Утро. Пасмурно, мокро, стылый воздух гладит тело под одеждой, как нареченный. Я – на пороге, без плаща, маленькая-маленькая. И ты, где-то за дверью, большой, старший, сильный, с чем-то важным в мыслях, куда уж мне до тебя!
Слышу твой голос. Уверенный. Ты с кем-то споришь.
Пахнет свежим хлебом, талым снегом и совсем чуть-чуть – деревянным домом. Фыркают кони. Твой и мой стоят чуть поодаль от остальных, сытые, отдохнувшие, нетерпеливо мнут копытами землю.
Скоро уезжать, а я не хочу. Совсем. Мне нравятся эти люди, простые, честные, открытые, почти такие, как ты, только поменьше, почти такие, как я. И я им нравлюсь. Кажется.
Но тебе нужно ехать туда, где громкие слова, жестокие решения, и каждый мнит себя правым. Тебе, значит, и мне тоже.
Становится холодно. Я по-прежнему сижу, не двигаясь, смотрю на рыжую кошку, слушаю тишину и твой голос. Не хочу уходить.
Вот, наконец, и ты выходишь на крыльцо. Видишь меня. Что же ты, маленькая, говоришь. А я только улыбаюсь и смотрю на тебя снизу вверх. Ты отдаешь мне свой плащ, теплый-теплый, я кутаюсь в него, и он кажется мне огромным. Ты говоришь, что мы скоро поедем, что путь будет долгим, что теперь здесь все будет в порядке, и деревню никто не обидит. Я слушаю, и мне радостно. От того, что эти люди будут счастливы. От того, что это благодаря тебе, настоящему вождю.
Смотрю на тебя. Ты устал, это видно по глазам. Тебе бы поспать, говорю, свалишься ведь однажды. Ты усмехаешься.
И вдруг прячешь лицо у меня на плече. Тяжело, говоришь, будто мир на спине несешь. Будто кричишь в лесу, в самой чаще. Бросить бы все, так ведь не выйдет, как же их бросишь, они же верят. А я, говоришь, только человек.
Я обнимаю тебя, глажу твои волосы. Все будет хорошо, говорю, мы справимся.
Теперь я – большая, сильная, старшая. А ты – маленький-маленький, хоть и не надолго.
В доме шаги. Ты отстраняешься и улыбаешься мне – вождь, воин.
Поехали? – спрашиваешь.
Поехали, отвечаю.
И мы едем.