Служил некогда в одном из отделов нашего весьма секретного института Вова-инженер. И не то, чтобы плохо служил, но как-то, очевидно по молодости, не очень ретиво. Да и Бог бы с этим, но вечно с Вовой случалось что-либо из ряда вон выходящее: то припаяет шиворот навыворот какое-то устройство, которое при включении сгорит или взорвётся, то в колхозе выполет, что должно вырасти в продукт, а порой, после сабантуя на работе, забудет дорогу домой и проснётся в объятьях прекрасной нимфы, коей и имени-то не знает. Бывало, что и за пивом пойдёт, а вернется домой дня через три. Да чего не бывает, когда тебе нет тридцати, и всё ещё не изведано и манит жаждой познания!
В остальном же наш сослуживец – парень, как парень, даже очень внешне симпатичный, у которого и сигарету всегда стрельнуть можно, а то и десятку до получки.
Девки на Вову заглядывались кто тайно, кто явно, и не без причин: росту в нем – на голову выше остальных, плечи – в полтора обхвата, темноволосый, но с голубыми глазами. Не парень – выстрел в женское сердце!
Как-то раз возникла острая необходимость поехать в командировку в город N. Не просто поехать, а сопроводить очень ответственный груз, документацию к нему, а с ними еще и охрану – даму с оружием. Всё было бы просто и безынтересно, если бы послали человека, который уже ездил в такие вояжи, но заела текучка, и все опытные в этом деле сотрудники были в разгоне. Таким образом, кроме нашего Володи и ещё одного молодого человека из дружественного отдела, послать было некого. Да и дел-то – всего ничего: сутки туда да сутки обратно!
Накануне отъезда проинструктировали Вову и напарника о том, что делать можно, чего нельзя, как надлежит в поезде посещать места общего пользования, сдавать груз и как возвращаться обратно, оберегая уже теперь только вооруженную тётю.
В таких поездках всегда выделялось в поезде отдельное купе, которое пользовалось правами экстерриториальности предприятия, которое его откупало у железной дороги. В такое купе никто из посторонних лиц не имел права войти, кроме ну очень компетентных органов или, на худой конец, спецмилиции, а уж выйти из него всем вместе можно было только на станции назначения, а ежели покурить или чего еще, то поодиночке и с разрешения старшего группы. По прибытии груз и документы сдавались заказчику под расписку, и – свободны. Главное на обратном пути, чтобы не потерялись ни охрана, ни пистолет!
Было бы всё нормально в этом путешествии, и поехали бы без проблем, если бы не одно обстоятельство…
При посадке в вагон, во время проверки билетов поймал наш Вова долгий и откровенно заинтересованный взгляд хорошенькой рыжей проводницы. Да и полбеды бы, что только хорошенькой! Заметил Володя на свою беду, что пуговицы форменной блузки этой красотки, трещали от неистового напора девичьей груди, а подобие юбчонки не столько прикрывало ядреные бедра, сколько намеренно подчеркивало соблазнительные округлости ладного молодого тела.
Ну, что ж в том плохого, спросите вы? Да ничего, конечно, дело молодое, горячее, до любви охочее. Но ведь, чёрт побери, впереди была служба, а не фигли-мигли!..
Короче говоря, – сели и поехали…
Длинный, как поезд, день катился к вечеру. От нечего делать наши попутчики дважды успели перекусить тем, что с собой захватили из дому. Дама, немного подремав, листала какую-то книжонку, а молодежь исходила желаньем выскочить из заточения.
Томимый интересом к проводнице, Вова уже не раз сбегал, как бы покурить, в дальнюю сторону вагона, где молодая хозяйка колготилась с постельным бельём и стаканами да нет-нет обжигала его взглядом, протискиваясь в проходе и слегка задевая тугим бюстом.
Напарник Вовы тоже попытался проявить интерес к служебному купе, пару раз, как бы ненароком, заглядывая туда, но желаемого результата не получил и вроде бы успокоился. Так вот почти день и проехали.
За окнами стемнело, и многие пассажиры, сморенные мягким покачиванием вагона и глухим перестуком колес, стали укладываться на боковую.
Тётенька с пистолетом тоже угомонилась, зная, что самое ценное находится под её дебелым телом и никуда не сбежит, а молодёжь – на стрёме и бережёт её покой и государственные секреты.
Когда дыхание женщины оповестило о глубоком успокоении души и тела, ребята переглянулись и тихонечко выскользнули в коридор…
Дверь в купе проводников была приоткрыта, и Вова не преминул втиснуть в каморку свою нетерпеливую голову… Контакт?! Есть контакт!
Слово за слово, смешинка за смешинку, и знакомство состоялось. Откуда ни возьмись, образовалась и бутылка горячительной влаги, достоинством в сорок градусов, способных взбудоражить молодую кровь необузданными желаниями, снося буйную голову с плеч рассудка. Ах, молодость, молодость!
Сначала всё было тихо и мирно, но после третьей или четвертой порции спиртного, заговорщицкий шёпот и приглушённый смех стали переходить сначала в тихое девичье попискивание, потом в шумную возню.
Дальше – больше: водка так стукнула мальчишкам по головам, что они начали выяснять, кто из них главный, первый и лучший. Возня выкатилась из каморки проводников на просторы вагона вместе с растрепанной рыжей проводницей, пытающейся разнять бузотёров.
Поднявшийся шум вызвал хлопанье дверей потревоженных купе, откуда женские заспанные голоса требовали восстановления порядка, а наиболее активные мужчины пошли на крайние меры – вызвали начальника поезда.
Во время всей этой катавасии вооруженная до зубов тётенька мирным сном в спецкупе охраняла государственные секреты и ничего не слышала из происходящего в другом конце вагона. А в этом конце передвижного содома страсти накалялись, которые не удалось погасить даже и появившемуся начальнику поезда.
Высшая поездная власть означилась как раз тогда, когда состав подходил к узловой станции, и он, начальник, принял единственное, на его взгляд, правильное решение – вызвал наряд железнодорожной милиции.
Появление блюстителей порядка в лице лейтенанта и двух нижних чинов внесло успокоение в ряды конфликтующих, которые пытались укрыться в своем купе, но пути отступления, к сожалению, были отрезаны милиционерами.
Все нетрезвые доводы молодежи о том, что они представители того-то и того-то, действия не возымели, и мои разгорячённые друзья были препровождены в привокзальный пикет милиции. Во всё это тревожное время тётенька с грузом ответственности продолжала мирно спать, твердо уверенная в том, что она охраняет и её охраняют тоже.
В милицейском пикете мало-помалу стало проясняться, кто наши ребята, куда и зачем едут, и что задерживать их вокзальная милиция, вроде как, не имеет права. Однако пока это выяснялось, поезд потихонечку тронулся и, ускоряя свой ход, повёз секретный груз к станции назначения вместе с охраняющей его дамой, в то время как всё «сопровождение» с документами осталось на вокзале!..
Все бы и ладно - чего не бывает в молодости! Ну, выпили, ну побузили, были задержаны, отстали… В конце концов догонят на следующем поезде… Все бы ничего, если бы не эта злосчастная коробочка в купе под спящей охранницей…
Наш «сторожиха» проснулась только утром, потрогала себя за бочёк, к которому был приторочен пистолет, – на месте. Заглянула под лавку – груз на месте. Протёрла глаза, а парней-то и нет!!!
Пять минут – ребят нет, десять минут – нет! Уже за окном замелькали предместья города N! Тут уже женщина беспокойно заёрзала на сидении. Высунула голову в коридор – ребят нет!
Через полчаса поезд подходил к станции назначения. В вагон вошли представители предприятия, куда предназначался груз, протиснулись в купе, предъявили документы… Груз на месте, охрана с оружием имеется, а документов и сопровождающих нет! ЧП!!!
Сопровождающие с глазами побитых собак появились только на следующий день…
Я уж не знаю, какие связи и механизмы были включены между предприятиями отправителя и получателя, но до КГБ дело, видать, не дошло, и с преступниками разбираться стали келейно.
Вернулся Вова из города N похожим на воздушный шарик, из которого выпустили воздух! Вот тут-то и начал свою инквизиторскую деятельность отдел режима во главе с его начальником.
Парень переводил тонны бумаги на объяснительные записки, в отделе всё время звонил телефон с требованием его то на один «ковёр», то на другой. В довершение ко всему на предприятие пришла «телега» со станции, где высажены были ребята, подтверждающая их задержание в непотребном виде.
Наш Вова за несколько дней потерял килограмм пять веса, уменьшился в росте на полголовы, на лице резко обозначились скулы, а взгляд напоминал загнанного в угол зверька.
По нашему, запуганному режимными ограничениями разумению, парня должны были четвертовать, колесовать и пожизненно лишить головы. Однако время шло, допуска парня не лишали, за ворота не выгнали, не арестовали, наоборот - количество всяких объяснительных документов экспоненциально уменьшалось. Вовкины скулы начали снова упрятываться за наливающиеся щёки, а глаза принимали ранее утраченный блеск. На все наши вопросы: «Ну как?», Вовка уклончиво отвечал: «А чёрт его знает, но пока что не расстреливают!».
Так прошло три дня, неделя, другая, а в конце третьей нам зачитали два приказа директора предприятия – один об усилении ответственности за нарушение режима, а другой – о назначении Вовки, простите, Владимира Геннадьевича заместителем начальника нашего отдела!
Вот так!
Воистину справедливо говорят, что пути господни неисповедимы, а решения начальства непредсказуемы!..
Санкт-Петербург
15.03.10