Светло было на улице, как вдруг пришел высокий человек и все вокруг тут же потемнело, потускнело да смрадным духом повеяло. Что тут делать, если совсем недавно было так хорошо, и вдруг сразу все стало так плохо? Загрустил Никанор, загорюнился, набежала на его душу печаль-тоска, да знать судьба его такая горемычная.
И вот, тут откуда ни возьмись, появился кот Василий. Этот кот был непростой, а волшебный. Он умел и на дуде сыграть, и сплясать, и шуткой ладной позабавить, а ежели попросить по-хорошему, то и свистнуть молодецким посвистом. Да так свистнуть, что и соловей разбойник бы позавидовал. Три года кряду от такого свиста уши у соловья бы вяли.
Подошел кот к Никанору. «Об чем закручинился - говорит, могёт быть я те пособлю, али утешу чем. Хочешь спляшу, за ухом почешу, доброй шуткой рассмешу». Покарябал Никанор пуп, да отвечает: "Брысь отсюда поккель с хвостом ходишь, окромя мышей небось ничо не видел, нефик мне здесь баланды травить. Спляшу, почешу, рассмешу. Эка невидаль. Вот оттяну тя вдоль спины корявой дрыной, спляшешь у меня тогда".
Ну думает кот, я те покажу, какой я кот, что я видел и что не видел и за дрыну тоже ответишь. Взял да и свистнул Никанору прямо в ухо. Оглох Никанор. И поделом ему. Не будет больше оскорблять кота Василия недоверьем.
Поделом то поделом, и все бы ничего, если бы не Бяка - любимый петушок Никанора. Из подворья выскочил, хвост вздыбил, глазища дикой злобой заполонил. Выскочил, да как накинется на кота. Железным клювом клюет, острыми шпорами морду дерет, крыльями божий свет заслоняет. Ну и какая тут жисть бедному коту. Он хучь и волшебный, а всеж не каменный. Ему, знамо дело, этакое лютое битье совсем ни к чему. Тут чего доброго и волшебство свое потерять можно, а то и самой жизни лишиться. Рванул кот со всех ног, только его и видели. Словом спас Никанора Бяка, а то кот вчистую забил бы его своим страшенным свистом.
Преподнес Никанор с поклоном после того Бяке чарку медовухи. Выпей, говорит, заслужил. Бяка и выпил. Веселый такой стал и совсем раздухарился. Ты, говорит, Никанор не пужайся. Как выскочу, как выпрыгну, пойдут у котяры клочки по закоулочкам! Кого хошь раздавлю. Не токмо смрадного кота, любого отмандярю. Бежать будет до самого Парижу. А не хватит сил бежать, здесь с навозной кучей смешаю. Ты только укажи, кого там прищучить. А уж я, уж я, так уделаю, что дым пойдет коромыслом. Не сумлевайся. На то я и Бяка-Закаляка, дерзкий, грозный Забияка. Налей ка еще чарку и укажи, кого мне еще тут отпетушить.
Налил Никанор чарку. Одним залпом осушил Бяка медовуху и стал злющий, презлющий, прям, как Кащей бессмертный. Подавай говорит мне на закуску кого-нибудь взбучить - отхлобучить. Душа молодецкая просит вражину за твое здоровье отметелить. Ну Никанор, недолго думая, и указал Бяке на высокого человека. Со всех ног пустился к нему Бяка. Глядь, а высокий человек взмыл в небо и поплыл в нем голубым облачком. И сразу все вокруг тут же засияло да посветлело. И у Никанора в душе тоже потеплело и посветлело. Обнял он своего любимого Бяку-Забияку. Давай, говорит, ишо по одной хлобызнем. Друзья мы, али нет. Уважаем друг друг друга, али нет.
Наливай - говорит Бяка. Сам видишь, как уважаю. Любого, слышь любого, за тя заклюю, отдубасю, в мешок с дерьмом превращу. Они чо думают, что все вот так просто, что им все вот так сойдет с рук. Что никто ничего не узнает. Что никогда, ничего за это не будет. Если они так думают, то очень сильно ошибаются. И очень сильно пожалеют. Не ведают твари подлючие, что на них давно дует ветерок из могилы. Я, да я, я их всех мелким почерком распишу. В собачью пыль превращу. По всем понтам и мастям разложу. Никаких воспоминаний не останется. Наливай Никанор. Душа воли просит. Цыганочку с выходом плясать хочу. Эх ты душа молодецкая. А кота все равно где-нибудь подловлю и прищучу. Хвост оторву, пасть порву, зенки выколю. Век меня помнить будет, котяра свистучая.
Всю ночь бражничали Бяка с Никанором. В дружбе вечной клялись. Под брудершафт чарки опрокидывали. А как забрезжил рассвет, заливисто закукарекал Бяка и пошел шатаясь в курятник, положенный порядок наводить, да свои дела мужицкие справлять. Он хучь и пьяный в доску, но в этих вещах любому три медали за загривок кинуть может, да еще и улыбнется вдобавок по нехорошему. Эт те ни размазня Никанор, который и с котом то совладать не может. Вот с медовухой - другое дело. С ней одной и совладает, пока под стол не упадет. Горемыка одним словом. Все ему не так, и все не этак. То кот, то высокий человек, то еще хрен знает что. Одна в жизни у Никанора горемыки отрада: Медовуха да Бяка - заступник. А без них и жисть не в жисть, и веселье не в радость.
Вот и сказке конец, тот, кто слушал молодец, а мне за сказку леденец.