Так получилось, что в свой прошлый межвахтовый отпуск я вынужден был поехать в город Белгород, чтобы навестить больного отца, а затем соответственно возвращался назад. Я взял билет на симферопольский поезд в купейный вагон до Тулы, где меня должен был встретить на машине мой друг. В поезд я садился в изрядном подпитии после двойного визита к двоюродным и троюродным братьям, которых не видел около 30 лет. Выпивали так, что, казалось, собирались компенсировать все невыпитое совместно за эти годы.
Нижнее место в купейном вагоне меня не особо радовало, ибо заранее знал уже, что большую часть времени проведу в вагоне-ресторане.
Время было около 11 вечера, посетителей в ресторане практически не было, а обслуживающий персонал выглядел вялым и передвигался медленно, готовясь закрывать заведение.
Я решил сразу форсировать события и, подойдя к трем толстушкам в белых передниках, скучавшим за столиком в ресторанном зале, спросил у них, "что мы будем пить".
Сам по себе вопрос казался отнюдь не наглым и не оскорбительным и подразумевал лишь приглашение к приятному общению, а также свидетельствовал о галантности клиента. Вместе с тем задан он был таким тоном, что по-видимому не оставлял у опытных барышень никакого сомнения относительно моих истинных намерений и желаний, явно выходящих за рамки предложенного ресторанного меню.
Понятливые милые девушки сразу оживились, заблестели глазами. Одна, зардевшись от счастья, вскрикнула, что хочет своего любимого ликера и метнулась в буфет за выпивкой, вторая стала накрывать на стол, а третья - самая пухлая, а точнее просто жирная до неприличия, со свисающими на живот сиськами, осталась со мной и придвинулась ближе, очевидно осознавая свои ничтожные шансы по сравнению с подругами, но тща себя надеждой и уповая на мою явную нетрезвость.
И тут произошел конфуз, из которого я, однако, неожиданно для самого себя вышел весьма грациозно, при этом получив даже некие сомнительные дивиденды. Но о дивидендах и сомнениях позже.
Сначала же из буфета выпорхнула, словно на крыльях, нежная пташка, неся в клюве бутылку экзотического ликера. Пусть не взыщет проницательный читатель - не запомнил я названия божественного напитка, ибо исчез он столь же скоро, как и появился. Освободив правую руку из плена пухлых лап толстушки, я запустил ее... нет, всего лишь в карман своих брюк и вытащил на свет всю наличность. Добрые, заботливые девушки, видя неловкость в моих движениях вследствие нарушенной координации, охотно взялись мне помочь пересчитать деньги. И вдруг оказалось, что извлеченных мною на свет купюр достоинством в несколько тысяч рублей недостаточно для праздника жизни. То есть их было немало, но цена принесенного напитка богов оказалась настолько велика и несуразна (даже для моего нетрезвого сознания), что превысила НАШ бюджет. Барышни, которые к тому времени уже пребывали в томлении, предвкушая шикарную поляну и приятное времяпровождение в обществе богатого Буратино, несколько сникли, и только толстушка все так же преданно смотрела в мои мутные глаза.
На смену королевскому ликеру, цена которого превышала 6 тыс. рублей, милашка из буфета уже с меньшим энтузиазмом принесла мартини драй, и мы, вернее они, ибо мне уже хватало выпитого ранее, приступили к распитию. Не помню, имело ли место собственно знакомство с барышнями, то есть обоюдное представление. Возможно, это было опущено за малозначительностью. Так или иначе, я организовал угощение и, не чувствуя тормозов, быстро перешел к активным действиям, по своему обыкновению дав волю шаловливым рукам. Однако бабы, как известно, твари по большей части неблагодарные и эгоистичные, поэтому моя рука, пробиравшаяся под столом все дальше меж ног сидящей напротив милой хохлушки-официантки, неизменно встречала отпор ее рук именно там, где их не должно было быть по определению. И все же сам процесс проникновения в святая святых и борьба сделали свое дело, я заводился все более, поощряемый тем обстоятельством, что мне с порога не влепили пощечину, не обзывали хамом, а просто сдерживали мой напор, при этом делали это деликатно и с видимым удовольствием. Одурманенный водкой я мало что различал вокруг себя и подобно носорогу реагировал в основном на движение. Так ,в частности, я различал живую округлую жопу буфетчицы, отдал должное полноте и размеру колыхавшегося в такт походки бюста официантки, ощущал живое тепло и упругость ее ляжек и приятную нежность волосков, вылезавших из за ее трусов. Все эти ощущения стимулировали мою умственную активность или вернули ее к жизни, в результате чего мое подсознание управляло моими действиями, и, как оказалось, делало это весьма искусно и эффективно.
Содержимое большой бутылки мартини быстро заканчивалось, шоколад жадно пожирался, денег больше не было, и тут подобно факиру я достал из бумажника заветную карту ABN AMRO Kazakhstan... Девушки напряглись и на какое-то мгновение моя рука под юбкой официантки не встретила сопротивления и достигла заветной цели. Вместе с зеленой картой Visa Classic я достал из бумажника пропуск ТШО с цепочкой из белого металла. Обе эти вещицы вместе, словно белые стеклянные бусы, которые дарили индейским женщинам испанские конкистадоры, или зеленое мыло и чулки, которые дарили за те же услуги мои друзья-моряки на Кубе, совершили чудо, неожиданно и совершенно блестяще восстановив мое пошатнувшееся реноме.
Я вращал в руках пропуск, доставал его из чехла и убирал назад, перебирал словно четки цепочку и рассказывал обомлевшим теткам, от которых веяло теплом Крыма, как среди бескрайних степей Казахстана мы качаем нефть миллионами тонн и гоним ее на запад за твердую валюту, и это свойство ее магическим образом передается нашим членам, при этом потенция якобы не подвержена колебаниям курса доллара и цен на нефть.
Названия ШевронТексако, ЭксонМобил, Лукарко, а более всех - Казахойл совершенно одурманили женщин, и я почти физически ощущал, как сок потек у них по ляжкам. Дело пошло и нельзя было упускать инициативу. Меня понесло. Взяв карту VISA, я предложил всем угоститься за мой счет и немедленно принести из буфета тот самый дорогущий ликер...
Девушки снова начали было киснуть, с грустью признавшись, что в их ресторане они не могут принять кредитки, мою руку попытались было достать из трусов, когда я вдруг просиял, рассмеялся и успокоил дам, сказав, что это вообще не проблема, и в том же Курске или Орле, не говоря уже о Москве, МЫ совершенно свободно снимем кучу денег в банкомате на вокзале. До Курска было еще часов пять, до Орла все восемь, а в Москву я и вовсе не собирался, так что время не стоило терять. Все еще немного сомневаясь, но все более оттаивая, мои крымчанки подобрели, расслабились, а когда я сказал, что с магнитной ленты на пропуске я оплачиваю обеды и ужины в ресторане в городе Гурьеве, что на Каспийском море, толстуха так прижалась ко мне, что я словно кольцами гигантской анаконды оказался поглощен складками ее тела почти полностью, за исключением левой руки, простиравшейся под стол.
Я бы мог рассказывать в подробностях, как вывел буфетчицу из зала, предложив помощь в выборе вин для нашего стола, как попытался снять с нее трусы и взять ее раком в подсобке, среди коробок с соком и бутылок минералки в целлофане. Ничего разумеется из этого не вышло, поэтому практически без передышки я потащил в оказавшееся свободным купе проводников официантку и имел твердое намерение драть ее, посадив на стол, но к моему недоумению женщина не разделяла моих страстных чувств даже после столь длительного массажа ее ляжек и выпитого мартини. Когда же я по-деловому стал прикидывать, как лучше совокупиться в тесноте служебного купе и предложил положить матрац на стол, определив, что по высоте в самый раз влуплю ей по самые помидоры, задрав вверх ноги или согнув ее пополам, барышня охладила мой пыл сентенцией, напомнившей мне по смыслу незабвенную логику Г. Вицына в "12 стульях": "Можно, но деньги вперед!"
От такой наглости и пренебрежения западными ценностями, от неуважения к авторитету Шеврона и Казахойла я почувствовал себя совсем скверно и физически ощутил, как резко упавший в последнее время курс доллара совсем обмяк, засопливился и прилип к ноге в моих штанах.
И все же в эту пьяную ночь я узнал цену авторитета Шеврона, Тексако, Мобила с Эксоном и международной платежной системы VISA. Допив мартини и накинув сверху еще грамм 200 массандровского портвейна, толстая посудомойка из города Симферополя пожалела меня и то ли по причине плотского желания, то ли все еще рассчитывая попасть под золотой дождь банкнот из банкомата в Курске, неумело исполнила минет в том самом купе, вздымаясь громадной глыбой надо мной, распростертым на узкой полке, натужно сопя и колдуя над немощным курсом доллара. Ей удалось-таки на какое-то время поднять котировку, однако спад оказался системным и после временного всплеска наступил глубокий кризис. К тому же я откровенно боялся, что дама попытается сесть на меня сверху, и тогда уж я точно не доеду живым до дому. Кончив, я решил косить под пьяного и мычал что-то нечленораздельное, на всякий случай вставляя в бессвязную речь слова Курск и банкомат.
Мы прибыли в Курск глубокой ночью. Я помню, как добрые девушки подняли меня, открыли дверь вагона. Случайный пассажир или бомж, оказавшийся в ту ночь на ж.д. вокзале города Курска, мог видеть, как мужчина без пальто выскочил из стоявшего поезда и вприпрыжку побежал через пути, неловко словно старая кляча, поставленная выступать в гандикапе, вспрыгнул на высокую платформу, залез на нее и помчался ко входу в вокзал. За мужчиной следовала тучная женщина, которая с большим трудом вскарабкалась на платформу. Все действо должно быть выглядело со стороны по меньшей мере странно. Не знаю, что гнало меня на этот вокзал, но, когда на мой вопрос, есть ли в вокзале банкомат, милиционер отрицательно покачал головой и проводил взглядом безумную и очевидно пьяную парочку, вернувшуюся в вагон поезда Симферополь-Москва, я почувствовал облегчение. Не то, что мне было жалко денег для добрых хохлушек - нет, но на секунду я вдруг осознал, что только что имел реальный шанс провести остаток ночи в менее приятной компании, в обезьяннике линейного отделения милиции станции Курск. Живо представил себе, какой интерес вызвали бы у ментов вышеупомянутые пластиковая карта VISA AMRO Банка и пропуск ТШО.
И стало жалко этих баб, стоявших в тамбуре вагона на ветру, эту дурочку, вымазавшую юбку и порвавшую колготки, когда карабкалась на высоченную платформу. Как-то боком я протиснулся между них, пока они закрывали дверь вагона, прошел в соседний вагон и пошел дальше, не оглядываясь, через вагоны, в свое купе, где залез на верхнюю полку, так как моя нижняя была занята спящим товарищем.
Проснувшись и сойдя утром в Туле, я проверил карманы и нашел в рубахе три тысячи рублей - как раз столько вчера не хватило на королевский ликер. Хотел выпить сразу на вокзале в буфете, но кругом сновали менты, поэтому дождался друга на черной "Волге". На выезде из Тулы купил в маленьком магазинчике рядом с шиномонтажем бутылку коньяка и выпил ее из горла под плавленый сырок. На душе скребли кошки, курс доллара продолжал падать, в вагонах ресторанах продавали ликеры по совершенно космическим ценам и не принимали карты VISA…
Атырау, 2004