Рупор-громкоговоритель на телеграфном столбе возле деревенского магазина горланит какую-то современную толи песню, толи частушку голосом подмосковного рэпера в это воскресное июньское утро. Сорока, склонив голову на бок и вниз, открыв непонимающе клюв, сидит на этом же столбе, уставившись на источник звука. «Бум-бум-упа-упа» прыгает над домами, сгрудившимися на берегу таёжной реки. Скоро от такой мелодии начинают подвывать собаки во дворах. Воробьи, облепившие черёмуху в ближайшем палисаднике нахохлившись, ждут конца зубодробительной мелодии. Лишь свиноматка довольно похрюкивает в такт мелодии, почёсывая сальный бок об этот же столб, окружённая дюжиной розовых полуторамесячных пяточков. Но вот, набор недоделанных звуков надоедает видно хозяйке магазинчика с вывеской «Екатерина». На крыльце появляется плотно сбитая женщина в расцвете сил в белом халате с засученными рукавами и ярко красных бусах на загорелой шее.
- Митька!!!
Трубный голос, напоминающий пожарную сирену гремит перекрывая все звуки просыпающегося селения. Собаки вмиг меняют настроение – дружно и заливисто гавкают. А сорока, уставившись на вышедшую продавщицу, пару раз понимающе каркает с выражением. Рупор замолкает. Из окна второго этажа бревенчатого административного здания, стоящего напротив торговой точки высовывается рыжий паренёк в модной футболке расписанной музыкальными нотами. Дмитрий – непризнанный вундеркинд местного масштаба лет тридцати, ответственный за клубную деятельность в этой глубинке. Музыкант, художник и заведующий местной радиоточкой – в одном лице. Он несколько раз уже пытался поступить в областной институт культуры. Но приёмная комиссия никак не могла разглядеть в гармонисте-слухаче будущую звезду эстрады мирового масштаба. Вот и приходится развлекать односельчан между поступлениями.
- Чё, тёть Кать?
- Я те покажу тётя Катя! Помойным полотенцем! Племянничек! Выключи эту ахинею африканскую! В голове с утра токо этот паразит хрипит! Поставь нормальные песни! А то с утра не подходи ко мне больше за пивом!
- Понял, Катюша! Понял!
Железный колокол громкоговорителя скрипит-звякает-икает и наконец-то льёт из своих внутренностей реку Волгу, которая течёт далеко и долго. Екатерина, довольно подпевая под нос, разворачивается к входу в магазин.
- Катюша, здравия тебе! Скажи, цвяточек! Хлебушек подвезли, али как?
Из-за угла магазина появляется дед Степан в сопровождении своего неизменного четвероногого спутника. Дед в просторных синих шароварах, шлёпанцах, майке – «Трудовые резервы», фуражке – стахановке. В руках сумка-авоська с кошельком. Лохмач трусит рядом. Кобелёк высунул язык и едва не волочит его по дороге.
- Здравствуй дед Степан! Пока нет ещё! Жду, с минуты на минуту! Сядь на лавочку, отдохни пока!
- Да, голуба! Погодка-то позволят косточки погреть сёдни! Тепло как в настоящем лете! А пивко есть, дочка бутылошное?
- Есть, дедуль! Тебе какого?
- Жигулёвского попроще!
- Сейчас вынесу!
Хозяйка заходит в магазин и через минуту появляется с запотевшей бутылкой пива.
- Вот из холодильника прямо! Открыла! Держи, дед Стёп!
- Пасибачки, дочка!
- На здоровье!
Дед присел на лавку под берёзой. Дунул на пену, показавшуюся из горлышка, и сделал глоток. Удовлетворённо крякнул – пузырьки газа защекотали ноздри. Снял кепку, положил рядышком. Вытянул папироску из пачки, сладко затянулся. Время есть, торопиться некуда. Можно спокойно похлебать пивко на свежем воздухе. Мухи не надоедают – не жужжат под ухо. На дороге тихо – никто не пылит. Вдруг раздался топот. Завклубом галопом проскакивает по ступенькам, здоровается мимоходом, влетая в магазин.
- Здорово, дед Степан!
- Здоров, Митяй!
- Катюша, ещё пивка маленькую! После обеда деньги отдам!
- Ишь ты! А что бегом-то? Неужели такая потребность?
- Да пока мысль не убежала! Сижу, рассказ на вступительные экзамены сочиняю!
- Так ты не бегай за пивом! Мысль и не убежит никуда!
- Нет, Катюш! С этим напитком почему-то у меня мысли поинтереснее идут!
- Поинтереснее! Вот с пивом сочиняешь – а потом профессора не поймут на трезвую голову твой талант! Держи, горе!
- Спасибо, Катюша!
Огненная шевелюра появилась на выходе с довольным выражением физиономии непризнанного гения.
- Што сочиняшь-то Митька? Сидай - рассказывай!
- Да это, дед Стёп! Рассказ про диких животных с нашего края пишу! На экзаменах или басню, или стих, какой надо рассказать! А если самому сочинить – то ваще! Считай, сразу поступлю! Без разговоров!
- Ну и што? Много насочинял-то?
- Начало, думаю хорошее! Около нашей деревни водятся медведи! Вот!
- А дальше?
- Пока всё! Но щас пойду допридумаю!
- Да-а-а…ведмедей-то у нас полно! А раньше ишо больше было! Чуть ли не днём по деревни ходили.
- О! Дед Степан! Расскажи чёнить про них!
- Про них-то, косолапых? Ну, слушай! Давненько это было. Ты ишо мальцом однако был. Или вру! Ага! Похоже тебя Митька тады в праекте даже не было! Точно! Потому што кузня простая была, без гидравличнова молота. Годов сорок назад это приключилось. Ага. А кузнецом у нас был дядька Трифон – царствие ему небесное. Жил аккурат возле кузни, в крайнем проулке. Во-о-он там, справа.
- Где и сейчас кузница?
- Ага. Где и щас. Вот. В райцентре нашем партия геологов стоит. Присылают сюда к нам троих человек оттуда. Аккурат, токо снег сходит и они приезжают со своим инструментом. Кирки там, лопаты, ведра всякие. Парнишки молодые, наверно твоих годов тоже будут. А раньше-то народу больше было. Семьи человек по десять само мало! Вот. Где им остановиться-то? Дядька Трифон живёт один. Бобылём живёт. Без детей, тем боле без внуков. Ага. Председатель сельсовета и просит дядьку Трифона, штобы тот геологов на лето к себе пристроил. Каку-никаку копейку пообещал за то. Ну а што? Хоть и молчаливый кузнец был, а с живой душой всё-таки веселее по вечерам. А тут не одна душа-то, а целых три. Начали они проживать в мире и согласии. Трифон их мясцом балует – охотник ишо тот! На ведмедя один хаживал – знал за собой силу. Геологи ему по хозяйству помогают – где воды, где в огороде полить. Там подтяпать. В общем, всё у них ладно да складно идёт. Если бы не одна причуда одного из них. Ну не причуда, а боязнь.
- Что за боязнь?
- Ты слушай. У всех по-разному быват. Кто темноты боится, каво в воду на тракторе не затянешь. А этот всяку животину боится! И лошадей, и коров, и собак. Даже гусей и тех. А уж лесное зверьё и подавно! Зуб на зуб не попадат, так со страху трясётся.
- А что это он так? Больной что ли?
- Да не больной! Странность така вот бывает у людей. В остальном-то нормальный, ничем от других не отличается. Работают они по отдельности – у кажного свой участок. По разным местам копают землю, а к вечеру собираются все вместе у Трифона. Эти нормально – балагурят, шуткуют после трудодня. А этот сам не свой. Канешна такой напряг! Весь день в тайге, среди зверья, хоть и не виднова. Однажды пришёл белый, как тетрадный лист. Говорит, што ведмедя слыхал, как тот ревел. Ага.
- Что, дед правда слышал?
- Правда. Слушай дале. А эти два охламона рыгочут! Смех им всё! И ишо решили подшутить над ним. У дядьки Трифона на сундуке в чулане лежала шкура ведмедя. Вот двое-то усекли это дело и решили пугануть третьего. На следующее утро как обычно разошлись по участкам. Третий-то уже копает вовсю – золото шукает. А эти двое вернулись, взяли шкуру и вперёд – дурью мучатся!
- К этому пошли, что ли? И чё?
- Слухай дале, Митька! Не перебивай! Ага. Подползают значит на карачках к той яме где он копат. Напяливают на себя шкуру, высовываются, штобы значит, тот увидел голову ведмедя! Один ревёт благим матом до жути, второй камнями швыряется в яму. Этот парнишка как глянет, как сквозанёт до деревни! От, как ты в сельпо за пивом! И сидит в доме - ни жив, ни мёртв! Трусится, как мой Пушок в сорокаградусный мороз. И те приходят! У этого спрашивают што ты, мол, напуганный такой! Говорит – ведмедя видел. Эти реготать! Заливаются, аж до икоты! Ну сознаются, што так шутили. Этот не верит. Да мы это говорят! И шкуру ведмедя показывают. Вроде парнишка успокоился.
- И чё, всё?
- Слухай! Што нетерпеливый-то такой? Ага. Время идёт – копают себе в другие дни, уже без пугалок. А у этого парнишки участок, аккурат возле звериной тропы. Это уж потом рассмотрели. С дядькой Трифоном. Во-о-он возле той скалы! Видишь через реку, от моста левее?
- Которая крутая самая?
- Ага. Которая крутая. Работают, стараются. Видать, што-то и находют. И вот однажды, уже к вечеру этот парнишка-геолог смотрит ведмедь идёт. Прямиком на него. А косолапый, видать с ветру идёт и не чухает, што человек впереди находится. Прёт, как тот трактор по болоту – без разбору! Ну, а парнишка-то решил, што это опять его дружки развлекаться крадутся! Он быстренько на берёзу залез и сидит на ветке – затаился. Метрах в двух от земли. Ну, думает – моя очередь над вами шутить!
- Чё опять пугать пришли?
- Не перебивай! Ага! Идёт ведмедь без задней мысли и идёт себе, мирно так топает. Токо под ентой веткой начал проходить! Парнишка, ка-а-ак сиганёт на него сверху! Верхом, как на коня запрыгнул! Косолапый такой напасти не ожидал! Как рванёт! И понос его пробрал с перепугу. Бежит и поносит! Бежит и поносит! А геолог-то смекнул, што человеки так быстро не могут бегать! Ну и сковырнулся с хребту зверинова! И побёг в деревню. А в доме уже все в сборе. И два товаришча ево и дядька Трифон. Ну и рассказал, как токо што на ведмеде прокатился. Те не верют! Повёл их показывать. От, прямо от той берёзки по поносному следу и пошли. И точно! Метров через двести лежит ведмедь. Помер с перепугу сердешный. Дядька Трифон разделал ишо тёплова косолапова. Свеженину вечером ели. От как быват-то! А у парнишки геолога страх пропал после того! Хоть и по незнанки, а стал медвежатником. Шитай не кажный один на один осмелится на мишку-то идти! Перестал с того случая бояться живности лесной, тем боле домашней.
- Неужели, так было?
- Кажу, значица было! Иди, пиши, што услыхал! Чай шас-то поступишь в институты!