"Партизанские тропы"
Едем в «лагерь». Плацкартный вагон, набитый пьющими «партизанами». За окном серые деревеньки, между которыми такой же серый лес…
Чем дальше от Ленинграда, тем меньше цивилизации. К примеру, на одной из станций в вагон-ресторан влетели местные жители и смели все, даже то, на что ленинградцы и внимания не обращали…
Утром выехали, к вечеру приехали. Маленькая станция с деревенькой и довольно большой в/ч.
Для срочников наш приезд – событие. Бегут на нас посмотреть, спрашивают земляков и, конечно, стреляют сигареты. Нам и вовсе забавно: вроде бы одеваем форму, вроде бы становимся солдатами, но при этом греет, что всего на три месяца и как бы понарошку.
Лагерь наш и правда стоял «в чистом лесе», около пяти-шести км от части и деревеньки. Два ряда больших квадратных палаток с деревянными помостами внутри, на которых по пять-шесть матрасов. Военкоматчик оказался прав: тут было не хуже, чем в общаге на Кр. Курсанта, а соседи так несравненно лучше!
Самая экзотическая фигура из моих соседей: узбек Боря. Невероятно плоское и круглое лицо с глазами-прорезями и абсолютной невозмутимостью. Боря мог бы изображать Будду. Не помню, чтобы за три месяца он что-нибудь сказал…
Тут же присутствовал и «русский богатырь Добрыня Н.», по-настоящему Юра Рябов. Большой такой человечище (чемпион Ленинградской обл. по какой-то борьбе) с удивительно обаятельной улыбкой, с детским добродушием и с «бориным» немногословием.
Таким же улыбчивым, как Юра, оказался кондитер Андрей. Он тоже был крупным и по-купечески дородным. Большой любитель поболтать и посмеяться.
Игорь был худощавый, рыжий, конопатый и серьезный. Любил козырнуть своей работой: возил дефицит в «Елисеевский».
Остальных не помню. Мы же четверо, как познакомились в поезде, так и поселились вместе и все три месяца были «не разлей вода».
КЛИМАТ – ПОДАРОК
Вечер приезда был посвящен обмыванию нового места, благо запасы спиртного превышали даже количество домашней снеди.
Утром все ждали «плату за веселье по полному тарифу», но обошлось. Оказалось, сон на свежем воздухе лечит похмелье лучше рассола.
К тому же мы выспались, так как никто не орал: «Рота, подъем!» и в целом, офицеров поблизости не наблюдалось. В небе сияло солнце, птицы приветствовали новых соседей радостным пением.
Мы с аппетитом позавтракали и помчались на речку.
Неглубокая и узкая речка имела запруду около перекинутого через нее деревянного мостика. С мостика в запруду можно было нырять. Вообще, для моего типа пловцов – идеальное место: нырнул, чуть проплыл и уже не так глубоко, чтобы бояться…
Красивое место, отличная погода, хорошая компания просто «проглотили» день, так быстро он прошел, но нам предстояло еще шесть таких же замечательных денечков…
ДЕЦИМАЦИЯ
Итак, неделя пролетела, как один день; спасибо погоде за «климат-подарок» (после той недели солнца мы уже почти не видели) и мудрому руководству части. Так как скорее всего всех нас «ловили на одну приманку», что это, мол, курорт, «лагерь труда без отдыха», вернее, наоборот, и т.п., то взять нас сразу за жабры было бы обманом. Неделю нам подарили, а потом мы проснулись и увидели, что в лагере…офицеры!
Кое-как нас собрали во что-то вроде строя и кто-то вроде нашего начальника задал простой вопрос:
- Хорошо отдохнули, бойцы?
- Отлично, товарищ***!
- Ну и хорошо! А теперь, бойцы, пора за работу!
- «Соловьи, соловьи, не будите солдат!» - процитировал кто-то из строя под дружный хохот и одобрительные реплики.
Командир тоже посмеялся и продолжил:
- «Соловьи» слишком рано вас будить не будут и перегружать работой не станут, но кое-что делать придется. Вы люди взрослые, сознательные, сами должны понимать.
Комплимент подействовал; народ притих и командир развил «наступление»:
- Чтобы без обид, распределим вас на работу таким образом: ну вот, прям первые 10 человек…будут заготавливать столбы! Вторая десятка будет их возить; третья – рыть под них ямы, шестая – устанавливать, седьмая…
Не помню, в какую десятку я попал, «столбовую», «ямскую» или какую еще, просто мне досталась другая работа. Командир уже направился к «УАЗику», но вдруг вернулся к расползающемуся, вздыхающему строю:
- А секретарш-машинистов среди вас, случаем, нет?
Толпа разродилась смехом и криками:
- Не, товарищ***, секретуток не держим!
- Значит, никто не может на печатной машинке работать?
- Не, нету таких! – постановил народ.
Расстроенный командир снова направился к «УАЗику». Бойцы разбирали инструмент,а я разбирался считать ли умением печатать мои редкие опыты с машинкой в редакции…
- Товарищ командир, - бросился я к машине.
- Да, - высунулся он в окошко.
- Я умею печатать.
- Серьезно?!
- Не спец, конечно, но печатать приходилось, когда в редакции работал.
- Тогда садись в машину, поедем в штаб.
По дороге меня поставили в известность, что секретарша ушла в отпуск; заменить ее некем; скапливаются разные бумажки; это беспокоит и т.д. и т.п.
Полдня болтался по части без дела, потому что у начальства появились какие-то неотложные дела. Было интересно наблюдать солдатскую жизнь со стороны и лестно отношение срочников, как к какому-нибудь крутому ветерану…
Потом меня нашли и вызвали в штаб. Начштаба, протянув кипу бумаг, поставил задачу:
- Вот это надо перепечатать до завтра.
- Хорошо, сделаем.
Довольный начштаба куда-то умчался, а я уселся за машинку…
Примерно через час начштаба заскочил взглянуть, как идут дела. Понаблюдав за процессом, он печально изрек:
- Ну, так и я мог бы. Нет, может, чуть медленнее тебя, но… А это надо до завтра закончить, к 9 утра.
- Ну, товарищ***, может вы и могли бы также печатать, но вам-то некогда. Вон вы все бегаете, хлопочете!
- Ну это да!
- А мне спешить некуда – три месяца впереди. К тому же все равно я быстрее вас печатаю.
- Но ты же не успеешь до завтра.
- Почему?! Ночь не посплю! Делов-то!
Начштаба ушел с печалью на сердце, видимо, не очень доверял «партизанскому усердию». Но коль уж мне оказали доверие!
Утром радостный начштаба получил свои бумаги в печатном виде и умчался в Архангельск, а я на несколько дней остался без работы.
Позже он пытался диктовать мне, но тут ничего не вышло, так быстро я не мог. Хотя работы «по специальности» почти не было, тем не менее я выпал из обоймы; никуда больше меня не привлекали, так что я шлялся, как «Винни-шатун» или «кот-сам-по-себе»…
ОЗЕРО-УБИЙЦА
Не знаю, был ли у МО свой «рубильник» там, наверху, в «небесной канцелярии», потому что после нашей курортной недели будто кто-то отключил солнце… Не сказать, что стало холодно, но солнце « залезло с головой под пуховое облачное одеяло», вроде и грело, но не показывалось…
Попробуй-ка вспомни, что это я надумал купаться в такую погоду! Да еще в озере, что покоилось рядом с лагерем, ведь на моей памяти никто в нем не купался. В это время все находились на работах и некому было отговорить меня от этой странной затеи…
У этого озера был один явный минус: берег если пологий, то заболоченный, а если не заболоченный, то обрывистый. Долго я искал подходящее место и наконец остановился. Разделся, бросил одежду у колышка, вбитого на самом краю низенького обрывчика. Держась за колышек, спустился к воде…
Сделал пару шагов в озеро, но качающееся под ногами дно жильнуло в сердце страхом и я стрелой вылетел на берег! Не без помощи того же колышка.
Какое-то время спустя рассказал этот случай местному старику, на что он заметил:
- Повезло тебе, внучок.
- Почему, дедуш?
- А что выскочил сразу. Это же «ложное» дно, из водорослей. Около берега оно обычно покрепче, да и ты легонькай, пошел бы по нему в озеро, а как отошел бы на глубину, оно бы и прорвалось. А выбраться из-под него, все равно что из сети…
С тех пор, проходя мимо этого озера, я иногда с легким холодком на сердце думал: «Вот это был бы курорт! «Вечный отдых»!
АРХАНГЕЛЬСК
Однажды Кот предложил мне съездить в Архангельск:
- Я бы и сам смотался, Алекс, но я же срочник! Меня если заметут – кранты! А тебе ничего не сделают, хоть и попадешься. К тому же ты все равно «неохваченный».
- А ты уверен, что есть смысл в этой поездке?
- Уверен! Я тебе точно говорю! Я записку напишу, и у нас будет и водяра, и жратва, и курево, может, и денег подкинут.
- Ну служил он в твоем городе; ну, дружил ты с ним, а теперь-то он дома… Вдруг ему ты ему и на х… не нужен?
- Ну, я же рассказывал (сто раз он рассказывал), что был у него в увольнении. Он меня встретил ох…о! И матушка его была рада.
- А отца у него нет, что ли?
- Нет, они вдвоем с матушкой живут. С отцом его она развелась.
- Ясно. Ну ладно, попробуем.
Так, в мрачный дождливый вечер, когда мы гоняли чаи и «стругали подвески для топоров» в избушке Кота и Алексея З., на стрельбище, меня подбили на самоволку в Архангельск. И то сказать, деньги заканчивались, курево тоже, поездка была жизненно необходима…
И вот на другой день, снова в гражданке, к часу ночи плетусь на станцию из нашего любимого лагеря. Снова дождь и темнота, как грязь под ногами. Одет довольно тепло, а все равно зябко.
Добираюсь до станции тютелька в тютельку к прибытию поезда, но он задерживается. Топчу лужи на платформе, грею нос сигаретами, поезда хочется, как чуда, как… Мысль в голове, как «обдолбанная белка в колесе» не крутится, а так, лапками дрыгает: «А ну как он совсем не придет…»
Ну нет, появился! Сразу стало на душе радостней, наконец-то согреюсь, а то и вздремну!
Такого я ни разу не видел! Поезд «времен гражданской войны»! Может, кто и на вагонах сидел, «чем советская власть не шутит»! Но внутри сесть оказалось трудно, «рыбы в банке тоже не сидят»! Народом все так забило, что в тамбуре нереально было достать сигареты из кармана. Тем не менее, кто-то умудрялся курить «активно», а остальные «пассивно».
Кое-как, с надеждой всунуть куда-нибудь свой мини-зад, прошел, продавился через два вагона и понял, смысла двигаться дальше нет. Вдруг с удивлением заметил, что багажные полки не заняты.
Прикинувшись «авточемоданом», втиснулся между потолком и полкой и с грехом пополам, а поезд был явно класса «экспресс-черепаха», добрался до Архангельска…
Не стремясь в общий «человекопоток», взирал я сверху, как несет он к «устью» рюкзаки и корзины.
В свои законные выходные горожане запаслись «дарами леса» и теперь торопились по домам, я же наоборот ехал за «дарами города», дом мой находился далеко и спешить мне было некуда…
Ж/д вокзал находился за городом, пришлось больше часа ждать автобус в город. Это был «северный час», тянулся в два-три раза дольше обычного.
Полу-облака, полу-тучи над головой, казалось, вот-вот придавят тебя, а снующие под ними рыдающие чайки только добавляли тоски. Такой тоски, как за этот час, давно не приходилось испытывать, а может и никогда…
Но вот нагрянули автобусы и движение сразу разогнало «тучи в душе». Потом начались поиски квартиры. В руке, как компас, клочок бумаги с адресом, и вперед. На пути, будто оазис, попалось работающее полу-кафе-полу-магазин, а в нем («радость Бумбараша») горячее ароматное какао! С потрясающими булочками и пирожками вдобавок! Так, благодаря «волшебнику МО», простые вещи превращались в деликатесы!
Когда я вышел из кафе и закурил, у меня уже установилось всегдашнее приподнятое настроение; ведь впереди ждали новые встречи, приключения, а самое главное, там впереди, за каждым углом можно было встретить свою Любовь!
Нужную квартиру в типовой пятиэтажке нашел легко, только вот дверь никто не хотел открывать. Минут пять, как дятел, долбил в звонок, бесполезно!
Вот это облом! Куда они могли деться? Хотя я ведь прибыл «сюрпризом» и никто не обязан был меня ждать. От огорчения даже забыл, что у меня есть еще один адрес: друга Котова друга.
Пошел туда. Друг Котова друга жил в очень старом, черном двухэтажном деревянном доме. Не в личном, конечно; там тоже как бы были квартиры.
Тут уж мне открыли дверь сразу, без вопросов пустили внутрь и только потом женщина в возрасте, по виду пьющая, спросила:
- А ты, наверно, к***?
- Ага.
- А его нет. Он у*** должен был ночевать.
Она мне называет имя Котова друга, а я объясняю, мол, только что оттуда, а там никого…
- Да спят еще! Куда они могли деться! Спят.
Благодарю, прощаюсь и с радостью, оттого что «они спят там» и что не надо оставаться в этой квартире, вылетаю на улицу.
В жилищах одиноких стариков и алкоголиков (вот эти как раз не бывают одиноки) свое амбре и, как Бабе-Яге не нравился «русский дух», так этот не каждому придется по нюху.
Снова долблю в звонок, на том же месте, через час. На этот раз дверь приоткрывается; парень с заспанным похмельным лицом со смесью испуга и удивления смотрит на меня, потом все-таки догадывается спросить:
- А ты кто?!
- А я к***. От Кота.
Парень, не закрывая дверь, уходит вглубь квартиры и кричит кому-то:
- ***, там к тебе какой-то человек! От какого-то Кота!
- О, привет, - в дверях появляется другой парнишка, - заходи!
- Я – Алекс, - заявляю я, перешагнув через порог.
- А я***.
- Да я-то тебя давно знаю. Столько о тебе слышал от Кота; вот, кстати, от него записка.
Пока хозяин читает, осматриваю квартиру, в которой прошел ночной загул. Многие еще спят; кто где. Но видно, что этот «бардачок» только на выходные, пока мама в отъезде (она была где-то в деревне у родни), а в целом «чаша полная и уютная»…
Хозяин ведет меня на кухню, где два похожих не внешне, а по состоянию парня «аптекарским способом» (недаром мама хозяина зав.аптекой) делят остатки водки.
- Ты будешь? – с плохо скрываемой надеждой на отказ спрашивает меня хозяин.
- Не! С утра, ты что!
Одного из парней вдруг разбирает смех; действительно, отказ от водки – самое смешное, что можно придумать.
Через какое-то время встает вопрос пополнения запасов. Деньги есть, но все выпито, съедено, выкурено (последнее меня особенно напрягает) и никто не хочет двигаться, кроме меня.
- Я бы сходил, - уверяю пацанов, - но я же города не знаю.
- А, ладно, - решительно, но из последних сил машет рукой хозяин, - пошли! Хотя бы не одному. Да и про Кота расскажешь, как он там.
Ходим по магазинам. В очередном кафе пьем очередное какао с очередными пирожками, которых захватываем и с собой.
- А жаль, тебя прошлой ночью не было!
- А что такое?!
- А бабы были! А тут питерский пацан! Они бы заценили!
Не вдаваясь в объяснения, что я такой же «питерский», как и «архангельский», вместо этого рассказываю про Кота и наши «партизанские будни и блудни».
- А когда тебе обратно надо?
- Сегодня ночью.
- А может останешься?! Хоть на два-три дня! Сегодня погудим еще, а завтра мать приедет, я тебя с ней познакомлю. Она Котову другу будет рада.
- Не, не могу. Сам пойми, пусть и не совсем всерьез, но все же это армия.
- Жалко! А вы с Котом приезжайте как-нибудь! Может, ему увольнение дадут.
Обещаю, если получится. Наконец мы возвращаемся туда, где голодные «галчата щелкают клювиками» в предвкушении водки и сигарет.
Сразу же формируется НЗ: водка, сигареты, консервы, даже выуженная из хозяйских тайников банка растворимо-дефицитного кофе. Это передачка Коту. А уж после этого «продолжение следует»; тут и я позволяю себе пропустить водочки под грибочки, капусту квашеную, яичницу с колбасой и прочую архангельскую снедь.
Ребята отличные. Время летит незаметно, но вот за окном начинает смеркаться и хотя расставаться не хочется, я встаю… Меня все уговаривают остаться, но я непреклонен и в конце концов выкладываю главный довод: «Пацаны же там ждут!» Это свято! Это никто не оспаривает…
Проводы, посадка в вагон и вот, без приключений и кажется, быстрее, добираюсь до своей станции, а чуть погодя стучу в окошко сторожки…
Загорается свет. В раме окна нарисовывается заспанное, чуть испуганное лицо «именинника», которое тут же «делает шаг» к радости:
- Алекс! Алекс приехал!
Кот распахивает двери и (как долго не виделись!) крепко обнимает меня. Вхожу, здороваюсь с Алексеем, и с видом триумфатора, под дружные овации взгромождаю на стол «трофей»…
Кот с радостными восклицаниями опорожняет рюкзак.
- Ну что я говорил! Живем! А денег не передал?!
- Есть немного.
Достаю деньги и присоединяю их к прочему; все по-честному.
- Так это, может того?! – с сияющим видом Кот кивает в сторону водки.
- Смотрите, - говорю, брякаясь на кровать.
- Надо ж пацанов позвать, - грустно поддерживает инициативу Алексей.
- Ну, идите, будите, а я пока поваляюсь, заслужил!
- Это да! Это да! Ладно, мы пошли.
Вскоре в сторожку заваливается толпа. Все радостные, как будто никто не будил их далеко за полночь. Откупоривается первый сосуд и… Да, такая вот она – молодость!
Продолжение следует…