У кота не было имени. Он отзывался на фамилию. Рожденный вечно занятой чердачными делами мамой, он был выкормлен и выпестован теплыми руками выросших уже детей, деловитых взрослых, спешащих на работу, и слегка подуставшей в жизни пенсионерки. Фамилия приклеилась к нему сначала полушуткой, как признание за его чистый и бесхитростный взгляд, нешкодливое спокойствие и всеядность аппетита, а потом осталась навечно. Своей фамилией - Миськин - кот гордился, она была короткой, благозвучной и так приятно ласкала его, средней пушистости, ухо.
Любимой его едой была манная каша, заботливо сваренная хозяйкой кухни-бабулей- так её все звали, а Миськин и не интересовался её фамилией, уважая семейные традиции. У бабули был свой, кошачий, рецепт: она готовила кашу для Миськина на бульоне из килек. Собственно, за это Миськин и боготворил её. Всякий раз завидя свою покровительницу, мчался, что есть мочи, к ней, чтоб боднуть сладко в ноги, зажмуриться и пройтись всем загривком по её чулкам, чуя этот бодрящий аромат килек, сытый дух каши... хорошо! Бабуля не сопротивлялась, а только ухмылялась и приговаривала:"Ах ты..." Иногда Миськину казалось, что это было уже частью трапезы, и без этого "ах ты" кильки были бы не теми.
В маленькой комнате- спальне бабули- за дверью, у самой печи, выложенной плиткой с изразцами, примостился старый пузатый сундук. В нем бабуля хранила теплые шерстяные вещи, связанные ей из длинных пушистых нитей, которые она сама пряла, таинственным образом вытягивая из пышной кудели. И сама куделя, и нити странно будоражили воображение степенного во всех отношениях Миськина ароматами и движениями. Совсем некилечные запахи приводили его душу в смятение и рисовали в воображении охоту на дерзких мышей, ловлю наглых мух и напрягали лапы в предчувствии прыжка на заоконную яблоню, где неугомонно и базарно драли горла лохматые воробьи. Когти чесались, шерсть вдруг вставала дыбом по всему его холеному хребту, и белая щечка с веером усов приходила в нервное и подрагивающее движение.... пахло неведомым ему пастбищем с жующими баранами, суетливыми собаками, ветром, уносящим вдаль пушинки одуванчиков и песни скошенных трав.....
А вот веретено, раскрученное ловкими бабулиными пальцами, его здорово радовало. Ведь как оно крутилось! Нитка ложилась в обхваты молниеносно, и Миськин, пытавшись уловить обороты, терялся в этой веселой карусели, не сдерживался и валился на спину, вовлекаясь в игру веретена, подхватывал его кончиками всех четырех лап и подкидывал вверх, цепляясь когтями за нежные волокна. Веретено падало на пол жертвой, замирало, а Миськин, вскочив, начинал свой дикий танец вокруг, поднимая выгнутым мостиком спину, бешенно распахнув глаза и прядая чуткими ушами. От этого зверя-веретена можно было ожидать чего угодно: вот сейчас как вскочит и пойдет кружить, очерчивая свое пространство на его, Миськинской, территории.
- Ах ты!- меняла интонацию бабуля, подбирала веретено и продолжала колдовать с нитями и клубками . Миськин успокаивался, садился напротив, обернув тело хвостом и хитро щурил глаза на бабулю. Он знал наверняка, что она его поймет, ведь она тоже была с ним заодно, вся в этих движениях и запахах, иначе, зачем же она кормила его кашей с кильками... точно поймёт... Мысли текли плавно в их по-кошачьи логической последовательности, глаза уставали щуриться, закрывались... Миськин ложился, сворачивался калачиком, спрятав нос в пух живота... " К холодам, - шептала бабуля и растапливала изразцовую печь ....
************
Однажды вечером, когда все обитатели большой и неугомонной квартиры разбрелись по комнатам и разлеглись по кроватям, диванам и сундукам, Ира почувствовала себя несправедливо одиноко. В сердце вкралась мысль о горечи бытия, о нескончаемости зимней ночи и об отдаленности маминого тепла. А, главное, любимая ее сказка про королеву Зубную Щетку была уже рассказана. И забавная история про трех барашков Алюля, Булюля и Хиштаки-Саританура тоже... А вот и песенка про медведей, плывущих на льдине, закончилась. Мама же привычно поцеловала её в нос, пожелав увидеть во сне цветные зонтики Оле Лукойе. Не то придет Озепа, живущий на болоте - где это?- и начнет разбрасывать вокруг неё волшебный песок. Иришка от страха зажмурилась. Но не надолго- спать не хотелось.
-Мама!
- Что, Ириш?
- Почему ты спишь с папой, баба Галя с дедулей, бабуля с Миськиным, а я одна?
Мама молчала. Наверное, она думала о несправедливости и искала выход из её отчаянного одиночества. Пауза затянулась , и Ире надоело зажмуривать глаза.
-Мама! Ну почему? Ма-а-ам!
Ответа не было. А слезы вдруг защекотали в носу. А может это уже волшебный песок Озепы? Страшно!
- Мама, папа, ну дайте мне хоть зайку, что ли....!
Так Ира стала Зайкой.
************
Мамина подруга тетя Света доучивалась в педагогическом институте и знала обо всех тонкостях и подводных течениях воспитания. Она была такая быстрая, вечно куда-то спешащая..., а мама говорила, что Светка- тетя Света- всегда была такой. В смысле - шустрой. В прошлое воскресенье она научила маму, как предусмотреть и разработать красивый почерк у Иришки. Ира пока еще точно не знала, что такое почерк, но слово "красивый" её подкупало, и она была согласна на все.
Красивый почерк, оказывается, напрямую зависел от купленных мамой маленьких ножниц. Ножнички были сделаны на удивленье заманчиво - в виде сиреневого зайца с длинными ушами. Заяц двигал ушами и разрезал ими так ловко! Мама выложила перед Ириной целую кучу старых цветных открыток и велела резать- то бишь тренировать мышцу руки. Ириша сразу поняла, что резать надо без устали и засопела, сдвинув брови к переносице и сжав маленькие губки в усердную точку. Мама её похвалила:
-А ты молодчина, Заенька. Продолжай...- и вышла поговорить по телефону с тётей Светой.
Заяц весело лязгал сиреневыми ушками, кромсая открытки. А Ире вдруг вспомнилось, как бабуля ловко разрезала ткань, чтобы сшить потом из неё новое цветастое платье. "Кроить,"- вспомнила она это магическое слово.... Ирина целеустремленно соскользнула со стула и направилась прямиком к занавескам. Тонкая, в нежных цветах, ткань давно уже уносила нашу принцессу в царство мечты, где все, мало-мальски уважающие себя, красавицы носили пышные и воздушные бальные платья. Оставалась самая малость, точно вырезать, нет, скроить платье, и путь в сказку откроется для неё. Зайчик впился в ткань своими ловкими ушками и уверенно скользнул по податливой ткани в самый верх, куда только могла достать наша принцесса-белошвейка....
************
Ира закончила с кроем. Получилось очень весело. Жаль, что рука немного устала тянуться вверх. Но это ничего- она продoлжит после обеда, ведь настоящее платье для бала быстро не шьется.... К тому же очень мешала прядка волос, выбившаяся из косичек. Приходилось все время сдувать её. Но прядка упрямо ложилась вперед, как бы желая быть свидетелем происходящего. Ира рассердилась, подошла к зеркалу- трельяжу и взглянула на обнаглевшую прядь. Решение пришло мгновенно! Мама так бы и сделала, если б не была так занята: она объясняла тете Свете, как печь пирог с яблоками. Зайчик выручил и , двинув слегка ушками, срезал надоевшую прядь прямо под корень! Ира полюбовалась на новую прическу и задумалась. Она стояла перед выбором- подравнять еще и косички или же....
*************
"Эта своя,"- думал Миськин, поглядывая привычно на маленькую обитательницу его квартиры. Все в ней было родным - и голубое платье, и бантики в тонких косицах, и взгляд её по-кошачьи зеленых глаз, а особенно мягкие и пухлые ручки. Ими она гладила Миськина по хвосту, что немного волновало его. Иногда эти ручки пытались приласкать кота поглаживаниями против шерсти. Вот тут приходилось терпеть. Но вежливость Миськин уважал еще больше бабулиных "ах ты". И пахла девчонка по-свойски, нежно, что не перебивало общей ароматно-килечной ауры.
Поэтому появление её не потревожило его спокойного по-зимнему сна. Миськин уютно спал на бабулином сундуке. Пышащая теплом печь приятно грела бок и щедро дарила цветные сновидения... Что ему снилось, Миськин вспомнить не мог никогда. Именнно поэтому, проснувшись, он долго потряхивал головой и шевелил ушами, уставившись заспанным взглядом в одну точку в центре комнаты. Но сновидение уходило все дальше из памяти Миськина в геройские сны соседских котов. А пока он спал ...
Ира подошла к Миськину и с любовью вгляделась в спокойные черты спящего друга. "Как ты зарос",- прошептала она и, решительно лязгнув заячьими ушками, срезала усы у кота. Отступив на пару шагов назад, Иринка профессионально прищурила глаза, склонила голову на бок. Чего-то не хватало в облике кота... А, может, было лишним? Она догадалась. Это были уши! Они здесь совсем ни к чему.....
**************
Не пугайтесь, уши Миськина спасла окончившая телефонный разговор мама. Она почему-то совсем не обрадовалась новой стрижке Миськина и даже всплакнула. Она нежно взяла Миськина на руки, прижала к себе, поцеловала в колючие, ровно обритые щеки и сказала странные слова:" Уж лучше бы ты умел показывать когти..."
Миськин же больше месяца был сам не свой. Мордаха его как-будто осунулась. Его больше не волновали килечные ароматы, смотрел он на мир растерянно, будто спрашивая взглядом: "Где я...?" Усы отрастали довольно долго. Новые были еще пышнее, и потому Миськин обиды на девочку Зайку не держал.
Девочка выросла, стала серьезной и энергичной Ириной, хотя для мамы так и осталась Зайкой. А почерк у неё, действительно, замечательный.....