Дядя Костя окликнул племянника Витальку, сидящего на корточках на уличной полянке и увлеченно погонявшего соломинкой божью коровку, ползающую по зеленой былинке:
- Ну что, Витепшо, рыбачить пойдем?
У Витальки, семилетнего пацана, от радости аж лоб вспотел. Он шмыгнул носом, утер его ладонью и, замирая от радости, но, не показывая виду и не теряя достоинства, с важностью ответил:
- Ага, дядя Костя, пойдем. И с трудом веря в нежданно свалившееся счастье, скороговоркой зачастил:
- Ты, Дядь Кость, правду говоришь?.. Ты меня возьмешь?.. Я счас, я мигом, я только к мамке…
- Да погоди, мормыш ты эдакий, - перебил улыбающийся дядя. - Не к спеху дело. У нас еще хватит времени твою мамку расстроить. А сейчас, на огороде, червей накопай. Да смотри, не проспи. Как только петух загорланит, ты сразу – шасть, ко мне и дело в шляпе. Все понял?
- Ага! – На чумазом лице разливалась счастливая улыбка, сияли глазенки. Наконец, сбывалась его давняя мечта.
- Ну, тогда, действуй.
- Дядь Кость, я не просплю. Я такой! Я мигом – швырк и весь тут!
+ + +
Виталька старательно лопатил огородную грядку. Червяки попадались редко. И, к тому же, норовили удрать в свои норки или в разрыхленную землю. Он торопливо хватал их за скользкие хвостики, вытаскивая на свет божий. А они, как резиновые, растягивались в тонкий жгутик и часто обрывались. Шло время, а добыча едва покрывала донышко консервной банки.
- Э! Да никак помощничек подрос! – порадовалась мать, неслышно появившаяся на огороде.
- Да я, вот, червяков…Дядя Костя рыбачить позвал, - нерешительно забормотал растерявшийся пацан, боясь, что вот сейчас мама порушит его мечту о так желанной и долгожданной мечте о рыбалке. Он с надеждой и мольбой взглянул в лицо вечно озабоченной матери. Она молчала и о чем-то раздумывала. Мысли Витальки, обгоняя друг друга, лихорадочно искали спасения давно лелеянной мечте – побывать на настоящей рыбалке. « Скажет, мал еще. Нос не дорос», тосковал про себя кандидат в рыболовы, «А он, Виталька, совсем не такой уж маленький. Вон сколько гвоздей надергал из старых досок для дяди Кости. Не зря же он похвалил – ты, дескать, совсем уж большой, мастак, однако. Эвон, какие гвозди скорчевал и даже молотком на кирпиче выпрямил. А она…».
- Ишь, бездельник, чего затеял. Лень лоботрясу в земле копаться – мальца заставил.
Виталька сник. «Не отпустит…». Из глаз выкатились две горючие слезинки.
- Ты чего носом захлюпал? Смотри, червяк из банки удирает.
Виталька встрепенулся. Волна еще не совсем уверенной радости, прокатилась от вихрастой макушки до босых пяток. Мелькнула искорка надежды: «отпустит?».
Большой красно-сизый червяк уже зарывался носом в земляной холмик. Беглеца тут же водворили в банку.
- Мам, я тебе грядку под капусту вскопаю – как пушинку вспушу. У тебя ведь рассада уже поспела. Ты не думай, я уже большой, сильный. Мне дядя Костя даже лодку красить разрешал. Он потом сказал, что я все ладно сделал. – Виталька изо всей силы старался убедить маму, что без рыбалки ему, ну вот совсем, никак нельзя.
- Ладно, подхалимко, кончай хвастаться. Все равно пора грядку вскопать – рассада перестаивает.
Лопата в руках матери ловко резала и отваливала ломти пахучего чернозема. В них обильно, тут и там, извивались красные, малиновые, крупные и мелкие дождевые червяки. Виталька, высунув от усердия кончик языка, торопливо разламывал земляные комья, хватал добычу и бросал в банку-червянку. Она быстро наполнялась.
- Вы что, с Костей-то, уху из наживки варить будете? Эвон, какую страсть уже набрал. Оставь, хоть немножко на развод, - улыбнулась мать, остановившись на передышку.
- Уху-то? Неа, из окуней. Мам, отпустишь, а? – Чумазая мордашка, стоящего на четвереньках пацана с мольбой и надеждой взирала на улыбающуюся мать.
- Присыпь червей-то земелькой, а банку накрой старым ситом – в чулане возьмешь. Да поставь свое «добро» в холодок, под крыльцо. Ну, раз ты говоришь, большим стал, тогда давай собирайся – рыбак.
- Урр-а-а! – Виталька подхватил червянку, накрыл ладошкой и, приплясывая то на одной, то на другой ноге, во весь дух бросился ко двору.
+ + +
Виталька летом спал на сеновале под старым тулупом на охапке сена. Сон долго не шел. Тревожила мысль: «как бы не проспать петуха-то. Он эвон сколько раз за ночь орет. Под который раз вставать-то?». Он смежил веки, но не тут-то было – сон не брал. В глазах стояли черные комья земли с извивающимися червяками.
- Да будьте вы неладны! – вслух рассердился Виталька, - надоели, как горькая редька! – применил он мамино присловье и, решительно, повернулся на живот, приняв любимую позу для сна и, затих.
Из избы во двор вышли отец с матерью, и каждый занялся своим делом по хозяйству. Они негромко переговаривались.
- Костя-то, братец твой, Витальку завтра на рыбалку берет. Балует он мальчонку. Все время при себе держит. Чем-то развлекает, учит, объясняет, подшучивает над ним.
Услыхав разговор о себе, Виталька насторожился. Сон опять куда-то ушел. Стало интересно.
- Ну, оно и понятно, - ответил отец. – У него ведь две девчонки, а ему хочется сынишку. Вот он и тянется к племяшу. Он все Анну упрекал, да все бес толку.
- Да а, не повезло бабе, - вздохнула мать. – Последние роды у нее были тяжелые. Едва ребенка выходили. Операцию делали. Врачи сказали, что она больше рожать не сможет. Вот он и пестует нашего Витальку.
Дальше разговор перешел на неинтересные темы. Виталька отвлекся и, как-то незаметно, уснул.
+ + +
- Эй, рыбак, проспишь зорю-то, - раздался насмешливый, но ласковый голос мамы. Виталька взвился, как спущенная пружина, сбросил тулуп и вмиг скатился по стремянке вниз.
- Мам, а чего петух-то молчал?
- Чего там молчал! Он, бедняга, аж надсадился до хрипоты, все тебя будил: «вставай лежебока, а то всех червяков расклюю!»
Виталька устремился под крыльцо, схватил червянку, скинул сито. Черви были на месте. Он тут же бросился к калитке, торопливо сдвинул щеколду и устремился на улицу.
- Ты куда?! А умываться, кто будет? А завтракать?
- Мам, опаздываю! Дядя Костя без меня уйдет!
- Куда он без червей-то?
- И то, верно, - обрадовался Виталька. Из умывальника плеснул в лицо пару пригоршней холодной воды, опасливо оглянулся (как бы не заставили умываться с мылом), наскоро утерся, шмыгнул носом, обжигаясь, торопливо съел яичницу, залпом выпил стакан молока и, был таков.
Было еще темно, лишь на Востоке, за городским прудом, чуть розовела полоска раннего рассвета. В доме, напротив, через улицу, светилось кухонное окно. В нем угадывался силуэт дяди Кости. «Слава Богу – не опоздал», - окончательно успокоился Виталька.
Новый шитик – плоскодонная лодка, еще отдавал свежей краской. Дядя Костя, ухватившись широкими ладонями за острый нос суденышка, легко стащил его на воду.
- Ну, Витепшо, занимай позицию.
Виталька вмиг оказался на широкой кормовой доске-сидении. Ярче зарозовел Восток. Заря обширно и неудержимо разливалась по зеркальной глади заводского пруда. И небо, и вода были одного цвета - полыхающего пожарища. Распашные весла взвинчивали на глади завихрения и водовороты. За кормой, в такт, рывкам лодки, расходясь в стороны, колыхались небольшие волны. Шитик ходко приближался к заветному месту, известному лишь самому рыболову – по особым створкам на противоположных берегах пруда. Виталька ошалело крутил головой, с изумлением оглядывая издавна, до оскомины знакомую картину пруда. И – не узнавал его. Все как-то празднично изменилось. Затоптанный, пыльный общественный сад, с огромными старинными тополями, где взрослые парни и девчата, теплыми вечерами танцевали под духовой оркестр (дядя Костя говорил, что сад давно устарел и пора бы новый насадить), выглядел умытым, ярко зеленым и свежим. А отражение-то! Как в зеркале. Что на верху деревья, то и на воде, только вниз головой. И каждая веточка не шелохнется и сама себе соответствует. По правому берегу пруда каскадами взбирались на гору и разбегались во все стороны жилые дома. Они, как бы любовались собой в огромное водное зеркало. За плотиной лениво дымятся заводские трубы. Оттуда раздаются тяжелые железные звуки. То и дело фальцетом посвистывает маневровый паровоз, на котором дядя Костя, в свою смену, таскает с завода на станцию груженые вагоны.
- Ты что, Витепшо, присмирел? Уснул, что ли?
- Неа, - смутился мальчонка, - я просто так…
- Чего уж так, - догадался Константин Степанович, радуясь за племянника, что мальчишку взяла за живое ранняя, тихая заря, – держи снасть. Окуни, поди, заждались – и с улыбкой пожелал – ну, с Богом! Лови сорожку, размером с брата Сережку, линя – с меня, щуку – с отцовскую руку. Ну а налима – с соседа Ефима. Ну, ладно, это все у тебя еще впереди, а сейчас будем ловить просто окуней. Эта рыба, как и ты, очень любит поспать. С вечера и до утренней зари окунь чисто засоня. Стоит неподвижно и ничегошеньки его не интересует. Ни ест, не пьет – «рыбака ждет». А вот когда солнышку подняться – тут уж не зевай, только успевай, с крючка снимай. Пасется он, так-то. До полудня, до жары и – снова обленится. Ничем его не расшевелишь, ни жирным червяком, ни пряником с маком. Собьется в стайку и, будет дремать – пищу переваривать до прихода прохлады, до вечерней зари, значит. И так каждый день. Разве что в начале лета он любит ночью побродяжить. Но это так, не надолго.
Слушая рыбацкую науку, Виталька, как объяснил дядя Костя, вымерял леской дно, чтобы до него было от одной до двух ладошек на ребро.
Между тем старый рыбак раз за разом поймал трех небольших окунишек и бросил в ведерко с водой. Виталька старательно выполнял все наказы дяди Кости, но тщетно. У него от старания и досады стало портиться настроение, он с завистью поглядывал на ведерко, где метались не им пойманные рыбки.
- Дядя Костя, у меня в низу-то чего ни будь неправильно, не клюет рыба-то! Может чего не так?
- Терпи, Витепшо. Удача рыбака всегда сидит на кончике терпежа.
- Да, тебе легко говорить. И вдруг, Витальку как током ударило. Короткое вересковое удилище, от гибкого кончика, до рукоятки, замозжило. По леске передавались резкие удары. Виталькино сердечко, как-то разом, сорвалось со своего места и застряло где-то у самого горла, перехватило дыхание и он, торопясь, путаясь в леске, тянул ее изо всех сил. И вот он тут, первый, так горячо желанный, окунек – в его нетерпеливых руках.
+ + +
Виталька, бросив удилище и запутанную леску, любовался своим первым в жизни рыбацким трофеем. Вот он – широконький, с горбатой темной спинкой и желтоватыми бочками, с беленьким брюшком. От спинки вниз несколько темных поперечных полосок. А хвостик-то! А нижний плавничок!– Нарядные, красненькие. И, эвон какие круглые оранжевые глазищи! Ну, прямо таки, какой-то, злющий красавчик.
- Дядь Кость, он маленький.
- Ничего, Витепшо, старые рыбаки говорят – маленькая рыбка все лучше большого таракана. С почином тебя! Теперь, значит, ты у нас настоящий рыбак.
Виталька с благодарной гордостью взглянул на дядю и, солидно, как большой, опустил добычу в общее ведерко.
В