- Ты где? – раздался твой голос на другом конце провода.
- Еду домой, - на краткий вопрос краткий ответ.
- И как долго ты будешь ехать? Ты хочешь меня вообще довести? Ты видел, который час?
И так до бесконечности. И так каждый день. И почему все беременные становятся такими нервными? И почему с каждым днем все сложнее? И в беременности ли дело? Еще неделю назад тебе и дела не было до того, где я и во сколько приду. Не было. А беременной ты уже давно как была. Может оттого, что пятый месяц? Критический момент или что? А может? А может оттого, что и у меня? Уже целую неделю.
Неделю назад впервые за столько лет раздался твой звонок с этим истерическим « Ты где?». И вслед слезы радости. Живой! Да, живой. Мне повезло. Я сел в «не тот» или «тот» вагон. Даже и не знаю, как сказать. Что значит сегодня «тот» или «не тот»? Мне повезло. Наверное.
Все эти годы ты никогда не звонила мне с этим «Ты где?». Даже если я задерживался. Даже если задерживался надолго. Даже если порой не приходил. Не потому, что не беспокоилась. А потому, что верила. Верила мне. Верила себе. Верила в то, что я задерживаюсь действительно по делу, и не прихожу только по важной причине. Верила мне. Верила, что нет никого другого, и никогда не будет, что это попросту невозможно. Верила себе. Верила и в то, что со мной и с тобой никогда ничего не случится, потому что мы есть друг для друга, и пока мы думаем друг о друге под музыку Amelie или «la vie en rose». Верила нам. Наверное, верил в это и я. Наверное.
Что случилось вдруг теперь? Отчего эти каждодневные звонки? Отчего истерика стоит мне задержаться хоть на полчаса? Отчего ты дрожишь весь вечер пока меня нет?
Нервное? Беременность? Или другое? Ты перестала верить? Мне? Или не мне?
Далеко не мне. Мне-то ты веришь. Как и я тебе. Как и я себе. Значит, другое. Увы, мы молча вдруг перестали верить в другое. Не любви и не нам. Чему-то от нас независящему, чему-то, отчего зависим мы.
Мне повезло. Я сел «не в тот» вагон. Или, наоборот, в «тот». Я все же не знаю, как сказать. Я совсем ничего не видел, и почти ничего не услышал. Какой-то хлопок, крики. И все. Нас очень быстро и оперативно вывели наружу. Все как в тумане. Особо ничего не осознавалось и не понималось. Даже когда сказали о взрыве, ничего не пришло. Все еще не верилось. А потом твой звонок. И первое истеричное «Ты где?». А потом осознание… Постепенное… И страх… Нарастающий страх… Твой и мой… И эти каждодневные звонки, истерики, волнения… Недоверие…
Мы не особо доверяли государству и раньше, современному миру тем более, но мы верили друг другу, и нам хватало. Мы не надеялись на нашу страну ни в чем, когда зашла речь о ребенке. Ребенок появился, ибо мы верили друг другу. Ибо ты могла доверять мне. И надеяться на меня. Я же в свою очередь считал, что способен оправдать твои и свои надежды.
Что же случилось теперь? Что заставляет тебя так истерить? А меня всю неделю молчать.
И думать. Думать об этом ужасном понедельнике, об этом утро, о поезде и вагоне. О том самом вагоне. И о людях, которых уже нет. И обо мне, который есть. И кого могло бы не быть. И что стало бы с тобой, если…? И что стало бы с нашим малышом, если…?
И о том, что же я могу на самом деле ему гарантировать? В этом сегодняшнем мире.
Я верю тебе и себе. И могу гарантировать, что я его всегда прокормлю и воспитаю. Но обстоятельства вынуждают сделать приписку. Прокормлю, пока жив. А ведь кто-то этого уже гарантировать не может. Кто-то, кто сел в «тот» вагон. Или «не тот»… Опять же…
Что я могу гарантировать тебе, мой малыш? То, что ты родишься, выучишься, станешь человеком. Что ты никогда не возьмешь в руки пистолет и не пальнешь в супермаркете или на дорогах в другого человека. Что ты никогда не нажмешь на кнопку, унося другие невинные жизни, как не смог бы никогда нажать я. Что ты научишься жить и любить, и верить, как живем, любим и верим мы. И что тебе будут тоже верить, как верят мне. И вновь же, пока с нами ничего не случилось.
Но как я могу гарантировать тебе в этом мире, что я всегда буду? Что на эту кнопку не нажмет кто-то другой? Как я могу гарантировать вам, мои самые любимые на свете люди, что с нами ничего не случится, пока мы живем в мире, где в супермаркетах стреляют в людей безумные менты, где на дорогах на тебя кидаются с пистолетом неуравновешенные водители маршруток или джипов, где в школах стреляют уже сами дети, а идя в театр, ты можешь не вернуться?
Какую уверенность я могу дать тебе, мой будущий малыш, в этом завтрашнем дне в мире, где входя в двери простого вагона метро, ты невольно думаешь, а не входишь ли ты во врата смерти?
Ты вновь звонишь, а я не поднимаю трубку. Я хочу отучить тебя истерить из-за того, из-за чего я молчу. Я хочу тебя отучить думать о том, о чем думаю и я. Со временем это получится. Со временем мы вновь будем считать, что веря и доверяя друг другу, мы все сможем. Со временем мы справимся с этим психозом и успокоимся. Но только вот надолго ли? До следующего раза? Пока кому-то вновь не придет в голову пострелять или очередная шахидка не нажмет на кнопку?
Не звони. Не надо. Тебе вредно нервничать. Ты навредишь маленькому. Пусть буду нервничать я. Оставь это мне. Я всего лишь задержался. Я всего лишь опаздываю. Я скоро буду. Я уже спускаюсь в метро. Со мной ничего не случится. Я ведь думаю о тебе, слушая Amelie. О тебе… Я всего лишь положу цветы. Тем, кому уже не суждено услышать « Ты где?»… Тем, кому не суждено уже думать о ком-то под их песню… Тем, кто вошел в «тот» или «не тот» вагон…
Не нервничай. Не надо. Я скоро буду.
Я уже спускаюсь в метро…