2006 год. Июль. Жара кошмарная.
Но как бы ни было жарко на улице, в помещениях «грязной зоны» еще жарче.
Кондиционеров у нас тут не предусмотрено. Окна отрывать нельзя – народишко работает
с источниками ионизирующего излучения. И не просто с источниками, а с открытыми
источниками. Любая пробирка с раствором, стоящая на рабочем столе в штативе, являет
собой такой источник. «Приточка» (приточная вентиляция) не спасает совершенно - забор воздуха происходит с
улицы. Ну, так, слегка ветерочек создается в лаборатории.
Народ изнывает от жары. Спасаются частыми походами в душ, да тем, что под
средства индивидуальной защиты (комбинезон или куртка-штаны) не надевают
положенное исподнее (рубашка-кальсоны). Вот и ходят по «грязной зоне», сверкая голым
телом сквозь дырки в спецодежде, как персонажи пьесы Горького «На дне». Новую
спецодежду выдают не часто – начальство экономит, ибо эта та копейка, которая сбережет
начальский рупь. А химики работают с кислотами, брызги частенько случаются, вот тебе
и дырка. Да и после стирки спецодежда возвращается со свежими дырками. Не знаю
каким «тайдом» ее стирают столь интенсивно.
И только я хожу, парюсь - и в бельишке и застегнут на все пуговицы, как истинный
английский джентльмен. Единственное себе послабление, не надеваю положенный чепчик
- от него у меня мозги закипают.
По поводу наличия отсутствия чепчика на голове ко мне привязывается
молоденький «дозик». Решил употребить власть данную дозиметристу над всяким прочим
людом на «грязной зоне». Новенький. Еще не знает, что инструкция и реальная жизнь
бесконечно далеки друг от друга. Видимо его вводит в заблуждение моя внешность:
толстый, очкастый дяденька, похожий на добродушного плюшевого медведя. Но
внешность обманчива и посланный «дозик», убегает жалиться на меня своему начальству.
Бог в помощь, дитя мое. Пусть это разочарование будет единственным в твоей жизни.
В лабораторию входит Степаныч. Это руководитель нашей исследовательской
группы. Степаныч тоже без чепчика. И кстати без исподнего – незастегнутая куртка
распахнута и открывает голую грудь. Даже и без носков, в тапочках на голу ногу. Это в
«грязной»-то. Однако. Оно, конечно, ничего, но случается, разносят всякую
радиоактивную дрянь по полу на тапках. Сам лично пару раз отмывал тапочки кислотой и
тер «защитой». Удовольствие на любителя-мазохиста.
Степаныч чем-то очень доволен, обращается ко мне:
- Сейчас Полухину встретил.
- И чо? Тоже мне событие. Я так ее каждый божий день вижу. Ты ее чо, давно не видел, соскучился?
Полухина - это такая тетенька, возраста, наверное, как Степаныч, т.е. под 60. Работает у
дозиметристов. Ее отличает ну ооочень такое серьезное отношение к этой жизни и
событиям в ней происходящим. Есть публика подобного рода. Начисто лишены как
иронии, так и самоиронии. Все, по их мнению, имеет четко два цвета: либо белый, либо
черный. Цветов и оттенков для них просто не существует. Зрение у них, видимо, к этому
не приспособлено.
- Не в этом дело. Встретила меня сейчас в коридоре. Встала передо мной, смотрит и
молчит. Помолчала и говорит: ”Вы своим видом оскорбляете человеческое достоинство”.
И пошла. Представляешь, ” своим видом оскорбляете человеческое достоинство”?
Степаныч довольно засмеялся.
Целую неделю потом Степаныч был просто счастлив, рассказывая всем как он
своим видом оскорбил «человеческое достоинство».