"В наших просторах зимы тоже суровые. Наступают внезапно, порошат стужей, заставляют съеживаться от холода, укутывают изморозью. Люди сразу становятся уязвимыми, их тела - беззащитны, требуют тепла. Они начинают кутаться в одежды, закрывают лицо от мороза, обувают ноги в теплые боты... Но, самое главное, они не смогут обойтись без перчаток! Руки, так изящно встроенные в их тела, и которыми они отдают и получают от жизни все необходимое, требуют особого "покровительства" от нас, Перчаток. Я знала об этом по рассказам моих залежавшихся соплеменников.
Эти неудачные, несчастные "экземпляры": свои зимы они провели не на руках покупателя, а на витрине магазина. Какое несчастье - быть сотворенным бездарным портным! Какое несчастье... Я же - ждала свою первую зиму в шкатулке человека. В предвкушении счастья - быть не только осчастливленной Его теплом, Его вниманием, но, и познать радость от отдачи своего тепла - все это заставляло меня замирать от предстоящего события, а сердечко мое билось об края шкатулки, и готово было выбить его тяжелую крышку.
Но, за окном еще било солнце. Ожидая своего часа, я не теряла зря время: сквозь щелку шкатулки я наблюдала Его жизнь. В Его опочивальне было достаточно светло и просторно. Дубовая кровать, со свисающими балдахинами, огромный шкаф-комод с пестрящим рядом книг, антикварное зеркало с витиеватым рисунком по краям и картина с изображением Женщины в красном - все это представало передо мной каждое утро, когда я, потягиваясь ото сна, прикладывала пальчики к щелке моего жилища. В Его комнату практически никто не входил, разве что прислуга, каждое утро, молча и умело наводящая чистоту и порядок. Сам Он, мог часами работать за письменным столом, иногда оборачиваясь в мою сторону лицом, иногда просто повернувшись боком, позволяя мне обозревать его профиль. Я изучила все его повадки и привычки.
Вот, он нахмурил брови и повел плечами - значит, чем-то недоволен, что-то у него не ладится. Занес, потянувшись, правую руку над головой, а левой дотронулся подбородка - у него в голове неразрешимая задача., но, тут, же опускает обе руки на стол и берется за перо: решение найдено. Выпивая, услужливо поднесенную Агнией (кухаркой), чашечку чая, хозяин встает и подошедши к окну, всматривается куда-то в правую сторону от здания - кого-то ищет глазами. В такие минуты, видимо, одолеваемый какой-то мыслью, Он мог прислониться спиной к стене и, прикрыв веки, оставаться в таком положении несколько минут. Ты будешь смеяться, но, в такие моменты я тоже прислонялась пальчиками к боковой стенке шкатулки и обретала весьма задумчивый вид. Вот, улыбнулся - и я, не сдержав эмоций от увиденной красоты на его лице, тоже расплываюсь в улыбке. Степенно прохаживается от окна к кровати - и я, скрестив два пальца за спиной, выстукиваю ритмы по дощатому "паркету" шкатулки. В моей головке все это откладывалось изо дня в день, я смотрела на него и видела весь мир, весь мир людей. Восхитительно. Как у Них все замечательно...
Вивальди - Вивальди-Времена года(Зима) 03:28
...Зима наступила под утро. Я проснулась от шороха за окном, приподнялась к щелке и увидела белые хлопья, осторожно и мерно падающие с неба. Вот оно!
Сон сняло как рукой, и я начала готовиться к Его пробуждению. Вытащив из внутреннего кармашка шкатулки свою щеточку, я стала усердно начищать свою кожу. Доведя ее до бархатистости, приладив кисточку на уровне запястья, я присела прямо посередине своего жилища, и, подняв глаза к крышечке шкатулки, стала смиренно ждать утра. Ровно в восемь я услышала его неспешные шаги по комнате. Приняв ванну, он позавтракал, и слуга принес его одежду. Я услышала его приближающиеся ко мне шаги, и замерла. Попытавшись улыбнуться и показать свою радость, я чуть вытянулась, но, в этот момент уже открылась крышка шкатулки. Аккуратно взяв меня в руки, приладив мои края и потянув за пальчики, он осторожно надел меня. Зажмурившись от входящего в меня, Его запаха, боясь остановить его своим испугом, я на мгновение застыла. Но, через секунду, все же, не выдержав, тихо вскрикнула: «мяу»…)
* * *
Знаешь, как это здорово. Нет, ты не знаешь. Я переплелась с ним пальцами, переплелась ниточками. Входя в каждый мой палец, Он забирался все глубже и глубже, оставляя уже за собой не унылый поникший кожух перчатки, а обрисовывая прекраснейшую форму мужской руки, которая так долго разыгрывало мое воображение. Я вытянулась, выгнулась и легла в Его руках, будто обретший форму и звук, инструмент. Подгоняемая Его запахом и теплом, усиливающимся по мере вхождения, я начала испускать свой собственный аромат. Теплый, любовный аромат. Нам стало жарко.
Мы вышли на улицу, и закружились в вальсе. Смахивая падающие с неба снежинки, Мы дотрагивались и гладили друг друга по лицу и волосам. Вот, я добралась до его шеи, коснулась адамово яблока – он, нежно булькнув, утонул в моем «поцелуе». Ему стало жарко, и, чуть приоткрыв край шарфа, мужчина позволил мне оголить его ключицу. Смахивая очередную снежинку, я коснулась его мочки, и прильнула на мгновение дольше, чем положено – как здесь хорошо… Он скрестил руки – и я оказалась совсем близко к его сердцу. Приоткрыв дыхание, наполняя его грудь теплом, я услышала его гулкий стук, барабанящий всю грудную клетку. Восхитительно, восхитительно! Вверх, вверх, к губам! Я уже не могла остановиться. Направляемая его рукой, я оказалась на его губах и тут же, впиваясь, закрыла его своим теплом. О, боги, помогите мне…кажется, я люблю его…
* * *
Я так и заснула у него на руках. Осторожно, стараясь меня не разбудить, он опустил меня в мою «кроватку» и прикрыл меня пледом. А я, уже во сне: шептала человеческим голосом: "До завтра…до завтра"..."