№_1. Катись, колесо.
Сажусь на пол перед зеркалом. Рисовать. Музыка по радио. Алиса презрительно фыркает, когда я делаю погромче. Мне же абсолютно без разницы, что слушать. Потому что я слушаю, но не слышу. Вообще, волноваться по поводу того, что ты читаешь-слушаешь-смотришь, и как к этому относятся окружающие – это удел лузеров.
Так же как писать «имхо» в комментах. Каждому идиоту должно быть понятно, что это мое мнение, а не Эрнеста Хемингуэя или королевы Елизаветы. Хотя бы по той причине, что Хемингуэй умер, а Елизавета не знает, что такое интернет. Когда ты так пишешь, ты словно оправдываешься перед всем этим быдлом, как будто они смогут посмотреть тебе в глаза и зацепить взглядом и твои незаживающие прыщи, и третью неделю немытые волосы и то, что ты любишь смотреть гей-порно и мечтаешь трахнуть свою маму. Ты выбираешь ник, наименее созвучный с твоим настоящим, паспортным именем, выстраивая километры заборов между собой реальным и собой оцифрованным; боишься, что когда-нибудь родители научатся пользоваться Интернетом и прочитают твои дневники и письма; употребляешь в речи длинные слова, хотя подчас сомневаешься в их правильном написании, но ничего, это не беда, тебе на помощь в любую минуту придет твой единственный друг яндекс.
Всем можно помочь.
Даже тебе.
"Почему ты не смотришь на меня, когда я с тобой разговариваю?"
"А зачем? Тебе что, станет легче, если ты будешь видеть скуку в моих глазах?"
"Нет, но…тебе надоело со мной общаться?"
"Нет."
"Тогда почему ты молчишь?"
Мне хочется заорать на нее, схватить за плечи и затрясти, как манекен, я сжимаю пальцы и улыбаюсь.
"Алиса не будь дурой…"
Не будь дурой. Когда ты пытаешься выглядеть умнее, чем ты есть, ты жалок и противен, как опустившийся пьеро, читающий матерные частушки за стакан спирта. Не превращайся в корову. Алиса! Алиса! А! Ли! Са!..
****ь.
№_2. Dolphin.
Бывают люди как таблетки. Они покрыты гладкой сахарной оболочкой, специально для того, чтобы ты не сразу понял, в чем их горечь и суть. Ты доверчиво и радостно позволяешь им лечь на корень языка и ждешь, что тебе станет сладко-сладко. Ага. ***. Нет, ну то есть тебе сначала сладко. Зато потом ты хочешь выкашлять свой желудок себе под ноги.
Алиса танцует. Она всегда танцует. Даже во сне она как собака двигает ногами, дергает головой, чтобы Алиса была неподвижной, ее нужно зацементировать. Я говорю ей об этом, а она смеется.
"Ты как скажешь! Я же умру…"
Я пытаюсь объяснить ей, что это далеко не факт, что она умрет, что она же не пробовала, а может прокатит, давай, а? Она только улыбается, и я чувствую, как на языке становится горько.
"Пойдем в зоопарк сходим? Я давно в зоопарке не была."
"Тебе так нравится смотреть на клетки, обнимающие животных? Давай поспим. Я спать хочу."
Алиса безропотно ныряет под одеяло и вытягивает свои длиннющие ноги.
"Я труп. Я – изысканный труп…"
Так всегда. Она всегда делает то, что хочу я. Она всегда уступает. Даже когда я говорю одну за другой прямо противоположные вещи, она говорит "да, ты права" и поворачивает в нужную сторону. Ну и хорошо. Приятно чувствовать себя паразитом – ползаешь по чужому телу, самоудовлетворяешься, а тебя просят "еще!еще!".
"Почему ты не берешь трубку, когда я тебе звоню? Я волнуюсь"
"****ь, не надо заставлять меня чувствовать себя скотиной. Не хочу я брать эту ****ую трубку, просто не хочу и все! Без всяких тайных, *****, смыслов!"
На самом деле я молча смотрю ей в глаза. Пусть сама что хочет, то и ищет в них. Все равно не поверит, будет накручивать, мучить себя и меня, устроит истерику…
"Сука, не смотри на меня с таким презрением. Если ты эгоистичное самодовольное животное, это не значит, что все остальные тоже должны быть такими же!.. И не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю!.."
На самом деле она говорит о том, что сегодня получила пятерку по литературе. Сказала и смотрит ласково, ждет кусочка сахара – я же молодец?
"Слуушай, а как тебе тот парень на вечеринке? Он на тебя весь вечер смотрел не отрываясь!.."
"Алиса, ты меня еще спроси как мне новый "космополитан!!.. "
"А ты читала?"
"Очень, ****ь, смешно…"
"Тебе надо прекращать материться, тебе не идет…"
"А тебе, ****ь, надо прекращать кормить меня своими "надо", "не надо" и "смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю"!.. "
"Какой ты все-таки трудный ребенок…"
Нет, вы это слышали? Она назвала меня ребенком.
Она.
Назвала.
Меня.
Ребенком.
Сука.
Никакого ей зоопарка.
№_3. Свобода.
"Отвернись от зеркала."
"Нет."
"Ты же урод, зачем ты постоянно смотришь на себя в зеркало?"
"Чтоб не забывать этого."
"Нет, ну я серьезно!"
"Алиса, ты отвратительный человек…"
"Что опять такое? Я опять сказала что-то не то, да?.."
"Нет ****ь, все нормально."
"Ты не расстраивайся, я же все равно тебя люблю…"
"Слушай, тебя в детстве с кровати не роняли? Головой вниз?"
"Грубая ты…"
"Какая есть…"
"А давай маме моей позвоним?"
"Звони."
"Нет, давай ты. Я что-то боюсь с ней разговаривать…"
"Хули бояться… Она, поди, уже сдохла… "
Губы Алисы кривятся подковой, ресницы подрагивают и дыхание становится прерывистым и сиплым.
"Давай, еще зареви. То же мне девочка-колокольчик… Ты когда из дома сбегала, не плакала? Не плакала… Что изменилось? Ах, нам маму жалко стало?.. Раньше, ****ь, думать надо было…"
Алиса зажмуривается и бросается на меня, целясь головой в живот.
"Не смей так говорить со мной! Слышишь, не смей!.."
Я хочу поймать ее худое птичье тело, сжать его, попросить прощения, убаюкать его на коленях. Вместо этого я почему-то делаю шаг в сторону и смотрю, как голова Алисы, голова Алисы, которая закрыла глаза и ничего не видит, с мерзким мокрым хрустом впечатывается в стену… Птица сворачивается в себя как строительная рулетка, обнимает себя руками за голову и смотрит одним глазом, круглым и черным, на мое лицо.
"Ты… ты…"
Я понимаю, что она хочет. Она пытается сказать "неужели тебе меня не жалко?", она пытается сказать "почему ты отошла в сторону, ты же знала, что я ударюсь?", она пытается сказать "я ухожу, ты меня заебала своей очаровательной непосредственностью", она ничего не может сказать.
"Иди умойся. У тебя лицо в крови."
№_4. Всемирный день психического здоровья.
Мы сидим с Алисой в кафе. Ее шея замотана бинтом так, что не повернуть головы, нужно развернуться всем телом, чтобы посмотреть куда-то в сторону.
"Глотать больно…"
"Давай я тебе сломаю руку?"
"Зачем?"
"У тебя будет тогда болеть рука и ты забудешь о том, что тебе больно глотать."
"Какие мы добрые…"
"Крыса."
"Сука."
Вот и славно. Мир, дружба, ананасы. Я замахиваюсь на нее раскрытой ладонью, она откидывается на спинку стула и закрывает лицо руками.
"Нет, пожалуйста, не бей меня снова! Прости, прости меня! Я буду хорошей девочкой, только не бей меня, как тогда…"
Люди в кафе оглядываются в нашу сторону и перешептываются. За плечом Алисы внезапно вырастает девушка-администратор, чьи выцветшие от долгого полового воздержания глаза пытаются высверлить во мне пару симпатичных симметричных отверстий.
"У вас что-то случилось? Я чем-то могу помочь?"
Ее нейтрально-похуистичный голос абсолютно не вяжется с выражением глаз. Алиса подглядывает за мной сквозь пальцы – ну? И что ты будешь делать?..
"Вы извините нас…"
Все равно никто не видел, как я замахиваюсь, на нас посмотрели только после того, как Алиса закричала.
"У моей сестры не все в порядке с психикой… Ну, знаете, приступы немотивированной агрессии, истерики, мы буквально вчера перестали давать ей сильнодействующие антидепрессанты… Извините еще раз, мы уже уходим…"
Уже на улице я вырываю руку из цепких лапок Алисы и бегу. Холод покалывает мои плечи и горло, начитают холодеть и неметь руки, я останавливаюсь только когда воздух окончательно перестает поступать в легкие. Падаю на траву и смотрю в небо.
И вспоминаю, что сегодня мой день рождения.
№_5. Подарки.
Двенадцатый этаж. Мы стоим на крыше, прижавшись друг к другу. Алиса сказала, что мы бессмертны, потом потребовала, чтобы мы это проверили. Я предлагала перерезать друг другу вены, но ей хочется полета. И, хотя она этого не говорила – она боится крови. Мне абсолютно без разницы, как умирать, я в отличие от Алисы крови не боюсь и знаю, что мы не бессмертны. Телефонный звонок.
"Алло."
"Адочка, дорогая, это мама. Ты совсем нас с папой забыла, мы же волнуемся, почему не заходишь, не звонишь? У тебя все хорошо? Приходи к нам завтра? Я пирог испеку, с вишнями, как ты любишь. И у нас есть для тебя подарок. Я хотела подарить на день рождения, но ты не пришла..."
"Я приду."
"Господи, и как всегда – ни одного лишнего слова... Точно придешь?"
"Да."
"Ты на работе да? Поэтому не можешь говорить?"
"Да."
"Ох, ну ладно, Адочка, не буду тебя отвлекать. Целуем тебя, привет от папы. Приходи обязательно."
****ь.
"Ты пойдешь?"
"Нет."
"Зачем ты ей соврала? Она же теперь будет ждать, надеяться…"
"От переизбытка надежды еще никто не умирал."
"А давай к моей маме сходим?"
Я вопросительно молчу. Алиса передергивает плечами.
"Она же все-таки мама… Должна же она знать, с кем я живу…"
"Кому?"
"Что кому?"
"Ну, ты говоришь – должна – кому должна?"
"Хотя бы мне и что с того?"
Алиса, что за дерьмо? Взрослей, Алиса, взрослей, придумывай свою жизнь от и до, чуди, шокируй, наслаждайся своей исключительностью… Не играй на публику, Алиса, это еще никого до добра не доводило, кому нужны твои ужимки и прыжки? Ты похожа на обезьяну в клетке, на в жопу пьяного пьеро, будь выше себя, будь выше всех… Думаешь для чего я позволила затащить себя на эту крышу? Мне не по себе здесь, я слишком маленькая, хрупкая и неустойчивая, и ветер злой, и не могу в тебя вцепиться…
Уезжай отсюда, как можно скорее, мы не бессмертны, кто тебе сказал такую чушь? Не прыгай, не падай вниз, не пугай людей, лучше выкинь телефон и уезжай… Всего неделя – и тебя никто не знает, и ты никого не знаешь; всего литр портвейна в день и тебя уносит на блевотно-сладких волнах, покачивая и кружа; всего лишь одна твоя жизнь…
№_6. Падаль.
…прости, я не хотела. Прости. Прости еще раз. Хотя за это даже не смешно просить прощения…прости, что я тебя убила? прости, что не удержалась на узком карнизе? прости, что ты так и не помирилась с мамой?… прости, что не смогла отцепить твои пальцы от моих плеч?..
мы с тобой прекрасны и похожи на гигантские цветы или на бабочек… мы стали тем, чем, в сущности, всегда являлись – падалью. Выставив на всеобщее обозрение все сокровенное, пусть восхищаются. Выплюнув все, чем до этого дышали и плакали, пусть жрут. Мы их сделали, дорогая, мы им вставили. Да. По самые гланды.
Люблю, целую, я.