Когда ветер дул с востока, город накрывало тяжёлой волной воздуха со свалки. И тогда каждый вдох сопровождался омерзением, а выдох – позывом к рвоте. И было это так обыденно, что многие перестали выключать кондиционеры и вентиляторы. Искусственный ветер дул с запада и был похож на моську перед слоном.
Силиция натянула высокое горло свитера на самый нос с горбинкой от застарелого перелома. Запахло лавандой – такой же синтетической, как и волокна свитера. В стылой квартире отключили электричество, а потому мусорный ветер без малейшего зазрения совести оккупировал её.
- Гром разрази! – споткнувшись о пустую бутылку, ругнулась девушка. – Ферро, балда, опять вляпался...
Она прекрасно знала, что брат всегда искал утешения в алкоголе, когда случался приступ депрессии, что, как правило, не было явлением случайным.
Силиция не стала вылезать из кислотных оттенков ветровки и разрисованных маркером кед и, не церемонясь, шумно протопала сквозь длинную захламлённую прихожую, надеясь застать Ферро спящим в спальне. Но и эта комната оказалась пуста. В раскиданной постели валялся пистолет, магазин был небрежно заброшен в угол, на стопку линялых журналов, однако хозяина «игрушки» видно не было.
- Балда, - повторила младшая сестра Ферро, но трогать ничего не стала. Кинув рюкзак на пол, полезла под кровать за своей раскладушкой, бубня: – Мог бы и прибраться к моему приезду!.. Если, конечно, в передатчике батарейку не забыл поменять... и не пропил его...
«Не такой уж он и не пьяница», - куснула совесть, вторя ржавелым суставам раскладушки.
- Ладно, - согласилась с ней Силиция. – Может, и впрямь, что-то серьёзное...
Чтобы заглушить угрызения, девушка решила приготовить обед и за этим занятием прокоротать время, пока не заявится тот, кто теперь должен был принимать её у себя на постой. Но в холодильнике, кроме двух запечатанных бутылок водки, было девственно пусто...
...Сумрак подъезда выплюнул её на тусклый свет – скомканную из-за злости, рыжевато-медную и черноглазую. Крашеная и в линзах, она старалась изо всех сил сохранить образ тинейджера, хотя давно миновала эту бурную пору.
- Магазин, - сказала Силиция.
Эксцентричная привычка говорить с собой вслух подвела её: проходящий мимо мужчина, краснолицый и небритый, обернулся и хриплым голосом потребовал:
- Дай закурить.
- Отвали, - грозно рыкнула девушка. – По зачисткам скучаешь, шваль? «Живодёров» натравить?
- У меня прописка, - обижено, хоть и неискренне, буркнул мужчина и потрусил своей дорогой.
Лёгкие на помине, «живодёры», служба профилактики разложения общества, остановили длинный «каблучок» на первом же перекрётске, который хотела пересечь рыжая.
- Служба ПРО, -взвизгнул электронный голос, - прекратите движение для проверки личного идентификационного номера. Напоминаем, неповиновение карается статьёй...
Черноглазая замерла, неожиданно кроличьим взглядом наблюдая, как похожий на удава лазерный щуп тянется к её руке.
- Просьба удалить неорганический материал с опознаваемой поверхности. Напоминаем, сокрытие данных считается сопротивлением властям, что карается...
Силиция подтянула рукав, обнажив исполосованное вдоль и поперёк шрамами запястье. Щуп ткнулся лучом в корочку крови.
- Ошибка, - грохнул приговором динамик, и зачастил: – Невозможно распознать чип. Ошибка вызвана нарушением целостности кожного покрова. Попытка сокрытия данных. Попытка сокрытия данных. Попытка...
Показался «живодёр», закованный в пластик. Голос служителя немногим отличался от машинного:
- Предъявите ID-карту или подпишите согласие на депортацию.
Девушка с ужасом поняла, что оставила рюкзак с документами в квартире Ферро.
- Сутки коллектора в черте города, - вспомнила о своих правах она, надеясь, что успеет позвонить брату.
«Живодёр» кивнул и без лишних церемоний запихнул рыжую в «каблучок».
...Коллектор представлял собой старый котлован с отшлифованными до зеркального блеска стенами. Бездомных и неудачников спускали туда на лифте, после чего те в течение суток мыкались по дну ямы без покоя и сна, ибо спать на мёрзлой земле рисковали единицы. К телефонному аппарату, смотревшемуся одиноким пупком на дальней стене, выстраивалась длинная, почти безнадёжная, очередь.
Однако Силиция всей душой вцепилась в это самое «почти» и бесцеремонно втиснулась между двух нищенок в головах живой змеи, хлопнув одну из них по плечу:
- Спасибо, что заняла мне очередь!
- Не занимала я ничего! – сотня волчьих глаз моментально порвала самоуверенность девушки на мелкие ошмётки.
- Пожалуйста... – всхлипнула она.
Кто-то пребольно схватил Силицию за руку и, сопровождая весь путь отборнейшим матом, отволок в конец очереди. Кто-то оказался здоровенным парнем с копной всклокоченных волос.
- Жди тут!
- Думала, одна такая? – заскрежетал ветхий старик перед рыжей. – Подыхать-то кто хочет?
Силиция взглянула на изуродованное запястье и промолчала. Старик перехватил её взгляд и причмокнул:
- Денег на успокоительные нет, что ль? Слыхал, вроде, серотонин и дофамин и так «живодёры», если поймают, впрыскивают, на халяву...
Девушка сплюнула под ноги. Год назад попытка поймать её закончилась сломанным носом и унизительным «Психическая нестабильность. Создание прецедента. При повторении предписывается принудительное лечение...».
- Умный ты, дед.
- Был бы умным, не торчал бы тут.
- Ты никому не нужен потому, что умный такой, - продолжила отгавкиваться рыжая. – Можешь не торчать и не звонить, и очередь быстрее придёт.
- Э, девочка, - крякнул неожиданный собеседник. – Из нас двоих жизнь тебе не нужна, а не мне. Была, по крайней мере...
- Всё равно усыпят, - пожала плечами Силиция. – Даже если все будут говорить секунд по тридцать, наша очередь до завтра не дойдёт.
- Усыпят? – загоготал старик, потрясая жидкими сединами, - Усыпят! Усыпят тебя морозы в этой выгребной яме, если заснёшь сейчас. А нас не убьют... Они же, - бездомный погрозил в грязное небо, - за гуманизм. Они не убивают... Отвозят за пределы города, на свалку. Там токсичные отходы, сами мрут... Сначала слепнут, а потом мрут.
...очередь, и впрямь, оказалась бесконечной. Когда до рассвета оставалось часа три, Силиция не выдержала и опустилась на землю.
- Лучше замёрзну тут, нежели потом мучаться, - бормотнула она на прощание дедку, всё ещё храбрящемуся.
Тряский сон перерос в горячку от переохлаждения, а та, в свою очередь, в видение брата, несущего девушку на руках по городу, где снова дул восточный ветер.
12.12.2009