Была теплая осень 1924 года. Сидя в своем любимом плетеном кресле, в саду под яблонями, Константин Эдуардович работал. Ему нравилось здесь. Видна была Ока, воды которой в зависимости от положения Солнца, были либо темными, либо светлыми, либо излучали нестерпимый блеск. Дышалось здесь легко, потому он так любил работать в этом месте. Привычная, с детства глухота, защищала его от источников шума, потому он мог всегда сосредоточиться, углубиться в какую-то очередную мысль, вертя ее в уме и так, и этак. Но сейчас его занимало другое - он не мог оторваться от толстенной папки, которую на время дали ему местные, калужские чекисты, добавив, что специально для него, Константина Эдуардовича, она была доставлена из Ленинграда.
Константин Эдуардович вернулся к заинтересовавшему его листку, перечитал снова:
«Находясь в заключении за несколько дней до своей смерти, я пишу этот проект. Я верю в осуществимость моей идеи, и эта вера поддерживает меня в моем ужасном положении. Если же моя идея после тщательного обсуждения учеными-специалистами будет признана исполнимой, то я буду счастлив тем, что окажу громадную услугу родине и человечеству, я спокойно тогда встречу смерть, зная, что моя идея не погибнет вместе со мной, а будет существовать среди человечества, для которого я готов был пожертвовать своей жизнью. Поэтому я умоляю тех ученых, которые будут рассматривать мой проект, отнестись к нему как можно серьезнее и добросовестнее и дать мне на него ответ как можно скорее...»
На листке можно было прочитать две пометки. Резолюция: «Приобщить к делу о 1 марта».
Чуть ниже: ««Давать это на рассмотрение ученых теперь едва ли будет своевременно и может вызвать только неуместные толки». И подпись: «Министр внутренних дел, начальник отдельного корпуса жандармов, граф М. Т. Лорис-Меликов».
«Да-да! – вспомнил Константин Эдуардович, - дело 1 марта – убийство народовольцами императора Александра Второго….Николай Рысаков, Игнатий Гриневецкий, Иван Емельянов, Тимофей Михайлов, Софья Перовская, Николай Кибальчич….»
Их было много, кажется тридцать шесть человек, кого казнили или осудили на каторгу – всех не упомнить. О них писали тогда в газетах, называя только «государственными преступниками», и ничего о них самих, об их жизни. Однако фамилия Кибальчич отложилась в его памяти, наверное, своей необычностью. Да, 1 марта 1881 года…..
За год до этого в 1880 году, он, Константин Циолковский сдаст экзамены на учительское звание. А далее - Боровск, что в 100 километрах от Москвы, по назначению от Министерства просвещения на свою первую государственную должность. Вскоре он женится на Варваре Евграфовне Соколовой.
Это было счастливое время, наполненное семейными радостями, любимой работой и увлечением, которому он отдавал все свое свободное время. Политикой он не интересовался. Его влекла наука. А было это время, как он тогда думал, очень плодотворным. Он самостоятельно проводил исследовательские работы в интересовавшей его области — аэродинамике. Разработал основы кинетической теории газов и отослал свои расчеты в Русское физико-химическое общество в Петербурге и вскоре получил ответ от Менделеева: кинетическая теория газов уже открыта… 25 лет назад. У другого бы опустились руки, но он продолжил исследования.
В Петербурге заинтересовались одаренным и неординарным учителем и пригласили его войти в состав вышеупомянутого общества.
Константин Эдуардович очнулся от воспоминаний и снова обратился к папке. Он заглянул на первую страницу. Конечно же, в деле государственного преступника Николая Кибальчича были несколько фотографий. Кроме полицейских : фас и профиль, была там и обычная фотография красивого молодого человека с одухотворенным лицом. Густые темные волосы и лоб мыслителя…
Константин Эдуардович перелистал страницы. Вот и сам проект, о котором писал в своей записке Николай Кибальчич.
«Проэкт воздухоплавательного прибора»
(Сохранена орфография автора проекта. Примеч.Г.Л.)
Глаза Циолковского бежали по строчкам выискивая самое главное.
(Проект изложен в сокращенном виде. Примеч. Г.Л.)
«Прежде всего считаю нужным заметить, что, будучи на свободе, я не имел достаточно времени, чтобы разработать свой проект в подробностях и доказать его осуществимость математическими вычислениями….»
«В своих мыслях о воздухоплавательной машине, я прежде всего остановился на вопросе: какая сила должна быть употреблена, чтобы привести в движение такую машину. Разсуждая a priori, можно сказать, что сила пара здесь не пригодна…»
«В электродвигателях гораздо большая доля переданной энергии утилизируется в виде работы, но для большого электродвигателя нужна опять-таки паровая машина…»
«Многие изобретатели основывают движение воздухоплавательных снарядов на мускульной силе человека, как например, доктор Арендт. Беря типом устройство своих проэктируемых машин - птицу, они думают, что можно устроить такия приспособления, которыя, будучи приведены в движение собственной силой воздухоплавателя, позволять ему подниматься и летать по воздуху. Я думаю, что если и возможно устроить такого типа летательное приспособление, то оно все-таки будет иметь характер игрушки и серьезнаго значения иметь не может…»
«Какая же сила применима к воздухоплаванию? Такой силой, по моему мнению, являются медленно горящия взрывчатыя вещества».
-Вот оно главное! – подумал Константин Эдуардович. – Так и что же дальше???
«Но каким образом можно применить энергию газов, образующихся при воспламенении взрывчатых веществ, к какой-либо продолжительной работе? Это возможно только под тем условием, если та громадная энергия, которая образуется при горении взрывчатых веществ, будет образовываться не сразу, а в течение более или менее продолжительнаго промежутка времени…»
«Представим себе теперь, что мы имеем из листового железа цилиндр, известных размеров, закрытый герметически со всех сторон и только в нижнем дне своем заключающий отверстие известной величины. Расположим по оси этого цилиндра кусок прессованнаго пороха цилиндрической же формы и зажжем его с одного из оснований ; при горении образуются газы, которые будут давить на всю внутреннюю поверхность металлическаго цилиндра, но давления на боковую поверхность цилиндра будут взаимно уравновешиваться, и только давление газов на закрытое дно цилиндра не будет уравновешено противоположным давлением, так как с противоположной стороны газы имеют свободный выход - через отверстие в дне. Если цилиндр поставлен закрытым дном кверху, то, при известном давлении газов, величина котораго зависит с одной стороны от внутренней емкости цилиндра, а с другой - от толщины куска прессованнаго пороха, цилиндр должен подняться вверх…»
«Но я думаю, что на практике такая задача вполне разрешима, т. е. что при данных размерах и весе цилиндра можно, употребляя цилиндрические куски прессованнаго пороха известной толщины, достигнуть того, что давление газов на дно будет уравновешивать тяжесть цилиндра. Реальным подтверждением этого могут служить ракеты…Итак, вот схематически описание моего прибора:
(Далее шел чертеж ( от руки) летательного аппарата и объяснения, как им управлять)
«В заключение замечу, что, по моему мнению, не один прессованный порох может служить для этой цели. Существует много медленно горящих взрывчатых веществ, в составь которых входят тоже селитра, сера и уголь, как и в порох, но только в другой пропорции или с примесью еще других веществ. Может быть, какой-нибудь из этих составов окажется еще удобнее прессованнаго пороха.
Верна или неверна моя идея - может решить окончательно лишь опыт. Из опыта же можно лишь определить необходимыя соотношения между размерами цилиндра, толщиной пороховых свечей и весом поднимаемаго аппарата. Первоначальные опыты могут быть удобно произведены с небольшими цилиндриками даже в комнате.
1881 года 23 марта.
Константин Эдуардович дернулся от неожиданности. Проект Кибальчича был написан им за восемь дней до казни. Никто ему, конечно, не ответил, поскольку проект был приобщен к делу. Здесь же было приложено Прошение Кибальчича на имя министра внутренних дел. Не о помиловании.
«По распоряжению вашего сиятельства, мой проект воздухоплавательного аппарата передан на рассмотрение технического комитета. Не можете ли, ваше сиятельство, сделать распоряжение о дозволении мне иметь свидание с кем-либо из членов комитета по поводу этого проекта не позже завтрашнего утра, или по крайней мере получить письменный ответ экспертизы, рассматривавшей мой проект, тоже не позже завтрашнего дня...»
Как видно, счет уже шел на часы….
Далее следовал протокол о казни Н. И. Кибальчича и медицинское свидетельство о факте смерти. На этом «Дело» заканчивалось.
Константин Эдуардович откинулся в кресле и задумался. Вот она судьба русского гения. Сколько таких талантов упустила русская земля?
Циолковский уже понял, в чем недостаток работы Кибальчича.
Дело было не только в том, что он описывает только идею и действие прибора…Идея не подтвержденная практической осуществимостью ее, какими-либо расчетами, чертежами… Только учитывая особые обстоятельства написания этого проекта, можно было не обратить внимания на недостаток, так часто имеющий место у недостаточно технически образованных изобретателей.
Это не было, в прямом смысле, научной работой. Казалось, что сквозь строки прорываются слова прощания, последнее « прости» обращенное к человечеству….
«Дело» было возвращено чекистам. Они только разрешили снять копии с интересующих Циолковского страниц.
Всю дождливую осень, которая вскоре наступила, Константин Эдуардович мысленно спорил со своим оппонентом, которого не знал и не узнает теперь – ведь оба они интересовались одной проблемой. Одной….Но не совсем одной!!!
Если бы понадобилось, то с сегодняшними нашими знаниями, можно было бы указать на технические недочеты проекта и, математически, разбить вдребезги истовое заблуждения автора.
Дело было не в приоритете, не в первенстве, наконец, кто первым подал эту сумасшедшую по тем временам идею, Кибальчич или, позже, Циолковский?
Основная ошибка Кибальчича в следующем: он писал о своем приборе: «... я думаю, что на практике такая задача вполне разрешима». И снова: «...все это легко может быть разрешено современной техникой». Вот оно заблуждение - не справилась бы с этой задачей практика, не смогла бы ее решить техника.
Не было материалов тогда, которые можно было использовать для постройки подобного аппарата. Идея о том, чтобы применять жидкое топливо серьезно разработана не была, только начинала брезжить, в то время как энергия пороховых газов, не могла бы поднять аппарат, задуманный Кибальчичем. Электротехника и приборостроение были еще не на том уровне, чтобы решить вопросы навигации аппарата тяжелее воздуха, ориентации его в пространстве, стабилизации в полете.
Да и самой теории ракетного движения еще не существовало.
Многие, кто писал о Кибальчиче, говорят, что он думал о космических полетах. Не стоило бы так приукрашивать и заявлять бездоказательно. Убедитесь, прочитайте работу Кибальчича, о его «воздухоплавательном приборе». В ней меньше шести страниц. И нет в ней слов о планетах, о космосе и безвоздушном пространстве. Кибальчич предполагает, что «прибор может подняться очень высоко, если величина давления газов на верхнее дно будет во время поднятия превышать тяжесть прибора». Прибор, откровенно названный в заголовке «Воздухоплавательным», причислить к космическим аппаратам? Наверное, этого мало.
Вот как писал в 1913 году один из инженеров, о проекте: «Н. Кибальчич, учитывая необходимость использовать громадную энергию взрыва не сразу, а постепенно, предлагает применять с этой целью прессованный порох (или другое взрывчатое вещество), который он помещает в железный цилиндр с отверстием в одном днище. К цилиндру, при помощи стоек, прикрепляется платформа, на которой располагается воздухоплаватель.
Отметим здесь попутно главнейшие недостатки подобных двигателей, препятствующие пока их практическому осуществлению: 1) быстрое нагревание стенок цилиндра и трудность их охлаждения, 2) трудность регулировки эффекта взрыва, 3) значительная быстрота сгорания смеси и, в связи с этим необходимость брать в полет большое количество ея, 4) значительный вес цилиндров, 5) в частности, в проекте Кибальчича, большое сопротивление движению представляет платформа, на которой располагается воздухоплаватель и т. д.»
Еще знаменитый английский естествоиспытатель Томас Гексли с улыбкой сетовал: "Великая трагедия науки - уничтожение прекрасной гипотезы безобразным фактом".
Кто-то тронул Константина Эдуардовича за плечо. Это была его жена, Варя. Она что-то говорила. Константин Эдуардович взял со стола и приложил к уху рупор из жести.
-Костя! Гости к тебе! Учитель Тетеркин привел ребят молодых, хотят с тобой побеседовать….
В прихожей, куда вышел Константин Эдуардович, стоял его друг, давно с ним знакомый учитель Тетеркин, и с ним двое молодых парней.
Константин Эдуардович, мягко извинился за свою глухоту, попросил говорить в рупор, и стал знакомиться с пришедшими.
-Николай Тихомиров, – назвался один.
-А я Сергей. Сергей Королев! Студент…