Сегодня Гамлет долго ни с кем не церемонился: он заколол Лаэрта, Полония и ещё парочку придворных, подвернувшихся ему под горячую руку. Он спешил на свидание со своей очередной Офелией по имени Катя. Он так торопился, что не заметил, как Лаэрт смертельно ранил его отравленным клинком, и не стал размышлять над вечным вопросом: «Быть или не быть?» В данный момент вопрос его жизни так не стоял: важнее было встретиться с Катей и расстаться с ней навсегда. Новая девушка Гамлета заметно отличалась от Офелии своей современной манерой одеваться и говорить. В остальном она ничем не отличалась от Офелии, как, впрочем, и от других женщин, всегда носящих в себе изюминку в виде сумасшедшинки.
Катя, как всегда ждала его в тихом уютном кафе. Она уже заказала себе кофе и размешивала его ложечкой, задумчиво глядя на бармена. Гамлет повесил куртку на вешалку возле входа и попросил у бармена кофе.
Гамлет дотронулся до руки Кати и почувствовал, как женское тепло быстро перетекает в его озябшие руки. Разговор как-то не клеился: то ли девушка была слишком глупа, то ли Гамлет был слишком умён. Он успел переспать с ней, но не нашёл ничего восхитительного кроме обычного чуда – молодости. Пришла пора расстаться, и Гамлет настроился сделать это сейчас.
При каждом новом знакомстве с девушкой он всегда ставил условие: каждый платит сам за себя. Не настолько принц датский был богат, чтобы оплачивать кофе всем девушкам, с которыми он знакомился. Сейчас он рассчитался за обоих. Этот прощальный ритуал сбивал с толку девушек, и он пользовался их растерянностью, чтобы заявить об отставке. Гамлет крепко обнял и нежно поцеловал Катю, оставив её в недоумении на перекрёстке под светофором. Ей была открыта зелёная улица. Отойдя от места расставания метров на двести, Гамлет хотел позвонить Офелии и сообщить ей о своём возвращении, но мобильника в кармане куртки не оказалось. «Терпи, душа; изоблачится зло!» - вспомнил он слова из пьесы своего друга Вильяма.
Завершив дело, которое было одновременно и приятным, и полезным, Гамлет поспешил домой. Последней его страстью стала портретная живопись. Он совершенно не умел рисовать и писать картины, но каждый раз после завершения свидания вставал за мольберт.
Рисовал он шпагой, используя её вместо кисти. Дома, приняв позу фехтовальщика перед мольбертом с неоконченным портретом Кати, Гамлет колющими ударами обозначил на холсте синей краской глаза девушки. Затем режущими движениями нанёс разрезы рта и интимного места. Художник, удовлетворённый последними мазками, поставил портрет в тёмный угол комнаты к другим многочисленным женским портретам.
Совсем недавно, рассматривая себя в зеркале, он решил увековечить свой образ на холсте: всё-таки историки и литературоведы, тем более сценаристы и режиссёры, должны знать внешний облик принца датского! Шпага вместо кисти здесь не годилась: абстракция
доступна к пониманию немногим. Гамлет решил написать автопортрет обычной кистью.
После встречи с тенью отца он пристрастился поедать масляные краски. Употреблял он их, постепенно увеличивая дозу. Ядовитые тяжёлые металлы и органические растворители, содержащиеся в красках, должны были, как утверждал домашний эскулап, выработать у него иммунитет к ядам. Наследный принц датский не хотел умереть, как его отец.
Поедая краски, он заметил, что настроение у него меняется в зависимости от их цвета. Изумрудная зелень вызывала весеннее настроение, жёлтый кадмий – летнее, кобальт синий – бездумное, ультрамарин вызывал тягу к путешествиям, красный краплак наводил ужас. Он научился определять масло, в котором растворялись краски: льняное, грецкого ореха, подсолнечное.
Иногда, после употребления красок с высоким содержанием свинца, он чувствовал лёгкое безумие. Пары метанола вызывали у него галлюцинации.
Гамлет знал, что великий художник-импрессионист Ван Гог растворял краски в скипидаре и, благодаря одуряющему действию его паров входил в состояние, помогающее ему изображать на холсте мир, скрытый от взгляда обывателя.
Масляные краски вызывали у Гамлета частое расстройство желудка и желание мочеиспускания. Цвет мочи менялся в зависимости от цвета съеденной краски, а фекалии превращали белый керамический унитаз в разноцветный мрамор. Принц датский любил рассматривать рисунок на унитазе после сидения на нём. Это были минуты душевного отдыха, когда в голову не лез вопрос: «Быть или не быть?»
Прежде, чем приступить к автопортрету, Гамлет съел по маленькому кусочку всех имеющихся у него красок. Когда его затошнило, он взял кисть в руку. Художник трудился несколько часов, время от времени отбегая от мольберта в туалет. Наконец он облегчённо вздохнул и бросил кисть на пол – портрет был готов. На холсте расплывались линии и пятна, как на гладкой плите разноцветного мрамора. Краски и линии располагались на картине так, что при небольшой доле воображения на холсте можно было увидеть тень лица Гамлета. Творец гениального полотна долго смотрел на своё произведение. Он чувствовал, что чего-то не хватает. Наконец, художник подошёл к автопортрету и пальцем по сырой краске вывел: «Быть или не быть? Вот в чём вопрос!»
Выставку картин принца датского устроили в замке Эльсинор. Центральное место на ней занимал автопортрет Гамлета. На презентацию пригласили только девушек, которые когда-то переспали с принцем. Они ходили вдоль галереи портретов, тыкали пальцами в дырки своих глаз, разрезы рта и интимных мест, и шебетали.
В конце презентации в демонстрационном зале появилась Офелия. Девушка с распущенными волосами и безумным взглядом подошла к автопортрету принца и громко захохотала.
Гамлет в художественной галерее не появился. Его бездыханное тело лежало в соседнем зале. Принц датский скончался от укола отравленного клинка Лаэрта и употребления ядовитых тяжёлых металлов, содержащихся в масляных красках, которыми был написан его предсмертный автопортрет.