В начале марта 1953 года я работал обрезчиком в садоводческой бригаде. В зимнее время и в начале весны все силы были направлены на обрезку деревьев. Мне, как квалифицированному обрезчику, поручили обучить этому искусству девицу по имени Маня. В течение десяти дней я должен был показывать ей на практике, как омолаживать старые деревья, как прореживать буйно разрастающиеся молодые, какие почки следует оставлять для урожая или стимуляции роста, как формировать крону.
Маня была девицей своеобразной. Сельчане называли её фифочкой. Одевалась она с претензией на модность и без учёта специфики работы в саду. Например, зимой все девушки надевали отцовские брюки (ни о каких спортивных костюмах, гамашах и рейтузах в то время речи не было). А Маня надевала чулки, которые были чуть выше колен, и расклешённую юбку (впрочем, юбки клёш тогда были самые модные), которую озорной ветер нередко приподнимал. Окружающих при этом освещала яркая белизна маниных бёдер. Женщины откровенно плевали в её сторону, называли шлюхой; сверстницы говорили ей с укоризной: «Маня, ну как тебе не стыдно? Ты же и нас ставишь в неловкое положение». Но Маня не менялась. Зимой она мёрзла. Домой уйти было нельзя – ещё действовал закон военного времени о прогулах. Поэтому Маня искала затишное или утеплённое место. Чаще всего она оказывалась в компании мужчин, которые с удовольствием её приглашали, разводили для неё костёр, укутывали своими телогрейками. В благодарность она всех одаривала лучезарной улыбкой, звонким, как колокольчик, смехом и разрешала то одному, то другому шутливо обнять её.
Деревья в саду были в основном старые и высокие – до 20-ти метров, с раскидистой кроной (низкорослые, карликовые деревья ещё не селекционировали, пальметные сады не изобрели). Ряды существующих деревьев были длинными: Одному обрезчику приходилось обрабатывать ряд несколько дней. Бригада начала обработку своих рядов в предыдущие дни и сейчас находилась примерно в середине сада, а я пошёл с Маней к окраине, то есть, к началу ряда.
Первое же дерево в ряду оказалось огромным. Более того, ближайшая ветка на нём оказалась на высоте, примерно в два человеческих роста. Мне не составляло труда влезть на него, но Маня не может.
- Что будем делать? – спрашиваю я.
- Коленька, ты присядь на корточки, я стану на твои плечи, ты поднимешься, и я достану до ветки.
Я с сомнением посмотрел на Маню, фигура которой была более плотной, чем моя. Но самолюбие не позволило мне отказаться. Я присел на корточки у ствола. Маня потопталась своими ботиками по моей спине, затем встала на плечи. Я, перебирая руками по стволу, потихоньку поднялся. Но Маня не достала до ветки, о чём и уведомила меня своим голоском-колокольчиком. Я поднял голову, чтобы посмотреть, далеко ли ещё тянуться, и… не увидел дерева.
Я увидел купол маниной юбки, точёные ножки, прикрытые чёрными чулками чуть выше колен, белые-белые бёдра, аккуратную попку в белых трусиках с оборочками. И где только взяла такие? В нашем латаном-перелатаном мире многие девушки вообще не имели трусов. А тут…переливчато-блестящие, узенькие, аккуратно прикрывающие интимное место и промежность, оставляющие открытыми плотные ягодицы, нешироким пояском обвивающие тазовую часть и замыкающиеся на левом боку маленькими никелированными крючочками.
Несмотря на шок, я понимал, что надо руками приподнять Маню ещё выше, чтобы она могла достать ветку и уцепиться за неё. Но руки самопроизвольно прошли мимо ботиков и, продвигаясь по маниным ногам, поднялись туда, где резала глаза белизна бёдер. Жаль, что руки коротковаты и достают только до колен. А хотелось бы выше, туда, где масса… По-видимому, Всевышний услышал моё желание: манины колени начали подгибаться, попа всё ближе и ближе. Вот, наконец, упругие полушария в моих ладонях….
Тут я почувствовал, как тяжела Маня. Мои ноги подкосились, и мы рухнули на землю.