Старый уставший клоун вернулся домой. На пороге его встретил небольшой мохнатый пес по кличке Жук. Ведь у каждого старого клоуна должен быть маленький мохнатый пес. Он радостно прыгал вокруг хозяина, зная, что получит порцию ласки, которой не хватало ему весь день, и огромную кость, которую не доели тигры.
Клоун потрепал Жука по загривку и многозначительно помахал шуршащим полиэтиленовым пакетом. Потом снял обувь, всю в весенней грязи луж, проезжающих автомобилей, и радостно бегающих детей, и поставил ее у двери. Нет, это были не клоунские ботинки с огромными красными носами, это были стоптанные демисезонные башмаки. Снял пальто, в карманах которого, как казалось было все, что могло понадобиться для выживания в условиях даже самого крайнего севера, а именно, папиросы и спички. Повесил его на гвоздь на стене. Посмотрел на Жука, прыгающего вокруг шуршащего полиэтиленового пакета.
«Я столько лет работаю в цирке и ни разу не катался на слоне. По-моему, это несправедливо. Завтра же надо попросить у дрессировщика слонов прокатить меня на слоне! На самом большом. Чтобы уши как огромные лопухи, и хобот как самый толстый пожарный шланг. Я буду сидеть на слоне, а он будет пахнуть… Ну так… Слоном… А мне будет все равно. Ведь я в первый раз прокачусь на живом корабле пустыни… Стоп… Это ведь верблюды корабли пустыни… А почему я столько проработав в цирке ни разу не катался на живом верблюде. Завтра же надо попросить у дрессировщика верблюдов покатать меня на верблюде. Чтобы горбы торчком, и морда такая важная, как будто кораблю на все наплевать. И я буду на нем ехать, а он будет пахнуть… Верблюдом…»
Тут клоун понял, что, мысля о поездках на экзотических животных, уже дошел до кухни и стоит над миской Жука с шуршащим полиэтиленовым пакетом в руках. Жук вился и прыгал у ног. Вытащив огромную кость – «может от списанного слона» - он положил ее в миску и отправился к холодильнику, в надеже увидеть там что-то новое. Нет, все было по-старому.
Голубые газовые язычки, сосиски, вяло ворочающиеся в кипящей воде, рядом позавчерашние, настоявшиеся уже, макароны, постепенно достигающие нужной температуры. В ожидании горячий чай с папироской. И радио.
Откушав и посмотрев в глаза уже сытого огромной костью – «а может верблюжья?..» - Жука, клоун отправился спать. Он снял свой большой красный нос, положил его на тумбочку и долго смотрел на него. Потом разделся и лег. Тишина и пустота, лишь Жук где-то рядом умиротворенно посапывает, готовясь погрузиться в свой немудреный собачий сон.
Завтра будет новый день. А он, он будет всегда – клоун, который всю жизнь работает в цирке, но ни разу не катался на слоне… Ну или на верблюде…