“Наконец-то!!!”- произнесла Марина Никифоровна Кифирова прежде, чем на неё снизошло Последнее Внетелесное Вдохновение и после чего её руки, окунувшиеся в творческое чернильно-бумажное экзальтированное безумие, около сорока четырёх часов невозможно было остановить ни просьбами, ни криками, ни громкой музыкой из подставляемых к её и так уже полуоглохшим ушам колонок, ни ударами в бренное обрюзгшее тело, издали похожее на мешок, а вблизи на мешок с костями, ни сонными внезапными уколами с угнетающими препаратами, ни даже идеально забытыми детскими колыбельными, исполняемыми специально нанятой для этого и прилетевшей на скором рейсе няней из тёмного гетто Амстердама, где она приторговывала бахромой. Закончив же с рукописями, дама старо посмотрела на себя в зеркало и заключительно молвила: "Негодяй - не тот, кто лишает женщину чести и на утро, запрыгивая на коня, уносится навсегда из её жизни прочь, а тот, кто забрав её честь, решает запрыгнуть на коня завтра". Произнеся же сию фразу, дама развалилась на части, некоторые из которых до сих пор пылью храняться на мифологической свалке-музее неподалёку от холма "Руденшталь", названного в честь известного эстонского механика Попова.
10 июня 2008, 3:49, у.