*
Время не важно.
Ничего не важно.
Роман Романович Модестов, рано утром 18 числа сего месяца и сего года, вышел из дома. В жемчужном костюме от Бриони, в шелковом бирюзовом галстуке и желтых туфлях. Сел в припаркованный около подъезда автомобиль марки Жигули, и отправился на встречу с Алексеем Алексеевичем Коцуба, известным в городе установщиком пластиковых окон.
Некоторое противоречие между костюмом Бриони и автомобилем Жигули, мы оставляем на совести автора и (почему нет) оригинальности самого Романа Романовича. По правде сказать, Модестов долго откладывал деньги на приобретение этого жемчужного чуда.
Я всегда ненавидел неделю, состоящую из пяти рабочих и двух выходных дней. Меня устраивало любое расписание, кроме рабского. Это ежедневное восьмичасовое страдание не облагораживало и не возвышало.
Вообще, работая ради выживания и тихо ненавидя свой труд, я чувствовал, как приближаюсь к краю. За которым открывалась тупая бездна отчаяния. Потому что отчаяние не бывает умным и созидательным. В отличие от боли и ярости, например.
А исторические аналогии расстраивали меня своей ложью.
И бездоказательностью.
Готовый многому поверить на слово, я иногда мучительно хочу потрогать предмет спора руками, чтобы убедиться – летающая тарелка, приземлившаяся под моими окнами - не фикция.
Поэтому вольная жизнь Алексея Алексеевича, установщика (сам себе хозяин), вызывала у меня, если на зависть, то восторг.
Работа на свежем воздухе, с людьми.
Летом – бронзовый загар, зимой – мужественно обветренное лицо полярника. Крепкие руки, правильные черты лица, достаток денег и разумное пьянство. Еще комбинезон синего цвета и теплая куртка с красивой надписью на спине – инженерная защита огорода.
Сбалансированная жизнь: претензии не превышают смету отпущенных льгот. Положен тебе Рено Меган в заводской комплектации – получи и радуйся. Он и радуется, а для работы содержит старенькую, но еще крепкую Газель родного автозавода. Прикладной маленький патриотизм, как никак.
Автор не знает, как он влез в этот рассказ, и фигово представляет, как из него выбраться.
Роман Романович, вполне мог бы позвонить гражданину Коцуба по телефону и обо всем договориться, но, будучи натурой оригинальной, как было сказано выше, предпочитал личные встречи.
И прибыв в офис компании, имеющей место быть на первом этаже стандартной хрущевки, Модестов без промедления прошел в кабинет владельца. Где и договорился о замене четырех (4) окон в своей двухкомнатной квартире.
Алексей Алексеевич заверил заказчика, что все будет установлено в срок и качественно, за вполне умеренные деньги. Довольные, они радостно пожали друг другу руки.
Вечером этого дня, Рома, поймав меня около подъезда, похвалился:
-- Все, ставлю!
-- Чего?
-- Окна.
-- Куда?
-- Как куда?
И Коцуба выполнил свое обещание, и оба остались довольны.
Роман Романович – полной звукоизоляцией, а Алексей Алексеевич – полученным вознаграждением. Ну, а там разные мелкие недочеты, типа плохо открывающейся фрамуги или странного цвета рам, так это на совести изготовителя, а не установщика. Алексей Алексеевич, отнюдь не писал в газете бесплатных объявлений – изготовим и установим, отнюдь. Там значилось – установим в срок, телефон и десять лет на рынке.
Я те рамы видел, меня Роман Романович специально пригласил полюбоваться, после замены первой деревянной на пластиковую. Хорошие рамы, на вид прочные и чистые. Как у всех.
А выпутываться из этой истории, я собираюсь следующим образом.
Во-первых: простая мораль – в наше неверное время, есть еще люди выполняющие свои обещания и обязательства. Мало, но есть.
Во-вторых: Роман Романович, после установки чудо-окон, сделался как-то замкнутей и нелюдимей, воздуха ему, что ли не стало хватать. Должны быть все-таки щели в наших жилищах. Не может человек обитать без дуновения свежего ветерка в крещенские морозы.
Но, вопрос ремонта, такой актуальный для всех слоев нашего общества, Модестов закрыл раз и навсегда.
-- Чтоб я еще раз связался с этой поебенью – неинтеллигентно заявил Рома мне в приватной беседе - как думаешь, может, сантехнику поменять?
В-третьих, самое главное: я, наблюдавший всю эту картину вблизи (был приглашаем Романом Романовичем в качестве собутыльника и потенциального последователя), сделал для себя вывод:
На хер все эти ремонты, не для того живем, не за этим явились и страдали. Лучше в запой уйти, как полагается русскому думающему человеку, и начать его, обязательно, с литровой бутылки вражеского виски. Чтоб потом, на контрасте производителей и культур, отпиваться родной водкой.
А после этого никакие бытовые мелочи, уже не будут волновать сознание, захваченное врасплох постзапойным унынием карамазовского толка.
На хер.
И мелкая зависть, испытываемая мной к Алексею Алексеевичу, как человеку свободного и творческого пути, тут же растворилась в поэтическом волнении.
А что до Модестова, инсургента недобитого, то тут вообще говорить нечего. Не просек человек смысла жизни.
-- На *** тебе это пластиковое говно? – Спросил я у него.
-- Сам не знаю – ответил Рома – все ставят, и я поставил. Давай лучше обмоем рамы?
-- Давай – согласился я, и мы сели на кухне, налили по рюмашке, выпили и уставились в новое окошко.