Две лягушки поутру
Громко квакали в пруду.
Они жили на старом болоте уже достаточно долго - Магдолена каждую ночь выдувала лиловые пузыри, а Макар ловил мошек и кормил ее. Все вокруг квакали, пузырились и ловились, они жили, как и все, много лягушачьих лет, пока болото не стало высыхать. Тогда ее пузыри стали не нужны - слишком много пузырей на болоте еще больше сушили его, мошек стало меньше – лягушачье-прекрасная жизнь переходила в период упадочного застоя. Магдолена от грусти и тоски стала мучить Макара своими страшными снами о засухе и несбыточными мечтами о большой воде, а Макар мечтал о тишине и покое их теплого гнездышка, несмело (за неимением мошек) поддакивал ей.
Наконец Магдолена взорвалась зеленой рябью: да иди ты в другое болото, милый мой, мне беспокоя болотного и без тебя хватает!
Рябь ударила об Макара, сбила его с лапок и поволокла….
И Макар поскакал от разгневанной Магдалены в поисках других болот, от ее пинков подальше.
На другое утро Магдалена проснулась раньше обычного, радостно квакнула в начало нового свободного дня, булькнула три раза в знак наступающего счастья и села у порога хижины, построенной Макаром, важно надувая щеки в знак избираемости претендентов, которых, впрочем, было не много: сверчок залип на ее длинный язык и был съеден, не поняв этого факта; длинноносая цапля с ее южным профилем ускакала сама, воскликнув: вах, это же кобра, а не пресмэкающееся!; а индюк совсем ошалел от сказок, спетых ею, да так, что и сам в них поверил – и умчался в поисках златовласой принцессы, принадлежащей только ему.
Горько всхлипнула Магдолена, подумав о Макаре, утерла с чешуйчатого складчатого зеленого века слезу, да и задумалась: забывать, так с пузырями) Слышала она недавно кваканье с соседнего ближайшего болота – можно в Клуб бывших проквакать, чтобы жизнь изква… изменить. Кваканье об феерическом перевоплощении было не частым, но весьма направленным на лягушачье сознание. Магдолена встряхнулась, от чего у нее под зобом вышел забавный лиловый пузырь.
А вот я и мстю – и она вытряхнула с ее жилища его листики, и его пожитки сжевала, выплюнув остатки, и переехала своим животиком, как катком, останки их жилища… Пузырь лопнул, разорвав крах надежд и руины бывших надежных стен. Магдолена сидела посреди болота и лила слезы на болотную рябь….
В это время Макар шел, не разбирая тропы. Он шел, пока его лапки не стали заплетаться друг об дружку, а мысли о Магдалене – не стали стуКВАться. В конце концов он набрел на красивый пруд, созданный только для них, обсаженный осокой и плющем, Макар поселился там и стал жить, говоря себе: такие пруды на дороге не валяются. А ей ничего и не нужно, кроме болота…
Год шел за годом. Макар привык к свету фонарей, пробегающих через его пруд, в определенное время. Он привык к людям, иногда подходящим к его пруду – он смотрел на них далеко из глубины, пока они пытались разглядеть его. Но он не привык жить без Магдалены. Он вспоминал ее все чаще, пока не сорвался с места и короткими лягушачьими лапками не помчался, перебираясь и отталкиваясь – к ней.
- здравствуй, - у Макара болели лапки.
- здравствуй – Магдолена ревела от тоски в душе.
- как ты живешь? – Макар уже готов был уйти назад.
- отлично! – Магдалена решила уйти первой.
- пойдем со мной? Я покажу тебе небо в фонарях – он ляпнул, вдруг, спонтанно , как иногда бывает….
Они смотрели на фонари. Но хозяин, зажигающий их, вдруг уснул…
- фонари будут завтра…
- я подожду до завтра.