Когда шагаешь по аллее, а обувь утопает в плетении теней, то ветви деревьев над головой начинают возмущённо шуршать листьями. Ты потревожил их, ты ранил их…
Шаг за шагом, ноги охватывает чёрная паутина и медленно поднимается по телу, пока не скроет полностью. Скованный внимательным взором природы, словно муха в лапках паука, ты обретаешь покой, за которым пришёл в этот парк. Уже не сердятся ветви, а поют разноголосием птиц, и уже не помнится дымное прошлое, растворившееся во взмахе веера куста.
Тропинка, которая прильнула к главной дороге, кличет загадочным мельканием вдалеке, шатающим траву и прячущимся за кронами тополей. Кто там? Что там? Быть может, это ветер, играющий газетой, забытой на скамье, или бурундук, который решил поживиться у птичьей кормушки? В любом случае, это то, что ещё не обрело чёткость, не стало узнаваемым и не смогло уложиться в голове рядом с другим, давно изученным.
Как же это увлекательно – пока не знать, загореться радостью от этого! Вспыхнувшим увлечением сжечь до золы противное, цепляющееся чучело памяти!
Новое! Новое, еле различимое в смоге ветоши и пережитков, неизвестное и тем надёжное, крепкое в своём устремлении распознать. Вот что нужно! Вот ради чего существование каждого шага, опасающегося стать бесполезным действием. Вот что оправдает его возможное фиаско – любопытство!
Я свернул на тропу.