Глава 8. День святого Эруба

Глава 8. День святого Эруба
21 день Месяца Злата 1573 год
Королевство Вестрог. Столица Вестрог-Поль
Королевский дворец

Утро.
Тронный зал королевского дворца в Вестрог-Поле был заполнен гостями. Большая часть наиболее почитаемых дворян, живущий в городе и еще несколько особ из провинций, явились по приглашению Эдуарда Второго отпраздновать день святого Эруба. У семейной четы Лордишаль не было свободного времени с тех самых пор, как чудом вернувшийся и довольно скоро окрепший принц Роберт, милостью Незримого получил выздоровление, и потому, этим утром во дворце отмечали два праздника – день святого Эруба и чудесное выздоровление сына короля.
Тронный зал дрожал от нахлынувшего на него праздника, веселья, торжественности. Сотни разноцветных лент, украшали потолок, окна и даже пол. Музыканты, специально приглашенные, по этому случаю, из соседнего королевства, играли легкие мотивы, переходящие в торжественные гимны, мгновенно погружая каждого явившегося во дворец, в атмосферу праздника. Столы, стоявшие в полукруге и украшенные тонкой резьбой по красному дереву, ломились от яств, заготовленных за долгое время до начала праздника.
На самом троне, вершину которого, озарял солнечный свет, восседал король Эдуард Второй, облаченный в белый камзол, поверх которого была накинута королевская мантия. По правую руку от него, в своем голубоватом платье, цвета чистого, напоенного солнцем неба, находилась Антонетта. Лицо ее сияло от восторга и не замечаемого за ней ранее, спокойствия, как будто разом все проблемы, терзающие ее разум, испарились. Рядом с королевой, сжимая ее ладонь, сидела Арианна. Черные волосы ее, собранные в пучок, контрастировали с белоснежным платьем, которое было украшено жемчугами и алмазами. По левую руки от владыки Вестрога, склонив голову набок, словно погрузившись в какое-то глубокое раздумье,  сидел кардинал. Ни виновника торжества – принца Роберта, ни принца Арамона не было видно.
Казалось, не было той ужасной ночи, когда стены сего помещения были залиты кровью, а над сводами его громыхал нечестивый голос демона. Быстро забылись смерти рыцарей, принявших бой с чудовищем и доблестно павших, не отступивших от своих идеалов. Так гласила главная версия, озвученная орденом “Небесный молот”, и таковой ее должны знать все остальные, в том числе и король, если он не готов услышать больше, но Эдуарда не хотел. Гибель же магистра Жеве де Полье осталась тайной, потому как церковь приняла решение не омрачать думы рыцарей, идущих в бой за святое дело, известиями о гибели их лидера. По возвращению, если не произойдет утечки информации, а церковь позаботится, чтобы этого не произошло, они узнают правду, но не раньше.
Эдуард не был против такого положения дел, избавляющих его ответственности и дальнейших разбирательств, в которых нужно выяснить дальнейшую судьбу ордена, а так же поспособствовать решению назначения нужного, для его целей, нового магистра. Лишь несколько человек, не способны были понять, молчания владыки Вестрога – Арамон, чудом избежавший гибели в ту ночь, оказавшись в тронном зале, и Леонид, явившийся слишком поздно и, тем не менее, вытащивший племянника из этого ада, не без помощи Гаспара.
Леонид поднял кубок со всеми остальными. Стараясь изображать истинную радость, он ни на секунду не забывал, зачем в действительности посетил дворец этим утром, кто вызвал его, для судьбоносного разговора.
Когда прозвучал очередной тост в честь здоровья юного принца, а кубки с вином были осушены до дна, Леонид без сил упал в кресло. Казалось, за эту неделю он состарился лет на десять. Слишком много событий произошло, после выздоровления принца, слишком много случайностей, которых не должно было быть, слишком много смертей, отрезающих путь к надежде. Появления Зверя было только началом бед, обрушившихся на Вестрог.
Рыцарь посмотрел на дно пустого кубка, словно там надеясь найти истину. Он не мог понять, что же в действительности происходит. Чувство беды не покидало все утро и, тем не менее, рыцарь нашел в себе силы, чтобы явиться во дворец, но не ради того, чтобы порадоваться за брата (он одним и первых увидел здорового, лишенного прежнего недуга, Роберта, и уже не раз успел выразить королю свою радость). Маршал Луис Таллири пригласил его на приватную беседу, после того, как торжество закончиться и в городе подойдет время празднования, отмеченного общим шествием по главным улицам города, и так до Рохдинской площади, где всех ждало угощение, приготовленное по приказу короля, в честь нового рождения своего сына Роберта, в честь его выздоровления.
Леонид догадывался, зачем Таллири попросил его явиться во дворец, о чем пойдет речь, что хотел от него барон, ставший королю и другом и советником, но не видел, в чем заключается его собственная роль, утроенной во дворце пьесы. Лордишаль ни на секунду не сомневался, что маршал кавалерии преследует собственную выгоду, и что в конечном итоге добивается, гонимый тщеславием и неуемной жаждой быть лучшим, всегда и во всем.
Он еще помнил тот памятный бой, когда раз за разом, находя поражения в поединках, барон просил его о реванше. Луис не мог, не способен смириться с неизбежным, продолжая нестись вперед, когда уже понятно, что все потерянно, а надежды на победу больше нет. Он не отступает, не сдается, даже если умрет. Леонид мог восхищаться этими качествами, свойственными вестрогскому рыцарю, если бы они были направлены в нужное русло, и не вели от величия к саморазрушению. К чему, собственно, Таллири и стремился, ставив превыше всего, свое собственное благополучие, а так же благополучие тех, кто может быть ему полезен. Кого-то вроде короля.
Рыцарь позволил себе улыбнуться. Шрам на его лице, окончательно не зажив, продолжал напоминать о себе, делая попытку проявить на лице эмоции, болезненными.
Таллири не предаст короля, потому как именно при Эдуарде Втором, он удалось добиться блистательных успехов, как в военной карьере, так и в политике. Только при нынешнем владыке, маршал может оставаться маршалом, без риска кануть в небытие, потому как Эдуард счел его своим другом. Человек настолько близким и доверенным, что даже собственный брат, начинал испытывать чувство, схожее с завистью к этому человеку.
Таллири не предаст короля. В этом Лордишаль мог быть уверен, этим он мог воспользоваться.

Из размышлений, погружающих сознание Леонида в пучину беспамятства и паранойи, вывела Антонетта, чей голос, подобно весеннему дождю, мелкими каплями, напоенными солнечным светом, разливался по тронному залу. Музыканты умолкли, а большинство гостей устремили свои взгляды в сторону королевы.
- Прошу минуту вашего внимания! – произнесла она, одарив присутствующих виноватой улыбкой. – Мы понимаем, что все принявшие приглашение и находящиеся в этом зале, являются нашими друзьями. Все вы, в минуты радости и в минуты печали, были рядом, а те, кто не могли, давно уже получили наше прощение. Ведь Незримый взывает к нам опрощение, и мы даруем его тому, кто в нем нуждается. – В зале послышались одобрительные возгласы. – Я хотела поблагодарить всех вас и попросить прощения. Но, как я говорила раньше, прощение даровано всем. – Секундная пауза. – Я… мы, с его величеством не хотели показывать принца Роберта до сегодняшнего дня. Но теперь время пришло, и я хотела бы вы узрели воочию чудо, которое сотворил для нас святой человек по имени Джоффри. – при этих словах, Леонид уловил, как нервно дернулась щека кардинала. Ему было неприятно слушать речь Антонетты, но, будучи человеком терпеливым, продолжал молчать. – Роберт, прошу тебя, выйди к нам!
Скрипнул механизм, отворяющий скрытую дверь, расположенную почти у самого трона. Если бы здесь был Арамон, он наверняка вспомнил бы, как той памятной ночью, когда Зверь пробудился, он вместе с Гаспаром и рыцарем Даниэлем, попали в тронный зал именно через нее.
“Как странно”. – подумал про себя Леонид – “Всего неделю назад здесь погибло столько людей, а уже сегодня звучит веселье, как гимн новой жизни”.
Дверь же отворилась бесшумно. Лишь те, кто находился к королевскому трону ближе всех, могли услышать тихих скрип, да шум ветра. В зале слышалось перешептывание. Люди делились друг с другом различными предположениями, относительно его внешнего вида, но никто не знал наверняка. Слухи о болезни юного принца, распространились так далеко, что уже никто из присутствующих не питал особой надежды, относительно внешнего вида мальчика. Но он сумел удивить их всех.
Когда принц Роберт вошел в тронный зал и, поравнявшись с отцом, предстал перед взором сотен собравшихся, толпа ахнула. Таким принца не ожидал увидеть никто. Даже те, кто и вовсе не слышал о болезненном состоянии одного из наследников королевского трона.
Леонид так же отметил кое-какие изменения во внешности Роберта, с момента их последней встречи. Герцог Алеварский старался найти подходящее слово, но они ускользали, прятались, скрывались в тенях его сомнений.
- Он старше, чем я думал! – прозвучал удивленный голос одного из гостей. – Клянусь Небесами, он не похож на мальчика десяти лет.
Рыцарь кивнул, словно соглашаясь с его словами. Он и сам, впервые увидев Роберта не мог понять, что же в нем изменилось, кроме того, что все признаки болезни ушли – но этот человек озвучил их, не побоявшись гнева владыки, и в чем-то Леонид был с ним согласен. Роберт не походил на себя. Точнее того, кем был до болезни. Даже его мимика жесты изменились.
В данный момент, перед взором герцога и еще сотен, специально приглашенных гостей, предстал юноша, возраст которого мог колебаться от четырнадцати до шестнадцати лет, что едва ли можно было назвать банальным преувеличением. Волосы из некогда рыжих, как отца или старших братьев – приобрели золотой оттенок, а глаза из младенчески пустых, враз обрели мудрость, не свойственную мальчику его возраста. Тело его вытянулось и приобрело здоровый юношеский вид, утратив детство, но приобретя здоровье. Леонид хорошо помнил, что Роберт после исцеления плохо говорил, и фактически кроме сестры, день и ночь, не покидающей умирающего младшего брата, у его постели, никого не узнавал. Желая общаться только с Арианной и Джоффри – стариком, вернувшим ему жизни, он не позволял никому, даже собственной матери, касаться себя.
- Я приветствую всех собравшихся в этом зале. – прозвучал его голос.
Впрочем, Леонид мог с полной уверенностью утверждать, что в этом звучании не оставалось ничего от Роберта. Грубый и напоенный силой, он едва ли мог принадлежать десятилетнему мальчику. Рыцарь хорошо помнил голос Арамона или даже Николаса, но в сравнении с голосом младшего из сыновей Эдуарда, их голоса казались комариным писком. Осознание этого факта заставляло Леонида чувствовать себя неуютно, а среди чувств, которые он испытывал к этому мальчику, в отличие от Николаса, Арамона или Арианны, нельзя было найти любви и привязанности. Леонид хорошо помнил, что испытывал к умирающему принцу, но после того, как Зверь пробудился, а над обителью древних королей, вновь засияла алая звезда, чувство это пропало, словно первый снег, растаявший от прикосновения, не желающего уходить за Рослые хребты лета.
Толпа разразилась приветственным гулом, хотя в голосах присутствующих трудно было различить искреннюю радость. Подобно Леониду, они испытывали чувство, схожее с замешательством и подозрением, что их обманывают, что все это какая-то странная шутка, призванная развеселить капризы земных владык.
- Как и все вы, я счастлив оказаться здесь. – продолжил Роберт, скользив взглядом по присутствующим в тронном зале гостям. – Стоять на своих ногах, видеть, слышать, ваш смех, смешанный с удивлением и неверием тому что видите или тому, что вы слышали. – в голосе чувствовался упрек. – Я не стараюсь понять, что произошло со мной тем вечером, что за сила вернула мне жизнь, здоровье, радость каждого нового дня. – Взор его коснулся Леонида. Рыцарь почувствовал его взгляд, словно нечто холодное безжизненное, коснулось его щеки. – Я хочу просто жить и радоваться тому, что имею, без надежды получить больше, того, что заслуживаю, по велению Творца. Разве может человек желать большего? Мне думается, ответ очевиден. Вы не согласны со мной?!
В толпе раздались одобрительные выкрики. Леонид приметил, как Антонетта указывала на кого-то в толпе, скрытого среди гостей. Эдуард лишь одобрительно кивал, то ли соглашаясь с супругой, то ли подарив свое разрешение, на какое-то прошение королевы.
Роберт, в котором едва ли можно было узнать того самого мальчика, которого рыцарь знал до болезни, сдержанно кивнул своему дяде. Как видно он еще помнил, что связывало их до болезни. Мелкими обрывками цветных картинок, Леонид сумел заставить сознание нарисовать картину прошлых лет и, раз за разом, окунаясь в омут воспоминаний, узрев юного Роберта, играющего с деревянный кинжалом, подаренным ему на восьмилетие.
- Но более всего я хочу отметить заслугу одного человека, без участия которого не состоялось бы мое выздоровление. – продолжил Роберт, переведя свое внимание с рыцаря на человека, появившегося в тронном зале вместе с принцем, но до сего момента, скрывающегося в тени, до поры до времени, не позволяя людям обратить на себя внимание. – Это святой человек, талантливый лекарь, великий целитель! Я, с позволения своего отца, короля Эдуарда Второго, благословенной Незримой династии Лордишаль, матери, королевы Антонетты и кардинала Лорна, являющимся главным представителем святой церкви Незримой Длани в Вестрог-Поле, представляю вам святого Джоффри!
Кардинал вновь вздрогнул, словно кто-то больно кольнул его спицей, и чуть было не подскочил на стуле, но вовремя унял гнев, не желая показаться перед присутствующими здесь дворянами в нежелательном для себя свете. Леонид уловил его настой и ни мог не согласиться с Лорном, которого фактически принуждали признать чудо, свершенное Джоффри, актом воли Незримого, через его слугу, которого теперь кроме как святым, не именовали.
- По воле короля Эдуарда Второго династии Лордишаль, святой Джоффри будет находиться в Вестрог-Поле в статусе королевского лекаря. – добавила Антонетта, ни на секунду не скрывая улыбки. Похоже, ей в действительности хотелось этого. – Кроме того, по настоянию моего сына принца Роберта, позволению короля и благословению кардинала Лорна, было принято решение о возведении нового храма, в честь выздоровления принца.
В толпе вновь чувствовался разлад. Немногие дворяне Вестрога могли в полной мере понять мотивацию короля Эдуарда Второго, позволяющего принцу Роберту, а так же своей супруге, королеве Антонетте, говорить от своего имени. Молчание кардинала, его молчаливое согласие, сбивали, и потому многие, пришедшие на празднество ради веселья, почувствовали неприятное желание покинуть королевский двор.
Кто-то толкнул Леонида, и тот, повернувшись, узрел маршала Таллири. На нем был надет трехцветный дуплет с широким воротом. На груди покоился амулет Аханьи. Волосы аккуратно уложены. Всем своим видом, Луис давал понять присутствующим, что в первую очередь явился на торжество, а прочие дела, в том числе государственные оставил на потом. Только лицо, в котором читалась угрюмая сосредоточенность, выдавали маршала.
- Доброе утро, господин герцог. – прозвучал суровый голос Таллири. Странно, но с трудом скрываемая дрожь в голосе, совершенно не подходила бесстрашному маршалу. Леонид больше других мог оценить его воинский талант, а так же непоколебимую волю, с которой в минуту своего триумфа барон выходил в бой, во славу Вестрога. – Я думаю, вы найдете время для серьезного разговора. Лига ждет. – последние слова, он прошептал над самым ухом Леонида, словно опасаясь, что кто-нибудь из присутствующих в зале мог услышать их разговор.
- Сейчас?! – не скрывая своего удивления, переспросил рыцарь.
- Да… - кивнул Таллири. – Только прошу вас поспешить. У нас крайне мало времени.
Герцог Алеварский кивнул в знак согласия и последовал за бароном.

- Маршал. При всем уважении к вам и остальным членам Лиги, я, тем не менее, не понимаю, чем вызвана срочность, с которой вы настаивали на нашей встрече. – произнес Леонид, блуждая вместе с Таллири по пустующим коридорам дворца. Большая часть гостей и слуг, в данный момент, находились в зале, но риск случайной встречи все же оставался. – Разве не вы убеждали меня и всех наших друзей, что необходимо сократить количество встреч, в связи с возможной утечки информации?! Разве не вы утверждали на последней встрече, что Вестрог, в связи с последними событиями, в числе которых и выздоровление моего племянника…
- “Чудесного выздоровления” – прошу добавить! – произнес барон.
- Чудесного. – согласился герцог Алеварский. – Вестрог, а так же король, обойдутся без нашего вмешательства. Тем более, когда парламент как никогда спокоен.
- Вы в этом уверенны, герцог? – спросил Таллири. В глазах его читалась искренняя убежденность в своих знаниях, но он не был уверен, что Леонид был тем человеком, которому можно доверять в подобной ситуации. Маршалу хотелось с кем-то поделиться, но он боялся рисковать. Ведь если брат короля мог оказаться неблагонадежным человек, все могло пойти совсем по-другому. Нет, Таллири не сомневался в верности герцога своему королю (в конце концов, тот был рыцарем), но он мог не одобрить методов, при помощи которых придется решать возникшие проблемы.
- Вам есть что сказать, господин маршал? – ответ вопросом Леонид. – То чего я, быть может, не знаю.
Таллири жестом указал рыцарю проследовать к окну.
- Из него открывается чудесный вид на город. – произнес Луис, расстегивая верхнюю пуговицу дуплета. Он тяжело вздохнул и закрыл глаза. – Все мы знаем очень мало, до поры до времени, господин герцог. Иногда нам хотят поведать правду, но желаем ли мы слушать ее?!
- На что вы намекаете? – переспросил Леонид. Ему редко приходилось разговаривать с Таллири и уж тем более пускаться в пространные утверждения, но обстановка во дворце, а так же во всем Вестрог-Поле была накалена. Это не чувствовало с первого взгляда, но если присмотреться повнимательней, открыть глаза пошире, попытаться увидеть то, о чем другие даже не догадываются, можно узреть истину.
- Могу ли я вам доверять? – прозвучал вопрос, в первое мгновение вызвавший у Лордишаля улыбку, но судя по выражению лица барона, сегодня ему было явно не до шуток.
- Тот же вопрос, я могу задать и вам, маршал. – парировал Леонид. – Не уверен, что понимаю ваши мотивы, но если у вас действительно ко мне важное дело, то не могли бы вы перейти к нему, как можно скорее. Как видите, сегодня праздник святого Эруба, и если мы своевременно не явимся в тронный зал, то это может вызвать нежелательные вопросы и подозрения.
Таллири осмотрел коридор, проверяя, что никто не наблюдает за ними, никто не подслушивает разговор.
- Господин герцог. Разве вы не видите, как все меняется?!
- Простите?
- Я говорю, что все происходит слишком быстро. Выздоровление принца Роберта, после казалось неизлечимой болезни, возвышение этого самого Джоффри… да кто он вообще такой?! Священная война, так кстати, лишившая короля его рыцарей.
- Не мне оспаривать решение короля. – ответил Леонид. – Эдуард знает, что делает.
- О, Бездна, да король беспомощен как ребенок! – воскликнул барон.
- Маршал, вы говорите о своем короле. Не забывайтесь. – остановил его Леонид.
Таллири, почувствовав, что только что, чуть было не взболтнул лишнего и отвернулся в сторону окна.
- Барона Вальдорского нашли задушенным в своей собственной постели. – произнес он.
- Когда? – Леонид старался, чтобы голос его звучал со всем возможным спокойствием.
Герберт Крах барон Вальдорский был одним из членов Лиги, наравне с герцогом Алеварским и маршалом Таллири. Именно он настаивал, после выздоровления Роберта о немедленном роспуске парламента во главе с герцогом Лонгорским, претендующим на власть в Вестроге. Именно Крах, ранее, выступал на Совете Лордов с предложением о смене приоритетов во внешней политике, в том числе неприятие и отсутствием какой-либо реакции на призыв Великого Посредника о начале Священной войны, ослабляющей военную мощь королевства. Именно барон вызвался вести расследование, связанное с внезапным появлением в Вестрог-Поле Джоффри, и его связи с внезапным выздоровлением принца Роберта.
- Вчера вечером. – ответил барон. – Мне принесли донесение сегодня утром.
- Известно, кто это был?
Таллири отрицательно покачал головой.
- Нет. – ответил маршал. – Но, судя по делам, которыми он занимался до своей кончины – круг подозреваемых можно сузить до определенного количества человек, связанных с этим делом.
- Вы говорите о новом королевском лекаре Джоффри?! – усмехнулся Леонид, хотя ему было не до смеха.
- Почему вы так решили? – спросил барон.
- Я вижу, что степень вашего доверия к этому человеку, не превышает доверия к ядовитой змее, заползшую в ваш сапог. – ответил герцог. – Вы находите его опасным?
- Да. – кивнул Таллири. – Более чем вы себе можете представить.
Леонид хотел спросить почему, но в зале послышались тихие шаги, как если бы кто-то старался пройти, мимо двух разговаривающих меж собой дворян, незаметно. Барон вслушивался в звуки улицы и не мог вовремя среагировать на посторонний шум, но вот рыцарь, имеющий чуткий слух, почувствовал присутствие неизвестного еще до того, как тот показался на глаза. Если вообще собирался это делать.
Бесцеремонно толкнув маршала в бок, Леонид заставил того обратить на себя внимание. Герцог указал в сторону коридора.
- Кто там! – крикнул Таллири. – Выходи!
Сначала, шаги ускорились, словно некто пытался бежать, но затем передумал. Наступила тишина.
- Выходи! – повторил свою просьбу маршал. Рука его потянулась к пистолету, хотя едва ли кто-то будет посылать наемного убийцу средь бела дня бродить по пустующим коридорам дворца. Легче всего было, сегодня, затеряться в толпе, и именно оттуда наносить свой удар. Впрочем, о мотивах возможного убийцы, как и о его методах, оставалось только догадываться. Рисковать было нельзя.
Леонид вновь уловил звук шагов, но теперь они не отдалялись, а напротив – кто-то шел направленно к ним, отозвавшись на изъявление воли маршала.
Барон попытался извлечь из-за пояса пистолет, но Леонид жестом остановил его, не желая спугнуть неизвестного. Несмотря, на горящий огонь в глазах, Таллири подчинился.
Когда, маршал, уже окончательно потерявший терпение, хотел лично отправиться за “шпионом”, из-за угла выглянула девочка десяти лет. На ней было белоснежное пышное платье, какие обычно носили дворяне при дворе, век тому назад. Распущенные волосы, походили на нити из шелка, а бледная кожа – говорила об изнурительных диетах, коим повергают ее родители. В руках она держала лист бумаги, на котором аккуратным подчерком были начерчены ноты. В глазах ее читался страх, всякий раз, когда она осмеливалась смотреть на Таллири и его пистолет.
Леониду казалось, что где-то он мог видеть эту девчонку, но не мог вспомнить где. Тем не менее, опасности для них она не представляла, и он мог расслабиться.
- Кто ты, дитя? – спросил герцог Алеварский мягким тоном.
- Эмми Бау, сэр рыцарь. – пропищала девочка. – Дочь главной фрейлины ее высочества королевы Антонетты Лордишаль, баронессы Миранды Бау и представителя совета Свободных баронств, при Вестрог-Поле барона Алана Бау. – закончила она представляться. Маменька могла бы гордиться ею. Ведь, она все запомнила, несмотря, на огромное количество ошибок, допущенных ею ранее, Эмми все же удалось, представиться этим господам. Даже волнение перед предстоящим предприятием, не подточили ее память.
Больше не будет ударов, больше не будет больно. Маменька обещала, что если сегодняшним днем, все пройдет гладко и она сумеет понравиться королю и королеве, а так же большинству тех высоких господ, которые будут присутствовать во дворце, лишь для того чтобы послушать, как дочь баронессы Бау играет на органе, больно больше не будет. Эмми и сама хорошо понимала, что судьба решается здесь. Если Антонетта, благодаря которой у нее есть этот шанс, будет благосклонна к ней и дальше, то никто больше не сможет обидеть ее, даже маменька.
- Да. – кивнул маршал, чуть менее заинтересованно, чем минуту назад, когда готов был застрелить любого, кто показался бы из-за угла. – Я знаю твоих родителей. Имел честь быть знакомым и с бароном и с баронессой. Впрочем, это дела давно минувших дней.
- Понимаю, сэр рыцарь. – опустив глаза, прошептала Эмми.
- Я не рыцарь. – отрезал Таллири.
- Простите, господин. Я ошиблась.
- Ничего страшного, дитя. – произнес Леонид. – Этот господин – маршал кавалерии регулярных войск Вестрога барон Луис Таллири. Я же сэр Леонид Лордишаль рыцарь ордена “Розы” герцог Алеварский, младший брат короля.
- Я счастлива познакомиться с вами, господин маршал и сэр рыцарь. – прозвенела Эмми, неуклюже делая реверанс.
- Зачем ты шпионила за нами? – спросил Таллири. В глазах его не было ни капли жалости к этой девочки. Леонид увидел, как горят его глаза, полные безумия. Он понимал, что барон чего-то не досказал ему, о чем-то умолчал.
- Я… я не… шпионила. – замотала головой Эмми. – Нет…
- Господин маршал, прошу вас сбавить тон! – потребовал Лордишаль. – Вы разговариваете с дочерью уважаемого человека. В том числе, королева благоволит к этой девочке. Вы же не хотите вызвать гнев ее высочества?
Леонид видел, как заблестели глазки маленькой девочки, как задрожал подбородок, как изменилась в лице несчастная.
- Что же ты делала тут, одна? – спросил герцог. Он изо всех сил старался, чтобы его заинтересованность, не была расценена как допрос, но, по всей видимости, девочка была уже напугана, выходкой Таллири. – Какое-нибудь поручение ее высочества?
Эмми сдержанно кивнула.
- Я должна была выступать на торжестве, в тронном зале, по случаю выздоровления принца Роберта, сэр рыцарь. – призналась она. – Ее высочество были довольны моей игрой на органе, и лично попросили меня присутствовать на празднестве, в роли музыканта. – девочка протянула Леониду листы с нотами. Лордишаль принял их с бережностью и, пролистав, вернул хозяйке. – Королева была благосклонна ко мне, и я не могла ослушаться. Комната для занятий музыкой находиться не так далеко от тронного зала, если проходить этим коридором, и я… поспешила и срезала путь. Простите меня, господин. Я потревожила вас. Я понимаю, вы гневаетесь.
- Нет, нисколько. – соврал Таллири. Почувствовав нечто вроде укола совести, он надеялся, таким образом, принести свои извинения. – Юная леди не могла знать, что мы здесь, и потому не может быть виновна. Вам не за что просить у нас прощения.
Леонид одобряюще улыбнулся маршалу.
- Благодарю вас, господин маршал и вас, сэр рыцарь. – произнесла она чуть боле уверенно. – Могу ли я идти?
- Да. – кивнул герцог Алеварский, ответив на улыбку Эмми, своей. – Конечно, ты можешь идти. Но, одно условие.
- Какое же, сэр рыцарь?
- Юная леди, одаренная музыкальным талантом, отменная милостью королевы Антонетты и таким ангельским очарованием, непременно должна сыграть лучше всех остальных музыкантов. – сказал Леонид. – Вы ведь обещаете нам, что сыграете лучше всех?
- Да, сэр рыцарь. Я обещаю. – улыбнулась Эмми.
Лордишаль закивал головой, давая понять, что иначе и быть не может.
- Тогда, ступай. Да поможет тебе Незримый. – сказал он. – Я непременно послушаю ваше выступление.
- Буду рада. – ответила девочка. – Господин маршал, сэр рыцарь, до встречи на празднике.
Она еще раз сделала реверанс (теперь, не скованно, как всего несколько минут до этого), и направилась по коридору в сторону тронного зала, где ее ожидала королева и сотни гостей, готовых оценить ее талант, представленный на суд.

- Что это было, господин маршал?! – шикнул Леонид. – Вы вели себя непозволительно этой девочкой, без малейшего на то основания.
- Основания?! – усмехнулся Таллири. – Я покажу вам основания!
Барон потянулся к карману, и через секунду извлек на свет пачку смятых бумаг, помятых и местами забрызганных кровью. Руки его дрожали от нетерпения, когда он разворачивал их и демонстрировал герцогу неровный подчерк барона Вальдорского.
- Смотрите! Смотрите внимательно, господин герцог! – приговаривал Таллири.
- Что это за записи? – спросил Лордишаль.
- Записи из дневника барона. Одни из последних, которые он оставил, прямо перед своей кончиной. – пояснил маршал. – Мне думается, он хотел донести до нас последнюю информацию, которую узнал, перед тем как его убили.
Леонид напрягся. Все его мысли неслись в едином потоке метущегося в сомнениях сознания, но с каждым разом подбираясь все ближе к той истине, которую не желал знать.
- На последней странице он ясно указывает на связь между, так называемым святым Джоффри и бароном Бау – одного из сторонников герцога Лонгорского. Если вы посмотрите сюда, - Таллири указал на верхнюю строчку восьмой страницы, - то увидите, что я не лгу, и ни коим образом не преувеличиваю.
- Судя по записям барона, Алан Бау и этот старик встречались на одном из приемных вечеров в его замке, около года тому назад. – размышлял вслух Леонид. – Но даже если сведения, записанные на этой бумаге верны – это ни о чем не говорит. Королева Антонетта убеждала меня, что баронесса Бау обращалась за помощью к Джоффри в одном щекотливом деле, подробности которого мне не сообщались. Именно фрейлина порекомендовала старика королеве, дабы та могла спасти принца Роберта. Я не нахожу здесь заговора.
Таллири с яростью приблизил бумагу к лицу герцога, словно тот недостаточно хорошо разглядел написанное здесь. Он понимал, что играет с огнем, но необходимость донести до сознания герцога истину, было многим выше его собственной безопасности.
- Здесь! – шикнул маршал. – Читайте здесь! Барон Вальдорский имел доступ к генеалогическому древу дома Бау. Как вы видите, дед нынешнего барона имел двух сыновей: Эльвас и Донуэль. Донуэль получил баронство, а второй был отправлен в монастырь “Святого Элмида”, чтобы в последствии тот вступил в рыцарский орден Лютиеннов, спустя три года, который был ликвидирован Инквизицией, по личному распоряжению Великого Посредника. Дальнейшая судьба Эльваса неизвестна. Зато всплывает имя его сына: барона Кастара Тииского, якобы получившего свой титул от императора Святых Земель, а так же с благословения нового Великого Посредника.
- К чему ты клонишь? – не понял Леонид.
- Смотрите дальше, герцог. – настаивал Таллири. – У барона Тииского было четыре сына от его законной супруги Ванессы дю Валь. Но записи указывают, что у Кастара был еще один сын, от неблагородной женщины, имя которой не упоминается. Это был  Джоффри. Бастард. Незаконнорожденный.
- Это уже интересно. – согласился рыцарь. – Только вот, где доказательства, что бастард барона Тииского и есть тот самый Джоффри, что сейчас находиться в тронном зале королевского дворца, принимая дары из рук моего брата?! Да и, что это меняет, даже если все написанное здесь правда, а не бред безумца.
- Барон Вальдорский, в своих записях высказал предположение, что встречи (а их было несколько), были направлены на достижение взаимовыгодного соглашения. Джоффри, по всей видимости, потребовал от Алана Бау и его покровителя герцога Лонгорского, помощь в восстановлении его законных прав на баронство отца, ссылаясь на родство с домом Бау. Как Джоффри смог убедить герцога и своего дальнего родственника в своей полезности – говорить не нужно. Здесь и так все понятно. Достаточно только посмотреть на принца Роберта.
- Вопрос в том, откуда у него эти силы? – добавил герцог Алеварский.
- Верно! – согласился маршал. – И чего, в действительности добивается этот лекарь.
- Если его наниматель герцог Лонгорский, у нас есть все основания требовать у короля его ареста. – воскликнул рыцарь. – Бумаги могут являться достаточным доказательством виновности как Джоффри, возомнившего себя святым, так и герцога с бароном Бау, являющиеся его нанимателями.
- Вы думаете, для короля будет достаточно этих доказательств, при отсутствии как свидетеля живого барона Вальдорского? – усомнился Таллири.
Леонид закачал головой.
- Я понимаю, к чему вы клоните, господин маршал. То чудо, которое сотворил Джоффри, могло оказать на моего брата слишком большое влияние. Он не захочет видеть опасность там, где ее нет.
- Но вы забыли о пробуждении Зверя. – напомнил барон. – Легенда гласит…
- … что в тот момент, когда королевство будет под угрозой, когда кровь древних королей, текущая в жилах семьи Лордишаль будет испорченна, в эпоху грядущей смуты, пробуждается древний страж королевского трона, подобно герольду, провозглашая начало великих перемен. – закончил за него Леонид. – Как и вы, я слышал эту легенду, и разделяю беспокойство, относительно событий, связанных с появлением в тронном зале демона.
- То был не демон. – отрицал Таллири. – Это не существо вовсе. Это предупреждение, оставленное Древними Богами, чтобы защитить королевство.
- Возможно. – согласился рыцарь. – Но как это повлияет на решения короля?!
- Подумайте, герцог. – произнес барон, нервно хрустя костяшками пальцев. – Ведь это слишком много для совпадения: якобы случайно данный совет королеве, Священная война, приезд Джоффри, исцеление принца Роберта, пробуждение Зверя. В конце концов, Инквизиция заинтересовалась этим делом.
- Инквизиция? – не смог сдержать своего удивления Леонид. – Что вам известно об этом?
- Сейчас я не могу об этом говорить. – как бы извиняясь за отсутствие полномочий, произнес Таллири. – Но, если вы с нами, то в скором времени узнаете все, о чем даже не догадывались.
- Например, про то, почему на представленных вами бумагах, якобы принадлежащих барону Вальдорскому, имеются ярко выраженные следы крови, при том факте, что сам барон был обнаружен задушенным в собственном кабинете?! – сказал герцог, внимательно следя за реакцией маршала. – Это вы имели в виду?
- Да. – со всем возможным, в данной ситуации спокойствием, ответил Таллири. – Это и еще кое-что другое, но только после того, когда вы дадите мне свое полное согласие и подтвердите, что вы человек, которому я могу полностью доверять, относительно безопасности короны и ее владельца – вашего брата.
Леонид понимал, что стоит у черты, перешагнуть за которую, он был не в силах, как бы не старался Таллири убедить его в обратном. Герцог, как и барон, отлично понимал, что ситуация, сложившаяся в Вестроге было накалена до предела. Дворяне, верные королю, гибнут один за другим, а число союзников герцога Лонгорского растет день ото дня. Некстати заявившийся старик, возомнивший себя святым, а так же молчание церкви. В городе становилось не безопасно. Барон был прав: без быстрых и жестких мер не обойтись, но какова будет цена, заплаченная за свободу от страха? Ответ терялся в сумраке безверия, где тусклые образы, рисовали мрачную картину будущих свершений.
- Король знает, о вашей находке? – спросил Леонид.
Таллири отрицательно покачал головой.
- Не думаю, что было бы правильно посвящать его величество во все тонкости нашей работы, тем более, что прямых доказательств виновности герцога Лонгорского все еще нет и, скорее всего, не будет, покуда не станет слишком поздно. Династия Лордишаль падет, уступив место династии Лаквионцев.
- Церковь этого не допустит. – возмутился Леонид. – Неужели Великий Посредник предпочтет избраннику Творца мятежного герцога и его дружка лекаря, с сомнительной репутацией?!
Таллири посмотрел ему в глаза. На лице солдата не отразилась его внутренняя борьба, но его так и тянуло закричать.
- Кардинал, вместе со своей свитой покидает Вестрог-Поль по окончании празднества. – сказал маршал. – Конфликт веры, вызванный появлением Джоффри, а так же демонстрацией его чудес, привел к ссоре короля и кардинала Лорна. Вестрог остается без кардинала, господин герцог. Церковь не поддержит нас, как не поддержит и ее армия.
- Что вам известно? – не оставалось сил подбирать правильные слова, но Леонид пытался. Это все, что оставалось в данной ситуации.
- Королева требовала от Лорна признания Джоффри святым и немедля объявить об этом всем верующим.
Герцог надеялся, что он ослышался.
- Королева требовала подобное у Лорна?! – С каким ужасом давались эти слова. – Немыслимо! Мне об этом не было известно.
- Быть может, король не хотел посвящать нас во все подробности его разлада с церковью? – сделал он предположение. – Как бы то ни было, его величество допустило грубую ошибку, которая может стоить ему короны.
- Великий Посредник не допустит переворота. – уверил Леонид. – Это сильно бы подорвало власть церкви в этом регионе. Он пришлет нового кардинала. Поступить иначе – значит рисковать слишком многим. Если только…
- Вы хотите спросить, не отлучили ли короля от церкви? – догадался Таллири. – Нет, не думаю, что до такого может дойти. Должно случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Великий Посредник принял подобное решение. Строительство одного храма, еще не повод чтобы точить зуб на всю династию.
- Значит, Эдуард пошел навстречу королеве и отдал приказ о строительстве храма святого Джоффри?
- Увы, но это так, господин герцог. – кивнул барон. – Король сам, своими действиями и новыми указами, ведет к тому, чего мы все опасаемся больше всего. Вскоре мы все окажемся под ударом. Даже вы, господин герцог.
- Что вы предлагаете? – спросил Леонид.
Маршал кавалерии Вестрога отошел от окна и, поравнявшись с картиной, на которой был изображен предок нынешнего короля: Генрих Второй или Третий (Луис точно не помнил), развернулся в сторону герцога.
- Мы слишком быстро теряем союзников и все больше наживаем врагов. – сказал Таллири. – Барон был не первым и, как мне думается не последним. Если мы не предпримем что-нибудь в ближайшее время – нам не увидеть даже падения династии Лордишаль. Смерть от яда или кинжала, настигнет нас раньше. – барон выждал, когда Леонид вновь посмотрит на него с вопросительным взглядом. – Сегодня. В одиннадцать вечера, в комнате для собрания членов Лиги, я смогу рассказать больше. Присутствовать будет большинство. Те, кому еще можно доверять, в сложившейся ситуации. – подойдя к окну, он взглянул на солнце. – Нам пора. Мы и так заставили его величество ждать слишком долго.
Леонид не сводил взгляда с маршала. Он до сих пор не мог понять, чего в действительности желал этот дворянин, какую цель преследовал. Едва ли рыцарь мог согласиться со всеми суждениями своего союзника по Лиге, но истинна была неоспорима, и ужас оттого, что ничего нельзя поделать с неизбежным, черной тенью накрывали разум, застилало глаза страхом.
- Сегодня же праздник Святого Эруба, в конце то концов! – воскликнул Таллири. – Идемте, господин герцог! Не будем заставлять короля ждать. Особенно в такой день.
Его настроением как будто в одно мгновение сменило направление, подобно ветру, или это еще одна маска, “припасенная” на всякий случай?
- Идемте, маршал. – Собственный голос казался Леониду слабым и хриплым, словно тело его, после тяжелой болезни, до конца не восстановило силы. – Чтобы там ни было, вы можете на меня рассчитывать. Я сделаю все, если это спасет корону.
- Будем надеяться, господин герцог, что всего делать не придется. Лишь необходимое. – попытался пошутить барон, но глаза оставались прежними.
Он боялся. Боялся, как и прежде, если не с большей силой. То, что он рассказал и то, о чем только собирается поведать, тяжким грузом клонили его к земле. От этого страха нет спасания, кроме как постоянное движение, непрекращающаяся попытка все изменить, и мешающий ей голос, твердящий, что ничего не выйдет, что уже слишком поздно.
Герцог Алеварский и барон Луис Таллири двинулись по коридору в направлении тронного зала, откуда, так заманчиво играла чудесная мелодия, так походившая на голос той, что всего несколько минут назад повстречалась им в коридоре и которую они, быть может, напугали своими страхами и подозрениями.
“Быть может, Бау виновны в заговоре, но только не эта девочка”. – подумал про себя Леонид. – “Если мы готовы подозревать даже ребенка, если мы настолько напуганы то, что можем поделать? Сколько нужно свершить ошибок, чтобы перейти за черту? Что нужно сделать, чтобы перестать быть тем, кем привык себя считать и, направив свои стопы по новому пути, не потеряться в бесчестии? Может Арамон прав – кодекс рыцарей давно устарел, как стареют и люди, но тот, кто посвящает жизнь служению этим идеалам, уже не может прижиться в новом мире, с его новыми законами. Когда нет выхода, а возможности начать все сначала, нет, как и желания к чему-то стремиться – остается лишь смерть, как финальная черта пути истинного воина, как линия горизонта, разделяющая мир, как само солнце, скрываемое в пасти тьмы, до наступления нового рассвета”.