Часть третья «Жизнь, по-существу, не так уж сложна»
Тюрьма. Камера из шести человек. Вводят Бутова. Он проходит на середину и останавливается.
Старший по камере: Ну, что стоишь, как столб? (Обращается к сокамерникам): Подвиньтесь, дайте ему сесть. Вижу – слишком много впечатлений на лице. Эмоции…
Бутов: Да… натерпелся.
Старший по камере: Это только начало… Есть знакомые из воровского мира?
Бутов: Нет.
Старший по камере: Терпеть тебе с этого момента придется еще много. С виду не слабый… видна в прошлом спортивная фигура.
Бутов: Когда-то боксом занимался.
Старший по камере: …Ну что же ты натворил такое, бедолага…
Бутов: Да и сам не пойму… Думаю, там разберутся…
Сосед по камере: Заблуждаешься. Здесь … не разбираются, а сидят и ждут приговора.
Бутов: Какого приговора? За что!?
Старший по камере: За все, что ты натворил. Или не успел натворить. Да… Ты – амеба!
Бутов: Вот так и Глазов говорил.
Сосед по камере: Видно не глупый человек.
Бутов: Удивительно умный! Но теперь его уже нет…
Старший по камере: Значит, ты его укокошил?
Бутов: Да ты что!? Я не хотел…
Старший по камере: Ну и сука ты. Ты просто дерево…Человека убил и ничего не понял…
Бутов: Да я ничего и не пойму. Пили вместе. Потом он просто умер. Сам. Вдруг.
Сосед по камере: …Ничего так просто не бывает. Вроде на гниду…ты не похож… Ничего,… чему суждено, того не миновать…
Бутов: Странно… Рок какой-то…
Старший по камере: Это не рок, а порок. Посиди у параши. Подумай.
Бутов: (Про себя) Глазов был прав: и здесь заклюют.
Старший по камере: Здесь тоже жизнь. Суровая жизнь. Но справедливости в ней больше, чем на воле.
Бутов: Но я же не преступник!
Старший по камере: Сейчас это уже никого не интересует… Простота … хуже воровства.
Бутов: Действительно, какой же я дурак!
Старший по камере: Да, мудак ты отменный… Значит, это кому-то было нужно.
Бутов: Но кому!?
Старший по камере: Таким, как ты, просто необходим удар по морде. Иначе ничего в жизни не поймешь. У нас так. И это – справедливо. Тебе еще повезло, что разговаривают с тобой, как с человеком. Просто ты сейчас не человек, а…дерево. Будешь посильней – будут бить, но ты терпи. А не стерпишь, пеняй на себя. Тогда уже ничего тебе не поможет, размажут, как говно.
Бутов(про себя): А ведь действительно говно…
Старший по камере: Хорошо, что попал в свой образ. Что-то в тебе есть. Юродивый. Повезло, что объясняют... Тут только сила духа. Если есть – никакие деньги тебе не помогут. Да и деньги – это мразь, я их презираю…их придумали слабые слизняки. Вот у меня денег будет столько, сколько захочу. И они идут ко мне сами. Так держится и держаться будет мир.
Бутов: Ты… здесь чувствуешь себя сильным? Разве это возможно? Ты из меня дурака разыгрываешь?
Старший по камере: (Обращаясь к сокамерникам): Свободный человек…свободен всегда… И даже здесь…Ну что, ребята. Вот клиент и дождался своего музыкального момента.
Бутова начинают бить. Сначала он сопротивляется, отвечает ударом на удар, потом закрывается в глухую защиту, прижимается боком к стене, чтобы удары ногами были не так опасны, изворачивается и молчит. Бьют все сильнее и сильнее. Потом Бутов падает, теряя сознание. Тишина.
Через некоторое время в камеру заходит охранник. Замечает валяющегося в углу Бутова, в синяках и кровоподтеках.
Охранник (обращаясь к Бутову): Почему лежите?! Встать!
Бутов медленно встает.
Охранник: Жалобы есть?
Бутов: Нет.
Камера засыпает. Засыпает и Бутов.
Утро. Люди в камере просыпаются. Открывает глаза и Бутов.
Старший по камере: Ну как, боксер, пробрало раскаяние?
Бутов: Первым бьет слабый, а исподтишка – просто слизняк. Нет у меня страха перед твоими холуями.
Старший по камере: Ладно…Меня зовут «Серый»…Тебя не спрашиваю…Все равно ты пока… дерево… Как ты понял…слабому… лучшее место в раю… И посидишь ты здесь немало. Вот и посмотрим, кто ты есть.
Бутов: Почему ты решил, что я… дерево?
Серый: …Потому что вижу пока ствол …без мыслей… Как в природе. Меньше всяких чувств и эмоций. Сильный и жесткий - самый справедливый. Ищи в себе… сильное.
Бутов: Мне кажется, сильным может быть только свободный. А как быть свободным здесь?
Серый: Не думай, что здесь хаос…Сложности себе мы создаем сами…У нас свои правила жизни…
Бутов: Теперь я в вашей структуре?…
Серый: Вот именно. Если что-то представляешь из-себя, погибнуть не дадим…А если слабак…просто отходи…будь растением, но…в нашем лесу.
Бутов: Прямо приют добродетели…
Серый: Ты совсем темный в этом вопросе. А человек начинается с понимания этого.
Бутов: Чего этого?
Серый: Про основной грех смертных знаешь…Когда Ева подошла к древу жизни Добра и Зла… и яблочко скушала. Бог ведь запретил даже подходить к нему… А почему?
Бутов: Почему?
Серый: Потому, что не понимаешь ты добра и зла. И человеку это не дано
Бутов: Почему не дано?
Серый: Вот тебя били…Это кажется злом, но…ты закалил себя…и спас свою внутреннюю силу… Или, к примеру, дал ты милостыню бомжу…А ведь ты его развратил…Ему надо дать для пользы поджопник или плюнуть в лицо…Чтобы проснулась в нем гордость…
Бутов: Так добра делать не надо?
Серый: Я доверяю злу больше…
Бутов: В вашем мире много жестокости…
Серый: Если ты в чем-то сомневаешься, посмотри как это делается в природе…Слабые гибнут…А у нас общество их охраняет…И потом эти слабые самоутверждаются и ломают нас своими заморочками…А Бог бы им жизни не дал…Так что общество против Бога?
Бутов: Не думал я, что здесь найду интеллектуалов…
Серый: Умные люди везде в цене…А здесь это особенно важно…
Бутов: Почему особенно?
Серый: Потому что мы всегда должны быть впереди…
Бутов: Впереди?
Серый: Ладно…Ничего ты не понял… Тогда жди…своей доли… А я отдохну от твоих вопросов…
Будешь еще крякать скажу ребятам, чтобы добавили…Так что помалкивай …и больше присматривайся…В словах тоже …правды нет.
Бутов отходит в свой угол.
Дом Грошева. Кабинет, рядом горит камин. Грошев разговаривает по телефону.
Грошев: Необходимо обеспечить мою победу на выборах! Конечно. В Думу. Да вы же знаете, в местных органах власти я уже работаю…
Ну, послушайте! Не надо мне ваших слов. Да, трудно… Но я плачу деньги, немалые деньги…И могу обратиться к другим… И, если захочу, в губернаторы. Не волнуйтесь, заплачу. Но это – чуть позже.
Слушает ответ в трубке, кивает
Грошев: Не только реклама положительных дел… Подарки ветеранам. Посещение известных людей… С выдумкой. Что-нибудь не ординарное. Такой пиар, но понятный простому человеку. И чтобы наверняка.
Не надо мне ваших проблем! Вы меня знаете. Если не получится, сначала вернете мне аванс, а потом вам же хуже… Запомните: назад дороги нет... Доложите результаты через пару недель. Все!
Кладет трубку и тут же набирает номер другого телефона.
Грошев: Агентство? Я заказывал путевки и билеты. Да, на сегодня. Хорошо. Через два часа.
Неожиданно ощущает дуло пистолета у своего виска.
Грошев: Что? Кто вы?! Что это за спектакль?
Бутов: Это не спектакль. Просто неожиданное для тебя явление.
Грошев: Кто ты такой? Как сюда проник? Охрана!..
Бутов: Не шуми. Твоя охрана… отдыхает. Будешь шуметь – услышишь выстрел. И это будет последнее, что ты услышишь в своей жизни..
Грошев (Испуганно): Молчу, молчу! Но из-за чего все это? Вы кто?!
Бутов: Покойник в пальто. Которого ты полтора года назад угробить хотел… Не помнишь?
Грошев: Не помню.
Бутов: Значит, многих отправил на тот свет. А своего сотрудника, Глазова и друга его помнишь?
Грошев: Да… Но это не я! Я тут не причем!
Бутов: Положим, твой помощник, Солдатов, мне все рассказал.
Грошев: Паскуда!... Продал!
Бутов: Под пистолетом как-то всегда тянет к раскаянию. Такие, как он, быстро все вспоминают.
Грошев: Слушай… Бес попутал… Хочешь, денег? Много!
Бутов: Ты тоже готов все продать! Бизнесмены… Чубайсята проклятые! Уверены, что все можно купить. Или продать за большие деньги. Убеждены, …что все делаете правильно! Цель оправдывает средства. Как все это похоже на наше мятежное прошлое…
Грошев: Убери пистолет.
Бутов: Прощения хочешь попросить?
Грошев: Ну, прости! Бес попутал!
Бутов: Да не «ну»! И не боишься страшного Божьего суда?
Грошев: Так Бога нет!
Бутов: А если Бога нет, то и бес не причем. Тебе убить, что чихнуть.
Грошев (встает на колени): Не убивай! Все отдам… Только не жми на курок!
Бутов: Кто же тебя воспитал, такого?
Грошев: Воспитывал меня только детдом. Да и сбежал я оттуда…
Бутов: Озлоблен, значит. Одинокий волк.
Грошев: Что ты хочешь?
Бутов: Денег твоих, на которых кровь, мне не надо!
Грошев: Умоляю!.. Не стреляй!...
Бутов: Прямо разжалобил ты меня, безотцовщина! Открывай сейф! И бросай в огонь (Смеется) Посмотрим как ты любишь себя..
(Грошев обрадованно достает все деньги и ценные бумаги из сейфа и медленно бросает в камин). Теперь бумажник! (Бутов бросает его также в огонь). Я слышу, что собираешься сегодня на отдых за границу?
Грошев: Да, что ты еще задумал? Почему не хочешь взять деньги?...
Бутов: Потому, что на них кровь…Я поеду с тобой в агентство и потом в аэропорт. Ты отдашь мне корешок обратного билета.
Грошев: А это зачем?
Бутов: Затем, чтобы ты сам заработал на обратный проезд. Небось, не умеешь без воровства и разбоя… Привыкли доить Россию, а там так не позволят. Это здесь вы беззаконие развели! А не сможешь заработать – на паперть иди. Говори, что ты новый русский перестроечник-реформатор. Может, кто и подаст.
Грошев (радостно): Ты меня отпускаешь?
Бутов: Постарайся побыть там месяца три- четыре. А лучше вообще не возвращайся. Там тебя жизни научат. А если опять за старое… Не пеняй на беса!
Грошев: Я согласен.
Бутов: Давай сюда твой телефон и ключи от машины… Если что, буду стрелять без предупреждения.
Грошев: Хорошо.
Бутов: Охране скажешь, что я поживу у тебя. Машину тоже оставишь мне. Пиши доверенность.
Грошев: А что писать?
Бутов: Сейчас все просто! Пиши… доверяю Бутову Федору Андреевичу управление моей машиной. Марку, надеюсь, не забыл? Пиши. Номер – тоже. Теперь подпись и число.
Бутов берет и читает доверенность
Бутов: До аэропорта поведешь сам. Ну… Вперед. Только без глупостей!
Грошев, а за ним Бутов выходят из кабинета.
Квартира Глазова
В квартире Саматова. Звонок. Входит Бутов.
Саматова: Ты откуда? …Сколько времени прошло… Не забыл.
Бутов: Трудно забыть это место, хотя и прошло уже два года.
Саматова: Так почему не заходил?
Бутов: Будто не догадываешься? … Обидно мне и больно, что так все получилось.
Саматова: Догадывалась… Но, откровенно, не верила, что ты мог это сделать.
Бутов: Ну, спасибо и на этом.
Саматова: Как все нелепо случилось… Я так и не поняла.
Бутов: А потом перестала хотеть и забыла… А в местах отдаленных, когда остаешься один, есть время поразмыслить и понять…
Саматова: И чего же ты понял?
Бутов: Все равно, ты сейчас ничего не поймешь. И не нужно тебе этого…
А там, в камере, и думается глубже, и видится все насквозь…Из твоих показаний тоже понял многое…
Бутов проходит по комнате.
Бутов: Вижу, и квартира не потерялась… Думаю, что попаду к незнакомым людям. А тут кругом знакомые… И сосед, небось, живет припеваючи, как раньше.
Саматова: Ты же понимаешь, что обидно бросать. Поборолась и добилась. Думаю, что и Глазов был бы согласен с этим. А Емельян-то все также заходит: берет взаймы…
Бутов: Да, все по-старому. Тихо, мирно и, главное, просто. Живешь ты не плохо… Совсем другая квартира. Обстановка, евроремонт…Есть с чего просить взаймы. Небось, сосед-то рад новой хозяйке.
Саматова: Да, у нас запросто.
Бутов: Думаю, это он капнул, что мы здесь часто пили. Ну и, конечно, не преминул соврать в угоду, что живешь здесь уже давно. Иначе квартиру не отвоевала бы.
Саматова: Да прости ты его! Он – по простоте.
Бутов: Вот-вот. У нас все просто. Хотел зайти, а теперь не пойду. Не хочется с этой осторожной особью общаться… Вообще-то я отучился винить других. Еще покойный Глазов мне это внушил. Долго пришлось поразмыслить, и все же я понял,… кому это было нужно.
Саматова: Неужто мне не веришь?
Бутов: Да не волнуйся ты! Ни ты тут ни при чем, ни сосед твой… Но у всех свои проблемы. Только Грошев все делал далеко не по-простому. Уверенно, нагло… Просто так такого человека загубил! Хотел и меня.
Саматова: Я тоже догадывалась, но до конца уверенна не была.
Бутов: Ты знаешь, мне нет никакого дела, что он там решил. Обработал следователя. Это – цветочки. Опасался он, что Глазов не даст безнаказанно действовать… А ведь Тимофей был таким. И ты знаешь, я тоже стал такой. А вы с Емельяном… Вот так всю страну разворовали, всех истерзали, а концов нет!
Саматова: Не губи, Федя!
Бутов: Вот, уже Федя. А помнишь Веню? И сосед бы твой уже наложил в штаны. Только мне ничего от вас не надо. Если поймете – уже хорошо. А Грошевых надо наказывать, потому что они со своими мерзкими душами…жаждой нажиться за счет других… С такими надо обходиться жестоко, иначе ничего не поймут.
Саматова: Грошев… Стал птицей высокого полета. Разбогател немеренно после дефолта. На старой фирме, где был генеральным директором, уже давно не работает. Даже Ицигину, Арону редко звонит…
Бутов: А Арон этот… финансовый директор, кажется?
Саматова: Да, но он теперь директор, генеральный. Я тоже у него работаю.
Бутов: Зажила ты хорошо! Наверное, это и правильно. Ты ведь всегда знала, что делаешь.
Саматова: Ну, а ты, Федя?
Бутов: Пока присматриваюсь. Ведь всего три недели, как я на свободе.
Саматова: Наверное, это как заново родиться?
Бутов: Пожалуй…глубже стал понимать жизнь.
Саматова: Каким же надо быть, чтобы все выдержать?
Бутов: Быть твердым…держать взгляд…прямо в глаза.
Саматова: А как это?
Бутов: А вот когда смотрят сильные люди… насквозь и весь ты на ладони…И не советую отводить взгляд…от этого многое может зависеть…Что-то есть в этом от природы…Если слабый или кривишь душой – обязательно потупишься.
Саматова: Ну, а если не смог?
Бутов: Если есть в тебе стержень…может и не сразу, но начинаешь твердеть и отвечать за свои поступки и слова.
Саматова: Но это не каждый сможет.
Бутов: Видимо, да.
Саматова: Получается, что ты остался доволен?
Бутов: Дело в том, что отсидел ни за что, хотя глупость моя налицо. И никто даже не извинился! Доказательств моей вины никаких не было, ничего серьезного подвесить не смогли. Поэтому-то и чувство удовлетворения имеется, что сопротивлялся всему этому произволу. Наверное, мне это испытание…
Саматова: Что собираешься делать?
Бутов: Есть покровители, которые помогли. Но не хочется быть зависимым. Тем более, что они рядом с криминалом ходят… Надоело!
Саматова: Хочешь, я помогу? Поработай с Ицигиным.
Бутов: Я ведь, когда под следствием был, знакомился со своим делом. Знакомился с показаниями. И ты знаешь… У Ицигина твоего они самые объективные и порядочные.
Саматова: Ну, вот и хорошо!
Бутов: Хорошо…А Глазова не вернешь! Иногда необходимо не разглагольствовать, а уничтожить какую-нибудь мразь. Собрать всю волю и делать это самому…
Саматова: Так это ты!?.. Несколько дней назад при странных обстоятельствах пропал Грошев.
Бутов: Это я к слову. За два года познакомился с криминалом… Хотя дистанцию держал всегда… Иначе там невозможно… Даже имел определенную юридическую помощь, поддержку… Но к ним не пойду… Вот смотришь на иного и думаешь: пузырь надутый… Внутри ничего нет. Не достоин ты власти над другими, и больших денег… Но есть и очень талантливые в своем роде. Сильные…Заслуживают власти.
Саматова: Значит, в прокуроры подался?
Бутов: Прокурор сейчас другой пошел…справедливость для него не главное. Главное не нарушить права даже явного мошенника. Раньше, если видели обман или воровство – пресекали сразу и порой без длительного суда. А теперь слова плохого не скажи… Ведь пока не осужден – невиновен.
Беспристрастный следователь теперь тоже большая редкость…все в спешке…первую попавшуюся улику во главу угла ставят…В свидетели никто не идет…
Саматова: Да, не хотим вмешиваться.
Бутов: Приучили нас не вмешиваться…И сами становимся заложниками лжи. А суд – это же спектакль… А без свидетелей и набором улик… настоящий фарс. Вот и получается что, все это выгодно только мошеннику…он еще при хорошем адвокате выглядит… пострадавшим от власти.
Саматова: Натерпелся ты, Федя…
Бутов: Не надо меня жалеть! Я новый стал. Теперь меня не обмануть! И пить не буду. Нет никого вокруг, с кем можно было бы выпить…
Саматова: Глубоко, в душе ты Глазова помнишь (берет гитару): Послушай, пыталась я музыку подобрать. Вот, послушай…
Когда всегда, как смерти, сердце радо,
Концу земной любви – закату дня.
По совести о нем жалеть не надо,
Но дан он сверху радоваться для…
Бутов: Только ему и обязан. Не поверишь! На третий день пошел в Третьяковку…
Саматова: Я тоже все помню. И многому ему обязана. Даже этой квартирой…
Бутов: Ты книгу зеленую, старинную из шкафа достань.
Саматова: Так вот, чьи это деньги! Я, когда протирала пыль, случайно открыла застежку. Они и вывалились. Много… Еще остались, держу на «черный» день.
Бутов: Глазов мне предлагал, если будет трудно. Не стесняйся, говорил, обращайся и показал место… Как чувствовал!
Саматова: Раз он сказал – деньги твои. Я завтра возьму у Ицигина и верну.
Бутов: Может, поделимся?
Саматова: Нет-нет. Хватит с меня квартиры. Тебе сейчас нужнее…
Бутов: Что-то подозрительно добрый у тебя Ицигин.
Саматова: Ты правильно понял… Живу с ним, Федя… Конечно, у него и жена, и двое детей… А я, как всегда, на птичьих правах.
Бутов: Если бы тебе это очень нужно было, смогла бы заставить его уйти.
Саматова: И то правда, Федя. Люблю свободу, да и не за чем все это… Хочешь, Федя, оставайся!?
Бутов: Нет. Я теперь с женой. Да и сын женился – скоро дедом буду.
Саматова: Есть, что отметить.
Бутов: Заранее не полагается. Подождем немного.
Саматова: А, может, шут с ней, с женой?
Бутов: Нет. И на том спасибо, что не Веней зовешь.
Саматова: Ты какую-то силу излучать стал. Люблю я это!
Бутов: В твоей любви есть что-то … алчное.
Саматова: Как оно может быть алчным? Просто хочу многого.
Бутов: А многого здесь вовсе и нет. Ты больше берешь, нежели оставляешь.
Саматова: Все ты усложняешь…
Бутов: Нет, это ты все упрощаешь. Пойду я.
Саматова: Зайди завтра в офис. Ты ведь знаешь, он там же, на старом месте. Там я верну тебе деньги.
Бутов: Хорошо. До завтра.
Бутов выходит.
Офис. Ицигин. Саматова.
Саматова: Третьего дня ты говорил, что будто Грошев исчез. Сокрушался, что он тебе остался должен.
Ицигин: Он все равно бы не отдал… Надоел он…уже со своими доморощенными методами…
Саматова: Ты знаешь, я теперь поняла, почему он пропал. И теперь не только догадываюсь, кто к этому причастен…
Ицигин: Никто не знает, а ты знаешь?
Саматова: Был у меня человек. Ну, тот, кто, якобы, Глазова отравил.
Ицигин: Причем тут Грошев?…
Саматова: Но ты мог догадаться, что это дело рук Грошева? И, в общем, мы все виноваты. И я, да и ты, хотя и в меньшей степени.
Ицигин: В чем я то виноват?
Саматова: Виноваты уж тем, что молчали!...А этим наказали… невинного человека, которого обвинили в смерти Глазова… Он теперь освободился…Помнишь…такой скромный…молчаливый…
Ицигин: …Не помню… Видел один раз случайно, кажется у следователя … Совсем простой…
Саматова: Теперь он … не простой... Посидел…И, кажется, стал сильным… Думаю, что он может догадываться и о нашей причастности.
Ицигин: Это-то тут при чем?
Саматова: Арон, ты же все отдашь, если тебя начнут бить, или будут угрожать…
Ицигин: Это еще зачем?!
Саматова: Затем… Я пригласила его к нам в офис. И ты его должен взять к себе. Предложить хорошую работу. Я чувствую, что если он будет рядом, нам – спокойнее.
Ицигин: … Может, ты и права… Нам сейчас нужен будет такой человек… Сейчас, когда наш бизнес выходит на хороший уровень…да и есть уже угрозы его отобрать …В такой ситуации принять сильного и надежного человека было бы благоприятно и для повышения нашего коммерческого статуса…
Саматова: Хорошо, что ты это понимаешь.
Ицигин: Ведь твой Бутов – бывший друг Глазова. Тот был порядочным человеком.
Саматова: Он уже в приемной. Я попросила его подождать.
Ицигин: Тогда зови.
Саматова выходит и возвращается с Бутовым.
Бутов: Я не совсем понял цели этого приглашения.
Ицигин: Федор Андреевич, я хочу предложить вам работать вместе с нами.
Бутов: Но… Я ведь почти ничего не знаю о вашей фирме.
Ицигин: Научим, расскажем. Главное – уверенность, честность и взаимное доверие. Так что, если не против, можете вливаться в наш коллектив.
Бутов: Но я его пока не понял. Знаю лишь ее (показывает на Саматову). Вас даже не помню по имени…
Ицигин: Арон Самуилович… Чтобы наши производственные узы были крепче, мы передадим вам часть акций. Юридическая часть вопроса – за мной.
Бутов: Спасибо. Мне импонирует ваша открытость. Вселяет надежду на доверие.
Ицигин: Вот и хорошо…Хотя это может показаться лирикой, но открытость это еще не доверие…
Бутов: Я же не сказал, что испытываю к вам полное доверие. Скорее…наоборот.
Ицигин: Спасибо…за откровенность… Давай те попробуем на «ты»…
Бутов: Можно и на «ты»..
Ицигин: Знаешь, сначала нужно искать компромиссы. Потом, может, и другое…
Бутов: Ну что ж, я согласен.
Ицигин: У вас, у русских, комплекс какой-то…на все это.
Бутов: У настоящих -то русских, как раз такие комплексы отсутствуют… Кстати, начинал я свой трудовой путь мастером на стройке. А начальник участка был у меня махровый такой еврей…Имя и отчество какие-то сложные по тем временам…. Все его Игорь Семеновичем звали. На первый взгляд…много в нем было необычного…
Ицигин: Интересно… Расскажи.
Бутов: Во-первых, ему не раз предлагали место главного инженера, но он отказывался и всегда хотел оставаться начальником участка. Ясно мне стало, почему так, немного позже… Когда я узнал, что его зарплата именно на должности начальника участка в три-четыре была выше главного инженера. И складывалась она из многих таких очень интересных штучек…
Ицигин: И что же за штучки такие?
Бутов: Например, рационализаторские предложения… В то время они не облагались даже подоходным налогом… А для внедрение ничего сверхъестественного не требовалось. Более того, за поставку и обеспечение стройки оборудованием и материалами отвечал заказчик. А с поставками всегда трудно… Игорь Семенович предлагал замену на более дешевые и менее дефицитные материалы и, естественно, более дешевые услуги по монтажу…Заказчику было легче и сроки ввода в эксплуатацию не страдали…Но для этого нужно было получить согласие проектантов… А у Игоря Семеновича в проектном институте всегда были …свои люди…
Ицигин: Как просто и…емко.
Бутов: А для того, чтобы не бросалось в глаза, что Игорь Семенович очень крупный рационализатор, необходимы были молодые мастера, то бишь подчиненные Игоря Семеновича, которые все оформляли эти рацпредложения, обсчитывали, бегали, подписывали…
Ицигин: Так вы, благодаря ему, получали неплохую добавку к зарплате.
Бутов: Да, мы молодые мастера были довольны. Но через некоторое время я узнал, что по документам мне причиталась лишь пятая часть, а все остальное получал Игорь Семенович.
Ицигин: В этом есть свой резон.
Бутов: Наверное, да. Но таких молодых мастеров на участке, вместе со мной, было пятеро. Еще двое, более опытных, получали уже в большем процентном отношении. Процедура рацпредложения повторялась на каждом из объектов, и по сути была примитивна до невозможности, не требовала ни каких мыслительных напряжений кроме хлопот и беготни молодых, подобным мне.
Ицигин: Но вопрос тут спорный. Все-таки основа мысли исходила от него. И весьма интересная. И налажена им тоже.
Бутов: Допустим. Но у Игоря Семеновича была также неучтенная бригада из нескольких человек, которая выполняла частные заказы. Доход, естественно, попадал лично ему. А люди, подобно мертвым душам, числились в наших действующих бригадах на разных объектах, где им проставляли рабочие часы.
Ицигин: Вам было обидно, что бесплатно занимались подлогом?
Бутов: Дело в том, что это тщательно скрывалось от мастеров, и все эти мертвые души Игорем Семеновичем включались в общие наряды…
Ицигин: Что же… смело.
Бутов: Я не хочу уточнять и другие штучки, как то: изменение личной подписи или занижение объема материалов при реализации и так далее, и тому подобное… И все это – с одной целью: побольше денег и на грани законного. При этом подставляя и молодых мастеров, которые мало чего знали на первых порах и подписывали все подряд.
Ицигин: Какие у тебя претензии?
Бутов: Я намекаю, что Игорь Семенович ставил себя выше других... И хочу от тебя честного диалога, и честного бизнеса. Еще я хотел сказать, что при всем при этом Игорь Семенович умел работать и не раз защищал нас, молодых мастеров,
Всем своим авторитетом старшего.
Ицигин: Расскажи, интересно. А то ты, как следователь…
Бутов: Однажды я ошибся чисто арифметически с оформлением аккордного наряда, и бухгалтерия сразу срезала деньги со всей бригады. После получки у меня в бригаде бунт… Каждый знает свою среднюю зарплату. Ну, прямо вплоть до отказа продолжать работу… Так Игорь Семенович срочно выезжает ко мне и умело и убедительно доказывает рабочим, что они очень плохо работали в прошлом месяце, потому и получили мало… А ведь прямо в панике находился. Такое невозможно почерпнуть из учебника. Поэтому-то его авторитет для меня надолго остался непререкаемым и помог встать на ноги в моих взаимоотношениях с подчиненными…
Ицигин: Ну вот, а то все о нас, как о плохих людях!
Бутов: Вовсе нет. Только позже я понял, что всему виной комплекс «Золотого тельца» …
Ицигин: Не понимаю.
Бутов: Помнишь, надеюсь, - «Золотого теленка»?…
Ицигин: Да, конечно…Сколько искрометного юмора…
Бутов: …Не скрою, мне тоже очень оно импонировало. Но со временем…я стал больше задумываться.
Ицигин: А чем задумываться?
Бутов: Все эти герои глубоко несчастные люди, включая Остапа Бендера…Напоминает он мне нашего Игоря Семеновича…
Ицигин: Что же в нем плохого?
Бутов: Он только кажется таким успешным и счастливым…А по существу ничего не делает и живет за счет того, что одурачивает простых трудящихся людей…Главное,… что идея эта ползет по миру…
Ицигин: Если ползет, значит это кому- то нужно…
Бутов: Вот именно.
Саматова: Арон всегда вывернется…Есть, за что уважать.
Бутов (обращаяся к Саматовой): Наргис, а ты какой национальности?
Саматова: Я интернациональна, Федя!
Ицигин: Вот это надо обмыть.
Саматова: Вы посидите здесь, а я соображу. Федя, что будешь пить: коньяк, шампанское?
Бутов: Я это слово – «коньяк» теперь даже слышать без отвращения не могу.
Саматова: А Ицигин любит.
Бутов: Не советую привыкать.
Ицигин: Неси шампанское… Или лучше водку.
Саматова: Я сейчас организую.
Саматова выходит. Бутов видит на столике резные шахматы.
Бутов: У тебя тут шахматы. Играешь?
Ицигин: Так… в минуты подъема. Сам с собой. Раньше я не плохо играл, даже участвовал в соревнованиях. Хочешь сыграть?
Бутов: Давай попробуем.
Ицигин: Ты – белыми, а я люблю черными.
Делают десяток быстрых ходов.
Ицигин: Ты не плохо знаешь дебюты… Сложно с тобой совладать.
Бутов: Я люблю шахматы. В них азарт, но не алчный, не как в карты, где главное…деньги…порой большие деньги. Человечество должно перешагнуть через это. Нельзя, чтобы кто-то брал чужое незаслуженно.
Ицигин: Ты это серьезно? И можешь представить это? Ты, как и твой друг Глазов – идеалист. Еще скажи мне, чтобы понять Россию…надо жить долго…
Бутов: ( Смеется)…Времени у нас будет достаточно…
Делают пару ходов.
Ицигин: Цепко играешь. Тоже, небось, раньше играл?
Бутов: Приходилось… Вообще-то я не люблю вылезать без подготовки, как теперешние деятели. Без опыта невозможно…ничего не получится.
Ицигин: Тут ты прав.
Неожиданно входит Саматова.
Саматова: Ну что, пьем, мальчики? Водку или шампанское?
Бутов: Шампанское рано. Давайте по-русски – водку.
Саматова: Я налью только вам. Вот бутерброды.
Ицигин: Но мы играем… в шахматы.
Саматова: Потом как-нибудь доиграете.
Бутов: Пожалуй… Не записывать же сделанные ходы.
Ицигин: Прекрасное решение! И вот что я еще хочу сказать. Я назначаю вас, Федор Андреевич, на должность коммерческого директора. Вижу, что хватка у вас есть…
Саматова: Молодец, Арон! Поздравляю тебя, Федор Андреевич!...(Берет бокал) Пожалуй, я и себе налью…
Бутов: Хоть и немного необычное предложение, но…я согласен.
Ицигин: Вот и прекрасно.
Пьют. Телефонный звонок. Ицигин берет трубку.
Ицигин: Да…Иду…Федор, не буду тебя вводить в курс дел и на сегодня прощаюсь … А завтра жду на работе.
Ицигин выходит.
Саматова: Да, теперь ты – настоящий Федор!
Бутов: Спасибо, что возвратила имя.
Саматова: Может, все-таки зайдешь ко мне вечерком?
Бутов: Нет, я же уже сказал.
Саматова: Ну и блаженный ты какой-то, Федя!
Бутов: Наверное, ты права.
Саматова: А я чувствую вину перед тобой.
Бутов: Не мучайся понапрасну… Хотя, ничего случайного не бывает. Каждый виноват во всем сам.
Саматова: Женщина и мужчина по-разному воспринимают вину.
Бутов: Женщинам просто больше свойственно желание исповедоваться…
Саматова: Да …грех, как орех, …скорлупа твердая…
Бутов: Он может быть… и гнилым. У грешника в отличие от святого…впереди раскаяние…
Саматова: Мужчину надо направлять.
Бутов: А вот это заблуждение. Этим женщина ломает мужчину. И он теряет всякий вкус к жизни.
Саматова: Ты стал какой-то злой, что ли…
Бутов: Да. Но живой!
Саматова: Вот ты сказал, что знаешь, как надо жить. Поделись.
Бутов: Тебе не понять. Надо стать сильным и начать ненавидеть деньги.
Саматова: Ненавидеть деньги… Это не сложно. А дальше?
Бутов: Да, это только начало.
Саматова: Попробую представить…
Бутов: Вот, когда увижу, что прониклась, скажу дальше.
Саматова: Ну, тогда до завтра.
Бутов выходит.
Саматова (сама с собой): Ну, еще посмотрим, как ты будешь бегать за мной… Федя.
Сцена Бутов и Серый
Бутов дома. Звонок в дверь. Неожиданно входит Серый в красивом тонком костюме.
Бутов: Это… ты?…Не ожидал!…В таком виде…после казенной одежды…Немного необычно…Заходи...
Серый: Думаю, что узнаешь…всегда…
Бутов: Проходи (Проводит Серого из прихожей в квартиру).
Серый: Не удивляешься, что зашел?
Бутов: Ты человек серьезный…значит, есть дело.
Серый: Ты прав. Не виделись …давно…
Бутов: Да,… но тебя долго не держали после нашей встречи…
Серый…(Осматривается): Живешь ты скромно…Это похвально…
Бутов: Сам то ты, судя по одежде,…любишь комфорт…
Серый: У меня на этот счет свое личное мнение…не в пример многим сейчас …Так приходиться держать себя, чтобы быть понятым в современном мире…
Бутов: А я видишь… консервативных взглядов.
Серый: Вижу… вижу… Рад, что имеешь свои мысли на этот счет…А то сейчас все в суете жажды излишеств…потерялись. Хотя трудно быть праведником в вакханалии.
Бутов: …Думаю, привело тебя ко мне какое-то конкретное дело.
Серый: …Конечно, привели к тебе насущные дела.
…Надеюсь помнишь и мой прием и, что помощь была по моей просьбе, …дело все в том, что ты мне показался….А, как ты знаешь, взаимопомощь… дело святое…
Бутов: Если надо,…ты меня знаешь…я дешевкой…никогда не был …
Серый: Поэтому и пришел…
Бутов: Тогда внимательно слушаю…
Серый: Ты ведь работаешь на фирме у Ицигина…Я хочу взять в руки эту фирму…она может стать быстрорастущей.. для большого бизнеса…
Бутов: Как ты это представляешь?
Серый:…Твоего руководителя сплавим, …увеличим капвложения…расширим сферы применения,…потом будем выходить на международный уровень…там тоже помогут…
Бутов: …От меня ты что хочешь?
Серый: Полную информацию о фирме,… стратегии…так сказать из первых рук.
Бутов: Ты же знаешь что я этого не сделаю…
Серый: …Но ты думаешь только о себе …Проблем по жизни у тебя не будет…Хочешь тебя поставим во главе?…
Бутов: Дело не в проблемах жизни… Я не могу…быть предателем перед людьми, которые мне доверились…
Серый: …А как же мои товарищи… и если по- правде менее защищенные и …даже слабые…
Бутов: Ты защищаешь… слабых?
Серый: Конечно…Эта фирма будет работать для наших людей. Есть среди них и слабые, которые чувствуют справедливость значительно острее… Ты вспомни себя в камере…
Бутов: И все таки, мне кажется,…ты должен меня понять…Тем более я знаю ваши порядки «Вход – рубль, а выход – два».
Серый: Ну, что же…Это позиция…Я ее принимаю… Знаю цену ответственности за это решение…И даже в какой-то степени хвалю тебя за решимость.
Бутов: Ты сам говорил –« Если человек что-то решил сам, ему не нужна похвала…она его развращает».
Серый: Я не то чтобы хвалю…Я ценю твою решимость…Ладно ...не будем друг друга ломать…Мы эту информацию все равно получим.
Бутов: Ну что, это уже ваши дела.
Серый: Все таки мне не хотелось бы, чтобы у тебя оставалось превратное мнение обо мне…Ты ведь меня совсем не знаешь…Среди нас есть разные люди…И вовсе не все из них те, которые тебя пугают…
Бутов: Все равно я предпочитаю дистанцию.
Серый: И это по своему разумно…даже проявление силы и собственной воли…Но полностью нас отрицать нельзя!
Бутов: Но некоторые силы пытаются вас уничтожить.
Серый: Глупцы!...Наш мир…это своеобразная философия…она намного ближе к истине…справедливости, чем все современные идеологии.
Бутов: Неужели так?
Серый: Я бы даже сказал, что современная философия- это только оправдание неправоты, а отсюда… непонимание окружающего мира.
Бутов: Пожалуй…Не думал, что ваш мир связан с некой философией.
Серый: Настоящая действительность только формирует одиночество…Вот в чем тупик.
Бутов: А то, что тебя окружает, ты называешь друзьями?
Серый: Здесь не все так просто. Должно быть прежде всего единство мысли, а потом уже… действий.
Бутов: Пока я не вижу какой-то четкой идеологии. А порой просто звериные повадки…
Серый: Так неизвестно, что лучше…звери или люди.
Бутов: Это то так, но…
Серый: Чтобы понять, надо обратиться к истории…В ней ответы на все вопросы… Есть не так много вариантов жизни, среди них два самых главных: властвовать, наслаждаться жизнью или подчиняться и покоряться судьбе…Вот, Соломон, великий царь имел все, и в конце концов пришел к выводу, что «власть тоже суета»…Или быть преданным рабом, любить своих хозяев…А сейчас миллионы, готовые отдать почти все за своего…кумира.
Бутов: Да, это заповедь Христа - «Не создавай себе кумира».
Серый: Есть еще совсем не модная и практически забытая стезя… вынашивать глубокую идею, терпеть лишения ради нее…
Бутов: И есть среди вас такие люди?
Серый: Есть и такие…Ты знаешь, многие из наших приняли и поняли Православие…Мы вкладываем средства в храмы и даже воспитываем потерянных людей на основе православных традиций…Меня вот интересуют тайны прошлых веков, которые дают ответы на некоторые вопросы современности…В большинстве случаев они аккуратно скрыты.…И пока они искусно скрыты, они действительно существуют…
Бутов: Так они специально скрыты?
Серый: На это я тебе не отвечу…Но в истории был такой орден тамплиеров. Был он очень востребован
…Но главное…все эти люди хотели умиротворить светскую власть и твердую веру…А это очень не просто…Пока это не удалось никому…
Бутов: Я никогда не думал, что тебя посещают такие мысли.
Серый: В нашем мире очень сложно, и надо быть очень мудрым. Вот ты отдашь свою жизнь, чтобы доказать что-то другим?...Пожалуй, подумаешь и не будешь рисковать…Конечно, мы тоже иногда артисты…да и очко тоже играет, но если струсишь или не найдешь правильного решения, во главе не будешь никогда…Тогда только… двигай к параше…
Бутов: Я это знаю.
Серый: Я вижу. Из тебя со временем может образоваться такой человек…И для этого не надо жить именно в моем мире…Так вот и мы, как и тамплиеры, верим друг в друга или пытаемся верить…И живем…и как говорят, практически непобедимы…
Бутов: Ну, прям, сказочные герои.
Серый: А ты не смейся. Это своя жизнь…живая жизнь, а у тебя надежда на законы…А защитят ли они? В нашей милиции сейчас остались статисты, фиксирующие кражи, убийства… Они в лучшем случае помогут, если принесешь доказательства. А государство…там все люди в крупном бизнесе…им не до вас, простых людей.
Бутов: Я на собственном опыте это знаю.
Серый: Надо еще доказать, что ты прав…Даже если действительно прав…А у нас своя жизненная справедливость…
Бутов: Это какая же?
Серый: Трус должен сидеть у параши! И не мутить воду, а молчать. А сказал,…так ответь за свои слова.
Бутов: А вот ты хочешь забрать работающий бизнес? Это как?
Серый: Я знаю, как он заработан. Потому смело заберу. Я в него тоже вкладывал…И потом меня раздражают жадные бесцельные предприниматели,…услаждающие только свою жизнь…Деньги деньгами, но не забывай, кто рядом… А ведь даже слабые люди, если их вовремя направить могут проявить скрытые таланты,…а так заработал деньги…и делай все, что все позволено…это до поры времени…В России такого беспредела не было…вспомни Рябушинских, Мамонтовых, Морозовых…Яхты не меняли, как перчатки.
Бутов: Но они тоже работали…
Серый: И не плохо жили…работая не очень честно рядом с нами…Ладно, ты меня не зли…На тебя зла не держу, хоть ты и отказал…потому, что уважаю…имеешь свою волю... Не то, что некоторые… только болтают.
Бутов : Я как все русские мужики …Не хочется быть в каком-то лагере…или подводить других себе подобных…
Серый: Сила есть, воля есть, а силы воли нет.
Бутов: Сила воли не у всех…
Серый: Владимир Ильич правильно сказал про нашу болтливую интеллигенцию…Ну ладно…Пойду к другим и возможно к твоим друзьям…Где тут у тебя выход.
Уходит не прощаясь. Бутов закрывает за ним дверь.