Душераздирающие звуки ревуна крутым кипятком били по нервам. Тревога не учебная, боевая. Он сам отдал приказ. Его подводной лодке предстояло исполнить последний приказ…
Он потянулся к трубке телефона.
- Пульт ГЭУ - ГКП!
- Есть пульт!
- Собрать схему гарантированного электропитания!
На другом конце провода голос старшины-электрика явственно дрогнул:
- Есть собрать схему гарантированного электропитания!
Обладатель дрогнувшего голоса прекрасно знал, что означает данный приказ. Лодка готовится выпустить на волю самое страшное оружие современности – баллистические ракеты с атомной боевой частью.
- Товарищ капитан первого ранга! Пришел сигнал на разблокировку ядерного оружия!
Командир молча кивнул и, подобно артиллерийской башне линкора, перевел тяжелый взор на старпома и ракетчика. Они внимательно смотрели в его сторону и, так же кивнув головой после секундной задержки, протянули руки к пульту стрельбы. Эти люди были страховкой, той самой «защитой от дурака» - залп можно было произвести только после получения подтверждения сразу от трех человек. И бортовые системы подлодки получили эти подтверждения.
- Пульт ГЭУ - БИП. Схема собрана!
Каперанг немного подождал и в нерешительности потянулся к «каштану»:
- Внимание… - его голос, который по помещениям подводной лодки разнесла громкая связь, прозвучал подобно громовым раскатам посреди солнечного летнего дня. - Нам дали «добро» на применение ядерного ракетного оружия. Вы прекрасно понимаете, что это значит. И мы должны выполнить приказ.
Отключив громкую связь, он тоже протянул руку к пульту стрельбы и дал свое подтверждение на залп. Еще секунда - и корпус лодки сотрясут толчки от уходящих в темное августовское небо ракет, которые были направлены на территорию врага. Он не мог, не хотел верить в то, что ему пришлось нажать на ту самую кнопку, которая приведет к смертям и сотен тысяч человек. В большинстве своем – ни в чем не повинных. Которые, так же как и он, хотят любить и быть любимыми, весело проводить время, да и просто - жить. Жить, никому не мешая и наслаждаться солнечными деньками в окружении родных и близких… И он, командир атомного ракетоносца, одним движением пальца перечеркнул все эти жизни, все эти души.
- Господи, прости нас, - неслышно прошептал он себе под нос в тот момент, когда из шахты вышла первая ракета.
- пип-пип-пип… пип-пип-пип… ПИП-ПИП-ПИП!!!
- Что за черт… Кто принес в центральный эту пищащую хренотень?!?! – Сергею думалось, что эти слова он прокричал в ярости, а на самом деле он пробормотал их охрипшим спросонья голосом в подушку.
- ПИП-ПИП-ПИП!!! ПИП-ПИП-ПИП!!!
- Вот черт… - до сознания капитана первого ранга Сергея Радищева постепенно начало доходить, что он находится не на центральном посту «Новомосковска», а в своей кровати, дома. – Приснится же такое…
Протянув руку к прикроватной тумбочке и со злостью ударив по выключателю будильника, он все же принял вертикальное положение. В голове было глухо, как в танке, мозг все еще работал на холостых оборотах.
«М-да, старик, годы берут свое, - промелькнула невеселая мысль. - Раньше мне хватало четырех часов, чтобы выспаться и чувствовать себя прекрасно…»
Хоть на дворе и стояло третье тысячелетие, ежегодные отключения горячей воды на месяц никто не отменял, так что умываться Сергею пришлось ледяной водой. Попутно он размышляя над своим сном.
«Все из-за этих спецпакетов, что на прошлой неделе заменили. Чует мое сердце, ничего хорошего в них нет. Вот и мне теперь тоже гадость снится…»
Спецпакеты и вправду не могли нести в себе ничего хорошего. Обстановка в мире медленно, но верно, подходила к точке кипения. Германия неожиданно для всего мира, в том числе и для России, вышла из состава североатлантического альянса. Американцы, естественно, тут же всполошились и послали к берегам Германии чуть ли не половину второго флота, в том числе усиленные авианосные ударные группировки. По сообщениям иностранных средств массовой информации - для поддержки стабильности в регионе. На самом же деле, чтобы иметь возможность оперативно влиять на события, а заодно в непосредственной близости наблюдать за учениями российского флота.
- Ах ты ж, м-мать! Ядрена кочерыжка!– вскрикнул командир, порезавшись бритвой. К счастью дети и жена еще позавчера уехали к ее, жены, родителям, на дачу в Подмосковье, и Сергей мог не стесняться в выражениях. Огорчало только то, что он не сможет с ними попрощаться перед выходом в море.
Порез оказался не таким сильным, как думалось сначала. Сергей был приверженцем старых, «опасных», бритв, которые представляли собой лезвие, прикрепленное на шарнире одним концом к рукоятке. По его мнению, все эти новомодные одноразовые станки, а уж тем более электробритвы, не могли дать нужного эффекта. А эта бритва досталась ему от отца, и была для него чем-то вроде талисмана. Потому он хранил ее как зеницу ока и брал с собой всегда, когда предполагалось, что дома его не будет, по крайней мере, три дня.
Выходя из ванной, Сергей обратил внимание на дату в календаре. Почти десять лет прошло с тех пор, как море поглотило нашу подлодку «Курск». Страшная трагедия для всей страны. Но мало кто знал, как на самом деле погибла лодка. Дело тогда замяли по дипканалам. Но семье капитана Лячина от этого легче не стало. Да, им выплатили нескромных размеров компенсацию, в основном чтобы молчали, дали новую квартиру, капитана наградили посмертно… Но вот только человека этим не вернуть. И все это прекрасно понимали.
«Найти бы того ублюдка, который дал команду «пли». Интересно, его кошмары не мучают? - подумалось Сергею. - Ладно, к черту грустные мысли, надо выходить уже, а то опоздаю к построению».
Утро выдалось хмурым. Хорошо хоть дождь, шедший почти всю ночь, прекратился, и не пришлось мокнуть во время церемонии утреннего построения. Хоть солдат и должен с честью переносить все тяготы и лишения военной службы, но все же.
Подготовка лодки к отплытию шла штатно. Только уже ближе к полудню Сергея выдернул к себе командир эскадры. В простонародье – Батя.
- Итак, – Батя уютно устроился в кресле в своем кабинете, а по другую сторону стола сел Сергей. – Задачка штаб тебе подкинул не из приятных.
- Это почему? – искренне удивился командир «Новомосковска». – Вроде же предполагалось обычное патрулирование.
- Ну, не совсем обычное… - Батя поморщился. - Сам знаешь, что сейчас в мире творится. Бундесвер этот, чтоб ему пусто было… А тут еще позавчера прямо за кормой нашего «Кузьмы» выплыла эта дурмашина - «Си Вулф». Надеюсь не надо объяснять, что это за зверь?
Сергей кивнул и призадумался. Объяснять действительно не надо. «Си Вулф» - одна из лучших американских подлодок… Квинтэссенция атомоходного строительства. Лодка, настолько дорогая, что даже США не смогли осилить больше трех штук в серии. Ее было почти невозможно засечь в море, неудивительно, что хоть и на тяжелом, и авианесущем, и даже ракетном, но уже стареньком крейсере «Адмирал флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов» - ласково «Кузя» - это чудо проворонили.
Батя прикурил папиросу и запыхтел дымом, напоминая Сергею паровоз середины прошлого века - такой же тяжелый и немного неповоротливый, но, тем не менее, упорный и способный работать, работать и работать, что те кролики из рекламы батареек.
- Сам понимаешь, просто так она там болтаться не будет. Авианесущей группировке она нафиг не сдалась, они и без нее облажаются, – хоть Батя прекрасно понимал, что в случае чего эта самая группировка раскатает в блины половину всего нашего флота, он упорно не желал показывать это понимание, и уж точно никогда не говорил об этом вслух. - А значит, она там кого-то еще сопровождает. По непроверенной информации – подводная лодка класса «Лос-Анжелес». Те еще уроды, но свое дело знают крепко. И угадай, за кем они там будут охотиться?
Сергей, хоть и был крепким человеком, нервно сглотнул. От Бати это не ускользнуло.
- Ладно, расслабься. Сейчас не двухтысячный год. Охотиться на тебя, конечно, никто не будет, а вот пасти – за милую душу. И потому, на всякий случай, именно на всякий случай, к тебе в прикрытие пойдет «Гепард». С его командиром ты, вроде, знаком. Так что все должно пройти гладко. Все, свободен. План патрулирования уже должен быть у тебя на лодке.
- Так точно. Разрешите идти? – Сергей встал из-за стола.
- Иди. С Богом.
Через двадцать минут Сергей оказался на борту родной лодки и сразу успокоился. Он был уверен в ней как в себе. Надежное, проверенное временем «железо». Страшнейшее оружие возмездия в шестнадцати шахтах позади рубки. Отличная команда, которая поддерживала лодку в образцово-показательном состоянии, а за командира была готова голыми руками порвать весь второй американский флот, часть которого сейчас и курсировала в северной Атлантике. Все это делало «Новомосковск» грозным противником, которого стоило бояться и уважать.
А еще через три часа, в пятнадцать тридцать пять по московскому времени, когда все было готово к отплытию, на открытом мостике ракетного подводного крейсера стратегического назначения «К-407 Новомосковск» раздалась команда:
- Отдать швартовы! Обе турбины – малый вперед!
По какой-то причине все портовые буксиры были заняты, так что лодке пришлось выходить по фарватеру самой. Далеко не рядовое событие, требовавшее от рулевого повышенной осторожности.
И тут снова пошел дождь. Это было хорошей приметой, но у Сергея, почему-то, явственно засосало под ложечкой. Он вспомнил, что отцовская бритва осталась дома.
Отойдя от пирса миль на семь «каштан» пророкотал голосом командира:
- По местам стоять к погружению! Осушить трюма, цистерны грязной воды, продуть баллоны гальюнов.
Спустя двое суток «Новомосковск» шел на средних оборотах в глубине Норвежского моря. На подлодке царила рабочая тишина. Команды, отдаваемые в полголоса, еда слышная поступь неуставной мягкой обуви, тихие разговоры в кубриках и каютах. Даже в мирное время на лодке старались поддерживать тишину. Со временем к этому привыкаешь, а вот новичкам приходится сложно.
Одним из таких новичков и был старший лейтенант медицинской службы Игорь Новиков, прикомандированный к «Новомосковску» совсем недавно. К тому же – с надводного корабля. И потому ему было еще сложнее – приходилось переучиваться от порядков, что царят сверху, к порядкам, что проповедуют в глубине. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят» - говорил Новиков сам себе, чуть ли не каждый день встречаясь все с новыми и новыми уставами, традициями и неписанными правилами подплава. Плюс ко всему это был его первый боевой поход.
Однако на лодке его уважали. Не только потому, что он был врачом, а на подводной лодке, которая месяцами может находиться в толще воды в тысячах миль от родного берега, врач иногда может быть единственным человеком, кто может спасти тебе жизнь. Но еще и за то, что он искренне старался вжиться в роль подводника. Ему нравилось служить на подводном ракетоносце. Какие-либо неудачи или курьезные моменты в службе на «Новомосковске» его не расстраивали, а наоборот – придавали ему сил учиться и постепенно «вростать» в экипаж.
На подводной лодке не место порочным личностям. Небольшой экипаж, замкнутое пространство, все друг-друга знают. Если человек чем-то сильно провинился или имеет за душой какие-либо корыстные помыслы, либо же просто слаб – ему не место в подплаве. Его либо выдавят, либо он сам уйдет. На флоте, а особенно подводном, есть одно главное неписанное правило. «Один за всех, и все за одного». Потому что экипаж - это даже не семья. Это единый организм, который должен работать как часы. Потому на подводных лодках, которые постоянно ходят в море, почти нет дедовщины. Ведь в случае чего именно тот салабон, которого ты гонял чистить гальюн зубной щеткой, может спасти тебе жизнь в опасной ситуации. А каждый выход в море – это риск, причем риск немаленький. Риск, который растет прямо пропорционально количеству ракет в шахтах и торпед в аппаратах. А на «Новомосковске» и того и другого добра было более чем предостаточно.
А следовательно, и обстановка на лодке была более чем дружественная. Всеобщим любимцем был, конечно, командир. Потрясающая личность. Он знал каждого в экипаже по имени-отчеству, всегда был открыт для разговора и готов помочь всем, что в его силах. И именно поэтому команда старалась его лишний раз не беспокоить просьбами – всем было как-то стыдно напрягать человека, который к ним так хорошо и бескорыстно относится.
Плюсом ко всему вышесказанному было и то, что Сергей был очень умным и подкованным в деле офицером. Свою лодку он знал почти наизусть и мог сам выполнять работу чуть ли не каждого из членов экипажа. В общем и целом – образцовый офицер российского флота. К сожалению, таких зачастую не хватало. И Игорь был очень рад, что попал именно под его командование.
В дверном проеме кают-компании показался командир, которому не спалось, и он решил за полтора часа перед вахтой испить горячего чайку. Ну и заодно пообщаться с теми, кто составит ему компанию на мягких бежевых диванах кают-компании ракетоносца. В данный момент времени на этих диванах уютно расположился с книжкой как раз старлей Новиков. Перед ним стоял стакан с уже давно остывшим чаем – настолько он вчитался в литературное произведение.
- Что читает наша медицина?
- Здравия жел… - встрепенулся Новиков, но командир успокоил его жестом руки, мол, садись, не вставай. Игорь сел и слегка покраснев, ответил. – Новиков-Прибой, «Подводники».
- Хорошая повесть, – одобрительно кивнул капитан первого ранга. – Я смотрю, ты все больше и больше вживаешься в роль подводника. Это хорошо.
- Так точно, товарищ капитан первого ранга! – бодро отрапортовал Новиков, еще больше покрыв румянцем щеки.
- Нравится у нас служить? Никто не обижает? Только честно, – командир занял свое место во главе стола и отхлебнул чая.
- Нравится. Если честно… Сначала думал написать прошение о переводе. Но как-то все откладывал, откладывал. Все некогда было. Сначала надо было медицинский блок принять, опись провести, потом привести все в порядок, потом еще что-то. А когда появилось время и я взял в руки ручку с бумагой… Понял, что больше не хочу. Не хочу уходить с «Новомосковска». Да и интересно мне стало – каково это, плыть на глубине сотен метров под покровом морской глади. Видимо Жюля Верна в детстве перечитал, - смущенно улыбнулся старлей.
Каперанг мягко улыбнулся в ответ.
- К сожалению, Новиков, в нашем мире не все так радужно, как у капитана Немо на его Наутилусе. Как бы нам не хотелось – преследуем мы отнюдь не благородную цель.
Игорь удивился:
- Как это? Мы же, вроде как, призваны защищать отечество от врага, оберегать спокойствие людей и все такое прочее.
- Ну да. Все правильно, Новиков. Ядерным щитом. Или мечом – это уже как посмотреть, - флегматично помешивая чай ложечкой, отвечал каперанг. - Ты в курсе, что в это поход мы вышли не с четырьмя боеголовками в каждой ракете, а с целым десятком? Сто шестьдесят боеголовок – это сто шестьдесят объектов. И не дай Бог, что случится – мне придется выпустить все это на волю, не раздумывая. И как ты думаешь, зачем нам так резко увеличили боезапас?
Он вдруг резко поднял кружку и махом выцедил ее всю, без остатка.
- Вы хотите сказать… - начал, было, Новиков.
- Да ничего я уже не хочу. Не нравится мне этот поход, с самого начала не нравится. Не спокойно в мире. А мы еще идем в самое адово пекло, под теплый и уютный восточный бок оплота демократии.
В тот момент, когда кружка командира звучно грохнула дном по столешнице, в кают-компании появилось второе лицо на атомоходе – старший помощник Анатолий Павлович Свиридонов, прозванный на лодке «Толь Палыч Антидепрессант». Он никогда не входил – он всегда вваливался, такое складывалось ощущение. И даже когда лодка уже не первую неделю шла под водой – в момент его появления по помещению прокатывала волна свежести. При этом у всех на устах появлялась блаженная улыбка – настолько всем становилось спокойно и умиротворенно при появлении старпома. Казалось, что он прямо-таки излучал энергию и уверенность – непонятно как, но он умудрялся, выстояв ночную вахту, выглядеть свежо и молодцевато, хоть ему и стукнет скоро сорок пять. Многие сначала удивлялись, что он делает в старших помощниках, а не командует своей субмариной. Ведь этот поход, скорее всего, будет для него последним, поскольку по уставу сорок пять лет - предельный возраст для капитана второго ранга. А повышать Свиридонова никто не собирался, к сожалению. Командир много раз подавал прошение о повышении Анатолия Павловича, да и командир эскадры несколько раз лично пытался пробить повышение для старпома. Однако где-то наверху, в адмиралтействе, оно благополучно «терялось». А все дело было в том, что когда-то, еще во время всеобщего развала девяностых, он обозвал проверяющего идиотом. Хотя, в принципе, было за что – Свиридонов просто выразил общее мнение экипажа. Человек-то он был простой, деревенский, и таких вещей не гнушался. Хорошо еще, что по морде не надавал – команда удержала. С тех пор Толь Палыч Свиридонов – вечный кавторанг, капитан второго ранга.
- О! Здравия желаю! Товарищ командир, а чегой-то вы небриты, ась? Вы что же это, забыли, что офицер российской армии должен быть слегка пьян, до синевы брит и знать все, от Бетховена до Баха? – процитировал старый анекдот старпом.
- А я бороду отращиваю, – буркнул командир вставая и выходя из кают-компании.
Новиков и Свиридонов удивленно смотрели ему вслед.
- Что это с ним? – практически хором спросили они и переглянулись. Таким своего командира они видели впервые.
Помолчали немного. Старпом сел.
- А может ему это… того? – смущаясь, начал Новиков.
- Чаго это того? – резко встрепенувшись, уставился на Игоря Свиридонов.
- Ну… Спирту. Грамм сто, – пробормотал старший лейтенант. И тут же добавил: - Чисто в медицинских целях!
Взгляд старпома сразу подобрел.
- Нет. Не получится. Я его знаю, в походе он скала в этом плане! Ни капли в рот! Да и на берегу не злоупотребляет без особой необходимости. Кста-ати, медицина! Ты ж еще крещение не прошел! А ну-ка марш за мной!
- Кре… Крещение? Я крещеный! – старлей демонстративно достал крестик из-за пазухи.
- Дурак ты, и уши у тебя холодные! Я о крещений в подводники. Давай-давай, не отлынивай! Пошли!
Новиков в сопровождении кавторанга прошлепал в центральный отсек.
- Галов! – обратился старпом к одному из матросов. - Рули на полных оборотах к шкиперу. Возьмешь у него плафон. И дуй в трюм, к помпе, наберешь водички забортной. Только почище давай. Будем нашу медицину в подводники посвящать!
- Так точно, товарищ капитан второго ранга! – молодой коротко стриженный матрос пулей сорвался со своего места и рванул на задание. Вернулся быстро, минуты через три, аккуратно неся на вытянутых руках полный, литра полтора забортной воды, плафон.
- Ну, сынок, приступай, - Свиридонов ласково смотрел на Игоря. Тот словно священный грааль принял плафон из рук матроса.
- Ну, за безпоследствий! – произнес он свой любимый тост и принялся глотать жутко соленую, слегка отдававшую железом, жидкость. Глотал жадно, торопливо, ручейки воды стекали по подбородку и шее за шиворот. Наконец все было кончено.
- Ффух! – лейтенант облегченно выдохнул, отдал плафон матросу и вытер рот ладонью. - А я с нее, простите, не просрусь?
- Ну, это тебе видней, медицина. Ничего-ничего, я же не просрался в свое время! – лицо его стало торжественно-серьезным. - Товарищ лейтенант! От командования сердечно поздравляю вас с присвоением почетного титула подводника! Ура!
Все матросы и офицеры, кроме тех, кто уперся носом в показания приборов на пультах, что были в центральном посту, дружно зааплодировали.