В 1955 году я работал на заводе в приморском городе, освоил специальность радиооператора и считался квалифицированным специалистом, работал на катерах, обслуживающих гидроакустические исследования.
А в конце июня ко мне определили ученицу. Девица, по имени Виолетта, только что окончила 10 классов (среднюю школу), по росту, объёму и весу превосходила меня, хотя была на год моложе. Она была подвижной, спортивно развитой, имела нагловато-развязные манеры и острый язык. В группе радистов и на катере она сумела сразу внедрить дух подчинительства каким-то её несуразным пожеланиям, прихотям, выходкам. Я хоть и был определён ей в наставники, но тоже не имел над ней власти. Она могла загорать на палубе, заниматься рыболовной снастью, хотя тяготения к рыбной ловле не имела, подтрунивать над кем-либо из команды, - чем угодно. На напоминание, что пора заняться делом, не реагировала, а если надоедал, то мог получить пинок увесистой рукой или коленом. Лишь иногда мне удавалось кое-что ей втолковать.
Взаимоотношения у меня с ней получились сложные. Поскольку она была моей ученицей, то обязана была всюду следовать за мной (в рабочее время), но не я определял её загрузку, а она установила надо мной покровительственно-командное шефство. Целый день мы проводили с ней вдвоём. Она привыкла к моей покладистости и, в какой-то мере, услужливости. Поэтому и после работы нуждалась в моей компании. Больше таких дурачков, по-видимому, на посёлке не нашлось. Да я и не возражал, так как другой компании не имел. Ох, и натерпелся же я от неё! Как-то раз на работе я пытался напомнить ей об обязанностях, но она поддала ногой так, что я вылетел за борт В другой раз во время игры в волейбол, я случайно оказался в противоположной команде и сумел заблокировать несколько её мощных ударов через сетку, а после игры она врезала своей ручищей мне в ухо. Был и третий раз и много других, когда она обращалась со мной, как с непослушным котёнком или щенком. Тем не менее, я привык к её компании и уже сам ходил за ней хвостом. И она привыкла ко мне, как к тени. Нет, я не был в неё влюблён, моя мечта ассоциировалась с русоволосой, каковой была моя первая любовь (Надя), а эта – рыжая.
Подходил к концу трёхмесячный ученический срок Виолетты. Через несколько дней она должна была сдать техминимум и получить допуск к самостоятельной работе. Виолетта, как будто, взялась за ум, не уходила самовольно из радиорубки и пыталась наверстать упущенное. Впрочем, за три месяца я кое-что сумел ей вдолбить и сейчас доверил проводку испытания самостоятельно. Когда объявили готовность, я даже не проверил, какие операции она произвела, сам сел за акустическую колонку. Однако проходит контрольное время, а я ничего не обнаруживаю в глубине моря. Я кинулся срочно проверять аппаратуру и обнаружил… Виолетта всё перепутала! Боже мой! Но ведь Виолетта ещё не имеет права на самостоятельную работу. Значит, я из-за этой падлы погорю! Меня могут уволить с завода или оштрафовать на месячный заработок. Я дико зарычал и двинулся на неё с перекошенным лицом. Она поняла, в чём дело, испугалась и растерялась. А я хладнокровно схватил её за волосы и трахнул головой о переборку. Она обмякла, сползла плашмя на рундук. Она почему-то не кричала, не звала на помощь, а тихонько скулила. Возможно, она понимала свою вину. С минуту меня сотрясало негодование. Я готов был её растерзать в буквальном смысле. Но, глядя на её щенячью покорность, я почувствовал, что гнев мой утихает. Оставив Виолетту, я доложил в диспетчерский пункт о «своём» промахе».
Я отделался штрафом, но остался радистом. Виолетта получила допуск к самостоятельной работе и была определена на другой катер. Вскоре она вышла замуж, и наш тандем распался.