История эта невыдуманная, не для красного словца рассказанная, а на самом деле со мной так было.
Вчера, еду в автобусе с работы домой и размышляю: стирки уже накопилось, и постряпать не худо бы было. В сад бежать надо, трава там, как на дрожжах растёт. Прямо, хоть разорвись. И так, и этак прикидывала, но так и не смогла решить: какой работе предпочтение отдать. «Ладно, - думаю, - поставлю я тесто. Пока оно поднимется, успею постирать». Одним словом: делаю свои домашние дела, а у самой тяжело на сердце. Виноватой себя считаю за то, что в сад не пошла. То, что недополоты грядки – это ещё пол беды. Худо, что не политы. От этой мысли нет-нет, да и в окошко на небушко поглядываю. Сама мысленно у Боженьки помощи прошу:
- Боженька Всемилостивейший! Не могу я надвое разорваться. Помоги мне, пошли дождичка…
Вот, через какое-то время гляжу, на самом деле засинела туча на горизонте, запогромыхивало. Ветер силу набирает. Тополиные пушинки по двору мечутся. И я мечусь по дому, как угорелая: то к стиральной машинке, то к кухонному столу, ужин варю, начинку для пирогов готовлю. А когда всё выстирала, горячие пирожки полотенцем прикрыла, к окну подошла. На ребячьем футбольном поле, на пустыре мальчишек уже небыло. «Наверно от грозы попрятались», - подумалось мне. Ветер успокоился, только слегка покачивает ветки на лиственнице. Посмотрела на дорогу: «Ба, асфальт же сухой! Обманула туча. Унесла живительную влагу в другое место… Что ж, Небесному Хозяину виднее, где дождь нужнее, - решила я, убираясь на кухне. – Завтра пораньше в сад побегу и первым делом пополиваю…»
Так и сделала. Не стала дожидаться первого рейса садового автобуса. По утреннему холодку пешком поспешила. Наспех переоделась и пошла открывать вентиль. Настраиваю на частый дождичек водяную струю, а соседка из-за забора говорит:
- Земля ж ещё мокрая. Вчера тут славный дождик прошёл…
Только теперь я повнимательней посмотрела на луковые грядки и, конечно же, обрадовалась. «Услыхал таки Боженька просьбу мою. Не куда-нибудь, а на огороды тучу послал. Спасибо Отец Небесный за щедрый подарок…»
Взяла в руки тяпку и, не сколько тяпаю, сколько руками полю. Из влажной земли трава легко с корешками выдёргивается. Полю и удивляюсь: то ли травы в этом году
больше, то ли силы у меня меньше стало. Никак её одолеть не могу. Уже не в старое ведро её собираю, а на дорожки бросаю. Лишь бы грядки освободить, а траву потом соберу.
Вдруг слышу - где-то гром гремит. Выпрямилась, посмотрела на небо и ахнула. Туча синяя собою пол неба закрыла. Страшно мне стало. «Никак ливень будет, а может ещё и с градом…» - холодком обдала страшная догадка. И опять я, подняв глаза к небу, мысленно стала просить: «Боженька! Отец Небесный! Пронеси мимо беду эту! Страшно мне, очень страшно…»
Продолжая молиться про себя, я побежала закрывать теплицы, чтоб ветром плёнки не порвало. Бегала по огороду, собирала тяпки, рыхлилки, вёдра. На небо не гляжу, некогда. Схватила большой таз и начала поспешно рвать слегка переросший укроп. Думалось: пока будет дождь идти, оборву листики, нарежу меленько и засушу потом на зиму. Полный тазик несу к веранде, а про себя отмечаю: гром как будто по другую сторону дома громыхает. Подняла глаза и остановилась. От изумления даже рот открыла. Туча надвое разделилась. Словно полноводная река островок обтекает, а потом опять соединяется. На соседних улицах стена дождя идёт, молнии полыхают, а над моим, и ещё несколькими садами, небо чистое, васильковое. Огромная, страшная туча прошла, а на мой дворик и не капнуло.
И так меня всё это потрясло, что смотрю я туче вслед и думаю: «Вот так чудо! Неужели Боженька, среди тысяч просьб людских, услышал мою, робкую просьбишку слабого испуганного человечка?..»
Что греха таить, стало стыдно мне за торопливые мысли и поспешные решения. Не убила, не обокрала я никого, а так, по недомыслию, второпях кого-то обидела и сама обиду в сердце впустила… А Боженька Милосердный видать прощает мне это, как мы прощаем капризы дитю неразумному. Оберегает меня, слабую, неразумную женщину, как мать младенца бережёт.
Так, с мыслью о Чуде, воочию мною увиденном, я и прожила день сегодняшний. И, видимо, не забыть мне его до веку.
1 июля 2006 года.