Как всегда, тут светило солнце. Низкая трава мерно покачивалась от слабого ветерка. Как обычно, через поляну медленно двигался конвейер с небольшими стеклянными сосудами разной формы.
Викки умелыми движениями открыла очередной кувшин, своим узким и изогнутым горлышком напоминающий журавля, просунула в него свою изящную тоненькую ручку, провела длинными пальчиками изнутри по его стенкам - ей нравилось вытаскивать все сразу - и вытащила белую субстанцию, напоминающую кучу склеенного пуха. Осмотрела её со всех сторон и, четырхаясь, с силой выбросила в пропасть подле неё, которой, собственно и заканчивался конвейер. Спустя секунду туда же полетел и кувшин.
"Ну сколько же это может продолжаться!?" - воскликнула Викки, еле сдерживая слезы.
"Опять изъеденная?" - участливо спросили с соседней ленты.
"Это еще ничего, мне вот недавно попалась совсем иссохшая, как стручок гороха, неделю пролежавший в пустыне!" - это Сара, парой лент дальше -
"Как же можно было довести свою душу до такого!?"
"Сухая - это нормально. Вот если попадется черная - тогда берегись. Задолбаешься руки отмывать" - проронила Розалинда, одна из здешних "старожилов".
"Да, знаю. Мне еще везет" - пробормотала Викки, локтем утирая слёзы. "Но все-таки, как же так? Они их туда засылают и засылают чистыми и белыми, а возвращается не пойми что. В лучшем случае, цвета пепла, или вот такая: с виду хороша, а внутри вся изъедена жучками."
"Не дрейфь! Может быть тебе повезет по-настоящему, и попадется чистая, нетронутая душа. Говорят, раз в тысячилетие такое происходит" - сказала Розалинда, открывая очередной кувшин, с виду мелкий и неказистый.
"Ага" - ответила Викки и пошла смывать противных жучков со своих рук к ключу с очищающим раствором (слезы раскаивающихся грешников с талой водой, в отношении 30:70)