Ах война, что ж ты сделала, подлая!
В Евпатории жил неизвестный Герой Советского Союза
Хлеб, колбаса, разнообразные консервы и, главное, полуопустошенная канистра спирта, гордо украшавшая вагонный столик, вдохновляли и будоражили. Для полного удовольствия недоставало чего-то солененького - огурчиков, грибочков, помидорчиков... На крошечной станции
старший лейтенант Савельев соскочил на платформу. Как был - без фуражки, в темной куртке, прикрывавшей погоны и ордена. Накупил вожделенного, а поезд - ту—ту - и тронулся. В своЙ вагон не успел, едва ухватился за поручни какого придется. То был мягкий вагон для иностранных дипломатов, ехавших в СССР в составе каких—то делегаций. Проводник орет: «Ты куда?!» — «Я из четвертого вагона, пусти, я перейду!» — «А я кажу:
слазь!» - «Как же я слезу, поезд скорость набирает…» Железнодорожник как ударит, Савельев чуть под колеса не полетел, еле левой рукой удержался, закуска вся наземь свалилась. Сумел—таки, впрыгнул и с силой ударил обидчика в грудь головой, так что тот аж в тамбур отлетел, затем в ужасе побежал по коридору. Из дверей купе на всю кутерьму с удивлением взирали хладнокровные скандинавы.
Вне себя от негодования, крепко подогретого спиртом из той цистерны, старлей выхватил из—за пазухи трофейный «вальтер» и выстрелил в спину бегущему…
На ближайшей станции Савельева встречали два ряда автоматчиков: “Товарищ старший лейтенант, сдайте оружие!”
Расстрел? В 20 лет?! После только недавно оконченных курсов командиров торпедных катеров, - вместо того, чтобы получить под свое начало новенький боевой катер и 6 – 7 человек команды…
А ведь всего месяц назад, в июле 1944-го, сам знаменитый адмирал Трибуц, командующий Балтийским флотом, перед тысячным строем офицеров и матросов вручил ему, Савельеву, орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза. Как сказано в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1944 года, «…за особые боевые заслуги в неоднократном торпедировании военных и военно-транспортных кораблей большого водоизмещения с живой силой и боевой техникой немецко—фашистских войск”. Глупо вот так, из-за грибочков, всю свою судьбу сломать!
Военный трибунал приговорил Савельева к десяти годам лишения свободы с отправкой в штрафную роту. Он был разжалован и лишен всех наград. Хотя не был бы Героем, - расстреляли бы. За «самосуд, убийство безоружного при исполнении им служебных обязанностей, совершенное в состоянии алкогольного опьянения».
В штрафной роте под Нарвой Валентин провел всего 27 дней.
…Двое остановились у железнодорожного переезда, разделявшего широкую шоссейную дорогу. С фронта и на фронт бесконечным потоком двигались немецкие автомашины. Смеркалось, шел мелкий противный дождь. Вот показались огни очередной колонны, впереди которой мчался на мотоцикле офицер в плаще с капюшоном. Едва успел он проскочить переезд, как
приблизившийся состав отрезал его от остальных. Разведчики мгновенно натянули через шоссе заготовленную проволоку, мотоциклист, врезавшись в нее, рузнул на асфальт и потерял сознание. Тащить языка с его огромным планшетом было тяжеловато, отчего Савельев хотел нарезать веток да волокушу соорудить. Но тут немец очухался и в недоумении поднялся на ноги. Луковский, недавний карманный воришка, ругаясЬ
«по фене», стал колоть пленника финкой в зад. Тот, огрызаясь, но даже не пытаясь скрыться, побежал впереди. Так и довели к своим.
Неделю спустя по траншее передают приказ: штрафник Савельев и штрафник Луковский, срочно к командиру роты! Это еще для чего?! А командир: “Поступайте в распоряжение двух старшин!”
В Ориенбауме — построение штаба Балтийского флота. Выходят адмирал Трибуц, секретарь ЦК ВКП(б) председатель Совета Союза Верховного Совета СССР Андреев, секретарь ЦК первый секретарь Ленинградского обкома партии генерал— полковник Жданов и другие. Идет награждение отличившихся. И вдруг: “Штрафник Савельев, три шага вперед!” На нем донельзя залатанные солдатские брюки-галифе, старая гимнастерка, немыслимая шинель без хлястиков. «...за отличное выполнение боевого задания командования, за взятие ценнейшего языка с документами… снять ранее наложенную судимость и наградить… Жданов лично прикрепляет к его гимнастерке орден Красного Знамени. Луковский получил орден Отечественной войны II степени.
Оказалось, взятый ими язык был капитаном связи штаба Гитлера и вез полную документацию наступления фашистов против Ленинградского фронта…
После реабилитации в наградном отделе Балтфлота Савельеву вернули изъятые награды. Перебирал с волнением. Вот его первая медаль “За боевые заслуги” — память про сбитый из пулемета в августе 1941 г. “юнкерс”; орден Красного Знамени за своего первого языка в ноябре 41-го. Вместе с командиром разведроты Семенютой ночью они переправились через Дон и, пройдя незамеченными по занятой
врагом территории, нашли штаб немецкого батальона. Открывается дверь, выходит немец в наброшенной на плечи шинели. Валентин бросается ему под ноги, тот падает, лейтенант Семенюта начинает с ним бороться, потом шепчет из
темноты: “Савельев, наручники”. Доставленный куда надо, фашист попросил показать ему тех, кто его поймал. А при виде 17—летнего парня только недоуменно покачал головой. То был майор, чемпион Германии по борьбе.
Впрочем, не только за майора, но и за спасение командира вручил Валентину орден Семен Михайлович Буденный, в то время главнокомандующий Северо—Кавказского направления. В бою под Ростовом матрос Савельев прикладом автомата сбил с ног немца за мгновение до того, как тот успел пустить пулю в Семенюту. Их отряд морской пехоты гнал затем врага до Таганрога, где из 450 человек осталось 17, включая раненых…
А еще недавний штрафник вновь получил “заработанные” им в боевых схватках ордена Ленина, Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды, медали «За отвагу», Ушакова, Нахимова, «За оборону Одессы», «...Севастополя», «...Кавказа», «…Сталинграда».
«А Звезду Героя?» — спрашивает. Увы, ведший дело об убийстве проводника следователь не передал ее, а потом и сам пропал. Уже после войны Валентин Николаевич получил дубликат.
Жаль, некому было порадоваться избавлению сына от позорного наказания.
Отец, участник боев под Волочаевкой и взятия Хабаровска в феврале 1922—го умер в 1934 г. от полученных одиннадцати ран. Три недели спустя от горя и голода и мать навеки покинула четверых мальчишек, среди которых Валек был старшим. Как могли помогали соседи, солдаты ближайшей воинской части, даже милиционер, охранявший порядок на железнодорожной станции недалеко от Новосибирска. Младших братьев вскоре определили в детдом, Вальку оставили — почти взрослый, 10 лет уже!
Однажды по обыкновению пришел на станцию побираться. Стоял эшелон, перебрасывавший в Новороссийск моряков Тихоокеанского флота. Искупались хлопцы в бане, отдыхают, веселятся вместе с ехавшим я том же поезде флотским ансамблем. Кто—то шутливо говорит завистливо глазеющему мальчишке: чего, мол, бездельничаешь, нам не помогаешь? Валька чуть не с рождения - плясун заядлый, вот и пошел вприсядку, да с прибаутками. Изумились актеры: ты откуда, парнишка? Рассказал о себе. «Зачем травишь?» — не поверили, да стоявший рядом тот самый милиционер подтвердил: все правда. «Мальчик талантливый, может, возьмете с собой?» - добавил. “А ты пойдещь?” — “А как же!” В пути “сыну полка” и форму сшили в своей мастерской на колесах, профессиональным солистом ансамбля сделали. А уже на корабле научился малец играть на трубе побудку, отбой и прочее, став юнгой— сигнальщиком. А тут и 41—й подоспел.,,
Когда мы познакомились, Валентину Николаевичу Савельеву было за восемьдесят. Не награды чаще вспоминал –ранения. Во время Керченского десанта, под Майкопом, Сталинградом, Кенигсбергом… Шесть, из них три тяжелых, и две контузии. Голова, обе руки, нога, живот насквозь пропорот... Инвалид войны первой группы. Спасибо, жена Мария Александровна поддерживает.
— Благодаря ей и живу, - говорил мне ветеран.
И все годы вторым, самым страшным приговором, мысль: я убил человека. Потому и про звание Героя не шумит, мало кому про то известно. Тем более, что право ношения Звезды сохранил, но льгот Героя Советского Союза лишен.
- Но я на судьбу не обижаюсь, -бодрится. - Справедливо: отличился - получи награду, нарушил - отвечай...
ПЕЧАЛЬНОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ. Валентин Николаевич очень ждал этой публикации – как своего рода покаяние, исповедь в конце жизни. Не дождался. «Скорая» отвезла его в больницу, где, не приходя в сознание, В.Н. Савельев скончался. Так пусть же эта статья будет данью памяти сильному человеку непростой судьбы. И напоминанием: во всем, что мы можем и хотим сделать для них, ветеранов Великой Отечественной, любое промедление недопустимо. Ибо…