Маня. Не жена

Татьяна Чехова
    Последние лучи солнца коснулись Земли. В комнате быстро потемнело, но Мане не нужен был свет, она и так знала каждую родинку, каждую морщинку на его лице. Уже несколько часов она сидела, сгорбившись на табуретке, кутаясь в старенький пуховой платок, привычно положив натруженные руки на колени и непроизвольно раскачиваясь. Глаза сухие, горячие всматриваются в Николая, лежащего на кровати со сложенными на груди руками и укрытого гардинным полотном.  Завтра набегут родственники на похороны и ей не будет времени побыть с ним наедине.  Она прощалась.

      Маня полюбила его сразу же, как только увидела. Да и как можно его не любить! Он был красавец. От улыбки,сладкой и белозубой, кружились женские головы.  Манечка не исключение и была готова на все. Однако, когда забеременела, требование избавиться не выполнила. Она не хотела убивать его ребенка. Поехала к матери в деревню с повинной.
- Я тебя не подкладывала. Проси, чтоб взял, а сюда не приезжай, - сухо,  поджав губы,  стоя в дверях дома,  сказала мать.

     Она не просила, смирилась. Когда забрал из роддома, благодарность к Николаю  была безгранична. Привез домой, записал ребенка на себя, но на ней не женился. Стали жить. Она при хозяйстве крутилась с утра до вечера. Его же жизнь не изменилась. У него были  права, но не обязанности. Продолжал жить по–прежнему, как холостой мужчина,  ничуть не считаясь с ее женским самолюбием и  человеческим достоинством. Было нормой не прийти домой день-два-три, а то и неделю. Ничуть не скрывал своих женщин, о которых доброжелатели докладывали Мане.

        На ее робкие слова пренебрежительно отмахивался, а то и отпихивал ее:
- Что? Да, скажи еще спасибо, что в дом пустил. Ты мне ноги мыть и воду пить должна! Твое дело жратва и чистая рубаха.

        На самом деле, это были не единственные ее обязанности. Еще была его парализованная мать, был огромный дом, был сын, требующий внимания, была  ежедневная тяжелая физическая работа, на которой нужно было вкалывать – зарабатывать пенсию.

    Однажды Маня не выдержала, решила уехать в деревню, в доставшийся ей от матери дом.   Слезы свекрухи остановили:
    - Доченька, а как же я? Милая, не уходи!
    Маня колебалась.  Работы в деревне  нет.  На что жить?  А ребенок?  Мальчику придется  ходить в школу за десять километров в другую деревню. Все это имело значение. Она осталась, каждый день,  надрывая свое сердце.

     Легче не становилось, сын рос копией отца и даже вопрос «Как дела?», считал вторжением в свое личное пространство. Еда, чистая одежда и деньги, - это все,  что было нужно от нее.  Еще более одинокой и никому не нужной,  она  себя почувствовала со смертью свекрухи. 

    Маня жила по инерции, с нетерпением ожидая пенсии и мечтая о поездке в деревню. И как только это время наступило, она  уехала. Через неделю, как сообщили ей доброжелатели, Николай  женился.  Не успело ее сердце успокоиться, через несколько месяцев  получила телеграмму от сына -  «Приезжай. У отца инсульт».

    Она приехала и осталась на долгих шесть лет. Николай не мог ходить и даже сидеть, не мог разговаривать, но за слезы в глазах, которыми он встретил Маню, она многое простила. Теперь он всецело зависел от нее. Эти годы  не были самыми тяжелыми в ее жизни. Ощущение необходимости в себе, давали силы.

    Первые лучи солнца коснулись земли. Последний день его на  Земле. Последний день  её в этом доме, который  так и не стал ей родным, и в котором она была теперь никому не нужной.

    - Ну, что Коленька? Все ли я тебе отдала, что была должна? – коснувшись его рук, прошептала Маня.