Бывают в жизни минуты, когда воздух вокруг становится настолько густым и плотным, что кажется его можно пощупать пальцами: а время действительно замедляет, буквально тормозит свой ход. Обычно так бывает перед событиями, ход которых ты изменить не в состоянии, но из-за которых русло жизни становится совершенно иным.
И только единственный раз в году такое «загустение» жизни происходит по расписанию: в пасхальную ночь, когда стоишь перед закрытыми вратами храма, – и вся тварь трепетно поднимает свои очи горе, ввысь – ожидая ответа свыше. Это состояние перекликается с песнопениями Великой Субботы – молчит вся тварь, ибо слова здесь только мешают, и с благоговейным трепетом взирает на то, как Бог Сам творит таинство спасения человека.
Возглас священника, прославляющий Святую и Живоначальную Троицу, пронзает эту огустевшую тишину – и сначала робко и даже как-то вопросительно, а далее всё более решительно и утвердительно разливается пасхальным огнём этот удивительный своей провокативностью диалог: «Христос воскресе! - Воистину воскресе!»
Почему этот диалог «провокативный»? Потому что апостол неспроста утверждает, что никто не может называть Иисуса Господом, как только Духом Святым. Это не просто «пасхальное приветствие» или «информация к сведению», но своеобразный диалог пароль-ответ, предельно сокровенный и интимный: «Ты – наш? ты – в Духе Святом?» – «Да, я видел Воскресение Христово!»...
Всё пасхальное богослужение – сплошная динамика: всё в движении, всё жительствует, всё кругом славит Воскресшего. Пасха, словно налетевший ураган, всё сметает на своём пути: никтоже рыдает прегрешений, все оказываются с Богом и в Боге – и постившиеся, и не постившиеся, да и просто случайно забредшие в церковь.
И в какой-то момент начинаешь ощущать, что земное как бы уже захлёбывается, задыхается, не выдерживая такой мощи внутреннего напора происходящего. Особенно остро это чувствуется после Светлой седмицы, когда перестаёт крестными ходами расплёскиваться пасхальная радость по миру, когда этот мощный поток торжества разделяется на множество мелких приятностей – и как только это происходит, он сникает, тускнеет и лишается своего зажигательного задора.
Вот она, наша привычная человеческая дебелость, которая всё перемелет – и против которой нет иного лекарства, кроме таинственного и молчаливого предстояния Богу после выполненного долга: предстояния не единократного, но ставшего самым желанным состоянием души...
Дай нам, Господи, каждый день – от Пасхи и до Пасхи – хотя бы на мгновение ощущать эту внутреннюю тишину, Твой Божественный покой, которым и питаются корни Церкви Твоей как столпа и утверждения истины!
Христос Воскресе! Воистину Воскресе Господь наш!