Однажды я был женщиной. Шикарной такой женщиной. Вот стою перед зеркалом, смотрю на себя, радуюсь. "Вау! Изюмительная блондинка: ноги от шеи, глаза в пол-лица, грудь тоже… там, где ей положено быть. Боже ж ты мой, какая шикарная грудь! Не очень большая, но и не сказать, чтобы маленькая – любимый мой размерчик, самый ходовой. Ну, да ладно, вот прицепилась-то я к груди, не моя забота - мужичья. Много чего хорошего у меня есть, что там говорить. Ну, разве что лицо какое-то не очень, чтобы яркое, но ведь это спросонья и без этих – как их там? – ну, этих – в тюбиках, баночках и коробочках с зеркальцами. Зато каждый пальчик – целое состояние. Ноготок к ноготку, с камешками и узорами – явно весь аванс на них угрохала, а то и всю зарплату… Так, а что у нас сзади-то?" - Повернулась бочком, из-за плеча гляжу. "Нормуль, в шмотках в облипочку просто конфетка будет, а не попа. Дженифер Лопес такая задница и не снилась. Короче – красотка, за себя не стыдно. Есть, что показать, чем блеснуть".
"Ага", - вспоминаю, - "сегодня же у нас сабантуйчик намечается. В квартирке у одного художника. Кстати, там и краля моя бывшая будет. Ну-ну, погоди у меня голубушка. Я тебе устрою веселье". Смотрю на часы. Кошмар! Двенадцать дня, а у меня конь не валялся – посиделки на четыре назначены. Всё, бегом, бегом – собираться. Час на душ, час на тряпки, два на марафет. В общем, на скорую руку оделась, можно сказать, в домашнее. При этом всё на бегу, да ещё кофе и пару бутербродов успела в себя закинуть. Ох, молодчина - времени полпятого, а я уже во всеоружии. Нет, конечно, опаздываю немного, но теперь-то можно – девушки могут и должны опаздывать, где-то я такое слышала. Всё, последний штрих – кисточкой по ресничкам и побежала. А побежала, как могла, на сломанном, вот блин, супинаторе. Слава богу, видимо, в нём только трещина. Иначе бы пришлось переодеваться. "Интересно откуда я это слово знаю: супинатор? Потом разберусь".
Выскочила на проспект, стала ловить тачку. Правильно ловить, как положено. То есть так: балансируя на поребрике, немного наклонившись боком вперед и помахивая рукой так, как будто собаку к ноге подзываешь. Естественно, тормознула какая-то, страшно несимпатичная, копейка с лихим горцем на борту. "Фи, мне – на этом? Как можно! Стольник устроит? Эх, поехали. Поскорее, если можно. Как ехать? Знаю, покажу. Направо, направо, теперь налево, теперь прямо. Господи, он право и лево путает. Телефончик? Ну да, можно". Сдуру дала ему свой номер, зато соврала, что Светой зовут. "Вот, вот, во-о-от за той штуковиной остановите", – показываю руками в воздухе что-то вроде сферы или дерева. "Ну, как же это называется? За светофором, – вспомнила слово, - на перекрестке. Ой, можно я прямо тут выскочу? Ничего страшного, я выйду. Спасибо вам. Эх, зачем же он меня так далеко высадил, да ещё посередине дороги? Дикий какой-то".
Ничего, доковыляла кое-как до квартиры. Звоню в дверь.
- Кто?
- Свои.
Открыл хозяин – всегда небритый художник Вася. Подумать только! – художник, а зовут просто Васей. Слышала, говорили, что он голубой, а по виду – обычный слесарь-сантехник.
- Принимай гостей.
Вася не очень удивился, он и не такое видал, сразу меня узнал.
- Прекрасно, - говорит, - выглядишь… Эээээ.
- Таня, - подсказала сама.
- Ужель та самая Татьяна? - обрадовался Василий и уколол меня в щеку своей небритостью. "Б-р-р-р… как с ним только девушки целуются? Хотя, возможно, и не девушки. Хо-хо".
В коридоре взбила волосы и поплыла в гостиную белым лебедем.
- А вот и Танечка, - объявил Вася.
- Шикарно выглядишь… сколько лет сколько зим… штрафную… с тебя причитается, - забубнили, запричитали, зачавкали гости.
- Таня, мы сегодня так, по-простому: шведский стол. Хочешь - садись за стол, хочешь - картины разглядывай.
Вася протянул мне бокал с шампанским и обвел руками комнату, сплошь увешанную картиной с разноцветными и бесформенными существами, отдаленно напоминающими женщин. "Ясное дело, Вася душу рисует, а не телеса – гений. И, наверное, всё-таки голубой".
- Кстати, я думаю, теперь ты просто обязана мне позировать, – добавил он.
- Посмотрим, Васечка, посмотрим, - отмахнулась я.
"Как же! Чтобы ты шар из меня лиловый намалевал? Не дождешься".
Незаметно огляделась, нашла свою "бывшую". Ага, с бой-френдом припёрлась. Отхлебнула из бокала, оценила её нового. Понятно всё: мачо мАчой – подтянутый, ухоженный, одет ничего так. Наверняка зануда редкостный – интересный, в общем, мальчик. Мальчик заметил мой взгляд, я заулыбалась простодушной улыбкой. "Ну, вы у меня дождетесь, герои-любовнички". Помахала ручкой своей "бывшей". Залпом выпила вино и как-то так сразу – вдруг – стала пьяной. "Ого, вот он какой организм-то дамский! Спокойно, красавица, держи себя в руках. Так, для начала картины поразглядывай", – пошла, поразглядывала. "Пожалуй, ещё вина. С гостями пошути", – пошутила. "Шампанского? Не откажусь. Главное быть такой пушистой-препушистой, самой-пресамой, и чтобы эти двое видели. Танцевать? Я не танцую, но почему бы и нет, давайте потанцуем".
- Меня Виктор зовут, - представился партнер.
"Виктор? Какой ещё Виктор? Ах, Виктор – это же новый пассий моей старой! Пригласил меня на медленный танец. Славненько всё так складывается, славненько".
- А меня Фёкла, - ответила я и неожиданно икнула.
- Ты шутница, Таня.
"А ты мудило, - хочу ответить я, - Мало того, что чужих баб уводишь, так ещё и волочишься за каждой юбкой. Дать бы тебе в рожу от всей души", - хочется сказать мне, но я молчу, злорадно поглядывая на обиженную "бывшую". Закидываю руки Виктору за шею, почти повисаю на нем:
- А ты хорошо ведешь. Учился танцевать? - говорю ему. И ведь на самом деле хорошо ведет, плавно. Надежно поддерживает. Мне даже нравится.
- Это врожденное, видимо - талант.
Экий ты самоуверенный, прынц хренов.
- Виктор значит победитель, - вырывается из меня банальная ахинея. Всё, перекись водорода в голову ударила.
Он многозначительно улыбается, кивает головой. Не, ну, бабник, натуральный бабник. Балованный женским вниманием.
- Пойдем, покурим, - говорю я, и мы уходим на балкон. Вижу, как обиженная моя-его "бывшая" уходит одеваться. Скатертью дорожка. Как аукнется, так и откликнется. Каждому по делам его. Аз воздам и, кажется, не возжелай жены… Нет, стоп, это уже не к ней.
И вот стоим на балконе - курим. "Наверное, красивая пара на фоне горящих окон",- представляю я. Внизу цокают уходящие в никуда туфли. Скатертью дорожка, дорогая. Виктор держит меня за талию и заливается соловьём о моём творчестве. Оказывается, он всё, всё про меня знает и так хорошо, так глубоко понимает, что я не сопротивляюсь, когда он всё ближе и ближе притягивает меня к себе. Какой восхитительный вечер.
-… но больше всего меня восхищают краски. Как ты играешь с цветом, как неожиданно выбираешь палитру. Какие точные штрихи в образах.
- Здорово, меня так никто ещё не хвалил.
- Просто тебя недооценивают. Тема, актуальность! А освещение? Какое у тебя освещение в полотнах!
- Каких полотнах? Я по малым формам. У меня всё больше миниатюрки, – удивляюсь я.
- Не скромничай, я видел твои последние картины. Они великолепны, - говорит Виктор и тянется своим ртом к моему.
- Стоп, красавчик, - я отстраняюсь и резко коленом бью ему между ног. Наклоняюсь над ним – побелевшим и скрюченным, жадно ловящим ртом воздух, зажимающим своё хозяйство двумя руками – и говорю:
- Витенька, милый, я не пишу картин, у меня другой диагноз – гра-фо-ма-ния. И впредь, кстати, поосторожнее будь с чужими бабами. Неровен час, вообще без перца останешься.
Я гордо удаляюсь в комнату, натыкаюсь по пути на Васю:
- Васёк, приберись там за мной. Кстати, этот вьюнош про живопись очень красиво распинался, рекомендую тебе. Тем более что к женщинам он интерес надолго потерял – это я гарантирую.
Я хотела добавить что-то ещё, не менее саркастическое, но в это время зазвонил телефон:
- Свэту, Свэту дай. А? - Пробубнил голос в телефоне. И это в два часа ночи! Вот гад!
- Слушай, д-а-а-а-рагой, иди в задницу. На часы посмотри – третий час.
- Э, мне Свэта телефон дал. Позови её.
- Тут такие не живут. Набирай правильный номер.
Я выключаю телефон и кидаю трубку на стол. Прислушиваюсь. За моей спиной в темноте на диване тихо посапывает любимая – не проснулась. Я кладу руки на клавиатуру, секунду думаю и ставлю точку в рассказе. Завтра выложу в сеть.