Все, что написано ниже есть ПАРОДИЯ на известную книжку.
Склеилась она из картинок, возникавших вдруг в голове во время репетиций спектакля по этой книжке. Спектакль был очень даже серьезный, никаких шуток – жуть одна (ну, вы помните сюжет).
И в самые напряженные моменты, видимо, в качестве психологической разрядки или своеобразного «нервного смешка», разыгрываемая сцена вдруг переиначивалась на какой-нибудь чуднОй дурацкий лад. Ну, например, если представить, что в сцене, где все очень напряженно обсуждают шприц доктора, предметом обсуждения был бы не шприц, а… ну, там увидите)).
Вот, собственно, такое предисловие с предысторией.
ПО СЛЕДАМ ДЕСЯТИ НЕГРИТЯТ
(а почему бы и нет…)
Г е р о и и г е р о и н и:
ВЕРА – молодая девица с манерами примерной ученицы, к тому же умеющая при случае красноречиво хлопать глазками.
ЛОМБАРД – молодой поджарый человек, строящий из себя ковбоя (возможно, что и не без оснований – кто знает!). Любит выпить.
ГЕНЕРАЛ – в прошлом явный вояка-рубака; ныне же его воинственность изрядно разбавлена старческой капризностью и склерозом.
МИСС БРЕНТ – стерильная на вид старушка с белым чепчиком и твердой жизненной позицией.
СУДЬЯ УОРГРЕЙВ – пожилой сутулый человек со строгим голосом. Обладает умением испытующе, подозрительно, а то и вовсе зловеще зыркать из-под насупленных бровей.
ДОКТОР АРМСТРОНГ – врач. Избыточно предупредителен, часто взволнован. Являет эти свойства обилием бессмысленных телодвижений и вводных слов.
ДЭЙВИС (он же БЛОР) - отставной полицейский с лицом сенбернара, обходительностью добермана и щенячьим простодушием любой породы.
РОДЖЕРС – дворецкий. Услужлив чрезмерно, отчего часто потеет.
МИССИС РОДЖЕРС – жена Роджерса с трудноопределимыми свойствами, поскольку большую часть роли пребывает в обмороке.
МАРСТОН – молодой красавчик. Иных достоинств не обнаружено.
ЗАГАДОЧНАЯ ФИГУРА в сером плаще с капюшоном, скрывающим лицо еще одного героя, о котором мы пока умолчим, а то неинтересно будет читать.
1
Гостиная. Из двери, ведущей в кухню и далее наружу, появляется Роджерс, встает у двери.
РОДЖЕРС: Извольте сюда, господа.
В гостиную по очереди заходят Мисс Брент в чепчике, Вера, Макартур, его обгоняет Ломбард, затем Марстон, Блор. Замыкает шествие судья. Заходя, гости окидывают гостиную взглядом, некоторые переглядываются. Каждый произносит «однако…» (Ломбард – глядя на бутылки, стоящие на столе). Все расходятся по гостиной, кто-то присаживается на диван, стулья вокруг столика.
-Однако…
-Однако…
-Однако…
-Однако…
РОДЖЕРС: Господа, прошу внимания! К сожалению мистера Ориста задерживают дела. Он приедет только завтра.
Полная пауза. Затем все, кроме судьи, одновременно спохватываются с мест и с этим же «Однако!» устремляются к выходу. Слышен громкий топот ног. У выхода возникает толчея.
СУДЬЯ (громко и властно): Я думаю, мы дождемся мистера Ориста.
Снова пауза после слов судьи. Все молча оборачиваюся на него, потом довольно медленно, с отстраненными лицами покорно расходятся на свои места в гостиной. Затем все взгляды вопрошающе устремляются к Роджерсу.
РОДЖЕРС: Мне приказано выполнять все пожелания гостей. И не хотят ли гости осмотреть свои комнаты? Мистер Ломбард, ваша комната, мисс Клейторн – ваша, мистер Дэйвис… Остальные комнаты наверху.
Все расходятся, в гостиной остаются Вера и Блор. Вера что-то изучает на столе. Блор подходит к шкафу, достает негритенка.
2
БЛОР: Забавные фигурки, не правда ли?
ВЕРА: А сколько их?.. думаю – десять.
БЛОР: И впрямь, десять. А как вы догадались?
ВЕРА: Да это же десять негритят из считалки. Вот она на столе лежит: (читает) Десять негритят отправились обедать, один вдруг поперхнулся, и их осталось девять… ну и так далее.
БЛОР: А, понятно. Ну да, мы ведь на Негритянском острове, куда же здесь без негритят. А я, между прочим, тоже про негритят знаю, правда песенку. И про остров. Кстати, насчет обеда – очень к месту сказано. Надеюсь, с ним не подкачают. (Идет в свою комнату, напевая): Чунга-остров, Чунга-остров, жить на нем легко и просто…
Звучит голос: «… я доплыву до нее, мисс Клейторн, вот увидите, доплыву…»
ВЕРА: Утонул… утонул…
Быстро уходит к себе в комнату.
3
Из двери, ведущей в кухню, появляется Роджерс, за ним Армстронг.
РОДЖЕРС: Прошу вас, сэр. Вот ваша комната.
АРМСТРОНГ: Благодарю. Надо бы, так сказать, непременно… сами понимаете, поздороваться с хозяевами.
РОДЖЕРС: Хозяев сейчас нет, сэр. Мистер Орист приедет только завтра.
АРМСТРОНГ: Однако!
Уходит к себе в комнату. Роджерс удаляется в сторону кухни.
Звучит голос: «Обрушились народы в яму, которую выкопали, подрубили они сук, на котором сидели, узнан был милый по походке своей, вор уловлен был по шапке, горящей на голове его; да пожнут они, что посеяли!»
4
В гостиной сходятся все гости. Армстронг расшаркивается с каждым, повторяя: Эдуард Джордж Армстронг. Врач.
Эдуард Джордж Армстронг. Врач.
Эдуард Джордж Армстронг. Врач…
Появляется Роджерс с кофе. Все берут чашки, пьют, беседуют. Внезапно раздается леденящий голос:
Дамы и господа! Прошу тишины. Вам предъявляются следующие обвинения… следующие обвинения… следующие обвинения…
Все, кроме генерала и мисс Брент, вскакивают с места, начинают озираться. Из-за двери на второй этаж слышится сдавленный крик и звук падающего тела. Роджерс роняет поднос. Полная неразбериха.
ВЕРА: Выключите, выключите!
Ломбард бросается в сторону кухни. Голос замолкает.
Голос ЛОМБАРДА: Ну конечно, так оно и есть (выходит из кухни с пластинкой в руках). Вот оно. Заело! Царапина в пол-пластинки.
ВЕРА: Слава Богу. Это какой-то ужас-ужас!
СУДЬЯ: Минуточку! Прежде всего, я хотел бы знать, кто там кричал, Роджерс?
РОДЖЕРС: Должно быть, моя жена Этель, сэр.
СУДЬЯ: Так вы женаты?
РОДЖЕРС: Без малого пятнадцать лет, сэр. Этель помогает мне по дому. А еще она хорошо готовит.
СУДЬЯ: Ну что же, прекрасно. А почему она кричала, вы не знаете?
РОДЖЕРС: Не могу знать, сэр, я, изволите видеть, здесь, а она – там. Мне отсюда никак не видно.
СУДЬЯ: Так пойдите и посмотрите, в чем дело.
РОДЖЕРС: Слушаюсь, сэр.
Роджерс выходит, быстро возвращается.
5
РОДЖЕРС: Так и есть, сэр, моя жена. Упала в обморок. Видимо с перепугу.
СУДЬЯ: Я попрошу доктора Армстронга помочь бедной миссис Роджерс.
Доктор, как будто очнувшись, бросается за миссис Роджерс, приводит ее и сажает на стул.
М.РОДЖЕРС: Это все из-за голоса, из-за этого ужасного голоса. Я как услышала, прямо так и сомлела.
АРМСТРОНГ (протягивая миссис Роджерс стакан): Выпейте, миссис Роджерс. Вам сейчас, так сказать, вне всякого сомнения, безусловно, станет лучше. Это была шутка.
ВЕРА: Это не шутка, а просто какой-то ужас-ужас.
МАРСТОН: Послушайте! Вы забыли об одном: кто, черт его дери, завел грымм… грымм… момо…мо…
СУДЬЯ: Совершенно верно. Кто завел граммофон и поставил пластинку? Это были вы, Роджерс?
РОДЖЕРС: Христом Богом клянусь, сэр, кабы знать, разве бы я ее поставил?
СУДЬЯ: Что знать?
РОДЖЕРС: Что на ней записано.
СУДЬЯ (вкрадчиво): А что на ней записано?
РОДЖЕРС: Слова, сэр!
СУДЬЯ: Да-да, правильно. Успокойтесь, Роджерс, это была, так сказать, небольшая проверка. Мне нужно было выяснить, действительно ли вы знаете, что на пластинке были записаны слова.
РОДЖЕРС: Ну и как, сэр, позвольте спросить?
СУДЬЯ: Прекрасно, Роджерс. Теперь я вижу, что вы действительно это знали.
РОДЖЕРС: Спасибо, сэр.
СУДЬЯ: Не за что, Роджерс. Итак, мы выяснили, что на пластинке были записаны определенные слова, и что поставил ее Роджерс. А теперь я хочу выяснить еще одно обстоятельство: (пауза) кто ее снял?..
Все недоуменно смотрят на судью.
СУДЬЯ (глядя на Ломбарда): Ах, да!..
Ну что же, кое-что начинает проясняться. Есть ли на пластинке название?
ЛОМБАРД: Совершенно верно, сэр. Она называется «Лебединая песня».
МАРСТОН: Странно, я не заметил там никакой песни.
ВЕРА (поднимая руку): Ой, а может быть, песня была дальше? Интересно было бы послушать.
СУДЬЯ: Не исключено. А вас, Роджерс, я попрошу уложить вашу жену.
РОДЖЕРС: В каком смысле, сэр?
СУДЬЯ: В смысле в постель, Роджерс.
РОДЖЕРС: А-а.. Это я… с удовольствием, сэр.
АРМСТРОНГ: Я помогу вам, Роджерс.
РОДЖЕРС: Позволю себе заметить, сэр, что это МОЯ жена.
АРМСТРОНГ: Доверьтесь мне, Роджерс, я ведь все-таки врач. Уходят
6
МАРСТОН: Не знаю, как вы, а я так волзв… взолво… ново…, короче говоря, не прочь выпить.
ЛОМБАРД: Идет.
ГЕНЕРАЛ (встрепенувшись): Кто?
МАРСТОН: Никто.
ГЕНЕРАЛ: А-а.
БРЕНТ: Мне воды, пожалуйста.
ГЕНЕРАЛ: Неслыханная наглость! Мы должны выяснить, кто завел эту мерзкую пластинку!
СУДЬЯ: Успокойтесь, генерал! Мы это уже выяснили. Жаль, что вы это пропустили.
БРЕНТ: Я тоже что-то не расслышала.
7
Возвращаются Армстронг и Роджерс.
АРМСТРОНГ: Оснований для беспокойства нет. Я дал ей в определенном смысле таблетку. Так сказать, снотворное… в некотором роде.
ВЕРА: Как она?
АРМСТРОНГ: Заснула как убитая.
ВЕРА: Что, еще одно убийство?
МАРСТОН: Вы о чем, судару… дуры… дары…! Да у нас еще и первого не было.
СУДЬЯ: Ну, вам, молодой человек, я бы не советовал особенно веселиться на этот счет. А теперь, Роджерс, мы должны добраться до сути. Кто такой мистер Орист?
РОДЖЕРС: Владелец этого острова, сэр.
СУДЬЯ: Это мне известно. Что знаете вы лично об этом человеке?
РОДЖЕРС: Я его никогда не видел.
МАРСТОН: Никогда не видели его? Что это значит?
РОДЖЕРС: Мы с женой здесь всего неделю. Нас наняли письмом через агентство. А вчера я получил еще одно письмо от мистера Ориста, где сообщалось, что он задерживается, и мы должны принять гостей как можно лучше. Еще там было указание поставить пластинку после того, как я предложу гостям кофе.
СУДЬЯ: У вас сохранились письма?
РОДЖЕРС: О да, сэр. Я, изволите видеть, человек весьма сентиментальный и храню письма от близких мне людей. Не желаете ли взглянуть на письма от моей тети Регины из Плимута? А еще я могу показать свой детский альбом с рисунками.
СУДЬЯ (в некотором раздражении): А ЭТИ письма вы сохранили?
РОДЖЕРС: Письма из агентства и от мистера Ориста? Нет, сэр, к чему мне их хранить, ведь они мне пока совсем чужие люди.
БЛОР: Послушайте, а хотите шараду? Нашего хозяина зовут Юджин Морган Орист. Угадайте, какое слово получится, если сложить его инициалы и фамилию.
СУДЬЯ: Мистер Дэйвис, помолчите, пожалуйста!
БЛОР: Но, мистер Уоргрейв…
СУДЬЯ: Мистер Дэйвис!
БЛОР (обиженно): У меня просто челюсть свело от этих заумностей, и я решил несколько разрядить обстановку, пошутить. Что тут такого!
СУДЬЯ: Всему свое время, и сейчас был не самый подходящий момент для этой, как вы говорите, шутки! Я попрошу вас впредь меня не перебивать, иначе все расследование выйдет из-под контроля. К тому же вы мешаете мне сосредоточиться. Думаю, и не мне одному. Прошу всех, кто хочет сосредоточиться, поднять руки… (все дружно поднимают руки) - ну вот, видите, мы все хотим сосредоточиться, а вы нам мешаете.
ГЕНЕРАЛ: Так какое все-таки получится слово?
БРЕНТ: И я что-то никак не соображу.
БЛОР: А я теперь и сам забыл. Скажите спасибо судье.
СУДЬЯ: Теперь уж неважно. Ладно, продолжим. Итак, только что мы пережили весьма неприятные минуты. Некий бестелесный голос предъявил нам определенные обвинения.
МАРСТОН: Скорее – неопер… неопре…
СУДЬЯ: Да-да, вы правы. К сожалению, именно – неопределенные. Давайте же разберемся. Насколько я понимаю, все мы получили приглашения от знакомых, которых на самом деле здесь не оказалось.
БЛОР (выступая вперед): Дальше играть в прятки нет смысла! Я не тот, за кого себя выдаю.
СУДЬЯ: Опять вы…
МАРСТОН: Так это твои шуточки, подлюга!
БЛОР: Я вовсе не подлюга, у меня есть документ, вот, смотрите. Я – бывший чиновник Скотланд-Ярда. Теперь руковожу сыскным агентством в Плимуте. (важно набычась) Сюда меня пригласили по делу – следить за драгоценностями миссис Орист. Понятно? Да, и еще: зовите меня Блор, просто Блор.
ЛОМБАРД: Да что же вы все лезете со своими шарадами да признаньями! Да какая разница, как вас называть - Дэйвисом или Блором. Могли бы и не раскрываться, можно подумать, вас за язык тянули.
СУДЬЯ: Попрошу не отвлекаться! Итак, кто еще желает высказаться о цели своей поездки?
АРМСТРОНГ: Ну, меня сюда пригласили в профессиональном качестве. (с легким кивком) Эдуард Джордж Армстронг. Врач.
ВЕРА (поднимая руку): Я приехала работать секретарем миссис Орист.
СУДЬЯ: Ну что же, мы уже многое смогли выяснить.
ГЕНЕРАЛ (вскакивая): Ложь! Наглая клевета!
БРЕНТ (приподнимаясь): Это возмутительно!
СУДЬЯ: Прошу прощения, вы о чем?
ГЕНЕРАЛ: Эти обвинения!
БРЕНТ: Да, эти обвинения!
СУДЬЯ: Несомненно, хотя в чем они заключались, мы, собственно, так и не узнали.
БЛОР (поспешно): И слава Богу – как говорится «меньше знаешь – лучше спишь».
ВЕРА (поднимая руку): А может быть, там все-таки была песня?
РОДЖЕРС: С вашего позволения, господа, считаю своим долгом сказать, что буквально места себе не нахожу. Все гадаю, в чем можно было бы обвинить нас с Этель. У нас, уж поверьте, абсолютно безупречный послужной список. Все господа, у которых мы служили, подтвердили бы это, если бы могли. Уж как мы о них заботились…
СУДЬЯ: А почему, Роджерс, вы сказали «если бы могли»?
РОДЖЕРС: Да так и выходит, сэр, что могли бы, потому, что нынче уже не могут.
СУДЬЯ: Почему?
РОДЖЕРС: Такая вот оказия выходила, сэр, что умирали они как-то очень быстро. Осмелюсь заметить, что хозяева наши всё были хворые, вечно недомогали. Бывало, устроишься к какой-нибудь почтенной леди, а через полгодика глядь, она и отдала Богу душу. Взять хотя бы мисс Брейди…
СУДЬЯ: Довольно, Роджерс, после будете предаваться воспоминаниям. Лучше скажите нам, кто еще находится на острове, кроме вас.
РОДЖЕРС: Здесь никого больше нет, сэр.
Пауза. Во время паузы перед сценой медленно проходит фигура в сером плаще-накидке с капюшоном, полностью закрывающим лицо. Никто не обращает на фигуру никакого внимания, диалог продолжается.
СУДЬЯ: Вы в этом уверены?
РОДЖЕРС: Абсолютно.
ВЕРА: Господи, голова просто идет кругом от всех этих загадок. Скорей бы приехал мистер Орист и рассказал бы, в чем все дело. Уж он-то наверняка сможет во всем разобраться.
МАРСТОН: А я не хочу никого ждать. Мне не терпится самому разгадать эту тайну. История просто захвавы… захватавыва… тывыва… Одним словом, я люблю такие загадки и пью за них!
Пьет, падает.
8
Доктор бросается к Марстону. Все с недоумением смотрят на происходящее.
АРМСТРОНГ: Бог ты мой… что же такое творится, глазам не могу поверить, да он мертв!
ГЕНЕРАЛ: Мертв? Вы хотите сказать, что он помер? Поразительное нахальство! В приличном обществе это просто недопустимо! За это следует наказывать!
БРЕНТ: А что случилось?
СУДЬЯ: От чего последовала смерть, доктор?
АРМСТРОНГ: Точно сказать не могу, но скорее всего… как мне кажется… он, похоже, отравился.
СУДЬЯ: Яд был в стакане?
АРМСТРОНГ: Наверное, именно так и было.
СУДЬЯ: Вы можете это проверить?
АРМСТРОНГ: Могу, но мне не хочется.
СУДЬЯ: Почему?
АРМСТРОНГ: Видите ли, очень многие яды совершенно не имеют запаха, поэтому единственный способ убедиться, это попробовать на вкус. (Протягивая стакан собравшимся): Кто-нибудь хочет лизнуть?
Все отшатываются.
СУДЬЯ: Понятно. Что ж, примем версию насчет отравления. А теперь давайте вынесем Марстона поскорее, мы и так отвлеклись и потеряли много времени.
БРЕНТ: Уже поздно. Пора спать. Нельзя нарушать режим.
СУДЬЯ: Что ж, прошу всех, кто не хочет нарушать режим, поднять руки.
Все поднимают руки.
СУДЬЯ: Тогда объявляется перерыв до завтра.
Выносят Марстона, все расходятся. Роджерс убирает со стола, подходит к шкафу, замечает отсутствие негритенка.
9
Раннее утро. Взволнованный Роджерс стучит в дверь комнаты доктора.
РОДЖЕРС: Доктор, доктор!
АРМСТРОНГ: В чем дело?
РОДЖЕРС: Беда с моей женой, доктор. Бужу её, бужу и не могу добудиться. Да и вид у неё нехороший.
АРМСТРОНГ: А какой у неё вид?
РОДЖЕРС: Нехороший.
АРМСТРОНГ: Понятно. В общем, Роджерс… как бы это сказать… понимаете… что и говорить… в общем, все кончено, увы!
РОДЖЕРС: Неужто она умерла? А, может быть, вы всё же сходите и посмотрите, доктор?
АРМСТРОНГ: Нет нужды, Роджерс. Видите ли, я тут вспомнил, какую я ей дал вчера таблетку.
РОДЖЕРС: И что же, доктор?
АРМСТРОНГ: Ну… как бы это сказать… короче говоря, не та это была таблетка, не та! Теперь поняли?
РОДЖЕРС: Понял, сэр. Куда уж понятнее.
АРМСТРОНГ: То-то же. Только у меня к вам просьба, Роджерс. Вы уж не говорите никому про таблетку. Мне бы этого не хотелось. А то у меня ведь репутация ведь у меня… вы понимаете…
РОДЖЕРС: Понял, сэр, конечно, конечно. Молчок.
АРМСТРОНГ: Вот и хорошо. Кстати, ваша жена ничем не болела? А, ну, впрочем, это уже не важно.
Армстронг уходит к себе в комнату, Роджерс хлопочет у стола. Через некоторое время выходят все гости. Роджерс беспорядочно перемещается по гостиной, хватается за все подряд, уходит на кухню.
10
БРЕНТ (кивая в сторону кухни): Роджерс сегодня как-то странно себя ведет.
АРМСТРОНГ: Действительно. Я не понимаю, ему-то о чем беспокоиться. Вот жене его – совсем другое дело.
БЛОР: А что с ней?
АРМСТРОНГ: Ну в общем, гм-гм, кхе-кхе, миссис Роджерс в некотором роде… что называется, покинула нас.
БЛОР: То-есть как покинула, уехала что-ли.
АРМСТРОНГ: Можно, конечно, и так сказать, но… Она, видите ли не только нас покинула, она, знаете ли, всех вообще покинула. Понимаете? Вообще покинула… совсем… всех.
Роджерс возвращается и встает у выхода на кухню.
БЛОР: Это как же вообще и всех? Погодите-ка. Померла что ли?
АРМСТРОНГ: Д-да… Только я тут не причем, правда, Роджерс.
РОДЖЕРС: Конечно-конечно, сэр – молчок.
АРМСТРОНГ (Блору): А как вы догадались?
БЛОР: Очень просто. Ловкость рук и никакого мошенничества. Ой, это не отсюда. Ну, то есть пораскинул мозгами, перебрал разные варианты и понял, что этот подходит лучше всего.
ВЕРА: Как это ужасно! У меня сейчас вырвется крик удивления и ужаса!
БРЕНТ: А что случилось?
ЛОМБАРД (подходит и склоняется над ней, почти крича в ухо, как глухой): Миссис Роджерс умерла.
БРЕНТ: А кто это?
ЛОМБАРД: Да что же это такое! Господи, твоя воля, не ту ты прибрал, не ту! От той хоть польза была – готовила вкусно.
БРЕНТ: Я вспомнила… А как же мы теперь будем питаться?
РОДЖЕРС: С вашего позволения, я тоже умею готовить, а в доме полно припасов, правда, кажется, все больше консервов. Нужно пойти проверить. Уходит.
СУДЬЯ: Значит, не пропадем. А теперь, доктор, я хотел бы узнать, от чего умерла миссис Роджерс.
АРМСТРОНГ: Не знаю. Не знаю. Я ничего не знаю и вообще был в другом месте.
СУДЬЯ: То есть, чтобы это выяснить, нужно вскрытие?
АРМСТРОНГ: Что? Какое вскрытие?.. Ах, да, вскрытие… Ну да, конечно, для этого нужно вскрытие. Хотя и оно вряд ли бы помогло.
СУДЬЯ: Почему?
АРМСТРОНГ: Понимаете, у меня не такой уж богатый опыт по этой части. Я почему-то привык все больше с живыми пациентами работать. Веселее как-то, поймите меня правильно. Поговорить можно. Да и платить у живых, знаете ли, не поймите меня превратно, как-то лучше получается.
СУДЬЯ: Что ж, понятно.
БРЕНТ: Никакого вскрытия не нужно. И так ясно, что было причиной.
АРМСТРОНГ: И что же?
БРЕНТ: Совесть.
АРМСТРОНГ: Совесть?
БРЕНТ: Да, совесть. Вы все вчера слышали про обвинения. Наверняка она с мужем совершила что-то омерзительное, отвратительное, бесстыдное. А вчера испугалась, что ее злодеяние вот-вот раскроется, и буквально умерла от страха.
ЛОМБАРД: О Господи, не ту, не ту!..
ВЕРА: Это просто какой-то ужас-ужас. Ну когда же приедет мистер Орист!
СУДЬЯ: Как легко нам судить других, дорогая мисс Брент, вам не кажется?
БРЕНТ: Полагаю, что мое воспитание и жизненный опыт позволяют мне называть вещи своими именами.
СУДЬЯ: Неужели?
БРЕНТ: Я с детства приучена к строгости и воздержанию.
ЛОМБАРД (в сторону): Это заметно.
БРЕНТ: В моей спальне висели таблички с изречениями: «По газонам не ходить», «Животных не кормить!», «Уступайте места женщинам и пассажирам с детьми»… ну и так далее. До сих пор в трудную минуту я ощущаю их благотворное влияние.
СУДЬЯ: Что же, вам виднее. Трудно спорить с такими непреложными истинами. Уходит.
АРМСТРОНГ: А что, вполне правдоподобная теория.
БЛОР: Действительно, почему бы и нет.
Блор и Армстронг уходят в свои комнаты. В гостиной опять появляется Роджерс.
Генерал и мисс Брент встают и направляются к выходу. Мисс Брент, проходя мимо Роджерса, окидывает его презрительным взглядом и выходит. Генерал кладет Роджерсу руку на плечо.
ГЕНЕРАЛ: Крепитесь, Роджерс... Примите мои искренние и глубокие… поздравления.
Роджерс недоуменно смотрит на вышедшего генерала. Затем тоже выходит на кухню. В гостиной остаются Вера и Ломбард.
11
ВЕРА: Правда, это ужасно?
ЛОМБАРД: Что именно?
ВЕРА: Ну, то, что сказала мисс, с позволения сказать, Брент. Так безжалостно бросить обвинение людям, которые не давали ровным счетом никакого повода! А вдруг они ни в чем не виноваты!
ЛОМБАРД: Мне об этом трудно судить.
ВЕРА (после небольшой паузы): Интересно, что же это все-таки было?
ЛОМБАРД: Вы о чем?
ВЕРА: Я о преступлении, которое они совершили. Что же это было?
ЛОМБАРД: Так вы только что сказали, что считаете, будто на них возвели напраслину!
ВЕРА: Естественно, я это сказала; ведь мы воспитанные люди и должны выразить наше искреннее возмущение в подобном случае… Вновь после паузы: А у вас есть какие-то догадки?
ЛОМБАРД: Вы о чем?
ВЕРА: О том, какое это было преступление.
ЛОМБАРД: Да вы же сами только что…
ВЕРА (перебивает): Слушайте, а давайте помечтаем! Я думаю, они вполне могли подстроить смерть кому-нибудь из своих хозяев. Ну, скажем, одинокой старой леди, которая упомянула их в завещании за верную службу. Чем не версия?
Или возьмем, скажем, генерала. Тут вполне могла быть какая-нибудь романтическая история. Ну, например, вообразите: у генерала есть любимая молодая жена. Они живут душа в душу, он все время шепчет ей всякие нежности, а она гладит его рубашки. Правда, прелесть? И вот появляется статный красавец, этакий капитан. Он соблазняет жену генерала, она в смятении, не находит себе места. Генерал об этом узнает, он рвет и мечет и вызывает молодого нахала на дуэль. Они дерутся, и генерал его убивает. Жена не может ему этого простить, и удаляется. Как вам такая история?
ЛОМБАРД: Куда она удаляется?
ВЕРА: Да не куда, а от кого. От мужа. Потому что не может ему простить. Неужели не понятно?
ЛОМБАРД: Ну, всякое бывает. Только где здесь преступление, если это была дуэль.
ВЕРА: Ну не знаю… Какая разница. Что вы цепляетесь… А что совершили остальные, как вы думаете?
ЛОМБАРД: Ну, насчет Марстона, мы уже доподлинно ничего не узнаем. Может быть, этот красавчик сшиб кого-нибудь на дороге, может быть, что-то еще натворил. Что касается судьи и Блора, тут все ясно как божий день. При их профессиях огульно кого-нибудь обвинить – плевое дело. Засадили подозреваемого, а он оказался невиновен – вот вам и повод поиметь на них зуб. С доктором, кстати, тоже ответ сам напрашивается: я заметил, он не прочь заложить за воротник (выпивает). Не исключено, что наш дражайший терапевт и хирург по совместительству делал кому-нибудь операцию в, так сказать, не вполне трезвом виде. Ну и, как водится, в самый неподходящий момент рука делает неверное движение, пациент отбывает на небеса, а доктор автоматически получает членскую карточку в клуб злодеев и убийц.
ВЕРА: А как насчет мисс, с позволения сказать, Брент?
ЛОМБАРД: О, тут я теряюсь в догадках, что могла натворить эта мумия в юбке. Разве что уморила кого-нибудь из домочадцев своей праведностью. Не знаю насчет других, но я бы точно окочурился, доведись мне жить с ней под одной крышей. Либо её бы придушил.
ВЕРА: Вы могли бы так просто убить человека? А, кстати, в каком злодеянии хотели обвинить вас?
ЛОМБАРД: Меня? Вот тут я совершенно не могу сказать ничего определенного.
ВЕРА: То есть, вы не помните за собой никакого греха?
ЛОМБАРД: Что вы, напротив! Я побывал в стольких переделках, где мне пришлось укокошить такое количество народу, что даже не возьмусь предположить, какой именно случай мне хотели припомнить.
ВЕРА: Так вот, оказывается, какой вы… гадкий, просто ужас-ужас. И как я только могу находиться с вами рядом и так просто беседовать о том, о сем. Вы просто отвратительно гадкий мужчина!
ЛОМБАРД (с усмешкой): Ну, вы меня просто к полу пригвоздили своим негодованием! Не стоит так тратить свои нервы. Лучше поберегите их: чутье мне подсказывает, что нас всех еще не раз здесь будут испытывать на прочность. И, между прочим, расскажите-ка мне вашу историю – какое же злодейство могла совершить такая очаровательная блондинка. Отравили соседского кота?
Звучит голос: «…доплыву, мисс Клейторон, как пить дать доплыву…»
ВЕРА (растерянно, вполголоса): Утонул… утонул… (Ломбарду): Не смейте так со мной разговаривать, слышите, вы, противный, противный мужчина! Вы просто ничего не понимаете, ничего!
Громко стуча каблучками, быстро уходит к себе в комнату, хлопает дверью.
Ломбард хмыкает, наливает себе выпить, выпивает и тоже уходит к себе.
В гостиную входит Роджерс, прибирается на столе, подходит к столику с негритятами. Замечает, что их уже восемь. Трясясь, с выпученными глазами бросается к двери доктора, неистово в нее стучит. Из двери выглядывает Армстронг.
12
АРМСТРОНГ: А, это снова вы! В чем дело, Роджерс?
РОДЖЕРС: Сюда, сэр, пройдите скорее сюда.
Ведет Армстронга к столику с негритятами.
АРМСТРОНГ: Ну?
РОДЖЕРС: Здесь творится что-то непонятное, сэр! Извольте посмотреть: негритята!
АРМСТРОНГ: И что?
РОДЖЕРС: Дело в том, что я как их увидел, когда мы сюда приехали, сразу решил посчитать.
АРМСТРОНГ: Ну?
РОДЖЕРС: И посчитал.
АРМСТРОНГ: И что?
РОДЖЕРС: Так вот, их было десять. Готов побожиться, сэр, их было десять.
АРМСТРОНГ: Ну?
РОДЖЕРС: В этом вся загвоздка, сэр. Вчера ночью, когда я убирал со стола, их было уже девять. Я не придал этому значения, подумал, что кто-то из гостей мог взять негритенка просто поиграть.
АРМСТРОНГ: И что?
РОДЖЕРС: А сейчас я пришел убирать со стола и… Поглядите сами, если не верите. Их стало восемь, сэр! Всего восемь. И к тому же сегодня утром пропал занавес из ванной. Хороший такой занавес. Красный. Что это значит?
АРМСТРОНГ: Откуда мне знать! Да и что вы все время ко мне ходите! То у вас с женой проблемы, то с инвентарем. Идите, вон, к Блору. Он у нас специалист по таким делам.
РОДЖЕРС: Прошу прощения, сэр, только я подумал, а вдруг они не сами так вот просто пропали, вдруг их кто-то, прости Господи, УКРАЛ!..
АРМСТРОНГ: Полно, Роджерс. Кому они нужны?
РОДЖЕРС: Вот и я думаю, сэр, что никому. Поэтому, если их действительно украли, то – ЗАЧЕМ?..
Армстронг и Роджерс неподвижно и настороженно смотрят друг на друга. Свет гаснет.
13
В гостиную входит генерал, садится на диван и начинает громко бормотать и охать. На звук его голоса выглядывает Вера, затем подходит к генералу и начинает завороженно на него смотреть.
ГЕНЕРАЛ: А, это вы… вы пришли.
ВЕРА: Да, это я. Я пришла. А что с вами?
ГЕНЕРАЛ: Вы думаете это просто – нести тяжкий груз своей вины. И, тем не менее, какое же это облегчение…
ВЕРА: Облегчение?
ГЕНЕРАЛ: Ну да, когда все уже позади, когда можно просто тихо ждать конца.
ВЕРА: Ну, насчет «тихо», это, извините, не про вас. Постойте, а о каком конце вы говорите?
ГЕНЕРАЛ: Вы это знаете не хуже меня, мы все здесь ждем конца. Никто не покинет остров, так задумано.
ВЕРА: Я вас не понимаю: конец, облегчение… Я сейчас стану встревоженной и начну вас бояться.
ГЕНЕРАЛ (задумчиво): У вас глаза совсем как у нее…
ВЕРА: Как у кого?
ГЕНЕРАЛ: Понимаете, я любил Лесли. Очень любил…
ВЕРА: Ой, расскажите, расскажите!!
ГЕНЕРАЛ: Она была такая красивая, такая веселая. Да, я любил ее и очень ею гордился. Вот почему я это сделал…
ВЕРА: Вы хотите сказать…
ГЕНЕРАЛ: Что толку отпираться, если мы все скоро умрем… Мы были неразлучны много лет. Она всегда была рядом, сопровождала меня во всех кампаниях. А вечерами, бывало, просто молча смотрела на меня своими огромными любящими глазами, совсем как у вас, и не нужно было никаких слов, чтобы понять…
А потом у нас в штабе появился он. Ричи. Молодой и наглый. Настоящий кобель! И он…
ВЕРА (еле слышно, шепотом): А вы?
ГЕНЕРАЛ: Да, я это сделал. Я увидел, как они… В общем, я застрелил его. На месте. После этого Лесли отдалилась от меня, понимаете, стала совсем чужой. А потом она умерла…
ВЕРА (так же тихо, почти мечтательно): Умерла… Значит, я была права. Скажите, а она действительно гладила вам рубашки?
ГЕНЕРАЛ (будто очнувшись): Рубашки?
ВЕРА: Ну да, как любящая и нежная жена?
ГЕНЕРАЛ: Жена???.. Какая жена? Вы с ума сошли! Да я,.. да я никогда не был женат!... Лесли была моя собака! Понимаете?.. Любимая с о б а к а!
Генерал резко встает, делает несколько нервных движений палкой, как бы отмахиваясь от чего-то, затем, махнув рукой, идет к выходу, бормоча «жена!.. это ж надо сказать – жена!..».
ВЕРА (оторопело глядя вслед генералу): Собака?.. это была собака!.. любимая… (вдруг вскакивает) А что он там говорил про глаза??? Про МОИ глаза! Ах! Здесь все положительно настроены обидеть меня. Какое безобразие!.. Нет… не «положительно». Что же здесь положительного! Отрицательно! Да, здесь все отрицательно настроены нанести мне глубокую душевную рану… Нет, кажется, «отрицательно» тоже не подходит… Тогда как же сказать? Впрочем, неважно. Одним словом, это просто безобразие-безобразие какое-то!
Вновь громко стуча каблучками, уходит к себе в комнату, хлопнув дверью.
На стук двери из своей комнаты выглядывает Ломбард, озирается. В этот момент в проходе из кухни возникает Армстронг.
14
Армстрог говорит с Ломбардом сбивчиво, нервно, нерешительно.
АРМСТРОНГ: Ломбард, можно вас на минуту.
ЛОМБАРД: Конечно.
АРМСТРОНГ: Я, знаете… в некотором роде… мне нужно с вами поговорить.
ЛОМБАРД: Конечно-конечно.
АРМСТРОНГ: …Только это очень… серьезный разговор. У вас есть время?
ЛОМБАРД: Ну да.
АРМСТРОНГ: …У вас точно есть достаточно времени?
ЛОМБАРД: Да есть! Уж чего-чего, а времени здесь у всех – хоть отбавляй.
АРМСТРОНГ: Ну хорошо, хорошо, а то я подумал, вдруг у вас нет времени… А оно у вас, оказывается, есть.
ЛОМБАРД: Слушаю вас.
АРМСТРОНГ: А? Да-да. Сейчас… В общем,.. как добрались?
ЛОМБАРД: Куда?
АРМСТРОНГ: Сюда.
ЛОМБАРД: Когда?
АРМСТРОНГ: Вчера, кажется. Вы ведь вчера приехали, как все?
ЛОМБАРД: Нормально добрался.
АРМСТРОНГ: А-а… Это хорошо… Не правда ли приятное место: море, свежий воздух…
ЛОМБАРД: Послушайте, вы со мной об этом хотели поговорить? Серьезный разговор о свежем воздухе?
АРМСТРОНГ: Нет-нет, что вы… Это я так, думаю, как бы об этом сказать…
ЛОМБАРД: О чем?
АРМСТРОНГ: О том, о чем я хочу вам сказать. Разве непонятно?
ЛОМБАРД: Уф!
АРМСТРОНГ: В общем, Роджерс считает, что их украли.
ЛОМБАРД: Кого???
АРМСТРОНГ: Негритят.
ЛОМБАРД: Каких негритят?
АРМСТРОНГ: Вот этих (ведет Ломбарда к столику с негритятами).
ЛОМБАРД: Ничего не понимаю. Расскажите толком.
АРМСТРОНГ: Сегодня ко мне подошел Роджерс.
ЛОМБАРД: Ну.
АРМСТРОНГ: Он сказал, что вчера на этом столике было десять негритят.
ЛОМБАРД: И что?
АРМСТРОНГ: А потом, вечером, Роджерс их опять посчитал… Их было уже девять.
ЛОМБАРД: Ну.
АРМСТРОНГ: А сегодня их уже – восемь! И красный занавес пропал.
ЛОМБАРД: И что?
АРМСТРОНГ: Да то, что у нас пропадает все больше и больше негритят. И занавес.
ЛОМБАРД: А нам-то что до этого! Ну, пропадает. Может быть, их кто-то ворует. Ну и что??
АРМСТРОНГ: Вот и я сперва думал, что «ну и что». А потом Роджерс спросил: «если их воруют, то – ЗАЧЕМ?» Вы вот понимаете, ЗАЧЕМ воруют негритят?
ЛОМБАРД: Понятия не имею.
АРМСТРОНГ: Вот в этом вся загвоздка.
ЛОМБАРД: И вправду – ЗАЧЕМ? Непонятно… Да, неловко как-то получается - скоро приедет хозяин дома, а у нас негритят не хватает.
АРМСТРОНГ: И занавеса.
ЛОМБАРД: И занавеса. Да еще эти двое, которые померли – ничего себе подарочек к возвращению.
АРМСТРОНГ: Ой, действительно, а я о них совсем забыл.
ЛОМБАРД: Послушайте, мне только что пришло в голову… сколько, вы говорите, пропало негритят?
АРМСТРОНГ: Два.
ЛОМБАРД: А этих, которые померли, сколько было?
АРМСТРОНГ: Двое.
ЛОМБАРД: Не замечаете связи?
АРМСТРОНГ: Гм, постойте-постойте, то есть вы думаете… я, кажется, начинаю догадываться… Господи Боже, вы думаете, это они их взяли?
ЛОМБАРД: Кто?
АРМСТРОНГ: Ну, эти двое, которые померли.
ЛОМБАРД: Тьфу ты! Не мелите чепухи, доктор. Нет, я думаю, что здесь происходят убийства, а нас всех сюда попросту заманили фальшивыми приглашениями. Кстати, подозреваю, что это был сам наш загадочный хозяин, который все никак не приедет, хотя, казалось бы, давно пора. И заманил он нас сюда с одной единственной целью – крепитесь, доктор, - укокошить всех до единого.
АРМСТРОНГ: Нас?
ЛОМБАРД: Нас.
АРМСТРОНГ: Всех?
ЛОМБАРД: Всех.
АРМСТРОНГ: Ой!
ЛОМБАРД: Вот именно.
АРМСТРОНГ: А п-причем здесь негритята?
ЛОМБАРД: Ну, нас десять и негритят тоже десять. На каждого убитого гостя затейник убирает одного негритенка – то ли для того, чтобы произвести на нас впечатление, то ли чисто для себя, чтобы со счета не сбиться, не знаю.
АРМСТРОНГ: Д-да этот ч-человек – настоящий м-му-му-ньяк!
ЛОМБАРД: Не то слово! Псих ненормальный! Однако одного он не учел.
АРМСТРОНГ: Чего именно?
ЛОМБАРД: Мы обыщем весь остров в два счета и найдем проходимца.
АРМСТРОНГ: Но на острове никого нет.
На этих словах доктора перед сценой опять проходит фигура в капюшоне. Ее никто не замечает, разговор продолжается.
ЛОМБАРД: А вот это мы сейчас и выясним. И вот что: давайте-ка позовем на помощь Блора. В таких делах он может оказаться полезным. Тем более, что он все равно целый день без дела околачивается.
Ломбард уходит, вскоре возвращается с Блором.
БЛОР: Ну что, господа, запахло жареным? (радостно потирая руки) Ох, соскучился я по настоящей сыскной работе. А то в последнее время все какая-то галиматья попадается – сбежавшие собаки, да мужья. Чушь, в общем. Да, кстати, а вдруг этот, как его, ну, тот, кого мы ищем, - вдруг он вооружен. Случаем, ни у кого нет с собой револьвера?
ЛОМБАРД: У меня есть.
БЛОР: Вот как? Интересно. Собираясь в гости, значит, решили вооружиться. Необычно, прямо скажем, необычно. А может вы и есть тот самый, этот, как его…
ЛОМБАРД: Не порите ерунды, Блор. При чем здесь мой револьвер? Что же вы думаете, у меня вместо пуль - пилюли с ядом?
БЛОР: Ну ладно-ладно, шучу. А все-таки, зачем вы его взяли, а?
ЛОМБАРД: Галок стрелять, Блор, галок.
БЛОР: Галок? Здесь, на крошечном острове? Что-то вы темните. Да где же вы их здесь найдете, этих ваших галок?
ЛОМБАРД: А они у меня с собой, понимаете? С собой! (в сторону): Идиот!
БЛОР: Ну ладно. Примемся за работу. А то у меня ей-богу руки чешутся наломать бока этому, как его...
Уходят. Блор удаляется маршевым шагом со свирепым видом, напевая:
«Остров невезения в океане есть,
Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…»
15
В гостиную возвращаются Ломбард и Армстронг.
ЛОМБАРД: Н-да, обшарили весь остров и никаких результатов. Да и шторм какой поднялся. Этак нас на неделю от берега отрежет. А где Блор?
АРМСТРОНГ: Он увидел какой-то сарай и пошел его проверять.
Входит Блор.
БЛОР: Видали, какой шторм поднялся? И потемнело, как у негра под мышкой.
АРМСТРОНГ: Ну что?
БЛОР: Да ничего. Сарай как сарай. Там, в принципе, можно спрятаться. Но на двери висит табличка: «Никого нет. Все ушли в Девон. Просьба не беспокоить».
ЛОМБАРД: Но вы заходили в сарай?
БЛОР: А зачем? Там же четко написано, что никого нет. Не станут же люди напрасно писать.
АРМСТРОНГ: Я вот думаю, а может быть, мы зря подняли панику?
ЛОМБАРД: Что вы имеете в виду?
АРМСТРОНГ: А то, что может быть, это были, так сказать, вовсе никакие, грубо говоря, не убийства.
ЛОМБАРД: А что же?
АРМСТРОНГ: Ну, например, в некотором роде, самоубийства.
БЛОР: А зачем им, интересно, понадобилось самоубиваться?
АРМСТРОНГ: Давайте поразмыслим. Возьмем, скажем, миссис Роджерс. Она вполне могла потерять голову от испуга.
БЛОР: Бросьте заливать, доктор. Роджерс сказал мне сегодня, что вы дали его жене какую-то неправильную таблетку.
АРМСТРОНГ: Раззвонил-таки, старый болтун! Доверяй после этого людям! На самом деле я дал ей совершенно обычное снотворное. И не надо на меня так смотреть, понятно?
БЛОР: А зачем вы ему тогда наврали про таблетку?
АРМСТРОНГ: Да кому захочется заниматься всякими неприятностями в такую рань! Вот я и успокоил Роджерса этой историей про таблетку. Позже я поднялся, все проверил – отравление чистейшей воды.
ЛОМБАРД: Ну хорошо, допустим. А Марстон?
АРМСТРОНГ: С ним сложнее. Не знаю, мог он, скажем, отравиться от… от… ну, например, от скуки?
ЛОМБАРД: Этот розовощекий пижон?
Знаете, я мог бы поверить в самоубийство Марстона, не без труда, если бы не миссис Рождерс. И мог бы поверить в самоубийство миссис Роджерс безо всякого труда, если бы не Марстон. Иными словами, самоубийство миссис Роджерс, не будучи очень маловероятным, не становится менее маловероятным, учитывая маловероятность самоубийства Марстона, которое, и без того являясь маловероятным, оказывается еще более маловероятным, имея в виду самоубийство миссис Роджерс, которое само по себе вроде бы и не является таким уж маловероятным. Уф! Вы понимаете, что я сказал?
АРМСТРОНГ, БЛОР (переглянувшись): Да, да, конечно… а как же, еще как!
ЛОМБАРД: Слава богу. Сам-то я не очень…
БЛОР: Короче говоря, утешиться не вышло. Никакие это не самоубийства. Скорей бы нам его найти, этого… Ох, как руки чешутся.
АРМСТРОНГ: Да где же еще искать-то?
ЛОМБАРД: И то правда, искать уже в общем негде…
16
В гостиную постепенно стягиваются все гости.
СУДЬЯ (обращаясь к доктору, Ломбарду и Блору): А вы неплохо потрудились сегодня утром. Нашли что-нибудь стоящее?
ВЕРА (вбегая): Я не опоздала? О, так вы еще не начали обедать?
БРЕНТ: Как видите, нет, милочка. Роджерс давно должен был накрыть на стол, однако, стол до сих пор пуст! Я удивлена. Это так на него не похоже.
СУДЬЯ: Совершенно с вами согласен, дорогая мисс Брент. Кто-нибудь знает, где Роджерс?
ГЕНЕРАЛ (говорит, периодически уходя в прострацию): Постойте, мне кажется, я его недавно где-то видел. Дайте припомнить… Я вышел из дома на площадку. Затем предавался невеселым мыслям на скамейке перед домом. Мимо все время ходили и мешали. Мешали…
СУДЬЯ: Генерал, не отвлекайтесь, пожалуйста.
ГЕНЕРАЛ: Да-да… Так вот, я решил найти место поспокойнее, где можно было бы предаваться в уединении. Я пошел вокруг дома, пошел…
СУДЬЯ: Генерал!!.. Где вы видели Роджерса?
ГЕНЕРАЛ (очнувшись): Пожалуйста, не перебивайте! Я и так с трудом удерживаю тонкую нить воспоминаний! Так вот, у задней стены дома я обнаружил небольшую хозяйственную пристройку. Она показалась мне достаточно уютной и уединенной, одним словом, подходящей для того, чтобы в ней можно было спокойно предаваться. (приосанившись) У меня слова редко расходятся с делом. Так что я сразу вошел в нее, в эту пристройку… в эту… в нее…
СУДЬЯ: Так где же, наконец, вы видели Роджерса?
ГЕНЕРАЛ: Что?.. Да там! Там он и висит. В углу. Как войдешь, прямо и налево.
ВСЕ: Висит???
ГЕНЕРАЛ: Вот именно, что висит. Да и еще связанный весь… занавесом… красным… Даже дрова не доколол. Удивительная неорганизованность. А между прочим, становится прохладно,.. хотя какая уже разница, все равно… так задумано… задумано…
(шаркая, уходит наверх, бормоча что-то невнятное)
17
Все беспомощно переглядываются и молчат. Доктор подходит к столику с негритятами, пересчитывает их.
АРМСТРОНГ: Вот надо же вот… их уже семь.
СУДЬЯ: Что ж, дело принимает все более серьезный оборот. Думаю, нам всем нужно собраться и обсудить это. Но, прежде всего, необходимо сделать три важные вещи. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
ЛОМБАРД: И не надейтесь, - не понимаем.
СУДЬЯ: Я имею в виду, что нам нужно, во-первых, снять Роджерса, во-вторых, наколоть дрова, и, в третьих – приготовить обед.
АРМСТРОНГ: Ну, лично мне совершенно не нужно снимать Роджерса. Я хотел сказать, что, собственно говоря, мне он совершенно не мешает.
БЛОР: Чур, я колю дрова.
СУДЬЯ (чуть повышая голос): Попрошу прекратить беспорядки и прислушаться к голосу разума!
Мисс Брент вытаскивает одно ухо из-под чепчика и поворачивает его в сторону судьи.
СУДЬЯ: Благодарю Вас, мисс Брент, я всегда знал, что вы – образец благоразумия. Господа, предлагаю всем брать пример с благоразумной мисс Брент.
Все с недовольным видом, но все же послушно смотрят на судью.
СУДЬЯ: Итак, мы бросим жребий и решим, кто пойдет снимать Роджерса.
ЛОМБАРД: Надеюсь, женщин вы исключаете?
СУДЬЯ: Это на каком же основании? Скажите, доктор, женщине по силам это сделать?
АРМСТРОНГ: Вне всякого сомнения, безусловно.
СУДЬЯ: Ну, так и порешим: Вера и мисс Брент займутся Роджерсом, доктор наколет дров, мистер Ломбард приготовит еду, а мистер Блор сделает влажную уборку.
ЛОМБАРД: Что-то я не уловил, где же тут бросали жребий.
СУДЬЯ: Если вас что-то не устраивает, мистер Ломбард, можете поменяться с Верой и составить компанию мисс Брент.
ЛОМБАРД: О нет-нет, лучше обед. Только уж не обессудьте, когда будете есть.
ВЕРА: А чем займетесь вы, мистер Уоргрейв?
СУДЬЯ: Мне нужно пойти к себе и подготовиться к совещанию.
Все расходятся: Брент, Вера, Ломбард и Армстронг в сторону кухни, судья и Блор – в дверь на второй этаж.
18
Все, кроме генерала, собираются в гостиной. Блор приходит со шваброй, становится, опираясь на нее.
СУДЬЯ: А теперь, господа, я хотел бы сделать важное заявление. Дело зашло уже слишком далеко, и мы должны отдать себе отчет и посмотреть фактам в глаза. Я думаю, для всех стало очевидным, что на этом острове происходят весьма неприятные вещи, а, попросту говоря, – убийства!
ВЕРА: Значит, вы считаете, что это были не самоубийства?
СУДЬЯ: А каким образом, моя милая, Роджерс мог совершить самоубийство в связанном виде? А даже если и мог бы, то зачем ему было связывать себя?
ВЕРА: Ну, может быть он был каким-нибудь изощренцем… то есть извращенцем.
СУДЬЯ: При всем уважении к вам, это вряд ли.
ВЕРА: Кошмар! Но кто тогда этот злодейский безжалостный убийца?
СУДЬЯ: А вот это нам как раз и предстоит выяснить. Итак, сегодня утром, господа (обращается к доктору, Ломбарду и Блору), я имел удовольствие наблюдать, как вы обыскивали остров. В особенности меня впечатлила смелая попытка мистера Блора проверить сарай. И ваши поиски, насколько я понимаю, успехом не увенчались. И, тем не менее, я абсолютно уверен, что убийца здесь.
АРМСТРОНГ: Но на острове никого нет. Уверяю вас, никого!
В третий раз перед сценой медленно проходит фигура в капюшоне. На нее опять никто не обращает внимания.
СУДЬЯ: В известном смысле вы правы. И все же преступник здесь, на острове. Я долго об этом размышлял и пришел к выводу, что убийце нужно было найти способ проникнуть на остров, оставаясь при этом совершенно незамеченным. И способ этот представляется мне совершенно очевидным. Преступнику нужно было затесаться среди гостей. Он – один из нас!
Все на какое-то время застывают в оцепенении.
ВЕРА: Сейчас меня оставят силы. Это же безумное безумие какое-то!
СУДЬЯ: Вы правы. Я ничуть не сомневаюсь, что на остров нас пригласил человек безумный. И, скорее всего, опасный маньяк!
ВЕРА: Но зачем, зачем ему нас убивать?
СУДЬЯ: Если помните, он предъявляет нам некие обвинения на пластинке, которую мы так и не смогли дослушать.
ЛОМБАРД: Так может быть, нам ее все-таки попытаться дослушать и разобраться что к чему?
АРМСТРОНГ: Ой нет, думаю не стоит. Мало ли чего мы можем про себя услышать! Начнем друг друга опасаться, недолюбливать. А нам сейчас как нельзя больше нужна сплоченность и вера в светлое завтра!
ВЕРА (насторожившись): Кто меня зовет?
АРМСТРОНГ: Вера, вы не поняли. Это я просто сказал, что нам сейчас требуется сплоченность и вера в светлое завтра.
ВЕРА: Вот опять!.. Это он, он!.. Утонул… утонул…
БЛОР: Н-да, переутомилась... Кстати, а где генерал?
Все озираются. Блор заглядывает под стол.
ЛОМБАРД: Ха-ха, сумасшедшего ищете, маньяка? Вот вам и маньяк.
БЛОР: Точно! Я-то сначала даже жалел его, уважительно относился, сочувственно. А он, оказывается...
ЛОМБАРД: Я пойду, посмотрю в его комнате.
Уходит наверх, через какое-то время возвращается с угрюмым видом, держа руку в кармане пиджака. Дальнейший разговор постепенно становится все более и более напряженным, нервным.
ВЕРА: Что с вами? Вы чем-то расстроены? Нашли генерала?
ЛОМБАРД: Нет, ну ей-богу обидно!
БЛОР: Кто вас обидел? Уж не генерал ли?
ЛОМБАРД: Бывает же так – понадеешься, и вдруг в один миг все псу под хвост.
БРЕНТ: Псу куда?
АРМСТРОНГ: Так что же, все-таки, прошу прощения, случилось, что вы так расстроились, пожалуй, дам вам аспирин.
СУДЬЯ: Мистер Ломбард! Попрошу вас не ходить вокруг да около, а прямо и честно глядя нам в глаза, сообщить собравшимся, нашли вы генерала или нет?
ЛОМБАРД: Да нашел, нашел. Только толку-то от этого – на грош. Я-то, было, понадеялся, что генерал и есть наш душегуб-невидимка. И вот – все насмарку.
ВЕРА (бросается к столику с негритятами, говорит дрожащим голосом): Их шесть! Что, и генерал?..
ЛОМБАРД: Не то слово! Только, ради бога, без истерик! На этом острове люди мрут чаще, чем обедают. Пора бы и привыкнуть. Нет, ну как обидно!
СУДЬЯ: Расскажите нам, что вы увидели.
ЛОМБАРД: Если вкратце, генерал мирно лежит на кровати в чем мать родила, а рядом валяется вот это. (Достает из кармана клизму) В общем, он шутник, этот парень.
БЛОР: О, вспомнил.
СУДЬЯ: О чем, мистер Блор?
БЛОР: Я вспомнил, какое слово получится, если прочитать вместе инициалы и фамилию этого, как его… мне только что Ломбард подсказал.
СУДЬЯ: Ну, хорошо, и какое же?
БЛОР: Да вот это самое – «шутник».
СУДЬЯ: М-да, я даже не осмелюсь комментировать данную версию, мистер Блор. Тем не менее, я соглашусь, что наш хозяин весьма изобретателен в выборе способов отравления. Ведь это могло быть отравление, доктор?
АРМСТРОНГ: Я бы сказал… определенно, по всей вероятности… скорее да, чем скорее нет.
БЛОР: Да что же это такое творится, что же он себе позволяет, этот, как его… Ну а мы так и будем сидеть сложа руки и ждать, пока нам всем не промоют кишки цианистым калием? И, кстати, откуда она здесь вообще взялась, эта клизма?
АРМСТРОНГ (неуверенно): Я… это… моя к-к…
Все молча враждебно смотрят на доктора.
АРМСТРОНГ: Ну, я всегда беру с собой клизму. Что вы на меня так смотрите? Все врачи так делают! Вон, у Ломбарда есть револьвер, а у меня – к-к...
СУДЬЯ: Не сомневаюсь. А не скажете ли нам, доктор, каким образом она оказалась в комнате генерала?
АРМСТРОНГ: Ну откуда я знаю! Видимо, попросту говоря, ничего не скажешь, ее у меня украли.
СУДЬЯ: Что ж, я предлагаю собрать все опасные вещи и запереть их в несгораемый шкаф. Я попрошу доктора принести все лекарства, которыми он располагает.
АРМСТРОНГ: По правде говоря, у меня больше ничего не осталось, кроме этой… к-к… Все таблетки я уже съел сам на нервной почве.
СУДЬЯ: Ну хорошо, сдайте хоть клизму. (Ломбарду): У вас, молодой человек, я слышал, есть револьвер. Предлагаю вам его сдать.
ЛОМБАРД: Ну конечно! Отдать револьвер! И повесить себе на грудь плакат с надписью “Ненавижу негров”. Где-то я уже это видел. Вы, наверное, тоже смотрели это кино. Вы что, меня за недоумка принимаете? Отдать револьвер? Да никогда в жизни! Я вам не Брюс Уиллис.
СУДЬЯ: Я думаю, вам все же придется его отдать. Иначе вы вынудите нас пойти на крайние меры и запереть вас в одной комнате с мисс Брент. Имейте в виду, нас много, все вместе мы вас одолеем.
ЛОМБАРД: Ладно, если вы все заодно, будь по-вашему.
Уходит к себе в комнату. Через мгновение возвращается.
ЛОМБАРД: Ящик, где был револьвер, пуст! Довольны?
СУДЬЯ: Значит, нас опередили. Прискорбно. Ладно, не все еще потеряно. Положение в высшей степени серьезное, но если мы будем начеку, нас не так-то просто будет застать врасплох. Считаю необходимым придерживаться следующих правил: если мы не спим, мы все находимся здесь, в гостиной и думаем, как нам выбраться отсюда. Поодиночке никуда не выходим. Для еды берем только нераспечатанные банки и бутылки, благо их достаточно. Главное – быть начеку и держаться вместе.
Длинная пауза. Все сидят, молча обмениваясь тревожными, подозрительными взглядами. В полной тишине слышно лишь как громко икает доктор.
ВЕРА (вставая): Я так больше не могу. Мне нужно принять ванну.
СУДЬЯ (вежливо, вкрадчиво): Моя дорогая, мне кажется, я выражу общее мнение, если скажу, что мы предпочтем пойти с вами и поглядеть, как вы будете это делать.
ВЕРА: Ну, конечно же. Этого следовало ожидать. Садится обратно.
БРЕНТ: Я, пожалуй, пойду спать.
СУДЬЯ: Вы правы. Нам нужно выспаться. Спокойной ночи, господа. Надеюсь, завтра мы встретимся в том же составе.
Все встают и расходятся по комнатам. Громко щелкают запираемые замки.
19
Утро. Судья, Блор, Вера, Ломбард и доктор собираются в гостиной, желая друг другу доброго утра.
СУДЬЯ: Поскольку, в силу известных причин, на Роджерса рассчитывать не приходится, может быть, Вера и мисс Брент приготовят нам завтрак?
ВЕРА: Хорошо. Но мисс Брент еще не спустилась. Я схожу за ней.
Уходит наверх, через короткое время возвращается.
ВЕРА: Комната мисс Брент пуста.
АРМСТРОНГ: Кто-нибудь видел мисс Брент?
БЛОР: Нужно поискать в доме.
АРМСТРОНГ: А я посмотрю на улице.
Все расходятся, зовя мисс Брент, потом собираются опять. Чуть позже возвращается доктор с отрешенным выражением лица, неся в вытянутой руке чепчик мисс Брент. Подходит к столу и роняет на него чепчик.
АРМСТРОНГ: Он лежал на краю обрыва. За домом. Там, где самая отвесная скала.
ЛОМБАРД (подходит к столику с негритятами): Еще минус один. Допрыгалась стару… ох, простите, сорвалось.
БЛОР (растерянно, как бы про себя бормочет):
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй,
Убили негра,
Убили негра, убили…
СУДЬЯ: Странно, я не… (осекается)
ЛОМБАРД: Что странно, господин судья?
СУДЬЯ: Что?.. Я хотел сказать – мне не вполне понятно, что заставило мисс Брент разгуливать по острову одной.
БЛОР (наливая виски в два стакана): Этого мы уже не узнаем.
Протягивает один стакан доктору, который никак не может прийти в себя. Доктор берет стакан, подносит ко рту, затем резко ставит его на стол. Дальнейший разговор с Блором проходит на срывающихся интонациях, оба близки к истерике.
АРМСТРОНГ: Где вы это взяли? Не буду пить.
БЛОР: На столике. Да ладно вам, я ничего туда не подмешивал.
АРМСТРОНГ: А я и не говорю, что именно вы туда что-то подмешали, хотя вы вполне могли это сделать.
БЛОР: Что!?.. Вы что, намекаете, что я – отравитель?? Только попробуйте это сказать!..
АРМСТРОНГ: Я отравитель.
БЛОР: Вы – отравитель???
АРМСТРОНГ: Нет.
БЛОР: Тогда почему Вы только что это сказали?
АРМСТРОНГ: Потому, что Вы меня попросили.
БЛОР: Я имел в виду – «Я – отравитель».
АРМСТРОНГ: Вы – отравитель???
БЛОР: Нет!
ЛОМБАРД: Да хватит же, наконец! И без ваших скандалов тошно.
БЛОР: А зачем свое дурное настроение на мне срывать? Я сам расстроился! Меня, наоборот, утешить надо, а не придираться.
ВЕРА: Что же нам теперь делать?
БЛОР: Вы насчет завтрака?
ВЕРА: Да нет же. Я насчет вообще.
ЛОМБАРД: Да уж, утро вечера веселей. Одно утешает – подозреваемых становится все меньше.
БЛОР: Ладно, что уж тут поделать... Эй, не грустите! Будем держать хвост пистолетом. Тем более, что это – единственный пистолет, который у нас остался. Ха-ха, ничего шутка, правда? Я, пожалуй, пойду приготовлю завтрак, а то на Вере совсем лица нет. А вы тут пока развлекитесь: попробуйте угадать, кого этот, как его… шлепнет в следующий раз. Уж сейчас-то он вконец раздухарится. Ха-ха, опять смешно сказал.
Уходит в сторону кухни.
ВЕРА: Может быть, не стоило позволять мистеру Блору одному заниматься готовкой? А что если…
ЛОМБАРД: …он и есть убийца? Честно говоря, не думаю. Уж больно натурально он тут возмущался и пыхтел, когда ругался с доктором. Блор не актер, сыграть такое ему не под силу. Вы согласны, господа?
СУДЬЯ: Скорее всего, вы правы. И тем не менее, я предпочту собственноручно открыть себе банку консервов. На всякий случай.
АРМСТРОНГ: Совершенно полностью с вами согласен.
В гостиную входит Блор в кружевном фартуке и поварском колпаке.
БЛОР: Господа, прошу к столу!
ЛОМБАРД (Вере): Ну, вы только посмотрите на него. Нет, кто угодно, только не он.
СУДЬЯ: Думаю, мне стоит одеться потеплее. Я присоединюсь к вам через пару минут.
Вера, Армстронг и Ломбард идут на кухню. После того, как они вышли, судья, явно торопясь, но все же осторожно, выходит в дверь, ведущую на второй этаж.
Некоторое время в гостиной царит тишина. Вдруг на втором этаже происходит какая-то возня и через мгновение там гремит выстрел.
20
Из кухни выбегают Блор, Вера, Ломбард и доктор. В то же мгновение дверь, ведущая на второй этаж распахивается и в гостиную врывается давешняя фигура в сером плаще-накидке, размахивая револьвером. Капюшон откинут. Фигура оказывается огромным негром с ошалевшим, неимоверно возбужденным лицом.
НЕГР (орет, тыкая револьвером в сторону собравшихся): Стоять! Всем стоять, а кто её тронет, шлёпну нафиг, мазафака!
ВЕРА: Ах, не может быть! Это призрак!
Немая сцена. Все оторопело смотрят на негра, не произнося ни слова. Вдруг в тишине слышатся торопливые шаги со второго этажа. Звучит голос:
«Хьюго, мой мальчик, ради бога успокойтесь и не наделайте глупостей! Эти бедные люди ни в чем не виноваты.
В дверях появляется мисс Брент. Ее трудно узнать: прежняя чопорность и зажатость исчезли, движения стали легкими и даже изящными, несмотря на возраст, живые глаза светятся улыбкой.
БРЕНТ: Хьюго, ну опустите же, наконец, этот пистолет. Вы только что совершили поистине геройский поступок и спасли нас всех. Опасность миновала, успокойтесь, пожалуйста!
Негр, тяжело дыша, перебегает глазами с гостей на мисс Брент, постепенно утихомиривается, опускает револьвер.
ХЬЮГО: Вы уж извините меня, мисс Марпл, разгорячился. Замотала эта вечерина стрёмная. Сорвался. Брат, твоя пушка? Держи (отдает револьвер Ломбарду).
ВЕРА: Ах, не может быть! Это не призрак!
БРЕНТ: Вы правы, Вера, этот молодой человек никакой не призрак, и, между прочим, его пылкие чувства к вам сыграли не последнюю роль в том, что все мы сейчас живы и здоровы и сами не превратились в призраков. Но давайте присядем, и позвольте мне рассказать все по порядку.
21
Прежде всего, как вы уже поняли, меня зовут не мисс Брент. Хотя Эмили Брент действительно живет и здравствует, мы знакомы с ней много лет, и мне не терпится поскорее успокоить её насчет того, что вся эта история, наконец, закончилась.
Что касается меня, то моё настоящее имя Джейн Марпл. Некоторое время назад Эмили рассказала мне, что одна наша общая знакомая, с которой она довольно долго не виделась, пригласила её письмом погостить на этот остров. Якобы она открыла здесь пансион и теперь зовет в гости многих своих приятельниц. И надо же было так случиться, что совсем незадолго до этого разговора, я виделась с этой нашей знакомой. Так что я была абсолютно уверена в том, что она не открывала никакого пансиона, тем более, здесь.
Естественно, что Эмили была необычайно удивлена и встревожена. Мы решили, что в этом деле нужно хорошенько разобраться, поскольку было совершенно не понятно, кому понадобилось так разыгрывать мою подругу и, главное, - зачем.
До означенного в письме дня оставалось еще довольно много времени, и я решила собрать побольше сведений об этом месте и о его хозяевах. Я приехала в Девон и начала осторожно выяснять все, что, так или иначе, могло быть связано с островом. Уж не знаю почему, но обычно люди охотно вступают со мной в беседу; так было и в этот раз. Тем не менее, выяснить мне удалось не так уж много. О хозяевах острова ходили весьма туманные слухи. Доподлинно известно было лишь то, что там ведутся какие-то приготовления к встрече большого количества гостей. Руководит всеми приготовлениями человек по фамилии Моррис, который живет в городской гостинице и несколько раз в неделю наведывается на остров. Собравшись с духом, я решила нанести визит этому мистеру Моррису и поговорить с ним. Однако портье сообщил мне, что он пару дней как съехал, и никакими сведениями о дальнейших передвижениях мистера Морриса он, портье, не располагает. Тем не менее, он очень просит меня передать мистеру Моррису записную книжку, забытую им в номере, когда я его найду. Я, естественно, заверяю портье, что сделаю для этого все возможное и прошу поскорее передать мне эту книжку.
Поначалу, друзья, я была разочарована. Надеясь получить из книжки ключ к разгадке, я обнаружила там лишь перечень из десяти имен, одно из которых принадлежало моей Эмили Брент. Но и это было уже кое-что. Прежде всего, стало очевидно, что на острове действительно что-то затевается и там ждут приезда всех этих людей, то есть, вас. И, как оказалось в дальнейшем, эта книжка помогла мне обрести поистине незаменимого помощника. Но об этом чуть позже.
Итак, с одной стороны, кое-что прояснилось, а с другой – запуталось еще больше. И единственным верным способом найти разгадку, было принять приглашение и оказаться на острове. Однако Эмили не могла найти в себе силы на такое приключение и я предложила ей приехать сюда вместо неё. Признаться, я сама была полна опасений, но вера в то, что это решение поможет оградить Эмили от опасности, укрепила мой дух.
До назначенного дня оставалось около недели…
Вот теперь настало время рассказать о том, как я заручилась поддержкой нашего шумного великана. Как-то утром, просматривая за чаем газеты, я увидела объявление о том, что некий Хьюго Барни Младший разыскивает девушку по имени Вера Клейторн. Я сразу же вспомнила, что видела это имя в списке мистера Морриса и решила немедленно увидеться с Хьюго, надеясь, что встреча с ним даст еще одну ниточку к разгадке.
Мы встретились, и он о многом рассказал мне.
Он рассказал мне о том, что вы, Вера, были гувернанткой в доме, где он служит садовником; о том, как крепко влюбился в вас, а вы подшучивали над ним за это; о том, как, наконец, вы согласились пойти с ним на прогулку к берегу моря; о том, как шутки ради спросили его, сможет ли он доплыть до скалы, торчащей в отдалении из воды и принести ей оттуда камушек, и как он тут же бросился в воду и поплыл к этой самой скале; о том как начавшийся отлив унес его в открытое море; о том, как он почти два дня держался на плаву, пока его чудом не заметили с проплывавшего неподалеку рыболовецкого судна; о том, как сойдя на берег в Дувре и вернувшись примерно через неделю после вашей прогулки домой, он узнал, что вы были сражены сознанием того, что по вашей невольной вине погиб человек; что, в конце концов, попросили расчет и уехали, будучи, не в силах более оставаться в этом доме. Вот, практически, и вся история. Остается только добавить, что Хьюго всерьез вознамерился вас найти и стал время от времени размещать объявления в газетах, одно из которых и попалось мне на глаза.
Уверена, вы понимаете, что мне не стоило большого труда уговорить Хьюго стать моим, если так можно выразиться, сообщником в этом предприятии. Мы условились, что он тайком переправится на остров и будет следить, чтобы с вами, Вера, не случилось ничего дурного. А заодно – ждать моего сигнала к действию, если это окажется необходимым. Ваш горячий поклонник проявил завидное рвение в этом задании. Ума не приложу, как только ему удалось остаться незамеченным все это время. Особенно, когда вы, друзья, отправились обыскивать остров. Кстати, мистер Блор, Хьюго находился тогда в том самом сарае, и только ваша обезоруживающая доверчивость спасла положение.
Ну а мне оставалось наблюдать за тем, как развиваются события, так сказать, изнутри. Дальше рассказывать уже практически нечего, поскольку вы все были свидетелями происходящего, так же как и я. То, что на острове происходят именно убийства, было мне ясно с самого начала. Мне также почти сразу пришло в голову, что злодею удобнее всего было бы представиться одним из гостей. Но нужно было разгадать – кем же именно.
Когда дело зашло уже слишком далеко (я имею в виду историю с бедным генералом), а определенных догадок так и не возникло, я решилась на небольшую провокацию. Мне подумалось, что, если я вдруг исчезну, а вместе со мной – и очередной негритенок, это обязательно должно насторожить преступника, ведь до сих пор убийства и заигрывания с негритятами были исключительно его занятием. А тут вдруг кто-то решил то ли перехватить инициативу, то ли - бросить ему вызов, но, во всяком случае, шлет негодяю совершенно явный, но не вполне понятный сигнал. Я не рассчитывала, что преступник сразу себя выдаст – человек, задумавший и организовавший такое грандиозное злодейство, должен обладать завидной выдержкой. Тем не менее, я была уверена, что он постарается разобраться в происходящем как можно быстрее. И первым делом захочет обыскать мою комнату, улучив момент, когда он останется один.
Так оно и вышло. Ранним утром Хьюго отнес мой чепчик на берег, а потом мы поднялись на чердак. Хьюго открыл заслонку в каминном дымоходе, и нам было прекрасно слышно все, что происходило внизу. Обнаружив мое отсутствие и найдя чепчик, вы, друзья быстро сделали соответствующие выводы и отправились завтракать. Тем временем, мы спустились на второй этаж и вошли в мою комнату. Хьюго забрался в платяной шкаф, а я села в кресло, сбоку от двери, так, что меня невозможно было сразу увидеть. Мы стали ждать.
Через несколько минут дверь приоткрылась, и он вошел в комнату. Да, я говорю о нем, о судье. Зайдя, он затворил дверь и двинулся к столику у окна. «Доброе утро, мистер Уоргрейв, спасибо, что откликнулись, полагаю, нам есть о чем поговорить» - должно быть, я произнесла именно эти слова или какую-нибудь подобную глупость. Он резко обернулся. Я всеми силами пыталась сохранить видимость самообладания. «Мисс Брент? Вы не представляете, какая для меня радость – видеть вас в добром здравии. А мы уж подумали, что и вы пали от руки нашего маньяка». Он произнес это настолько естественно, что я растерялась. Да, ему действительно самообладания было не занимать. Я чувствовала, что еще мгновение, и этот ужасный человек обернет ситуацию в свою пользу. Мне было необходимо любым способом убедиться, что преступником был действительно он. Или пан, или пропал - решила я. «О каком маньяке вы говорите? Уж не о себе ли?.. Я ВИДЕЛА, как вы убирали негритенка после смерти несчастного генерала». Это был, выражаясь языком карточных игроков, полный блеф, но он возымел действие.
- Вот как! – он помедлил – Что ж, вам же хуже. А почему же, если вы, якобы, что-то видели, вы не рассказали об этом тут же остальным? Чего вы хотите?
- Прежде всего, я хочу понять… ЗАЧЕМ??
- Зачем я вас всех здесь собрал? – он опять замолчал – Знаете, меня в детстве старшая сестра часто била палкой по голове. Впрочем, э то к делу не относится…
Так вот, просто мне всегда хотелось совершить в жизни что-нибудь значительное. Этак, знаете, кутнуть на широкую ногу. Но все руки не доходили. Как говорится, большие дела – большие хлопоты. Но вот, когда я вышел на пенсию…
Я не выдержала:
- Кутнуть? Вы называете массовое убийство ни в чем не повинных людей «кутнуть»?
- О чем вы говорите? Неповинных! Да вы все – преступники. В свое время каждый из вас совершил преступление и не понес за него должного наказания. Я просто исправляю эту ошибку. Двух зайцев одним махом, так сказать…
- И в чем же вы обвиняете лично меня?
- Вы хотите знать? Так слушайте же!
Он оперся руками о стол и, вперив в меня прямо-таки испепеляющий взгляд, провозгласил:
- Эмили Каролина Брент, вы обвиняетесь в том, что в феврале 1932 года обрекли на голодную смерть двадцать человек из восточно африканского племени.
- Что? Из племени? Восточно-африканского? А вы уверены, что ничего не напутали, господин судья?
Тут он как-то странно на меня посмотрел, как будто силясь что-то припомнить, потом как-то весь обмяк и тяжело опустился на стул.
- Я очень устал. Очень. Я все продумал – до самых мельчайших подробностей. Спланировал и организовал такое грандиозное представление, достойное самых великих умов современности… А что я получаю взамен? – тут он как-то совсем неимоверно ссутулился, так что его голова просто по уши ушла в плечи и прямо-таки зашипел - Вместо того, чтобы спокойно все осуществить, насладиться плодами своих трудов и умиротворенно застрелиться, я с самого начала вынужден только и делать, что исправлять чужие ошибки! Сперва этот олух Роджерс поцарапал всю пластинку; затем Блор лишил меня удовольствия лично преподнести вам мою изящную находку с именем хозяина; после выясняется, что разгильдяй доктор не взял с собой ни одного шприца – тоже мне врач называется – и пришлось выкручиваться подручными средствами; а сейчас и вы вздумали сбить меня с толку своими мерзкими отвратительными вопросами… вы, мерзкая отвратительная въедливая старушонка!!...
Я, признаться, несколько опешила от такого количества ругательств в свой адрес, но через мгновение мне уже было не до того: скорость, с которой этот старый человек набросился на меня в следующий миг, была ошеломительной. Я не успела даже шевельнуться. А еще через секунду мой отважный защитник вылетел из шкафа мне на подмогу. На свою беду, Уоргрейв захватил с собой ваш револьвер, Филипп. Он успел его выхватить, но после короткой борьбы молодость и сила одержали верх, и прогремел выстрел возмездия, поставивший, если так можно выразиться, точку в этой ужасной драме.
Вот и все. «Испытаете наказание за грех ваш» - сказано в Писании. Злодея, возомнившего себя вершителем судеб человеческих, постигла заслуженная кара. Но и мы все вряд ли останемся прежними после этих нескольких дней. Я, конечно же, не считаю себя вправе допытываться, что именно заставило судью вынести приговор всем, кого он собрал в этом доме. Но убеждена, что каждый уже извлек для себя важные уроки из всего того, что с нами произошло.
Ну а теперь, молодые люди, нам осталось дождаться, пока утихнет шторм (думаю это произойдет уже сегодня к вечеру – небо уже начало расчищаться), и поскорее покинуть это в высшей степени неприятное место.
Да, а для вас, дорогая (к Вере), у меня есть маленький совет: не стоит излишне своенравничать, когда ваше счастье, быть может, стоит на пороге. Тем более, что, если я хоть что-то понимаю в людях, вы, в общем-то, совсем не против отворить ему дверь.