Поэтесса Фуфлыжко
Несмотря на Великую Zетландскую Стену, сей град испытал на себе и веяния политических ветров. А как же? Иногда они настолько сильны, что куда там урагану «Волшебника из страны Оз»: кто-нибудь как дунет, так даже у медведеозавров крышу сносит... Галина Фуфлыжко считала себя поэтессой. С того самого дня, когда в детском возрасте сочинила стишок:
- Страна не сможет выжить без вождя,
Как пашня - без дождя…
Называлось это убойное двустишье почему-то «Реквием» и включалось во все концерты школьной самодеятельности. Потом сочинительнице сего опуса захотелось всех уконтрапупить окончательно, и она сочинила поэму «Судьба изолировщика» - теперь уже строк на сто.
Норму выполнил дед Пахом,
Перед сном, развернув газету,
Прочитал: «Янки, гоу хом»,
А потом: «Вести сельсовета»…
По легенде поэму одобрил вполне взрослый поэт Микита Комар. И не только одобрил, но и (якобы!) рекомендовал сделать Галю Фуфлыжко бессменным редактором школьной стенной газеты «Стяги и флаги». При этом предыдущего редактора, восьмиклассника Кирилла Сумского-Ямского, сняли за то, что к ноябрьским праздникам вверенное ему издание вышло как «Стяги и фляги». Ох, и аукнулись парнишке эти фляги! Вроде как политическая ошибка получилась. Еле отвертелся, но пятно в биографии осталось на всю жизнь. Пришлось Кириллу потом выучить наизусть «Один день Ивана Денисовича», носить фальшивую бороду и жить по подложным документам. В итоге Сумского-Ямского все официально признали махровым диссидентом. Даже в грузчики не брали, правда, он особо и не рвался. А все из-за одной ошибки, допущенной в юности впопыхах и с недосыпу. Чудны дела твои, Создатель!..
Тем временем поэтесса Фуфлыжко неумолимо мужала и матерела. Она точно знала, о чем можно писать, а главное - о чем нельзя и, как рыба в воде, чувствовала себя в литературном майнстриме. Умение держать нос по ветру в то время многим заменяло талант. Ну а незнание правил игры легко могло забросить в такие места, где надо было талантливо валить лес и при этом не менее талантливо не дать дуба. Согласитесь, последнее можно также отнести к области искусства, если вообще не признать важнейшим из искусств!
Постепенно Фуфлыжко начала выдавать на-гора и прозу, которая была ничуть не лучше поэзии. Но кто бросит камень в сторону признанного всеми литератора, в свое время отмеченного Микитой Комаром, а тот (якобы!) попал в литературу, получив письменное благословение признанного Рупора Пролеткульта Афанасия Нищеты. Правда, Микита единственной рецензии классика никому не показывал, хотя много о ней говорил. А не показывал, потому что «рупор» начертал на его рукописи: «Бред собачий, а если точнее - писк комариный. Товарищ, идите к мартенам!» Тем не менее, Комар, ссылаясь на его благословение, уверенно вошел в высшие литературные круги.
Вот так. И не прервется связь времен, как любила говорить молодым литераторам Галина Фуфлыжко, продавая им свои книги отнюдь не по демпинговым ценам, но зато с автографом.