***
Во стольный град не писано войти,
Красы не созерцать неизреченной.
Выводят и окольные пути
К парафиям в сени первосвященной.
Крестами серебряными оне
От мира и от города закрыты,
Здесь много хмеля горького в вине,
И пить бы, но с трапезною мы квиты.
Нельзя пиитов мертвых оболгать,
Елику звезды выше сих оконниц,
Елику оды некому слагать,
Весельем будем жаловать поклонниц.
Четверг, четверг, и где твоя коса,
Големы, паки снеги застоялись,
Мы глиной червной выжгли небеса,
Преложно иудеи нас боялись.
Узреем ли алтарники святынь,
Шлют царские брамины в будуары,
Виждите хоть кровавую латынь,
Цезарские суровые пожары.
Из глины этой очи и персты,
Гончарные еще вертятся круги,
Не снесть вам огненосной высоты,
Забав холопьих горестные други.
Что эллинов бессмертием корить,
Они ль губили славские цевницы,
Коней сарматских время им дарить,
Демоны пусть взалкают и царицы.
Скажи что-либо -- разве по губам
Узнаю миротайное реченье,
Доступное изнеженным богам,
Подставленным вотще под золоченье.
Кто в чарах захлебнулся ноябрей,
Колючку ощутил на тонкой вые,
Сподоблен вспоминать земных царей
И смерти подававших чаевые.
Небесный Царь-Спаситель не призвал
Еще к себе печаль не оборовших,
Тех, кто доднесь уста не открывал,
О жалки перстни в кровь их исколовших.
В гофмаршальских погонах денщики
Сосватают секиры всем да плахи,
Укутав лики в черные мешки
И полоснув у воротов рубахи.
Тогда и отнесут нам то вино,
Которое в подпольях не допили,
И царский шелк распишут под рядно,
Втще именные смерть проточат шпили.
***
Яснобелый жасмин обовьет
Сораспятия, коим точиться,
А и мертвых ли пламень убьет,
Равно мы преустали влачиться.
Мало станется белых цветков,
Белым клевером скрасятся тризны,
Пятицветных тогда лепестков
Доплетем на мирские старизны.
Будет, Господе, наш упомин,
Хоть истлелись кровавые робы,
Всем во память соцветший жасмин
И забросят в открытые гробы.
***
По терновым шляхам до Господня престола
Не прошли и упали недвижные чада,
В злоскитаньях терница ступни их сколола,
Очи выела чермная цветь вертограда.
Меж объеденных пастбищ извилась дорога,
Пастушки белошерстных овец сокликают,
В неземных луговинах мы узрели Бога,
Но туда божевольных калик не пускают.
Восхотели расслышать утешное слово,
Да Господь не нашел и жалких утешений,
И сказал Он: «Успение ваше сурово,
В смертном злате не зрите своих прегрешений».
Станем днесь во пиру мы гудеть-веселиться,
Огнепенную брагу убельно алкати,
Только в мертвую заводь хмельно заступиться
Сможем ныне, оставив святые полати.
***
Заискрились щелкунчики в снежной пыли,
Царичевен с пухов не сорвать.
Ко Господней трапезнице мы подошли,
Здесь ли весело пить-пировать.
Чернь истешилась всласть над прибитым царем,
Божевольны срамные толпы,
Но в сознание впали и сбились по трем,
Как червонные взмыли столпы.
Ах, тяжелое сребро побило перста,
Оповили всех змеи-власа.
Нам во очи крушня черневая влита
И пред ними играет коса.
И пришли б ныне к Богу и пали бы ниц,
Буде царствие вечно Его,
Всё сказали б Ему под пеянье цевниц –
Не осталось в мертвых никого.
***
И щедро нас вином поили
Со горицветом-беленой,
А мы любовь свою таили
И во пирах, и пред Стеной.
Что горьким книжникам святыни,
Установлений благодать,
На арамейском и латыни
Сим чинно речь, а нам рыдать.
Ах, это Господи заметит
И отвратит смертливых ос,
И всех труждающихся встретит
Цветками красными Христос.