Карета, съев булочку с маком, положила на язычок себе парочку пар туфелек, нежных как гирлянда на рождественской елке у куртизанок. Я ничего тогда не узнала о ней, но, покачиваясь как стружки капусты в супе, все догадались, что король голый. Я всего лишь решила, что огонек в цепи перегорел.
(За несколько лет до того курьезного случая, вспоминала как гнала быков с той площади. Кто-то тогда решил, что они- мои. Я тогда разозлилась, загнала из в ближайшую таверну и, потрепав одного за ушко, сказала, что они- государственные)
Уронив несколько гвоздик на пол и отряхнув с парусиновой юбки оставшееся, встала, зазвенела: "Да если бы, <,,,>, то вы <,,,>, и тогда..." Тут юбки зашерстили, галстуки заскрипели и все-таки развязались. Общий хохот поливал семена гвоздики.
(Также помню еще тогда бессовестный гад забежал, потянул за руку, схватил пальцы - привел к постаменту показывать кучу! Я смеюсь. а он меня мордой тычет в нее: "Уберите, не улетит же это!" Я смеюсь, а он все тычет, в итоге все блестело без усилий моих)
И расцветали на борозде от колес букеты с бантами, и милые дарили их милым. На благоухание гвоздики слетались пекари и пекарши всех стран... Никто тогда не помнил о быках