расчете на то, что каждого клиента, ступающего в мои чертоги, будет охватывать трепет. Пусть не сомневаются, что я – истинная ведьма. «Томас Майлин убьёт за обман, - пронеслось в мыслях. – Но как мне, не обладающей даром ясновидящей, найти маленького мальчика в огромной свалке мегаполиса». Главное, чтобы Томас не проникся моим страхом. Ведь в оккультных науках я – полный профан. Оставалось надеяться на удачу и счастливое совпадение.
- Дайте карту! Москвы, - велела я. Томас быстро позвонил кому-то по сотовому. И через пять минут мужчина (поняла – его телохранитель) принёс нам карту, положил её на стол передо мной. Я запрокинула голову и стала быстро шептать всё, что вспоминалось из пролистанных когда-то самоучителей магии: «Перекрёстки Вуду, откройтесь предо мной, барон Самди, услышь, великий Один, не оставь милостью своей, рогатый Бог, защити и найти мне мальчика помоги», - меня затрясло от нервного напряжения или, впрямь, от спиритического экстаза, и я ткнула пальцем в карту наугад: попала в район Бирюлёво. Улица и дом - всё конкретно.
- Вот здесь он! Здесь! – неистово вскричала, и сама испугалась своей уверенности. И опешила. Но сказанного не вернуть. Томас и его телохранитель уже кинулись к карте и засекли то самое место, на которое указала я. Томас отдал распоряжения телохранителю, а сам остался ждать результата вместе со мной. Поняла, решил стеречь лично, чтобы ведьма-шарлатанка не скрылась. Мы сидели друг против друга – я и Томас. Я, вжавшись в кресло и леденея от страха. «Конечно, мальчика там нет! Шансы на успех – один к миллиону». Томас, напряжённо облокотившись о стол, крутил в ладонях сотовый. Время растворялось в погасших свечах, комната почти сдалась тьме. Лишь один упрямый огонёк ещё жил сердцем лампадки. Наконец, Томасу позвонили, он выслушал что-то молча и отложил мобильник в сторону. Невозмутимо-холодное лицо Томаса дрогнуло улыбкой. Но он ничего не сказал, а продолжал испытывать меня взглядом глаз чернее темноты. Он ждал, пока я спрошу. И я не утерпела.
- Что же? Что известно? Мальчика нашли?
- Да, точно там, куда вы указали, - голос Томаса словно озарил комнату светом и мягким пёрышком коснулся моих щёк. Это был странный контраст с его суровой внешностью.
Томас обещал, что если высшие силы когда-нибудь меня покинут, он станет хранителем моим на земле. Ещё долго после ухода Томаса я не могла встать, кресло притянуло невидимыми щупальцами. Сидела и тупо взирала на ворох денег, кинутых Томасом на стол. Вознаграждение.
Я закрыла салон магии на целый год, а ключ и мысли о добывании хлеба насущного выбросила в Средиземное море. Солнце полировало тело моё загаром, доводя его до внешнего совершенства, но внутри уже таилась гниль.
Так бывает, что ни колдовство, ни деньги не могут спасти, когда приходит болезнь, когда она крепко берёт за руку и настойчиво тащит в сторону небытия. Позади остаются радость и смех, а впереди – вязкая отрешённость и пустота.
- Молниеносная печёночная недостаточность, - сказал доктор, избегая моего взгляда, усердно собирая в стопку какие-то бумажки.
- Это как? Это что? Почему? – столько вопросов застряло в горле.
- Мы попробуем терапию, но… - теперь доктор посмотрел на меня серьёзным и, как показалось, грустным взглядом. - Трансплантация печени может стать единственным вариантом. Я вовсе не собираюсь вас пугать и обрисовывать мрачные перспективы, но думаю, вам следует взглянуть на вещи реально. Шанс комы 90%, конечно, бывают случаи спонтанного выздоровления, которые составляют процентов 10, ну или 20, - доктор немного помолчал, покашлял и добавил, - Поиск совместимого донора займёт время, которое нам нельзя терять. У вас есть родственники? Обратитесь к ним, задействуйте все свои связи.
Из родственников у меня осталась только старенькая тетя. Интернет был перерыт вдоль и поперёк, медицинские книги выпотрошены – у болезни нашлось много причин – вирусы, синдромы или неясные факторы. В моём случае врачи не смогли найти объяснения. Свою внезапную болезнь я восприняла как наказание свыше за мои попытки прикоснуться к миру магии. Я вспомнила о Томасе Майлине, ведь он обещал стать моим хранителем, к тому же работал в фармацевтике – поможет, подскажет. Позвонила, напомнила о себе, встретились. Блестящий джип затормозил у перекрёстка – села внутрь. Томас приветствовал сдержанной улыбкой.
- Не волнуйся, ты будешь жить, - он говорил со мной на «ты», как со старой знакомой.
Мысль о том, что реально могу умереть, как-то не воспринималась мной всерьёз, а теперь накатило. Глаза защипало, и я взъерошила волосы, чтобы Томас не заметил моих слёз. Он был великолепен – тёплая строгость лица, нежная сила смуглых рук, мужественная терпкость парфюма. «За таким, как за каменной стеной», - подумала я и позавидовала его супруге. Я знала, Томас станет помогать конкретным делом, а мне отчего-то захотелось его жалости, объятий и поцелуев. Его безграничной ко мне любви, которая вряд ли могла возникнуть. Властитель мира фармацевтики и ведьма-шарлатанка, так не бывает, или всё же случается в неисполненных мечтах. Я прогнала от себя эти мысли, нужно было думать совсем о другом.
- Ты тоже деловой человек, поэтому будем говорить открыто, но, разумеется, информация не должна распространиться дальше. Понимаешь?
Я быстро кивнула.
- Мы сейчас едем в одно место. Там ты пройдёшь обследование и, возможно, тебе подберут донора уже сегодня. Путь туда тебе запоминать не обязательно, - это звучало, словно рекомендация. И я, покорно отвернувшись от окна, вперила взгляд в колени, но краем глаза всё-таки следила за дорогой.
Кирпичный забор, внутри не современный могучий особняк, а изящная старинная усадьба. В коридорах – больничный запах хлорки и белизна, режущая глаза. Медсёстры – проворные мыши, доктор – скромный и вежливый суслик. Мне отвели отдельную палату – брали анализы, осматривали, расспрашивали. Я не совсем понимала, что происходит. Мне требовалось объяснение. И к вечеру вновь явился Томас. Я робела задавать ему вопросы, и поэтому просто встала навстречу.
- Всё хорошо, - он подошёл, и я ощутила дрожь в коленях. Я чувствовала в себе и желание, и возможность летать, выпорхнуть из больничного халата и из текущих обстоятельств. Оказаться в другом месте и обо всём забыть. Меж тем Томас говорил спокойно:
- Печень имеется. Хочешь увидеть донора? Не все наши клиенты этого хотят, но некоторые считают необходимым посмотреть на человека, чей орган будет принадлежать им. Мы находим ненужных людей и доставляем сюда. Здесь они приносят пользу, - я вышла за Томасом из палаты, он что-то спросил у пробегавшей мимо медсестры и повёл меня в подвал. В дурно пахнущей комнатке лежало двое. Один спал, запрятавшись в одеяло, а другой хихикал, растерянно блуждая взглядом по стенам и потолку. Это был молодой парень со странными выпученными глазами.
- Вот твоя печень, - сказал Томас. – Он – мой тебе подарок.
Я зажмурилась и взглянула ещё раз. Паренёк нелепо дёргал ножкой.
- Как такое может быть?! Это - недобровольное решение, он болен, то есть… Знает ли он, что у него отнимут часть печени?!
- Даже если мы ему скажем, он не поймёт, - перебил Томас. – Я сразу предупредил тебя, что будем общаться без недомолвок. Он - растение. Ну, протянет ещё год или два, потом всё равно ….. А если и будет жить, то что? Он ничего не соображает, лежит в постели и мочится под себя, обузу только создаёт здоровым людям. На его сердце и почки уже есть покупатели. Печень отдаю тебе. Не захочешь, на очереди другие клиенты.
- А тот, второй – тоже чей-то невольный донор? – я, цепенея от ужаса, указала на человека, скорчившегося под одеялом.
- Лишние подробности ни к чему, - ответил Томас.
- Ты ненавидишь таких, как он? – спросила я, еще не веря в реальность происходящего.
- Любви одного человека не может хватить на всех, - рассудил Томас, ничуть не смутившись. – Лучше всю любовь отдать близким, чем отрывать для каждого встречного по кусочку. Ты нашла моего сына, теперь я нашёл того, кто нужен тебе. Мы в расчёте, - Томас развернулся и быстро пошёл прочь, оставив меня наедине с донором. Он смотрел в пустоту, что-то там видел и радостно скалился жёлтыми зубами. Я обнаружила, что совершенно равнодушна к нему и, прежде чем присесть, я отодвинула стульчик от его кровати. И тут же стала сама себе отвратительна за то, что не испытываю к нему сострадания. Я осознала, что теперь думаю только об одном: как бы не умереть самой. Страх подавил все чувства, кроме жалости к себе. И это была реальность. Но я не должна рассуждать так же холодно, жестоко и беспощадно, как Томас. Даже сейчас. Мне должно быть жаль этого беспомощного паренька… Я же человек, а не монстр… «А себя тебе не жаль? – мысль пиявкой вонзилась в сознание. – Ты ведь умрёшь!»
- Ты говорить хоть умеешь? – обратилась я к донору.
Он хихикнул.
- Как тебя зовут? – я слегка наклонилась к нему и попыталась улыбнуться.
Он хрюкнул и залился смехом. Вошла медсестра, напоминающая одновременно и школьницу – косички с бантиками, и стриптизёршу – огромная грудь едва умещалась в узком халатике. Медсестра принесла тарелку манной каши. Протянула мне:
- Можете покормить лягушонка?
Я сделала отрицательный жест и подумала: «Значит, вот его имя – лягушонок».
- Что же вы отказываетесь? – медсестра явно огорчилась. – Вам всё равно нечего делать, пойдёте, небось, в палату, телевизор смотреть, а меня там ещё больные ждут. Могли бы и сочувствие проявить,– укоряла она. Я потупилась и промямлила:
- Покормлю, конечно.
- Тогда кормите! – медсестра резко поставила тарелку на тумбочку и удалилась. Я некоторое время сидела молча, боясь поднять голову, и не думала ни о чём. Мысли исчезли, хотя недавно мою голову распирало от дум. Умру - не умру, я - или он. Обе жизни на кону. Кто, что останется в итоге? Это вечное солнце за окном? Разумеется. Это удушливая палата? Конечно. И этот взгляд ещё долго будет смотреть в никуда, а ножка дрыгаться в агонии. Я исчезну бесследно, забытая всеми, буду лежать в могиле. Или он поменяет грязную больничную койку на другую: тесную, но чистую постель. Однако что он разглядит в темноте закрытыми глазами? Мы ведь не жалеем цветов, когда рвём их. И можем даже убить животное, чтобы не умереть с голоду. Он ведь душой – совсем несмышлёныш, всем доверяет, а я собираюсь причинить ему зло… Нет, не стану. Тогда сама умру. Или не умру? А вдруг выздоровею. Случаются же чудеса? Голова разболелась от всех этих мыслей.
Томас прорывался ко мне сигналом мобильника. Я приняла его нажатием кнопки.
- Ты решила?
- Не знаю, - я не могла согласиться, но и отказаться не хватило воли.
- Подумай, что если, он и родился на этот свет, чтобы спасти тебя. В этом его предназначение. А ты хочешь отнять у него эту миссию, единственный смысл его жизни. Бери его, не сомневайся, - ледяной голос Томаса обжигал. И мелькнула надежда: «Что если, Томас прав? Кощунство. Но мир так сложен, и доброта иногда скрыта под маской жестокости. Но ведь никто не имеет права так легко распоряжаться чужой судьбой».
- Разве готова ты умирать? Ты ведь умрешь – это ясно. Спасти тебя может только донор. Но вдруг ты никогда его не дождёшься,– продолжал Томас. – И потом мало найти донора. Вы должны быть, просто выражаясь, совместимы. Этот донор подходит тебе. Даю ещё полчаса, потом сделай выбор. Он дорого стоит, слишком дорого. И на его печень уже есть покупатели. А я тебе даром отдаю. Впрочем, уговаривать не собираюсь. Откажешься, твоё право. Значит, ты выберешь смерть. Не принимай опрометчивых решений.
- Ну, что, сейчас будем кушать? – я попыталась выдавить из себя улыбку. Мои руки дрожали. Донор снова издал визгливый смешок. - Как всё-таки тебя зовут? – я не оставляла надежду добиться человеческой речи.
Вдруг он посмотрел на меня, хоть глаза его были невменяемыми. И, прыснув слюной, выдавил:
- Тёё-ттяя.
- Что же мне с тобой делать? Давай съедим ложечку, - я зачерпнула жижу из тарелки. – Вот, за маму, - поднесла ложку к его рту, он сложил губы трубочкой и с хлюпаньем всосал кашу.
Вновь звонок от Томаса и молчаливое ожидание – моего ответа.
- Подожди, милый, - сказала я лягушонку и поставила кашу на тумбочку. Он недовольно запыхтел.
- Подожди секундочку, сейчас доедим, - и произнесла в трубку Томасу:
- Мне тяжело.
- Скажи да или нет. Меня порядком утомили твои сомнения и чувствительность. Пора заканчивать это дело.
- Я не могу… Это жестоко. Если бы он сам мог решать, может быть, он помог бы мне выжить….
- Я в тебе разочарован, считал тебя деловым человеком, а ты размазня просто, печально…
- Ладно, пусть да, - выдавила я и нажала на отбой. Мне стало душно. Зачем я здесь? В голове загудело, шум мыслей складывался в слова – я тварь, бездушная тварь или того хуже! Срочно перезвонить Томасу – отказаться. Палец не желал нажимать кнопку мобильника. Палец будто окаменел. Решение возникло само собой, это же так логично: Поднять донора с кровати – увести отсюда, тащить на руках, если потребуется, но спасти от моей жестокости и расчётливости Томаса. Всё внутри меня рвалось к этому блаженному пареньку, но даже приблизиться к его койке я не смогла. Тело упорствовало. Тело обрело самостоятельность – оно медленно встало и против моей воли, поплелось в палату. «Тётя, тётя!» - раздавалось сзади ещё долго. Я уткнулась носом в подушку, повторяя: «бездушная тварь – я, я, я», лишь бы заставить замолчать паренька, который никак не хотел умолкать в моём сознании: «Тётя, тётя!» Но я не хотела умереть! Страх поселился во мне и крепко сковал мою волю.
***
Теперь мы с донором лежали на соседних койках. Нас разделяла прозрачная ширма, сквозь которую было видно, как лягушонок нелепо дрыгает ногой. Он больше не смеялся, и вообще не издавал звуков, никаких.
- Почему он молчит? – обеспокоено спросила я, тяжело приподнимаясь на постели, голова кружилась от лекарств.
- Лежи, лежи, - Томас настойчиво прижал меня к кровати. Его руки отняли мою силу, сделав меня абсолютно беспомощной.
- Не волнуйся. После этой операции он будет жить. Это всего лишь часть печени. Но есть покупатели, которые уже заплатили за его сердце и почки. Он счастливо уснёт и будет отдыхать. Поверь, он очень устал, - Томас присел на мою кровать.
- Как можешь ты говорить обо всём этом так буднично, просто, спокойно? И так цинично, – непонимающе пробормотала я. – У тебя нет жалости?
- Это моя работа.
- Ты же убийца, – робко произнесла я, понимая, что от этого человека зависит моя жизнь.
- Нет, я помогаю людям и не делаю из этого трагедии.
- Мне страшно, - из последних сил вымолвила я. – Пожалуйста, оставь его в живых. Лягушонка…Не надо, я не хочу, я пойду домой, вот сейчас только встану… А его отпусти…
- Не бойся, донор будет в порядке, - мне показалось, Томас вздохнул, и голос его стал воздухом, который вдыхала я, а его прикосновения навсегда растворились в моей коже.
- Кто-то умирает, чтобы жили мы, кто-то живёт, чтоб другие умирали. Твой донор не умрет, он отдаст тебе всего лишь часть печени, - плавая в тумане сознания, я еще слышала слова Томаса и ухватилась за эту мысль, как за спасительную соломинку, но выплыть не удалось, сон утянул на дно.
Операция прошла удачно, я выздоравливала. Постепенно. Томас отбирает жизни у других людей, но мне мою подарил – я говорила себе это каждое утро, чтобы оправдаться. Но почему тогда грудь распирали камни?
Я смутно помнила, где находится то место, в котором Томас держал доноров. Я не искала специально, но однажды оказалась там, будто ноги сами привели меня. Долго блуждала вокруг забора, исследуя ладонью кирпичную кладку. Ворота распахнулись непрошенно, разрешая войти в сад. Светило солнце, ноги холодила роса, я шла медленно под сенью цветущих вишен.
- Доброе утро. Мистер Майлин увидел вас и приказал впустить. Вы по делу? – спросила медсестра с косичками, которая вышла мне навстречу.
Я пожала плечами, потому что не знала сама ответа.
- А, наверно, пришли навестить, - медсестра зевнула и махнула рукой в сторону аллеи. – Там он гуляет. Даже удивительно. Раньше в глазах был сплошной туман, а сейчас там что-то ещё появилось. Вроде, просвет… Идёмте, покажу вам.
Мой донор сидел на поляне в траве и озирался недоумённо по сторонам.
- Опять пытался встать, упрямец, я ведь только на минутку отошла. Убежать хотел, - проворчала медсестра. – И тяжёлый ведь, олух! Помогите мне его посадить обратно в коляску. Одно мучение с ним. Мистер Майлин приказал о нём хорошо заботиться. А он все убежать норовит.
Теперь бежала прочь я. Без оглядки. Дома старательно листала городской справочник – куда же звонить: нельзя ведь просто набрать «02». Или можно? Так и поступила. Снова и снова нажимала кнопки и клала трубку. Наконец, решилась заговорить в ответ на: «Отделение милиции – вас слушают».
Это было громкое дело – сенсация в прессе. Осудили каких-то врачей из той подпольной клиники. Я их не знала или не запомнила. А Томас исчез, дальнейшая его судьба мне не известна . Я чувствовала себя предательницей Томаса. Я чувствовала себя спасительницей лягушонка. Я не знала, что мне нужно чувствовать. И до сих пор не знаю… Свой салон магии я закрыла совсем.