повесть -ершовские пороки

               ЕРШОВСКИЕ ПОРОКИ

               Повесть


 Иван Колесник, детина выросшая аж под два метра, окончив, пять классов, пошел работать, продолжая учиться в вечерней школе. Не обделил его Бог и силой. Чуть что не по нему, мог дать в морду свом огромным кулаком, но первым в драку не лез. Не сказать, что красивый, но славный парень. Полюбил он девушку не с первого взгляда. Он долго к ней присматривался. Брала робость, стеснялся. А любовь требовала сближения. Зародилось то чувство, которое радовало его, томило. Он в ней находил все для него милое, приятное. Встречал ее, смотрел пристально и запоминал все ее милые черты. Даже незаметную родинку разглядел. Как хотелось эту родинку губами ощутить.
Приехала Вера к своей тетке в гости, да так и осталась у нее жить. Она тоже поступила на работу на тот же завод, где работал Иван Колесник. В вечерней школе они ближе сошлись. Стали школьными друзьями.
Вино - водочный завод, на котором они работали, славился и был рентабельным предприятием. Город, где жили познакомившиеся Иван и Вера, был небольшим, красивым. Рядом с городом Черное море, по берегам которого удивительная растительность.
Однажды после смены Иван, оказался в автобусе рядом с Верой. Заполнявшийся людьми автобус уже стал «растягиваться», как резиновый. Сжатые пожилые люди ворчали, а молодежь улыбалась. Рука Ивана коснулась груди Веры.
- Вера, извини, - смутившись, попросил Иван - Ты, до какой остановки едешь?
- Я схожу у школы, - ответила она.
- Давай сегодня встретимся у красивого школьного скверика.
- Во сколько?
- В восемь вечера, сможешь?
 - Постараюсь. Думаю, у тети к тому времени не будет больше работы.
- Приходи! Буду ждать!
Автобус постепенно разгружался. Стало свободно. Иван даже смог проехать до конечной остановки на сиденье. Домой шел с улыбкой на устах. Радость распирала грудь. Впервые за свои восемнадцать  лет, он назначил девушке свидание.
- Сколько же ей лет? – подумал он. – по-моему ей столько же, сколько и мне. Гарна дивчина! Какие глаза! Губы…бантиком. И вовсе она не гордыня. Простая. Согласилась сразу на свидание. И почему никто из наших парубков к ней не пристал? Ай, нет, кажется, Гошка, как-то к ней приставал на автобусной остановке,- думал Иван.
Идти домой оставалось не далеко. Он продолжал вспоминать, как на автобусной остановке, Гошка приставал к Вере. С улыбкой до ушей он намеревался изъясниться с Верой. Длинными сухими руками, пытался обнять ее, но она резко отбрасывала его руки. Ему удалось ее обнять, и он пытался, заглядывая ей в лицо, что-то сказать. Она смотрела в землю, пытаясь отбросить его руки. Еще несколько раз, на той остановки, ожидая автобуса, Иван наблюдал туже сценку. Его друзья подстраховывали друга.
Тогда-то Иван понял, что девушка с навязчивым ухажером не хочет встречаться. Теперь, он еще больше убедился, когда Вера дала ему Ивану согласие на встречу. Теперь он не позволит Гошки, приставать к Вере.
Ивану стало приятно, что к нему впервые прибавилась почетная забота- оберегать любимую девушку. Это забота его радовала.
Мать накормила сына, предложили отдохнуть. Какой отдых! Иван не мог дождаться назначенного времени, а оно шло так медленно.
На свидание Вера пришла к назначенному времени. Немного смущаясь, она присела на скамейку рядом с новым другом.
Они никак не могли сосредоточиться, о чем завести разговор.
Первым заговорил Иван:
- Вера, к тебе Гоша пристает?
-Надоел. Как увидит, приближается со своими нежностями. Не могу видеть его гнилые зубы. Изо рта прет как с уборной. Не раз говорила ему, что не люблю его, а он все пристает.
- Хочешь, я его проучу! Забудет приставать!
- Ваня, я не хочу, чтобы у вас завязалась драка. Ты же знаешь его дружков. Отморозки! Они тебя искалечат.
- Посмотрим.
Так между влюбленными начался разговор. Потом говорили о разном. Разговор о признании в любви, у них состоялся в какую-то другую встречу.
Иван и Вера уже открыто встречались. О них говорили:
-Прекрасная парочка!
И только Гошка затаил  злобу на обоих. Черная зависть грызла его душу. Он никак не мог смириться с тем, что она его отвергла. Он душевно страдал от своего бессилия. Любовь к ней никак не проходила, не забывалась. Местные девушки желали с Гошкой познакомиться и встречаться, ведь, парень был не последний. Он про себя думал: - Подумаешь, зубы!
- Начну хорошо зарабатывать, вставлю золотые.
В такой тягостной обстановке проходили его дни. Отработает смену и к киоску, где продавалось разливное пиво. Зашедшая хмель веселили душу. Здесь в кругу друзей, он забывался. Прошло лето. Спала жара. Полетели пожелтевшие листья.
Веру с Иваном встречал Гошка редко. Они опережали и садились в автобус раньше. Остальные в другой.
 В одно из воскресений Гошка с друзьями сидели за столиком, как обычно пили пиво.
Опорожненные кружки стояли на всех столиках. Уборщица не успевала собрать их для мытья. Иван Колесник тоже любил пиво. Да кто его не любит. В то злосчастное воскресенье он, проснувшись рано, решил прогуляться по городу. Мать поинтересовалась:
- Ванечка, ты что-то раненько пошел на прогулку? Позавтракай!
-Мамо, ты готовь завтрак, а я сейчас дойду до киоска, выпью кружку пива, приду, и будем завтракать.
Но позавтракать им вместе не пришлось. Иван сел на автобус и доехал до киоска , где шла бойкая торговля пивом, только что завезенном. Любителей пива сидело не много, даже были свободные столики.
Иван взял две кружки пива и пошел за ближайший столик. Тут он заметил Гошку и двоих его друзей. Ребята были уже навеселе.
- Садись, Иван! – предложил Гоша.
- Нет, спасибо! – холодно ответил Иван и пошел к свободному столику.
- Брезгуешь, гад! – злобно прорычал Гоша и схватил его за полу пиджака. От неожиданности и резкой остановки тела, кружки с пивом в руках Ивана, выпали  и покатились по полу, оставляя лужицу жидкости.
-Ты что, Гоха, готовясь к драке, вспылил Иван. Он не сдержался и сильным ударом влепил Гошки в ухо. Тот сковырнулся со стула, схватившись за ухо.
- Ребята,- заорал он. – Врежьте этому верзиле!
Двое здоровенных «телохранителей» только того и ждали. Они набросились на Ивана. Начали мутузить парня, нанося ему удары в лицо, под дых, под ребра. Иван не растерялся, он тоже умел драться. Да силенка была. Но чувствовал, что с троими не справится. Первого, который ему нанес удар под глаз, он сшиб и тот улетел под столик, который, перевернувшись, закрыл его тело. Падающие кружки добавляли боль. Другой собутыльник, схватил Ивана обеими руками сзади  и стал удерживать его до тех пор, пока Гоша не насладился, нанося Ивану удары в лицо.
Иван, опершись спиной на удерживающего парня, обеими ногами двинул Гошку в живот и тот опять завалился на пол. Гошка вытащил перочинный нож,  раскрыл  и бросился на Ивана, который освободился  из «клещей» здоровенного парня, схватил со стола пустую кружку и прямо в лоб ударил приблизившегося противника. Гошка, с поднятой вверх правой рукой, и зажатым ножом, повалился на столик. Перевернулся на бок и замертво упал на пол. Иван, находясь в состоянии аффекта, начал колотить по Гошиной голове, оставшейся разбитой кружкой. И только  когда увидел брызнувшую в его лицо кровь, да крики людей. Он остановился.
Никто из мужчин не бросились разнимать драчунов. Только женщины истерически кричали, броня и совестив парней, просили:
- Ребята, что вы делаете! Перестаньте!
Барменша вызвала милицию. Машина быстро приехала. Сотрудники скрутили  драчунов и усадили в машину.
- А ты что лежишь? Вставай! – тронув ногой лежачего, потребовал сотрудник.
Гошкина голова была красной от крови. От толчка ноги сотрудника, она качнулась. Он понял, что человек мертв.
-  Старшой, - резко позвал милиционер, кажется труп. Вызывай скорую.

Часть вторая


У следователя, занявшегося расследованием драки, начали появляться первые листки дела. Допросы не долго длились. Ивана привезли в милицию совершенно трезвого, даже не позавтракавшего. Иван на допросе все чистосердечно рассказал. Сожалел, что ударив пивной кружкой человека по голове, убил его.
- Не было у меня намерения убивать Гошку. Когда он на меня кинулся с ножом, я хотел его ударить по руке, но он ее поднял  и удар пришелся прямо  в лоб. Потом я не сознавал что делаю. Навалилась такая злость, не помню себя, сколько раз я его ударил. Когда увидал кровь, у меня мурашки по коже побежали. Если бы не женщины с их заполошными криками, я бы, наверное, превратил его голову в месиво. Я каюсь и признаю себя виновным, но драку учинил Гошка и его друзья. Он меня задел  первый.
Мать, не дождавшись сына, стала расспрашивать соседей, но никто ничего не знал. Только на следующий день Аксинья Михайловна узнала о случившимся с сыном.

Следователь все записал в протокол. Он также записал показания свидетелей. Приложил документ медэксперта. Собрав все необходимые бумаги, направил дело в суд.
 С задержанных драчунов, взяли расписки о невыезде с города, отпустили до суда домой.
Иван искал встречу с Верой. В городе уже многие знали о драке в пивном баре. Ходили слухи, что Иван убил Гошу из-за ревности. Так уж хотелось Гошкиным родителям повернуть дело, в их нужном направлении. Вот почему Иван, узнав от матери, что ходят такие слухи, сам лично хотел рассказать Вере правду случившегося.
 Вера приезжала домой с работы и никуда не ходила. Она старалась забыться чтением книг, но мысли лезли разные. Она себя виноватила. Боялась за последствия. Ивана не осуждала и все  же Гошу жалела.
Когда получала записку от Ивана, который просил о встрече, боялась этой встречи, но, набравшись смелости, пошла на свидание.
Они сидели на той самой скамеечке – школьного скверика.
-Вера, у меня на руках повестка в суд.
- На какое число?
- На пятнадцатое сентября.
- Ой, Ваня, что же тебе будет?
- Дальше России не увезут. Попаду в лагерь, где ведется лесоповал, там засчитывают день за два. Быстро выйду на волю. Будешь ждать?
- Ванечка, любимый, буду ждать, только ты пиши, не забывай.
У Ивана сердце кровью облилось. Он не мог себе представить, что его разлучат с любимой девушкой, с матерью. Как они были ему сейчас дороги!
Он со дня своего рождения, еще нигде дальше своего районного центра не был. Все это его пугало. И только две женщины внушали ему спокойствие. Мать призывала к терпению, любимая дала слово ждать.
Они со слезами на глазах целовались, обещая, не забывать друг друга.
До суда оставался один день. Иван все передумал как вести себя на суде, как говорить. Он даже записал все на бумагу.
Когда начался суд, и ему предоставили слово, он в первую очередь попросил прощение у родителей убитого. Не многие были на стороне Ивана. Матери Ивана Колесника люди сочувствовали и с ней сопереживали. Ведь он был единственным  ее сыном. Родила она Ивана в день, когда получила известие о гибели мужа на фронте. Жила и растила сына, так и не выйдя больше замуж. И вот теперь, когда кормилец вырос и попал в тяжелое положение, ей горестно, больно на сердце. Не было никакой утехи от горя.
-Даже как же он выдержит там! – причитала она, заливаясь слезами.
- Не горюй, Михайловна, может быть, будет амнистия. Бывает же так.
- Были бы деньги, дала бы защитнику, но у меня, их нет. Вот и на всю катушку отвалили. Сыночек мой, любимый, - горевала мать.
 Не меньше горевала и Вера, когда шла с суда. Слезы катились градом.
Из-за меня Ванечка пострадал, - говорила она про себя.
На другой день она после работы, пошла в тюрьму. Понесла другу передачу, но ей сказали, что осужденного увезли на пересыльный пункт. Расстроенная она решила зайти к Аксинье Михайловне и поговорить с ней, изложить свою печаль.
Аксинья Михайловна приняла веру как родную дочь. Не знала куда посадить, чем угостить. Они сначала вдоволь наплакались.
-Верочка, я с утра в тюрьму ходила, и там мне сказали, что его увезли.
Теперь будем ждать от Ивана письмо.
- Я тетя Аксинья, тоже ходила, и мне тоже сказали.
Ждать письма женщинам пришлось более месяца.
Пересортировав заключенных на пересыльном пункте, Ивана, как и многих молодых, здоровых мужчин, повезли  в Сибирь на лесоповал. Сбылось предположение Ивана. Лесоповал один из трудных лесозаготовительных видов работ. Он требовал сильных молодых рук.
В то время лесная промышленность не была оснащена специальными машинами, заменяющими ручной труд. С далеких времен лес стоящие на корню, рубили топором, затем ручными пилами и только в пятидесятые годы стали появляться электропилы, затем бензопилы, а уж потом валочные машины. Обрубка сучьев топором, применяется до сих пор, хотя уже есть сучкорезные машины. Эти виды работ самые тяжелые и опасные.

Часть третья

Десятый день стучат колеса вагонов. На отдельных станциях не длительные остановки: заправка водой, углем, получение продуктов для заключенных. А колеса выбивают одну и туже мелодию: на лесо-повал, на лесо-повал, на лесо-повал, на лесо-повал….
Заключенных даже на прогулку не выводят. Отверстие для нужды проделаны в полу- оправляйся. Конвоиры приносят еду в бочках, хлеб нарезанный, чай в ведрах. Ложки деревянные. Кружки, миски забирают сразу после приема пищи. Кормили не сладко, с голоду не давали умирать. Все по норме. Спали заключенные в спальных мешках, прямо на полу товарного вагона. Для отопления вагона, стояла печь – буржуйка. Чем ближе к Сибири, тем становилось холоднее, особенно в ночное время. Зеки днем резались в карты, притулившись ближе к печке. По всей длине вагона, была приварена решетка, с маленькой железной дверцей, с большим навесным замком. На охране находилось два надзирателя, с постоянной сменой. Тускло горели фонари. Охранники ходили вдоль вагона, меняясь каждые два часа. Один из зеков как-то увидел через решетчатое окошечко название одной станции – Тайшет. Длительная стоянка, а затем вагоны задние, пошли передними. Их потянули в город Братск. Частые остановки и все же пришел поезд в город Братск. К вагонам подъехали милицейские машины. Всех заключенных перевезли в тюрьму по камерам. Здесь условия были более человеческие. Кормили три раза и не плохо. Спали зеки на двухъярусных нарах. Согласно режимного графика, выводили на прогулку. Появилось курево.
Стали доноситься слухи, что скоро кое-кого отвезут в лагерь, который находиться севернее Братска.
- Слышь, чувак, говорят там морозы до пятидесяти градусов зимой, а летом жара до сорока на закуску с комарами.
- Не знаю, - ответил Иван. Его морозило, он был вялый, клонило ко сну, пропал аппетит, одолела жажда. Он закрылся с головой фуфайкой, стал дремать, прислонившись к стенке.
Прошло десять дней, прошел озноб. Вот что значит молодой организм. За эти дни на привезенных зеков были составлены списки, определяющие кого, где использовать на работе. Приказано выходить на двор, где их ждали « покупатели» и машины.
Одетые еще не по зимнему, не привыкшие к здешнему климату «южане-зеки» стояли шеренгой, ежась от холода. Начальник тюрьмы провел перекличку по списку и сказал, кому,  куда следует ехать на работу. Обратившись к своим северным коллегам, объявил:
- Вот, пожалуйста, забирайте. Вон, какие молодцы, самые что ни есть прирожденные лесоповальщики. Во сила какая! Иван Колесник попал в тот список. Старший, взяв список, приказал: - По машинам!
Охранники с автоматами тоже разошлись по машинам. Шофер закрыл дверцу, повел машину на проселочную дорогу, которую и дорогой – то назвать было смешно. Это лесная просека, правда, прямая, с глубокой колеей, вывороченными скальными камнями, пнями. Колеса чавкали, увязали в размокшую глину. Надрывно ревел мотор. Завязших машин вытягивал вездеход, если он был по близости, а не было так, вагами поднимали мост и под колесо подталкивали какую-нибудь валежину. Если водитель выезжал. То радостно дальше ехать. Кругом непролазная тайга. Слышны птичьи песни, или дорогу перебегал горностай, заяц, а то и сохатый. Хвойный лес вперемежку с лиственными породами рос так густо, что без топора человеку не пройти. И проходили же местные жители  и находили себе пропитание  это кедровые орехи, ягоды - брусника, голубика, дикая черная смородина, а, сколько грибов – подосиновики, грузди, рыжики. И многое другое в тех лесных местах, но главное богатство древесина. Ангарская сосна, которую перерабатывают гидроэлектролизники в целлюлозу. Целлюлоза это корд, корд это шина для машины.
Медленно за целый день проехали четыреста километров, но доехали до места назначения  в поселок Эдучанка. Здесь находился лагерь для заключенных. Филиал его был в поселке Ершово. Рядом со старинным поселком Ершово был перекат на реке Ангара. Огромные валуны камней преграждали реку, которая стремительно несла свои воды к красавцу Енисею. Вода на этих порогах шумела, выговаривая « пустите меня», что даже звери боялись подходить к порогам. А человек не побоялся, подошел, да себе работу нашел , стал ершей ловить, а на них более крупную рыбу- щуку. Может быть, и деревню местному первопроходцу захотелось назвать в честь этих ершей - Ершово, а может быть, фамилия была этого первопроходца Ершов. И люди стали так называть это село. Автору не известно точно, в честь чего или кого дали это название.
Местные «бурундуки» так зовут до сих пор потомков первопоселенцев, говорят, что приезжали и приезжают  с других мест люди. Они подстраивались к этому поселку и становились его жителями.
Пахотных и сенокосных земель мало. Если кто отвоевывал у леса небольшую деляночку, он ею дорожил, так как эта земелька кормила его и его семью хлебом, овощами. Но в основном « бурундуки» занимались рыбалкой и охотой. Зверя, говорят, можно было убить, выйдя за огород.
Рыба, мясо, не большое количество зерна, картошка это и была основная пища людей. И только позднее стали держать коров, свиней, кур. При Советской власти в конце 30- годов жителей поселка Ершово, как и многих «загнали» в колхоз. Не желающих добровольно войти в колхоз, раскулачивали, ссылали в Черемхово на добычу каменного угля.
Массовой лесозаготовительной вырубки лесов еще не велось, тем более переработки в лесопилении и химической. Лесочек ждал своего времени. Началось освоение местных богатств со строительством дорог. А началом строительства дешевой  электростанции появился город Усть-Илимск, где начали строить заводы по глубокой переработке древесины. Сюда – то потребовалось большое количество рабочей силы.
Местных жителей было мало, а на огромные лесоповальные работы, при том срочные, чтобы лес не попал под затопление в связи со строительством гидроэлектростанции в устье реки Илим, требовалось много людей. Был дан клич на всю страну, призывая людей на строительство эпохи 20- го века. Человеку, конечно, хотелось комфорта, а его не было. Нужно было его создавать. Зекам комфорта не представлялось. Нары, какая-нибудь пища, а  главное безропотная работа.
Тут-то государственные высокопоставленные люди и вышли из положения – строить и осваивать будут заключенные. Благо опыт у государства был- Беломорканал и другие тяжелые , но очень нужные объекты.
Наш писатель- патриарх Александр Исаевич Солженицын, испытавший на своем горбу ту трудную жизнь, находясь на лагерных, тяжелых работах в течении многих лет, со слезами на глазах описал то время  в своей книге Архипелаг Гулак. Я не собираюсь с писателем соревноваться в описании той жизни, так как я не  отбывал заключение. Я просто прошел по краешку той жизни, с теми людьми, которые там жили, живут и работают. Я повествую жизнь более позднего времени, когда начались грандиозные строительные работы по строительству города Усть-Илимска и его крупных объектов. Жизнь моя прошла до пика сооружаемого города, а затем началась перестройка. Остались недостроенные объекты, а некоторые остались только в проектах. Имея некоторую информацию о пройденном времени от людей, получив свою при наблюдении той жизни, решил изложить на страницах этой повести некоторые моменты жизни тех людей, с которыми меня столкнула совместная жизнь и работа.

Часть четвертая

 Евдокия Бедова, женщина, прошедшая огни и воды военного и послевоенного времени до самой смерти осталась обозленной на всех и вся.
Если ее, не дай бог, кто назовет не по имени, а по прозвищу - «Беда», она готова душу вытряхнуть с любого человека, обидевшего ее.
Прилипшее прозвище «Беда» ее так раздражало, что можно было сравнить ее в это время с коброй. Еще она чем-то напоминала литературного героя Унтера Пришибеева, рявкающего  зычным голосом на неугодных. А их у нее было полно. По-моему раздражало ее прозвище справедливо, она только не хотела признаваться. Все самое противное, самое отвратительное злостное, ненавистное жило в этой женщине, поэтому ее прозвище ей об этом напоминало. Она доставляла беду всем.
Родилась и выросла, Дуся Бедова  на Украине. Жили родители бедно. Детей было двое: старший брат Сашка, да младшая Дуня.
В детстве ее ровесники чуждались, уж больно грубая была девка. Училась в школе плохо. Ни в каких общественных мероприятиях не участвовала. Ребята дразнили ее «Дунька рыжая, на кого напыжилась»?
Дуся не по годам была рослая, сильная вся в отца. Такая же конопатая, с курносым носом. Движения ее были медленные, но сильные. Если схватит обидчика -намнет бока, долго помнить будет.
Окончив пятый класс за два года, она попросилась работать в колхоз на ферму. Сначала работала скотницей, потом дояркой. Подруг у нее никогда не было, так товарки, которые ее не любили  за ее грубость. Она никогда не уступит старшему, а вот обозвать не «заржавеет». Язык был подвешенный. И все-то ей не нравилось.  Смотрела  на   людей из-под лобья. Каждого в чем-то винила, осуждала. Была доносчицей начальству. Председатель колхоза сторонился с ней встречаться, потому что она требовала вынести решение и наказать, по ее мнению, виновника.
Дуся Беда была завистливой, жадной. Если кого-то на ферме поощряли, но не ее, она всегда была недовольной. Говорила: «Что я хуже работаю!?»
Началась Велика Отечественная война. Немецкие полчища заняли Украину, в том числе и ее, село. Люди остались без работы. Жили своим хозяйством. Однажды Дуся прочитала объявление, в котором говорилось, что приглашаются на работу в Гестапо молодые люди, в том числе женщины. Дуся пошла, узнать, не примут ли ее на работу. Немецкий комендант через переводчика сказал, что требуются молодые, здоровые женщины работать надзирателями в женский лагерь.
- Я согласна! Скажите, что делать и сколько будут платить? Переведите коменданту.
Тот подошел к Дусе и стал ее рассматривать с головы до ног. За все время разговора, она ни разу не улыбнулась. Смотрела на коменданта смело. Он ее счел не красавицей, даже брезглива отстранился от нее. Подумал про себя: - Из нее можно палача воспитать.
А когда узнал от местного старосты, что она ни в комсомоле, ни в каких общественных мероприятиях не участвовала, высказал
- Ты подходишь нам! Мы берем тебя на работу - и ткнул пальцем в  ее большую грудь - Приходите завтра на работу, тебе обо всем расскажет  начальник лагеря.
Начальником женского лагеря была немка. Она рассказала новенькой, в чем заключается ее работа. А когда убедилась, что надзирательница Дуся Бедова, с пристрастием выполняет свои обязанности, не гнушаясь бить заключенных женщин, она поняла, что надзирательница Бедова, верно будет служить немецкому Вермахту. Ее стали поощрять. Форму Дуся  носила немецкого полицая и гордилась этим. Когда шла по селу домой, селяне брезгливо смотрели на  нее, а иные плевали ей в след, называя полицайской сволочью.
- Смотри, полицайка, возвратится Красная армия, все тебе припомнят.
Дуська проходила дальше, как будто ничего не слышала, а на следующий день приходила машина и забирала обидчицу.
В лагере уже много было людей из ее села. Это в основном были пожилые женщины. Тут-то надзирательница Бедова, вдоволь потешалась над землячками.
- Ну что, старая карга, теперь ты в моих руках. Недовольна, что я в полиции работаю? И вовсе я не полицайка, а надзирательница в лагере, откуда ты навряд ли выйдешь. Да, работаю. Они мне с голоду не дали сдохнуть, а тоя Советская власть меня не жаловала. Одними налогами давили. Немцы – народ справедливый, они наведут порядок. Они навсегда пришли. И я буду им служить, а таких как ты сничтожать надо. Только небо коптите зря. Что с вас толку. Напичкав себя злобой и уже войдя и уже войдя в азарт, она хлестала бедолагу плетью, пинала, если та падала. Видя кровь на несчастной, останавливалась.
- Иди, поживи еще, а завтра скажешь, где твой сын!
- Дуся. Не знаю я, где он, ей Богу, пожалей меня, ведь я тебе ничего плохого не делала.
Но жалости к людям Дуся не испытывала.
От другой узницы требовала, чтобы та встала  перед ней на колени и просила прощение, что обозвала ее сволочью. Женщина была твердого характера. На колени не стала и прошения не попросила, только гневно сказала:
- Сволочь ты фашистская и есть! Подстилка лагерная. Наши – то парни тебя не е—и, так тоть немцы нетешутся. Правда, они, наверное, глаза завязывают, когда под подол лезут. Конопатая ты свинья! Погоди. Придут наши -  за все ответишь.
Такой смелой женщине не суждено было выйти живой с лагеря. Надзирательница Бедова,  до смерти забивала несчастную.
Так за все время нахождения немцев в их селе, где был лагерь. Евдокия Бедова, или как селяне прозвали Бедой, прослужила фашистам.
После освобождения Украины от немецко-фашистских захватчиков, Бедову судили. Ей дали десять лет, с постоянным местом проживания в Сибири.
И здесь в Сибири, в лагере, где сидели женщины. Беда втерлась в доверие местных лагерных начальников, за то, что доносила на своих однокамерников.
- Валька Чертова опять недовольство проявляет, клянет наши порядки, - нашептывала она начальнику. Тот садил недовольную в карцер.
И тут женщины еще больше убедились в  правдивости даденной ей клички «Беда». От нее исходила только одна беда.
- Слушай, Валя,  не откровенничай ты с этой падлой. От нее только беду наживешь. Девки, давайте устроим ей темную.
- Тише ты, вон она прислушивается, опять пойдет доносить.
И женщины устроили Беде темную. Хорошо отколотили, что на другой день она не вышла на работу.
Все зечки затаились, не стали при Беде откровенничать. Они просто объявили ей бойкот. Беда в свою очередь тоже обозлилась на всех. Так и осталась на всю оставшуюся жизнь, с характером змеиного яда, Бедова по прозвищу – Беда.

Часть пятая

Озлобленные своей судьбой Иван Колесник и Дуся Беда, попали, как и многие осужденные на длительный срок в лагерь, который располагался  в небольшом селений Эдучанка. Лагерные должны заниматься сплошной вырубкой леса. Территория вырубаемой площади, подпадала под затопление.
  После ввода в эксплуатацию Братской ГЭС, той энергий для будущих предприятий по переработке леса, не хватало. Стали  строить Усть-илимскую ГЭС.
  Спелые и перестойные массивы леса по реке Ангара в Нижнеилимске, и его  окрестностях, где когда-то отбывал ссылку писатель Александр Николаевич Радищев, как бы сами просились к вырубке.
 Началось строительство Усть-илимской ГЭС, и одновременно закладывался город Усть-Илимск, правда, его построили не в Устье реки Илим, а выше по реке Ангара, прижавшись к большому скальному выступу.
 Начальнику Братскгэсстрой Ивану Ивановичу было дано Правительственное задание, построить плотину и город.
  Часть строителей переехали с города Братска на стройку Усть-Илимска. Люди жили в палатках, землянках, перенося жестокие морозы. Однако энтузиазма было чересчур. Переносили все трудности, надеясь на лучшее. И своего дожидались, получая благоустроенные квартиры. Но людей не хватало, хотя пестрели все газеты, приглашающие молодых людей на стройку века. Стали создаваться леспромхозы, куда тоже требовались люди. Со всего Советского союза хлынула молодежь на великую стройку.
    Первыми подневольными лесоповальщиками стали заключенные. Их использовали на самых тяжелых работах. Валка леса. Сначала ручными пилами спиливали столетние деревья, диаметром до метра. А ну-ка потягай эту самую РП-2 (ручная пила и две рабочие руки). От себя, к себе. А если зажмет? Всё – ни туда, ни сюда.                Начинают клинить, чтобы вытащить пилу, а потом наваливаются, чтобы столкнуть эту лесину на землю. Ох, и тяжкая эта работа на сильных морозах и глубоком снежном покрове. Летом ни сколько не легче. Комары огромные, черные, до того кровожадные. Мошка - не лучше.
  Морозы тогда доходили до минус 40 градусов. Сейчас редкие дни морозы бывают более 40 градусов, видимо, смягчает водная поверхность водохранилища.
С посёлка Эдучанка заключенных возили на лесоповальные работы в район, где намечался леспромхоз. Со старого поселка Ершово нужно было переселить всех на новое место. Этот поселок находился на берегу реки Ангара у Ершовских порогах. Поселок и все прилегающие объекты попадали под затопление. Необходимо было перенести не только дома местных жителей, но и кладбище – захоронение ихних потомков.   
На сооружение двухквартирных домов, после свода лесов, где начали строить поселок продолжали работать зеки. Дома предназначались для бедующих рабочих леспромхоза. Ниже строящегося поселка «бурундуки» попросили поставить их  домики  со всеми надворными объектами.
С далеких времен те первые поселенцы, которых прозвали «бурундуками» состояли из одной – двух фамилий – это Зарубины и Ступины, которые уже в новом поселке, живут. Потомки не желали, чтобы предки их могил, оставались под водой.
Работа, по перемещению выкопанных останков, не приятная, но необходимая. Кого заставить заняться этой работой?  И опять зеки. Их подпаивали изрядно, подбадривали и они, набравшись смелости, принимались выкапывать гробы. Поднимали  полусгнившие домовины, переносили бережно на руках, на новое кладбище. В присутствии родичей, захаранивали.
Запах, от еще не перегнивших трупов, был не выносимым. А от истлевших трупов, кости гремели, издавали печальные звуки.
«Новоселов» переселили близ строящегося поселка у соснового бора, где продолжались захоронения. Кладбище огорожено, очищено от валежа.
Занимается наведением порядка в поселке, соблюдением законодательства – Сельский совет.
 Во вновь возведенном поселке – двухкомнатные квартирные дома  с печным отоплением, с небольшим земельным участком. От построенной котельни отопление провели в магазины, медпункт, в детские сады и клуб, спортивном комплексе.  Для жителей было три магазина – два продовольственных и промтоварный, своя баня, пекарня , на двадцать машин гараж с мастерскими, медицинский пункт, детский садик, школа десятилетка, спортивный комплекс, клуб, библиотека и другие бытовые объекты.
В тоже время подселился ОРС (отдел рабочего снабжения). Работники ОРСа разводили свиней для снабжения мясом лесозаготовителей, выпекали вкусный хлеб, завозили продукты питания и промтовары.
Леспромхоз долгое время содержал свое подсобное хозяйство: крупный рогатый скот. Молоко и мясо шло на стол лесозаготовителей.
Новому предприятию было присвоено название Ершовское  лесозаготовительное промышленное хозяйство (ЛПХ). Возглавлял предприятие директор.
Общее направление возглавлял Местный Сельский совет, партийная организация и профсоюз. От районного отдела милиции свой участковый.
Заготовленную и вывезенную древесину в хлыстах, вывозили в зимнее время и укладывали на лед водохранилища. Сплавщики из пачек привезенных хлыстов, формировали плоты. В летнее время буксировали плоты до города. На его окраине имеется лесоперевалочная база. С этой базы поступает лес на переработку на лесопромышленных предприятиях города Усть–Илимска.

Часть шестая

Иван с Дусей работали в одной бригаде сучкорубами. Иван обрубал, а Дуся собирала сучья в кучу, чтобы в зимнее время их сжечь. Но, когда стало подпирать вода, начальство поняло, что не стоит собирать сучья в кучу и их сжигать, все равно все затонет.
На низких местах, в устьях речек, ручьев даже не успевали свалить лес.
 Он как стоял, так и остался стоять - погибая стоя. Теперь в тех местах, где водохранилище Усть-Илимской ГЭС, просматриваются вершины двадцати метровых затопленных деревьев.
Днище водохранилища хранит огромные запасы не взятого леса.
Не всякий рыбак удачно вытащит сеть, чтобы ее не порвать о зацепившиеся сучья.
Ершовский леспромхоз был наделен техникой, правда, еще не совсем совершенной и высокопроизводительной. На валке леса применялась бензопила «Дружба-60», а потом  «Урал». Трелевали хлысты трелевочные трактора Т-4. Сучья обрубали топором. И только в конце семидесятых годов, стала поступать более мощная техника: валочная машина, сучкорезная, челюитные  погрузчики, лесовозы «КАМАЗ».
Иван Колесник после отбывания срока в лагере, пошел работать в  только что созданный Ершовский ЛПХ. Он был принят механиком по тракторам, хотя не имел никакого понятия в тех тракторах, но он оказался хорошим организатором. Устойчивость работы леспромхоза заключалась в том, что Иван Семенович как-то ловко доставал запчасти. Если он едет в город, да походит по предприятиям, базам, успех обеспечен.
Его всегда ждали механизаторы, техника долго не простаивала. Какие только точки, где можно было достать нужную  запчасть, трос и другие необходимые детали, не знал Иван Колесник. Разные были у него методы: то рыбку копченую привезет нужному человеку, то бутылку разопьет.
Знакомых и друзей у него было полгорода. Ловкость, смекалка, а порой беспардонность сопутствовали Ивану на успех. Руководителю леспромхоза нравилась работа механика  Колесника. Помимо  своих обязанностей механика по тракторам, он выполнял работу неразворотливого снабженца  Яковлева Леонида Николаевича. Ругали на планерках, конечно, Колесника, за то, что часто ломалась техника. Причины были. От сильных морозов даже железо лопалось. А резина? Изнашивался протектор до лысины. Это  говорило о том, что нужно было уже заменить эту технику. А с нее выжимали последнее, так как надо было на чем-то работать – план выполнять. И выполняли, даже перевыполняли. Люди выходили из трудного положения. Работали на совесть. Простоев длительных не бывало. За невыполнение плана спрос был строгий. Руководителей часто меняли. А Иван Семенович руганный - переруганный и в то же время хваленый, работал и работал. Тянул он свою лямку добросовестно, забывая личную жизнь.
Уже давно не писал матери. Некогда. На ее письмо, в котором она спрашивала, почему он не возвращается домой, ответил.
- Мамо, верил я в нее, думал, что дожидается…
Теперь мне не интересно ехать домой. Если ты желаешь, приезжай ко мне
. Хотя здесь сильные морозы. Яблочки растут, правда, с горошину большиной, да такие кислые, что рот сведет. Может быть, приеду погостить. Но это были только обещания. Ни отпусков, и отгулов не давали. Работали на износ. Мать поняла сына и больше не писала.




Часть седьмая

Иван Колесник как-то в городе познакомился с женщиной, работящей в отделе материально- технического снабжения Управления лесозаготовок. Женщина понравилась Ивану. Она даже была похожа на Веру. Невысокого роста, худощавая, с карими глазами, в которых таилась какая-то грусть и печаль. Сначала она воспринимала Ивана за великана и утягивала шею, как бы ненароком  не задел ее своими большущими руками. А он проявлял к ней теплую нежность, тем самым  показывал ей, что она ему нравиться.
Набравшись храбрости, стал ей преподносить подарки. От ее подруг узнал, какие ей нравятся духи. Подарил именно их – «Красная Москва». Заметил, что у нее дешевенькие серьги. Подарил золотые. Она тут же, уйдя к зеркалу, примерила. От души благодарила за подарки.
На протяжении года их  дружеской связи, она никак не могла понять, для чего женатый мужчина проявляет к ней такое внимание.
Подумала дурное – задаривает подарками, чтобы я ему выписала дефицитные запчасти, скрывая это от начальства. Или  имеет  какое-то серьезное намеренье. Черт их разберет этих мужиков.
Когда он приезжал и заходил в кабинет, стоя за стойкой, она радовалась, видя этого высокого, статного мужчину, слыша его басовитый голос.
- Зинаида Николаевна, здравствуйте!
-Здравствуйте Иван Семенович – и она стыдливо склонялась над столом.
Поездка в город теперь становилась для Ивана радостью. Он стремился к встрече с любимой женщиной. Однажды догадался, найдя повод к встрече с ней в ее квартире. – Думаю, что примет мой гостинец.  Забеспокоиться и скажет: « Как же с ним быть?» Такая выпала встреча.
- Зинаида Николаевна, - как-то  скороспешно заговорил Иван, войдя в кабинет. – Можно вас на минутку.
Она подняла голову, пристально посмотрела на него. Ей стало неловко. Она стала осматриваться на своих работниц, боясь, что кто-то  заподозрит недозволенное.
- Вы спешите, Иван Семенович? У вас срочное дело?
- Да нет, Зинаида Николаевна, пожалуйста, на минутку.
 Они вышли в коридор, стали оборачиваться, но в коридоре никого не было.
- Зинаида Николаевна, я вам привез свеженькой рыбки. Сегодня рано утром, как ехать сюда, проверил сети. Улов хороший.
И он показал на увесистый мешок, где были щуки, окуни, сорога.
- Ой, спасибо, Иван Семенович! Что мне с ней делать? Ведь до конца работы еще шесть часов, она может испортиться.
- Пойдемте к вам домой, я помогу.
- Сейчас, зайду одеться и предупрежу своих, что еду показывать  вам контору Капаевского леспромхоза, где вы хотите выписывать трос.
- Да, правильно! Меньше подозрений, - согласился Колесник.
Они сели в кабину самосвала, и Зина стала подсказывать, как ехать к ее дому.
 Мешок с рыбой был тяжелый и Иван не позволил женщине нести. Он шел следом. Зашел в лифт, оказались вдвоем впервые близко. Запах духов пленил Ивана. Еще больше его радовало ее близкое расположение. Заныла душа. Сколько лет прошло! О Вере он обзабылся. И вот она новая любовь. Что там редкие случаи, когда, уговорив Дуську, они прятались в чащу и потешались людскими наслаждениями. Дуська это не женщина, это кобыла, которую драли полицаи, зэки все кому не лень. С ней поиметь – просто дурную кровь согнать. Она выдержит не менее десяти мужиков.
Все на ней большое, противное. Рыжая по всему телу. Всегда прет конским запахом. Поимеешь с  ней, потом рвать тянет. Организм требовал. Мужик в себе держит всегда одну присказку: - « Ничего, что голова овечья, лишь бы п-а была человечья». Как Ивану было сейчас противно вспоминать прошлое. Он сам  себя стеснялся. Ой, если бы ты, миленькая, знала мое прошлое,– думал Иван, пока они поднимались на четвертый этаж.
Ему так хотелось ее обнять и поцеловать, чтобы сбросить с себя все воспоминания о противном прошлом. Он сдержался, подумав: обидится.
- Вот и  моя квартира, - вынимая ключ, сказала Зина. Проходимте, Иван Семенович!
 Зашли. Иван по предложению хозяйки, разделся. Разулся. Зашел в туалет. Помыл руки, но они все равно пахли рыбой.
 - Иван Семенович, давайте вот этим порошком и руки не будут пахнуть рыбой. По правде говоря, я столько рыбы никогда не имела. Что с ней делать?
- Могу помочь разделать и сохранить, - сказал Иван. Дома я имею  и соленую и копченую рыбку. Другой раз до полуночи возишься, чтобы не испортилась.
- А жена что не помогает?
- У меня нет жены. Отсидел десять лет, не успел обзавестись. У нас в поселке мало женщин свободных.
- Вы в тюрьме сидели?
- Да, десять лет. Случайно убил человека.
- Где вы до этого жили?
- В Краснодарском крае, у меня там мать еще живет.
- Сколько матери лет?
- Пятьдесят седьмой год. Я у матери один. Отец погиб на фронте. Я работал на ликероводочном заводе слесарем. Однажды ко мне пристали у пивного киоска трое наших заводских. Началась драка. И все из-за девушки, с которой я дружил. Их трое навалилось на меня, и стали лупить. Я стал отбиваться, схватил в пылу гнева пивную кружку и ударил соперника  в лоб. Осталась только ручка от кружки с острыми осколками.
Парни отпрянули, а этот остался лежать. Когда приехала милиция, он был уже мертв. Судили и дали десять лет. Отбывал срок в лагере в этом краю. Работали на повале леса. Теперь работаю в леспромхозе механиком. Писал матери, чтобы она приехала, но она не хочет с домом расставаться. У нас  там такой сад, столько фруктово-ягодных деревьев! Да, климат для матери здешний не подходящий. Зовет в гости. А вы, Зинаида Николаевна, тоже одна живете, как я вижу. Мужской одежды на вешалке,  кроме моей, никакой.
- Какой вы наблюдательный! Да, Иван Семенович, я овдовела. Уже два года прошло. Мы с мужем приехали сюда  с Белоруссии. Сначала жили и работали в городе Братске, а потом мужа перевели сюда. Он у меня был специалистом по строительству. Детей пока не хотели заводить. Все думали улучшить быт. Получили благоустроенную квартиру, а тут  несчастный случай на стройке произошел. Слышали, может быть, что упал кран на времянку. Где сидели четыре человека. Кран не был поставлен на захваты, и его погнало сильным ветром. На переходе через бревнотаску, кран свалился. Стрелою разбило ту времянку и покалечило людей. Моего мужа убило.
Они еще поговорили, вспоминая свою жизнь, попили чай. Зина попросила отвезти ее на работу. Колесник почти весь день «рыскал» по предприятиям, базам. Достал необходимое и к концу рабочего дня, подъехал к зданию, где располагалось Управление лесозаготовительных предприятий, куда входили все леспромхозы. Зинаида Николаевна опять приехала с ним домой.
Она пригласила мужчин на ужин. – Только мне надо помочь. – С удовольствием, - согласился Иван.
- Спасибо, Зинаида Николаевна, но мне надо машину прогревать, отказался шофер.
Иван начистил рыбу. Зина ее пожарила. На столе стали появляться разные закуски. Она положила на стол салфетки, приборы.
Иван сходил к вешалке, достал с кармана бутылку хорошего портвейна.
- Садитесь Иван Семенович. По-моему ужин получился не плохой.
- По-моему превосходный, Зинаида Николаевна. Он открыл бутылку, налил по бокалам и предложил выпить за дружбу. Они разговорились, разоткровенничались и перешли на ты. Зина захмелела, стала много смеяться. От простого обхождения, ухаживания и внимания к гостью, Ивану стало так приятно, что он почувствовал себя счастливым. Не хватало еще чего-то, чтобы еще  сблизится с этой милой женщиной.
- Зина, мы с тобой уже год знакомы. Ты меня немного знаешь, я тебя тоже. Я одинокий, ты одна. Главное, что я люблю тебя, и хочу, чтобы ты стала моей женой. - Получилось у него как-то грубовато, но откровенно.
Наступило молчание. Он ждал ее ответа. Стал ерзать на стуле, предчувствуя неприятность.
- Ваня, ты мне тоже нравишься, и я не против, соединить наши холостяцкие жизни. Давай теперь думать, как строить нашу совместную жизнь. Или тебе ко мне переехать и как-то определиться с работой. Или мне к тебе. Давай подумаем. В следующий раз приедешь, привезешь свой план, а я в свою очередь заготовлю свой.
Она проводила его. Они впервые поцеловались, испытывая такое приятное наслаждение.
- Вот и свершилось. Она стала мне родным человеком. Все вышло запросто, а я балбес боялся. Надо было бы давно сделать ей предложение. Сговор получился, теперь думать надо. Предложу ей ко мне переехать, где и кем она будет работать. Надо с директором переговорить. Сколько навалилось забот, но радости в душе больше. Под гул машины и частые качки, думал Иван Колесник над своей судьбою.
Зинаида Николаевна Козлова тоже озабоченно про себя рассуждала: 
- Кажется не плохой мужик. Не курит. И, видимо, не пьяница. Добродушный и не жадный. Хорошие черты в характере. И нравиться он мне. А, была, не была – дам согласи выйти за него замуж. Он, конечно к себе позовет в эту глушь. Привыкну ли? Но он же сказал, что у них и радио и телевидение налаживают и клуб есть. Вот с работой будет сложно. Надо обратиться к Алименко. И на нее навалилась тоже забота, перемешанная с радостью.
На другой день она пошла к начальнику УЛЗП Алименко. Секретарше сказала: - Мне по личному делу.
 - Здравствуйте, Николай Александрович!
- Здравствуйте!
- Николай Александрович, я желаю переехать в Ершовский леспромхоз. Будет ли мне там работа?
- Вы кто по специальности?
- Я экономист.
- Ну вот… как раз в этом леспромхозе слабый экономист. Если желаете, то примем вас экономистом, а ее переведем на нормировщика. Только я не понимаю, почему вы из города изъявили желание уехать.
- Сватает меня человек, предлагает выйти замуж.
- Кто такой счастливчик, которому счастье само в руки катит?
- Это Колесник Иван Семенович.
- А – механик по  тракторам. Знаю его. Деловой мужик. Он, кажется, сидел.
- Да, долго. Случайно в драке убил человека.
- На серийного убийцу не похож. Бывает в жизни всякое. Ну, что же, Зинаида Николаевна, я согласую этот вопрос с кадрами и директором Ершовского леспромхоза Генераловым. Узнавайте результат в отделе кадров, а сейчас напишите заявление о переводе и оставьте  заявление у секретаря.
Часть восьмая

Прошла неделя, томительного ожидания. Иван волновался. Он боялся, что Зина раздумает, побоится расставаться с благоустроенной квартирой с хорошей работой. А потом как начальство посмотрит. Тогда от них многое зависело. Только на работе Колесник обзабылся.
Подвернулся случай. Надо было срочно ехать в город раздобыть тракторный радиатор и трос. На него напала большая тягость. Где это все  достать, а главное как встретит Зина, чем порадует.
Он набрал рыбы, водки и, приехав в город, занялся поиском дефицита. Ему, как всегда повезло. На такую-то приманку без осечки ловиться «рыба».
 Не меньшая «рыбка» попалась на этот раз и в личной жизни. Окрыленный удачей он заехал в Управление. По сияющему  лицу Зины, он определил, что есть надежда.
Они вышли в коридор, остановились у отдаленного окна.
- Ваня, мне дали перевод на работу в вашем леспромхозе на должность экономиста, а вашу женщину, работающую на должности экономиста и не имеющего диплома, переведут на должность нормировщика.
- Я рад за тебя, Зина! По твоему сияющему лицу, когда я увидел тебя, я понял, что ожидается хорошая весть. Но мне не понятно, желаешь ли ты выйти за меня замуж ха-ха-ха. Они оба рассмеялись. Стали обниматься. Он приблизил ее к себе и поцеловал. Как мне сегодня во многом повезло.
- Ой, кто-нибудь увидит. Ты что, Ваня!? Ну, ты как медведь. Отпусти! Раздавишь.
В ее кокетстве и жизнерадостном тоне, слабой сопротивляемости, чувствовалась радость.
Она испытывала эту долгожданную радость, которую он ей подарил. Она была благодарна своему начальнику, сослуживцам, одобрившим ее решение. Она всех внутренне благодарила. Благодарила господа Бога!
В этот оставшимся счастливый день ей так захотелось своими глазами увидеть свое будущее место работы, свою будущую бытовую жизнь, что она сказала: - Я с тобой Иван поеду, меня отпустили, чтобы ознакомиться. В общем едем!
- Ну, смотри, Зина, не разочаруйся.
- Посмотрим. Ты меня не напугаешь. Я в разных условиях нажилась.
Заехали к ней домой пообедали и поехали в Ершово.
Дорога асфальтированная, но вся в колдобинах. Крутые повороты, спуски и подъемы. Шофер  держал скорость не больше пятидесяти километров в час. Через два с половиной часа подъехали к бензозаправке.
- Вот и приехали к нашим Ершам, - сказал шофер. Сейчас подзаправимся и через  несколько минут будем у дома.
Зина вышла из кабины, стала ходить, разминая ноги.
- А ты что не выходишь, - спросила она.
- Я привык, Зина. Ты как у меня ночуешь, или в гостинице?
- Здесь что гостиница есть?
 - Да, есть. И для мужчин на четыре места и для женщин. Правда, там сейчас никого нет.
Она задумалась, потом сказала: - Поужинаем, и ты меня проводишь до гостиницы. Остановились у столовой. Сошли. Шофер погнал машину в гараж.  Стоя у сойки читая меню, Зина вслух произнесла:
- Да у вас здесь как  в городе, только дешевле блюда. Какой ассортимент!
- Да, заулыбалась кассирша. Заказывайте! Мясо свиное с ОРСа сегодня поступило, предлагаю плов.
- Ой, я люблю плов, выписывайте. Тебе что. Иван Семенович?
- Я сам закажу, а ты давай по полной заказывай, не стесняйся, здесь все свои  и готовят вкусно.
Он стал рассчитываться, Зина пошла с талонами к повару.
- Это что ваша знакомая, - спросила кассирша.
 - Да, это моя будущая жена, - ответит Колесник.
Кассирша, которая  была неравнодушна  к механику  Колеснику и даже питала какую-то надежду, вдруг понуро опустила голову, считая деньги. Она так и не посмотрела на Ивана. Подала сдачу, круто обернулась и пошла в кухню, рассказывать новости.
Сидя за столиком, Иван с Зиной разговаривали.
- У вас хорошо кормят. Какой ассортимент богатый, порции большие и вкусные.
- У нас ОРС поставляет свинину, а наше подсобное хозяйство говядину и молоко. Вот почему блюда дешевле, чем в городе. Кормить лесозаготовителей и сплавщиков и всех рабочих нельзя плохо. Работа тяжелая. У нас в лесу организованно горячее питание. Профсоюз и дирекция доплачивает за питание, поэтому намного дешевле питание в отличие от города.
- Спасибо, - ставя посуду  к окошечку, сказала гостья. Все так вкусно. Хлеб впервые такой кушала.
- У нас своя пекарня, - ответила повариха, пристально посмотрев на женщину. Иван ждал Зину на крыльце. Он переживал: - Что если изъявит желание идти ко мне ночевать? Ведь со стыда пропадешь. Постель грязная, неубрано. Как все неожиданно обернулось. Переночевала бы в гостинице, а я за это время прибрался, - рассуждал  про себя незадачливый жених.
- Ваня, отведи меня в гостиницу. Я устала что-то, зайдешь утром за мной и начнешь знакомить меня со своими людьми. Согласен?
- Добро!
У Ивана отлегло на сердце. Он тоже устал и мыслил как бы скорее домой. Они дошли до хозяйки гостиницы, которая взяла ключи и повела гостью в женскую половину гостиницы. Иван попрощался и пошел домой. На душе было спокойно и радостно.





Часть девятая

 До полночи Иван прибирался дома. Всю грязную постель собрал в мешок и выбросил в холодный коридор. Перемыл посуду, еле дочистил до донышка сковородку, на которой жарил рыбу. Оставшиеся объедки вынес Шарику, который заскулил от голода.
- Ну что, застала нас с тобой будущая хозяйка. Надо прибраться , не то грязнулями обзовут.
- Ага, гав-гав, гав,- семеня ногами, ответил на своем собачьем языке пес.- Давай скорее жрать, не-то с голоду помру.
Только за полночь лег Иван в свою холодную кровать.
Лежа в постели, долго думал о многом, о предстоящем в жизни. Он больше уверялся, что Зина согласиться здесь остаться и станет его женой.
- Завтра надо со многими ее познакомить. Директора конечно, Зина знает, она разговаривала с ним о предстоящей работе.  Немного знает главного инженера, главного бухгалтера, экономиста которые иногда приезжали в Управление на совещание, или какие-то другие дела.
Будет работать, сама со всеми познакомиться, - засыпая, подумал Иван.
Разбудил лай собаки. – На кого пес грозно лает? Порвет цепь. Иван подошел к окну , за которым стоял директор леспромхоза Генералов.
- Иван Семенович. Впусти домой!
Колесник быстро надернул штаны. Накинул фуфайку. Сунул ноги в домашние тапки  и вышел в коридор. Открыл крючок, впустил раннего гостя.
- Виктор Иванович, что-то раненько в гости?
- Да не в гости я, расспросить кое-что надо. Пришел в гараж вчера, а мужики толкуют, что ты привез нового экономиста. Говорят, что начнет теперь экономить, да срезать зарплату. Ну-ка  расскажи поподробнее о ее намерениях.
- Никакого разговора у нас не было насчет экономики. Я ей предложил выйти за меня замуж. Она не против, приехала со мной посмотреть наш поселок, познакомиться с людьми. Определиться с работой. Она сейчас в гостинице. Просила меня зайти за ней.
-Давай Иван Семенович, будь ей гидом, знакомь с людьми, с поселком, а я пошел в гараж. В семь вечера не опаздывай на планерку, там мы ее познакомим с нашими работниками. Директор ушел, а Иван, одевшись, пошел в гостиницу.  Дверь в гостинице была закрыта с нутрии. Он постучал. Зина открыла. Она была уже одетой и ждала его прихода.
-Доброе утро, Зинуля! - Он поцеловал ее в щеку. - Ты раненько встала?
- Я и раненько легла. Уснула быстро. Наталья Михайловна протопила печь, стала тепло. От тепла меня на сон потянуло.
- Ты уже начала знакомиться с нашими работниками?
- Наталья Михайловна, пока топила печь, о многих ваших делах рассказала.
- Да она болтуша еще та, хлебом не корми, дай ей наговориться. Муж у нее хороший печник, вообще деловой мужик, так постоянно ее осекает за ее болтливый язык. С ней  мало разговаривает, так вот она,  наскучается, а потом доберется до слушателя, не удержишь.
- Мне она понравилась, такая сердечная женщина, любознательная.
- Наверное,  выспрашивала для чего  приехала.
- Все.    Этот беспроволочный телефон уже носится по поселку, рассказывает новость, - заметил Иван. Пойдем на завтрак. У меня был директор, поручил мне, чтобы я был сегодня у тебя гидом. В семь вечера у нас планерка. Велено быть без опоздания.
Они пошли в столовую.
 Опять в меню был большой выбор. Зина выбрала себе рисовую кашу на молоке.
- Знаешь, Ваня, я в городе никогда не еле кашу, сваренную на молоке.
-Да у нас варят каши на молоке. Подсобное  не  знают, куда девать молоко. Даже однажды с неделю  возили молоко соседям – Эдучанцам. За последнее время столько молока надаивают наши доярки, что молока бидонами берут в лес рабочие. ОРС для столовой берет. Поссовет пенсионерам и инвалидам распределяет бесплатно, т.е. за счет средств леспромхоза. И все равно  молока много для свободной продажи.
Они сидели за столиком, разговаривали. Иван ей рассказывал, она внимательно слушала.
- Вот уже я и ввожу тебя в курс наших дел. Интересно?
- Что такое ПСХ? – спросила Зина.
- Подсобное  сельское хозяйство, на котором только дойных коров двадцать голов, молодняка голов восемнадцать, телят шестнадцать, бык, три лошади.
- А зачем лошади?
- Пастуху скота пасти. Ведь скот ходит на большие расстояния. Здесь нет лугов. Пасется скот по лесу. За день человеку тяжело за садом ходить, вот и купили лошадей. Зам. директор по быту Юрий Семенович, приобрел для хозяйства кое-какую сельскую технику. Например, конную сенокосилку, конные грабли. Две лошади работают на заготовке кормов, сена.
- Ты же говорил, что нет здесь лугов, где можно траву косить.
- Есть километров за десять поля, правда на них  не каждый год родиться трава. Нынче, говорят, хорошие травы уродились. Будут вести подкормку полей, будут травы лучше расти, значит, и сено накашивать будут. Ну что позавтракала?
- Да, спасибо! Она опять отнесла посуду к окошечку.
Работники столовой уже знали эту уважительную, разговорчивую женщину. Знали, для чего она приехала. Слух по поселку пополз. Многие говорили, что Иван Колесник наконец-то женился и привез с города себе жену.
Медленно обходили «молодожены» по поселку, который состоял из трех улиц, не считая нижнюю, на которой жили «бурундуки». Здесь  стояли и, наверное, стоят рубленные в угол старые дома, которые были перевезены со старого Ершово.
 Иван рассказывал историю образования нового поселка с тем же названием.
- Ершовские пороги, у которых стояло село, уже под водохранилищем. Вода от плотины затопила многие луга вдоль Ангары. Теперь негде пасти скот и косить сено. Зато Ершовские пороги зацепили нас, людей вышедших из тюрьмы. Здесь многие остались по окончанию срока. Люди начали жить новой жизнью. Не плохо трудятся и не плохо живут. Многие приехали с запада с востока. Например, братья Ганченко три семьи, живут почти со дня  создания этого поселка. Или Елена Михайловна  молодой девушкой приехала сюда работать учителем русского языка и литературы. Вышла  здесь  за водителя замуж, уже двух внуков имеет. Или, Попов Виктор Артемьевич  приехал с женой с Забайкалья. Оба работают в школе. Виктор Артемьевич одно время был Председателем Сельского совета депутатов трудящихся. Когда его переизбрали, опять ушел в школу работать преподавателем военного дела и физкультуры.
Многие мужики занимаются рыбалкой. У каждого лодка с мотором. Многие охотой занимаются. Даже одна женщина «бурундучиха», которая с детства охотой промышляет. У нее и лошадь «охотница». Сядет хозяйка на нее и едет. Лошадь зачует  зверя, станет. Охотница прямо с лошади стреляет. Зверя здесь много и крупного… Говорят раньше «бурундуки» за огородами  стреляли. Они обошли все магазины, их было три: два промышленных товаров и продовольственный. Особых товаров, по сравнению с городом, конечно, не было, но Зина все равно пристально рассматривала. Это свойственно женщинам. Она даже присмотрелась к мужским костюмам.
- Ваня, тебе нравиться этот костюм? Примерь!
Она попросила продавца подать черного цвета шивьетовый  костюм пятьдесят восьмого размера. Иван нехотя принял предложение Зины. Взял костюм и отправился в примерочную. Одел и посмотрел в зеркало. Вышел.
- Нигде не жмет и цвет мне  нравиться. Надо было бы  давно его взять, да все не находилось времени.
- Ты, со своей работой, наверное, и в магазин-то не ходишь, - чуть ворчливо произнесла Зина, осматривая Ивана со всех сторон. Иди, переодевайся. Колесник вышел с примерочной, неся в руках костюм.
- Заверните, - попросила Зина
Продавец начала заворачивать покупку. Иван посмотрел на Зину, потом стал обшаривать карманы.
- Перестань, Ваня! Я тебе хочу сделать подарок.
Она открыла свою сумочку, подала нужную сумму денег.
 - Пойдем ко мне, Зина! Правда, кое-что надо взять.
Они зашли в продовольственный магазин. Иван стал набирать продукты, попросил подать бутылку портвейна. Нагруженные товаром они пошли на квартиру. Народ, встречался им, здоровался и с любопытством смотрел вслед.


Часть десятая

- Зина, прошу меня извинить за непорядок в квартире.
- Я чувствую, отчего непорядок,- опережая его в разговоре, - сказала гостья.
Все оттого что себя полностью отдаешь работе. Не так ли?
- ты права. Действительно, моя такая работа, день и ночь приходиться крутиться. Техника устаревает, ломается. Снабжение неудовлетворительное. Наш леспромхоз далеко от города. Пока доберешься, на базе  уже ничего нет. Вот и приходиться по предприятиям шариться. -  Ну, давай помогай мне, будем обед готовить.
Зина подключилась сразу. Надев фартук, она начала чистить картошку. Иван принес свежей рыбы, стал ее разделывать. Зина поставила сковороду. Нарезала картошку, налила масло, посолила. Она каждую минуту спрашивала: - где соль, где вилки, нож. Через некоторое время она уже лучше ориентировалась в квартире.
- И сколько же лет холостякуешь?
- Как вышел с лагеря, так вот уже три года живу. Была у меня по молодости девушка, но она замуж вышла.
- Забыть не можешь?
- Да нет, уже тринадцатый год пошел, как-то смирился. Не тянет даже к матери.
- Нет уж, Ванечка, к матери надо съездить. Грех великий забывать родную мать.
- Вот станешь мне женой, поедем в свадебное путешествие к Черному морю, к матери в Геленджик. Она будет рада, ведь я у нее один.
- Согласна за тебя замуж и согласна поехать к твоей матери. У меня нет мамы. Она умерла рано в возрасте тридцати семи лет. Нас трех дочерей вырастил папа. Он так и не женился, нас жалел. Его тоже недавно не стало. Сестры живут на западе. Если поедем к твоей маме, на обратном пути заедим к моим сестрам.
- Обед у нас не разносольный, но как вышло, не обессудь.
- Ваня, ты что! Все как надо. У нас по холостяцки. Я не балую себя. Как придется.
Они сели за стол. Хозяин раскрыл бутылку, налил по полстакана. – Ваня, а как же на планерку? От нас запах будет, неудобно.
- До планерки еще далеко – пять часов. Немного отдохнем и все выветриться. Давай. Зина, за наше счастье.
Они чокнулись стаканами, выпили, закусили. Зина, было, начала убирать со стола, но Иван обнял ее, стал целовать.
- Потом все уберешь.
Он принялся ее раздевать.
- Я сама. Ты разбери кровать.
Он быстро сбросил брюки. Рубашку и шмыгнул под одеяло. Зина в одной сорочке легла рядом. Их полуголые тела соприкоснулись. Они впились губами, тесно прижимаясь,  друг к другу. Иван с правой стороны легонько накрыл ее своим огромным телом, боясь ненароком придавить. Стоя локтями на руках, он одной рукой направил свой фал в ее теплое влажное лоно. Она всхлипнула от удовольствия, и понеслись их души в рай. Удовольствие недолго длилось. Обои давно не имели партнеров.
- Ну вот, Зиночка моя милая, ты стала моей женой, а я твоим мужем.
Бумажные дела оформим позднее. Как переедешь ко мне, сходим в наш Сельский совет, там и оформим наш брак. Позовем моих друзей, сделаем брачный вечер. Согласна?
- Согласна, Ваня!
Они, уставшие от удовольствия, находившись по поселку, да выпитого вина, незаметно заснули. Отвыкшие спать вдвоем, они не долго почивали. Чья-то рука, или нога была причиной пробуждения. Зина, обзабывшаяся после короткого сна, открыла глаза и долго смотрела в потолок, вспоминая, где она находиться. Иван тоже проснулся, но он не подавал признаков, что он не спит, притаившись, лежал возле ее мягкого, теплого тела. Как приятно осознавать, что он находиться наконец-то  возле женщины, ставшей ему женой.
 На планерку они пришли за полчаса раньше, и зашли в кабинет директора.
Виктор Иванович Генералов впервые принимал в своем кабинете Зинаиду Николаевну. Он любезно предложил присесть. Спросил:
- Ну что, Зинаида Николаевна, ознакомились с нашим поселком? Какое ваше мнение?
– Виктор Иванович, откровенно скажу. Мне поселок и его расположение у залива водохранилища, понравилось. Дома добротные, правда, земельный участок у домов небольшой. Люди могли бы больше высадить овощей, картошки, а значит держать свое хозяйство. Как мне сказал Иван Семенович, у вас рабочие мало кто держит скот. Птиц, а в основном все покупают.
- Да, Зинаида Николаевна, земли в Сибири много, а вот, согласно закона, нарезали небольшие участки всего с домом – шесть соток. Что это шесть соток?! Дома построены близко друг от друга, даже в пожарном отношении опасно. – Ну а ты, что молчишь, Иван Семенович?
- Виктор Иванович, вы на планерке будете представлять Зинаиду Николаевну в должности экономиста?
- Да, а что?
- Я прошу ее еще моей женой представить.
- Ты что, Иван Семенович! – радостно воскликнул директор. Вот молодец! Какую красавицу отхватил и к нам привез! Поздравляю вас. Дорогие супруги! Надеюсь, на свадьбу позовете?
- Конечно, Виктор Иванович. Будите первым гостем. Прошу завтра дать мне бортовую машину для поездки в город за домашними вещами.
 - На планерке все решим.



Часть одиннадцатая

Первым в кабинет вошел мастер лесозаготовок. Стали подходить другие работники. Мест не хватало. Пошли по кабинетам искать стулья. Планерка началась в переполненном составе. Без стука в кабинет вошла радистка с телеграммой.
- Вот, Виктор Иванович, только что пришла. Срочная.
 Она положила на стол листок с текстом и вышла. В радиограмме сообщалось, что на Товарной станции стоит вагон с комбикормом. Срочно нужно разгрузить Генералов знал, что разгрузить и везти  комбикорм нужно быстро, иначе железная дорога такой штраф пришлет, что будь здоров.
Он отложил листок в сторону, оставляя решение этого вопроса на чуть позже время.
- Ну, как, все собрались, - спросил директор у секретаря.
 - Все, Виктор Иванович.
_ Разрешите, товарищи, представить коллективу нашего нового сотрудника Козлову Зинаиду Николаевну.
Зина поднялась и засмущалась. На нее впилось так много глаз, что она не знала  куда отвести свои.
 - Не стесняйтесь, Зинаида Николаевна!
Директор зачитал приказ Управления о переводе  Козловой З.Н. в Ершовский  леспромхоз на должность экономиста.
- А меня куда, - спросила Типикина Валентина Васильевна , ранее занимавшая эту должность.
- Вам предоставляется должность нормировщика. Разница в зарплате небольшая. Если не против, то напишите заявление о переводе на эту должность. У Зинаиды Николаевны специальное образование – инженер экономист. Да, товарищи, она  к тому же дала согласие Ивану Семеновичу, стать его женой.
Все зааплодировали, еще больше смущая женщину. Зина села, опустив голову.
- Продолжаем товарищи. Мастер Типкин доложите  о выполнении плана по заготовке и вывозке леса.
Он стал докладывать. Владимир Васильевич Типкин  со дня основания Ершовского ЛПХ, работал мастером по заготовке леса. Это был умный, смекалистый, расчетливый мужик. Он  знал свою работу прекрасно. Рабочие его любили. В шутку называли наш Пипикин. Как запипикает так тошно. Любил справедливость. Ненавидел пьяниц и прогульщиков. Он строго с этим контингентом боролся. Сам без профсоюза решал трудные вопросы по дисциплине.
- Вот что, голубчик, за прогул отработаешь сверх своего времени. Для этого находил прогульщику работу, который после основной работы, должен был отработать порученную мастером. Если не согласен был виноватый, то он терял премиальные, тогда дело о его нарушении дисциплины, передавал  в Профком.
- Нет, нет, Владимир Васильевич, не подавайте докладную. Я отработаю.
Когда прогульщик отрабатывал, то чувствовал такую усталость, что на следующий  раз не заглядывал в рюмку, работу не пропускал. Мужики любили и уважали «Пипикина». Но, были и такие, которые, затаив злобу, чем-то желали навредить мастеру. Однажды, недавно приехавший с города мужчина, попросился на работу в лес. Директор посмотрел его документы и предложил пойти сучкорубом на мастерский участок Типикина. Работал новичок с неохотой, допускал прогулы. Мастер  лишил его премиальными. Сучкоруб Погодаев затаил на мастера злобу. Решил отомстить. На дальней деляне был заготовлен лес для вывозки в летнее время. Погодаев незаметно ушел в конце рабочей смены к тем штабелям и разжег под хлыстами костер. Рабочие уже сидели в машине, ожидая Погодаева.
- Ты где шляешься? Домой надо скорее, а тебе уже пятнадцать минут ждем,- гневно обрушилась на него учетчица Злата.
Он, ни слова не говоря, залез в машину и забился в угол.
Ночью к Типикину приехал на мотоцикле сторож, и сообщил, что на делянке горит заготовленный лес. Типикин побежал в пожарку, собрал кое-кого из мужиков. Выехали  и затушили загоревшиеся штабеля леса.
- Погодаевская работа, - сразу сказал мастер. Почему пришел к машине последним и нечего не объяснил? Ясное дело. Это он был на этой делянке, оставил костер. Мне, гад, вредит.
Типикин стал пристальнее смотреть за новичком, еще строже спрашивать за работу и довел его до того, что он добровольно уволился  с работы. Мастерский участок Типикина  всегда выполнял план.
- Завгар Мукомолов, доложите о готовности техники к завтрашней работе. Сколько лесовозов выйдет на линию?
- Два лесовоза, Виктор Иванович, простаивают из-за резины. Совсем голая. Опасно выпускать на линию.
- Что  у нас с резиной? Еще есть по разнарядке, - спросил директор.
- Я заезжал на базу, спрашивал снабженцев. Есть по разнарядке, но ее  нет на базе. Ждут, - ответил Колесник.
- Вот что, Мукомолов, завтра все бортовые машины, самосвалы и трактор с большим прицепом дайте в распоряжение Селиванову Сергею Георгиевичу. Стоит на Товарной станции вагон с комбикормом. Необходимо без всякого промедления его разгрузить.
- Сергей Георгиевич, заберите всех рабочий с ремонтно-строительного участка, а также шесть человек слесарей с гаража. Займитесь разгрузкой и вывозкой комбикорма. Под вашим руководством построен хороший склад. Я там вчера был. Самосвалы теперь будут туда заходить разгружаться. Правильно сделали. Теперь меньше простоев и от ручных работ избавились. У кого какие вопросы?
- Мне на трелевочник  нужен тяговый трос,- сказал Типикин.
- Есть трос? – спросил директор у Колесника.
-Да есть. Утром возьмешь Владимир Васильевич.
-Бортовую машину запланируйте на послезавтра Колеснику на перевозку домашних вещей, - Я вам говорю, товарищ завгар.
На этом планерка закончилась.
- Ну что, Зина, ко мне или в гостиницу? – спросил тихонечко Иван.
-Пойдем уж к тебе. Надо же когда-то начинать новую жизнь.

Часть двенадцатая

Там в районе, приравненном к северу, осенние дни начинаются рано. Уже в конце августа  ночью температура бывает нулевая и изредка заморозки, оставляя на поверхности кристаллики инея. Дни резко укорачиваются. Тайга преображается. Из светло-зеленой, она преображается в желто- пятнистую. Осина, береза первой краснеет как девушка при стыде. Хвоя лиственницы рыжим лисьим хвостом, выделяется на темно-зеленом ельнике.  Наступает медленно, но с быстрым ускорением осень.
Насаждения  Ершовского леспромхоза, как и соседних Эдучанского, Нижне-Реченского, в основном состоят из хвойных пород: сосна, ель, кедр, пихта с примесью березы и осины. Высота отдельных деревьев более двадцати метров. Осина и береза очень прогонистая. Хорошие ассортименты можно из  этих пород выпускать, а Усть-Илимский лесопромышленный комплекс был к тому времени  не готов перерабатывать. Сплавщики мучаются ее доставлять водой, из-за плохой  плавучести. Она тонет в воде. Доставка заготовленной древесины  леспромхозами ведется с тех мест по воде. Сплавщики готовят плоты в зимнее время на льду, летом буксируют плоты до потребителя.
Это самый дешевый вид транспортирования древесины. Другие леспромхозы, входящие в состав  УИ-ЛПК, доставляют  лес на лесовозах по грунтовым дорогам. Разбивать асфальтированную  автомобильную трассу, по которой ходят автобусы, и другой вид легкого транспорта строго запрещено. Хотя  в некоторых местах заходят лесовозы на эту слабенькую, в  выбоинах трассу. Во-первых, тяжелые лесовозы разбивают дорогу, во-вторых, опасно, проходить мимо автобусов и легких машин. Еще усложняется тем, что на крутых склонах постоянно образуются пробки. Не помогает подсыпка, которой порой и не бывает. Как уже выше сказано, что сплав леса в плотах тоже по-своему сложный. И главное сезонный. Технология сплавных работ такова:
Вывозимый лес в хлыстах, увязанный проволокой сбрасывается на лед. Пачки хлыстов формируют в плоты. Те пачки, где преобладает береза, осина сплавщики заталкивают в середину плота. По бокам те пачки хвойных пород, которые обладают большой плавучестью. Со склеванными пачками в один большой плот, доходящий до тысячи  и более кубометров, тащит один катер. Низкая себестоимость сплавленного леса, положительно сказывается на прибыли.
Усть-Илимский лесопромышленный комплекс – это огромное предприятие, в которое входят несколько леспромхозов, обеспечивающие комплекс круглым лесом. Предприятие УИ ЛПК из хвойных пород выпускает целлюлозу и разные пиломатериалы. Целлюлозный завод пытался  из лиственных пород получить вискозную целлюлозу. Но целлюлоза из хвойных пород более ценная, она идет на корд, для выпуска автомобильных покрышек и другие виды продукции.
Город Усть-Илимск построен по проекту ленинградских архитекторов, является одним из красивейших городов севера. Промышленные предприятия комплекса находятся от города в пятнадцати километрах. Роза ветров в основном направлена в сторону тайги. Редко дуют ветра на город, принося запах с целлюлозного завода. Рабочие шутят - это запах зарплаты. Рабочие УИ ЛПК доставляются на работу автобусами и быстро двигающимся трамваем. Старый и Новый город общается автотранспортом через мост. На берегу реки Ангара, рядом с плотиной  воздвигнут храм, куда горожане  ходят, молятся. Вблизи найдена минеральная вода, на ее основе люди лечатся и отдыхают в благоустроенном санатории, круглогодового действия. Имеются школы, больницы, учебные заведения, театр и другие культурные заведения. Одно время действовал аэропорт.   Люди в свободное время отдыхают в лесу, собирая ягоды, грибы. Любители порыбачить или поохотиться всегда приезжают, приходят не с пустыми руками.
Зинаида Николаевна уже привыкла к  этому городу. В своей двухкомнатной  благоустроенной квартире, она с мужем прожила шесть лет. Детей не было. Сначала супруги не хотели, так как приходилось переезжать с места на место. Здесь в Усть-Илимске им нравилось, когда город вырос, облагородился. Все было продумано, предусмотрено с постройкой города. Многоэтажные дома с лифтом. Огораживают квартал, внутри которого построены детские садики, школы. Высотные дома защищают учреждения от холодных ветров. Казалось, живи, да радуйся, плоди детей. Но у Козловых их не появлялось. По настоятельной просьбе жены, муж Зинаиды Николаевны проверился у врача. Заключение не радостное. Он не был способен  на зарождение ребенка. Зина была в отчаянии. Она любили мужа. Да и привыкла за восемь лет совместной жизни. Они хотели взять ребенка с детдома, а тут произошел несчастный случай со смертельным исходом. Оставшись вдовой. Зина уже смирилась  со своей судьбой, но Иван Семенович осчастливил ее. Она воспрянула духом к жизни. Да разве можно было не радоваться. Ей шел тридцать пятый год, и она с первого года второго замужества забеременела.
Иван был старше ее на восемь лет.
 Уезжать Зине тогда из города не хотелось. Теперь она не сожалела. Переночевав первую ночь на новом месте, человеку всегда как-то неуютно. Человек о многом думает, привыкает к быту, к новым обязанностям, даже к новой дорожке, по которой начинает ходить.
Зинаида Николаевна быстро вошла в курс новой работы, ей все нравилось. Она почувствовала, что здесь в этом отдаленном, но уютном местечке, она более нужна. На работу она не шла, а летела.
 С работниками быстро подружилась Валентина Васильевна, оказалась добропорядочной женщиной. Она без обиды принялась за свою новую работу, передавая и помогая экономисту Козловой свой опыт и навык. Валентина Васильевна не скрыла от нового экономиста все недостатки леспромхоза и подсказала, как бы надо выходить из трудного положения.
- Почему вы, Валентина Васильевна, не высказывали свои соображения директору.
- Я пыталась, но он не воспринимал мои соображения. Может быть, вас послушает. Леспромхозу надо перейти на новую систему планирования и экономического стимулирования.
- Все правильно, Валентна Васильевна. Я попробую его переубедить. Они вместе наметили мероприятия, разработали положение, и на следующей планерке экономист Козлова доложила коллективу. Многие руководители участков, цехов встретили в штыки  намечаемые мероприятия, но экономист стояла на своем.
- Если мы не сократим расходы по заработанной плате, не сократим штатное  расписание, мы никогда не будем иметь прибыль, из которой средства идут на социально-культурное развитие, на те же  премиальные и другие нужды. Если  у руководителя не будет фонда для стимулирования, не будет заинтересованности в повышении производительности труда. Так Виктор Иванович?
- Так то, так Зинаида Николаевна, но страшновато, конечно, нам всем.
- Давайте экспериментировать, - предложила  Зинаида Николаевна.
Через полгода был проведен анализ работы леспромхоза. По всем показателям у предприятия были положительные результаты.
Иван и Зина, спрессованные работой, душой и сердцем болели за производство. Они незаметно так сошлись бытом и совместной жизнью, что не заметили как пролетел год. Жена заметно поправилась, живот выпирал на обозрение, она этим гордилась. Мальчик родился в конце сентября. Родители до безумства были рады. Матери пришлось посидеть в декретном отпуске.
В дошкольном учреждении было совмещенное содержание детей. В одном здании находились дети детясельного возраста и детсадовского. Естественно  заведующий детским комплексом был один, один завхоз, он же кладовщик. Нянечки, воспитатели и другие работники как единая дружная семья. И добилась этого объединения экономист Козлова.
 Она говорила до реорганизации:
- Зачем нам детские ясли со своим персоналом работников и детсад с тем же персоналом. Давайте объединим, работникам добавим зарплату.
Детей в нашем поселке немного, поэтому от сокращения одного учреждения высвободятся работники, значит за счет сокращения  средств  по заработной плате, будет добавлена работнику зарплата, и он будет доволен.
Так и сделало руководство леспромхоза, согласовав вопрос с Профкомом. Реорганизация произошла в котельной. Тоже сократили расходы, добавив зарплату кочегарам. Естественно они приняли условия работы, стали добросовестнее работать. Не стало нареканий на плохое отопление. Из двух мастерских участков, сделали один укрупненный. Мастер один справлялся с работой. И поставили мастером укрупненного лесозаготовительного участка Владимира Васильевича Типикина. Он подобрал добросовестных бригадиров, распределил обязанности. Участок стал лучше работать. Так с помощью разработанных мероприятий, леспромхоз работать стал лучше. Появились фонды материального обеспечения. Фонд развития производства. От прибылей выделялись средства на приобретение новой техники.

Часть тринадцатая

 С наступлением весны, часто случались лесные пожары, уничтожающие огромные молодые лесонасаждения. Причина возгораний – человек с его неосторожным обращением с огнем, а порой по своей халатности. Огромные средства затрачиваются по тушению пожаров, порой невозможных человеком затушить. Только дождь и помогает.
Человек губит зеленого друга, человек и помогает зеленому океану тайги. Снег в лесу тает медленнее, потому земля протаивает только к концу мая. В этот период начинается  лесопосадка  и посев лесных семян.
Не может человек смириться, чтобы не восстановить выгоревшие лесные массивы.  Хоть немного, но человек стремиться помочь зеленому другу выжить.  Но выгорают огромные площади, и облесить их требуются большие средства. Один килограмм этих семян, надо переработать сто килограмм сосновой шишки. Чтобы получить посадочный материал сеянцев, тоже требуются большие затраты. Невозможно человеку компенсировать стоимость сгоревшего леса, тем более его быстро восстановить.
Сама природа – матушка, с обидой на человека, восстанавливает свои утраченные богатства. Времени для этого восстановления нужно более ста лет. И то , если тот же человек не навредит природе еще не раз.
На смену выгоревшим хвойным массивам, приходят мене ценные лиственные леса. Порослевая – осина, береза  вперемежку с оставшимися сосенками, лиственницами через много-много лет, из чистых боров, становится смешанным лесом. Если остаются отдельно стоящие сосны, лиственницы, ели они могут обсеменить выгоревшие или вырубленные лесные площади.
Через пятьдесят лет, когда лиственные породы достигнут своего предельного возраста и начнут отмирать, им на смену придут хвойные породы. И так будет длиться, до тех пор, пока человек не будет вредить природе.
Период проведения работ по лесовосстановлению короткий. В этом случае руководители лесозаготовительных предприятий бросают клич о помощи. Это как посевная компания. Любой человек немного обучившийся этому не сложному делу, оказывает огромную пользу. Занимаются лесовосстановительными работами лесхозы, совместно с лесозаготовительными организациями.
Подошла благоприятная пора. Земля в лесу оттаяла на глубину лопаты. Посадочный материал в питомнике. Транспорт на ходу по его доставке. Со школы выделено двадцать старшеклассников. Ответственным специалистом по лесопосадочным работам назначен заместитель директора леспромхоза Селиванов Сергей Георгиевич. Он инженер лесного хозяйства. Перед началом работы обучил молодых людей, как проводить работу. Он сказал ребятам: - Технология не сложная, требует добросовестного отношения к порученной работе. В группе помощников десять мальчиков и десять девочек. Разделитесь по парам.
Саша Кондратюк и Сережа Самсоненко договорились работать вместе.
- Ребята, теперь каждая пара берет для своей работы инструмент и материал для посадки. Думаю у мальчиков больше силы и они будут работать мечем Колесова. Вот это самое орудие называется меч Колесова. И Селиванов показал и рассказал, как им пользоваться. Девочки берут посадочный материал, т.е. вот этот сеянец сосенки, вставляют его в щель, проделанную мечем, и прижимают землю вокруг, ногой. Понятно, ребята?
- Понятно, - хором ответили ребята.
- Ну, тогда за работу!
Сначала ребята много смеялись, как-то вяло работали. Со временем смех стал стихать. Каждая пара следила за соседом. И когда соседи удалялись, соперники старались их нагнать. Началось нелегальное соревнование.
Селиванов едва успевал проверить качество работы. Если нарушалось расстояние посаженного сеянца друг от друга, он обязывал возвратиться и исправить, а именно посалить между допущенным большим разрывом еще деревце. Кто-то видел, слышал как инженер недовольствуется и заставляет возвращаться нарушителей. Все старались уже работать без брака.
Саша Кондратюк девушка строгая и обаятельная. Она хорошо усвоила технологию работы и не позволяла Сергею нарушать ее.
-Так, Сереженька, вернись-ка обратно, ты ушел далековато. На каком расстоянии нужно делать ямку?
- На два метра, - нехотя отвечал напарник.
- А ты аж, на четыре метра отошел. Вот измерь-ка. У тебя плохой глазомер.  Сергей  шагами замерил расстояние и сказал:
-Здесь три метра, Саша.
- Сдвинься на метр и делай ямку.
- Саша ты меня замучила, давай отдохнем. Мы  и  так ушли далеко от своих.
- Да они нам в спину дышат, вот они за кустами работают. Давай работать!
Ничего не остается делать Сергею. Он поднимает меч Колесова, резко опускает его в землю, нажимает нагой на уступ, раскачивает вперед-назад, щель готова. Саша устанавливает сеянец в расщелину. Корневая шейка на уровне  с поверхностью земли, прижимает вокруг сеянца ногой. Все. Посажено будущее дерево.
- Вы, дорогие мои помощники, уже выполнили одно жизненное завещание - посадили деревья.
-Для вас остается построить дом и родить ребенка,- сказал Самсонов.
Они – эти двое Сережа с Сашей молодых  людей еще не знали о своей будущей судьбе.
А сложилась их жизненная судьба очень печальная. Дорогой читатель, простите: оставим на немного потом, описание их судеб.
Подходит обед. Уставшие, но довольные, ребята все хорошо освоили работу, не нарушали технологию, законно заслуживали обед.
Отставшие, заканчивали свои рядки и подходили на полянку, где сидели на травке ребята, вынимая со своих рюкзаков съестное, раскладывали на газету, приглашая друг друга отобедать с ними. Голод не тетка. Ребята изрядно проголодались на свежем воздухе, да от работы уплетали за обе щеки, что подпадало под руку.
Подошел Селиванов, тоже расположился возле ребят.
- Ребята, вы усвоили работу не плохо. Так держать! Немного отдохнем и надо эту делянку обсадить, не то  посадочный материал засохнет. Как, ребята , сможете?
- Сможем, - не стройно ответили девчата.
После обеда мальчишки попрятались по кустам. Видно было, как поднимается дымок от папирос. Слышны не разборчивые ухмылки, шушуканья, смех.
- Тяжеловато, но надо подниматься, ребята. Давайте начнем работать. Доделаем и отдохнем. За работу, - призвал Селиванов.
Сергей с Сашей первыми зашли на свою полосу. За ними потянулись остальные. Незаметно каждая парочка втянулась в работу. Через два часа, работа была закончена. Вся делянка обсажена.  Расти лесочек!
До прихода автобуса оставался час. От нечего делать, ребята, хотя и уставшие, нашли силы(на то она и молодость) начали играть. Мальчишки все до девочек стали приставать. Те визжали, ругались, думаю так для видимости. Некоторые девчонки, догоняли обидчика и шлепали его по загривку. Сергея и Саши не было среди ребят. Они, молча, ушли в сторонку, за мелколесье. Селиванов видел их уход и попросил далеко не уходить.
- Заслышите гул машины, возвращайтесь!
Сережа Самсоненко в знак согласия, махнул рукой.
- Постоим здесь, Шура, ой Саша! Ты не любишь, чтобы я тебя звал Шурой?
- Сережа, ты меня называй, как тебе нравиться, не обижусь на тебя.
- Саша у меня на руках приписное свидетельство. Скоро в армию. Будешь ждать?
- Тебе что, уже восемнадцать лет?
- Даже восемнадцать с половиной. Военкомат предлагает окончить курсы шоферов. Окончу и в армию.
- Сколько времени надо на курсах пробыть?
- Сдадим школьные экзамены и сразу на курсы при военкомате.
-  Поедешь в город?
- Да, там есть школа механизаторов широкого профиля.
- Сережа, значит, ты все лето будешь на курсах? И не будешь приезжать?
- Ты желаешь, чтобы я приезжал?
- Я тебя всегда буду  ждать.
Он ее обнял и поцеловал. Послышался гул машины, они поспешили к ней.
- Приходи, Саша, сегодня в клуб.
- Приду, давай поспевай, нас ждут.
Ребята уже сидели на машине. Селиванов стоял у кабины, смотрел в ту сторону, куда ушли влюбленные.
- Давай посигналь, - предложил он водителю.
Саша первой показалась. Сергей шел медленно.
- Побыстрее, мы вас заждались.
Ехали домой с песнями. Шутили, смеялись. Какая там усталость! Как приехали домой, тут же стали собираться в клуб на дискотеку. Что поделаешь, молодежь  быстро набирается сил. Перекусил и прощай, мама!
Сергей пришел и сев на скамеечку, стал ждать свою любимую. Они, еще учась в девятом классе, были влюблены, но стеснялись выказывать свои чувства. И только вот лес, совместная работа их сблизила. Они открыли свои души, перешагнув планку стеснения. Теперь он ждал ее на правах жениха. Семьи ребят знали хорошо друг друга, но не дружили. Сашины родители знали этого умного, скромного мальчика, а вот его родителей осуждали за злоупотребление спиртными.
Сергеев отец работал шофером на водовозке, он рано стал учить сына шоферскому делу, поэтому Сергею Самсоненко было легко учиться в школе механизаторов. Он приезжал на воскресенье домой, встречался с своей любимой Сашенькой.
Последняя их встреча была уже глубокой осенью. Шел пушистый снег. Они стояли у дома, где жила Саша Кондратюк. Разговаривали.
- Сережа, ты пиши, не ленись. Я буду ждать от тебя весточку.
- Будешь отвечать, описывай о новостях здешних. Наши-то не будут писать им все некогда, а отец так тот вообще не любит писать письма. Так что ты моя любимая, тоже не ленись, пиши.
Они целовались последний раз и навсегда.
 В конце ноября Сергей Самсоненко попал служить в Чечню. Он прошел дополнительное обучение и его посадили на транспортер. Навыки у Самсоненко были отличные. Машину он изучил быстро и хорошо. Письмо  Саша Кондратюк получила от Сережи, когда он уже прослужил в Чечне два месяца.
Сердце ее забилось тревогой, какая-то привалилась тяжесть предчувствия.  И  они  сбылись. В марте родители получили известие, что их сын Самсоненко Сергей погиб. Солдаты, привезшие цинковый гроб рассказали как погиб их сослуживиц.
- Остановились мы у только, что освобожденного от боевиков, здания. Все собрались возле машины Сергея Самсоненко, курим. Вдруг он повалился на товарища, со лба потекла ручьем кровь. Тут мы услышали выстрел, донесшийся с крыши здания, где сидел снайпер. Дана команда обследовать место предполагаемого врага. Солдаты поднялись на крышу  и у окна обнаружили пьяную женщину. Снайперская винтовка лежала рядом. По захваченным документам, она оказалась украинкой. Допросил ее политрук. Она созналась, что приехала сюда деньги заработать. На нашей крови разбогатеть.
Родители попросили открыть гроб. В гробу лежал совсем юнец, с тонкой шеей, продолговатым лицом, остриженной головой, с мазутными руками их Сережа, дорогой сыночек, проживший всего девятнадцать лет.
На прощание пришли все одноклассники.  Ребята несли гроб на руках, возле школы остановились, сфотографировались вместе с учителем. Саша стояла у изголовья любимого. Слезы катились градом с ее карих глаз. Ее первая любовь, она до сих пор помнит ту последнюю встречу на посадке леса.
Нет, не забудет она это горе. На памятной доске города Усть-Илимска занесена фамилия Самсоненко Сергея, погибшего в Чеченской республике.
Саша через год вышла замуж. У нее родился первенец, которого она назвала Сережей. А вот с мужем ей не повезло. Он работал связистом и по неосторожности упал со столба, повредил позвоночник. Стал инвалидом.

Часть четырнадцатая

Супруги Селивановы приехали к дочери погостить.
- Ничо, вы забрались, - шутливо сказал Сергей Георгиевич. Здесь , наверное, морозы большие? Едва добрались, так далеко на севере не были.
-До пятидесяти зимой доходят. Иногда останавливают работу. Гусеницы тракторов от сильных морозов лопаются, - ответил зять  Селивановых, Александр, который приехал с женой из под Киева, где остались их родители.
Александр еще до армии приобрел профессию шофера. Служил на Карпатах.  По окончании службы пошел работать шофером в лесоустроительную экспедицию. В весенне-летний период экспедиция выезжала на полевые работы. Читинское управление лесного хозяйства подало заявку на лесоустроительную партию. Так Саша впервые попал в Забайкалье. Партия под  Читой на территории Карымского района.  Начальник партии жил со своим шофером Овсиенко Александром в гостинице станции Карымская.
Однажды Саша увидел девушку, стоящую на балконе соседнего дома. Он внимательно ее изучал, изредка поглядывая на нее, когда она, угрюмо смотрел вниз, о чем-то глубоко задумавшись. Ему она понравилась, и он сказал сам себе: - Вот дивчина, красота! Непременно будет моей.
Но желание его, с его стеснительным характером, не позволяло ему так быстро покорить девушку.
- Как же к ней подступиться?
Девушка стала на балконе убираться. Она заметила , что мужчина пристально наблюдает за ней.
- Ну, что выпятил глаза? Не узнаешь? – она рассмеялась, прищурив красивые большие, карие глаза.
- Да, не могу никак вспомнить. Где-то я видел эти милые, красивые глаза.
- А вы что с Украины?
- Да, аж  из-под Киева.
- Для чего сюда приехали?
- Здесь будем работать по лесоустройству.
- На машине по нашим лесам не проедешь далеко, лес-то у нас дремучий.
- Я шофер. Мы с начальником здесь проживаем.
- Долго  будите здесь работать?
- До осени, пока не начнутся большие  морозы. Слазьте с балкона, давайте познакомимся.
Наташа не заставила себя долго ждать. Парень ей понравился. Узнав о том, что от из-под  Киева ее еще больше заинтересовало. Подумала:
- Вот бы попасть туда, жить. Там, наверное, тепло, не то, что в этом Забайкалье. Даже снега-то путевого   не бывает, все  пески и морозы.
Пока спускалась со второго этажа и, идя к гостинице, она мигом все передумала. Подошла к незнакомцу, который стоял у машины, подала ему руку.
-Наташа.
-  Я Саша. Как-то  созвучны наши имена. Это хорошая примета,- улыбаясь, сказал незнакомец.
 Они разговорились, правда, не надолго.  Вышел с гостиницы начальник и позвал своего шофера.
-  Наташа, можно к вам прийти? Вы здесь живете?
- Да. Приходите.
Наташа жила у матери. Она недавно разошлась с мужем, оставив при себе сына. С матерью у нее не было хороших отношений. Мать не хотела раннего брака дочери, но та вышла замуж за любимого человека. Они  оба учились. Он в техникуме, она в дошкольном педучилище. Сына дочь оставляла у матери, которая работала заведующей в детском саду  и жила одна. Нежелание матери повлияло на судьбу дочери. Прожила дочь в замужестве всего два года. Обои закончили учебные заведения – жить бы счастливой  семейной жизнью, но вот невзлюбила теща зятя,  который стал попивать. Душа Наташина металась. Она не знала сто делать, как наладить свою жизнь.
- Уехать куда-нибудь, - думала она часто.
Она почувствовала, встретив Сашу:- Вот он случай.
После нескольких встреч с Сашей, она твердо  убедилась, что он ее любит и может предложить выйти замуж.  Так и случилось. В конце сентября Саша пришел к ним,  и попросил у матери руки дочери.
Они уехали на Украину. Жили у Сашиной матери, у которой был свой дом. Жила старушка одна. Муж умер, а старшая дочь жила с мужем рядом. Село их находилось в тридцати километрах от Киева. Саша продолжал работать в экспедиции, а Наташа у свекрови осваивала все навыки бытовой жизни. Она хорошо стала готовить борщ по-украински, уже  стала знать многие «хохляцкие» слова. Но жить ей со свекровью в дружеских отношениях не пришлось. Стали часто ругаться. Наташа написала матери письмо, в котором просила позволить ей вернуться домой. Мать ей написала письмо, что она разговаривала  с близкими знакомыми, которые живут и работают, в городе Усть-Илимске. Также сообщила, что они могут помочь переехать туда, устроиться на работу и получить благоустроенную квартиру. Мать дала адрес знакомых и просила дочь написать им письмо.
Наташа написала. Ей ответил мамин знакомый друг, что нужны работники на Усть-Илимский лесопромышленный комплекс работники в детские сады и водители. Квартирой обеспечивают в ближайшее время, а пока можно пожить в общежитии. Если согласны, то приезжайте, на месте помогу.
Молодые собрались и уехали в этот молодой, строящийся город, приравненный к району крайнего севера. Пожили сначала у знакомых, а вскорости хозяин квартиры, занимавший высокий пост на предприятии, посодействовал молодым получить сначала семейное общежитие, а потом, стоя на очереди, они получили трехкомнатную благоустроенную квартиру на шестом этаже.
Так началась их семейная жизнь в этом городе. Наташа привезла сына. А вскорости у них родилась дочь.
Селивановы приехали в гости, когда Саша и Наташа жили уже в отдельной квартире.
- Нам бы сюда переехать. Город мне нравиться. Ни одного деревянного дома, - сказал Селиванов.
- Строиться город по разработанным планам ленинградских архитекторов,- сказал Саша. Он уже много знал про этот город.
- А что, приезжайте сюда, веселее нам будет и вам. Давайте я вас Сергей Георгиевич свожу в Управление.
Начальник Управления Алименко предоставил Селиванову возможность поговорить на счет работы с директором Эдучанского леспромхоза. Он как раз был на совещании.
- Вадим Петрович Сидоров  директор Эдучанского леспромхоза сказал:-  Нужен замдиректора по кадрам. Какая у вас специальность?
- Я инженер лесного хозяйства.
- Думаю, вы справитесь с работой, тем более работали на руководящей должности, имеете большой стаж.
- Вадим Петрович, можно мне на работу поступить в порядке перевода, это скорее может произойти. Там, где  я сейчас работаю, будет и горком  и наш руководитель препятствовать в увольнении.
-Хорошо, зайдемте сюда.
Они зашли в отдел кадров, и Сидоров попросил отпечатать отношение о переводе Селиванова в Эдучанский леспромхоз.
Селиванов вернулся и рассказал жене, что его согласны принять на работу на должность замдиректора по кадрам и быту в упомянутый леспромхоз, который находиться в восьмидесяти километрах от города Усть-Илимска. А в дальнейшем Сергею Георгиевичу предложили работать в Ершовском леспромхозе.
Часть  пятнадцатая

По всем швам трещала экономика Усть-Илимского лесопромышленного  комплекса. И какие только методы не перепробовали экономисты, приезжающие с запада, чтобы улучшить производственные показатели. Для чего все требовалось? Ответ. Получить как можно больше прибылей, чтобы окупить в ближайшие годы те огромнейшие затраты за создание этого комплекса.
На совершениях, проводимых в верхах, поступали разные предложения: о сокращении, об объединении, об упразднении. И все равно начальство, экономисты недовольны. Первоначальный штат действительно был раздут. Иногда одну и ту же работу выполняли два руководителя. Ругались, спорили, доказывали сою правоту.
- Как бы разогнать эту «банду», - не раз говорил зам. генерального директора УИ ЛПК по кадрам и быту Лизура Иван Владимирович. Конечно, говорил он это не на совещании, а в кулуарах при перекуривании.
Главный закоперщик  инженер- экономист Бинкин  настаивал внедрить волгоградскую систему, заключавшуюся в том, чтобы совмещать рабочие должности. Например, - слесарь - он же сварщик. Для  этого нужно чтобы  этого человека обучить этим профессиям. И обучали. Были свои учебные заведения. Много положительного было в системе, но она не прижилась. Сам Бинкин и его совомозговики вскорости смотались. Бинкин не зря провел время на харчах комбината. Он написал диссертацию, получил ученую степень, накопил денег и смотался  опять на запад.
Система старая нелегально продолжала существовать. Пока Управление лесозаготовок не вошло в состав УИ ЛПК, оно тоже произвело эксперимент. Эдучанский и Ершовский леспромхозы были объединены. Стало два лесопункта во главе Эдунчанского леспромхоза и его директора. Главная  контора оставалась в поселке Эдучанка в сорока  километрах от поселка Ершово.
Все бы ничего, можно было бы работать, да только недобросовестность директора Сидорова, сказывалась на работающих людях, а именно Ершовцах. В глазах он их всех хвалил, попрекая Эдучанцев. Однажды на планерке вынудил начальника Ершовского лесопункта, чтобы тот отдал тридцать тысяч заготовленного леса, предназначенного для вывозки в  летнее время. Короче ограбили Ершовцев, передав этот лес для вывозки в Эдучанский лесопункт. Ершовцы лишились резерва. А главный инженер леспромхоза Александр Петрович Большаков поставил задачу перед ершовцами перейти на вырубку насаждений под лесовозную дорогу. Бригада вытянулась вдоль этой вырубки, даже не могли лесовозы развернуться. Лес остался лежать вдоль дороги, пока бригада не вышла на лесосеку. Из-за таких руководителей Ершовский лесопункт годовой план не выполнил, зато Эдучанский перевыполнил.
В целом Эдучанский леспромхоз годовой план выполнил. Директору и главному инженеру хотелось быть в передовых. Им наплевать, что лесопункт план завалил. Последовало наказание…
Начальника Ершовского лесопункта сняли и перевели замом.
Но и сами руководители не остались на своих местах. Главному инженеру предложили должность председателя Поселкового совета. Сидорова за аморальное поведение перевели на другое предприятие. Люди говорили, что Сидоров обнаглел и потерял совесть. Имея жену и двоих детей, связался с женой председателя профкома Пшеницыной. Долго добивался ее, и она сдалась. Своим подругам говорила, что директор приходит во время ее дежурства на рацию и пристает к  ней. Это были и угрозы и уговоры. Признался, что он ее любит и готов на ней жениться. Она ему говорила: - рассказывала ближайшая подруга Пшеницыной. – У нас же дети, как можно оставлять их.
Действительно у Сидорова было двое детей и жена красавица. Она такая робкая, да забитая мужем, что никогда не перечила ему. Муж жил с ней, а собирал других женщин. Он не одну семью разбил, совратив женщину. Будучи еще директором,  не попустился Пшеницыной, которая вынуждена была уехать с леспромхоза  в город. Он и там ее нашел и часто оставался у нее ночевать.  Жена Сидорова Нина Григорьевна втихомолку переносила  его унижения. Она не рассказывала никому  о неверности мужа. Дети были уже с понятием и часто спрашивали об отце и его  похождениях.
Когда ограбили леспромхоз, лишив людей месячной зарплаты, все говорили, что это вина директор Сидорова. За заработанной платой  пошла легковая машина директора. Накануне он шоферу сказал:
- Завтра поедешь с кассиром за деньгами.
С этой машиной поехал и Пшеницын с охранником. Как  узнали о том, что пойдет машина в банк за деньгами, никто толком не знает. Видимо была информация, что машина идет в банк за деньгами. Грабители  ее скараулили, когда она возвращалась домой. За крутым поворотом  догнали « бобика», дали по кузову очередь с автомата, и он остановился. Председатель Профкома Пшеницын вывалился с салона с раненой ногой, кассир упала в обморок, охранник с шофером подняли трясущиеся руки. Более ста восьмидесяти тысяч рублей безвозмездно пропали.
Вина директора, говорили работники, оставшиеся без зарплаты в том, что он при посторонних людях, стоящих у машины, сказал шоферу, что завтра он едет в банк за деньгами. Кто-то проинформировал грабителей.
Не одно упущение было у Сидорова. Хотя он и строго спрашивал с подчиненных, но со своим аморальным поведением потерял авторитет.
Хозяйственник он был не дальновидный. Когда  Управление обязало руководство каждого леспромхоза  о  разработке лесных массивов под поля для выращивания корма для подсобного хозяйства, Сидоров распорядился свалить семь гектаров молодого леса. Загнал два бульдозера и они, сгребая молодой лес, наделали кучи из сплошного сосняка. Никакой полезной площади  не получили. Так бы и остался леспромхоз без полей, на которых планировали выращивать зеленку на корм скоту. И только сметливый глаз, вновь принятого начальника подсобного хозяйства, предложил разработать земли под посев под высоковольтной линией, увенчался успехом.
 Те же бульдозера работали всю зиму, снимая верхний дерновый слой, сгребая  валежины и пеньки. К весне площадь под посев была готова. Завезли дисковую борону, проборонили, продисковали и с помощью сеялки высеяли овес. К осени нарос такой сочный, да высокий овсяной стебель, на всю зиму хватило корма скоту, а директор демонстративно поставил в угол своего кабинета пучок снопа, не позабыв сказать на планерке свою заслугу.

Часть шестнадцатая

С наступлением весны на водохранилище начинается опробование льда. Сколько рыбаков погибло в погоне за какой-то сорожкой.
Недалеко от поселка Ершово, есть небольшой островок, его еще называют «Кораблик», на нем стоит крест, он поставлен в память об утонувших рыбаках. Еще не по всей площади водохранилища растаивает лед, а рыбаки уже начинают ставить сети, чтобы поймать свеженькую рыбку. А рыбка некоторая в это время идет на нерест. Запрет не пугает местных браконьеров. У каждого лодка с мощным мотором. У каждого свои места – это закон для местных рыбаков и его не нарушают. Места, где ставят рыбаки сети, хватает всем. Говорят не те рыбаки – браконьеры, которые во время нереста ловят рыбу, а главный браконьер  это руководство Гидроплотины. Согласно  технологии сброса воды, которая накопилась  в излишке за зимний период, это и есть вредный для рыбы процесс, особенно щуки. Когда вода сбрасывается, щучья икра, выметанная на веточках, на корнях древесины, на прибрежных травах – с понижением воды, просто повисает и высыхает на солнце. Ее склевывают птицы. Смотреть на засохшие ленты выметанной икры, становится не по себе. Быть бы ей в воде, пригретой солнышком, она быстро бы проклюнулась, и появились бы мальки. Все. Пропал большой приплод рыбы, наш будущий улов. Разве это не браконьерство? Да это просто массовое истребление человеком своих богатств. Потом ворчит тот же браконьер: - Рыбы стало мало.
Сколько раз ставился вопрос инспекцией о запрете сброса воды во время нереста. Вопрос решился положительно. Но по прошествии длительного времени.
Или взять еще одно дело, которое было задумано  и, кажется, могло быть осуществлено в положительную сторону.
Ихтиологи решили разводить в водохранилище благородную рыбу – пелядь. Но до этого запустили в водоем окуня, который поедает мальков пеляди. Окунь хищная рыба. Пелядь все же изредка попадает в сети. Рыбак бывает такой довольный.
Вовка Ганченко с отцом уже третьи сутки ставят на ночь сети. Они очень хотели поймать пелядь. Мать заказала на Вовкины именины. Отец с сыном приплыли и устроились в своем зимовье. Они жили и заготавливали рыбу, а вот пелядь никак не попадалась.
- Поставим еще раз на ночь, а утром уберем.
- И поедим домой
- Отец, ты отпусти меня сегодня.
- Куда ты торопишься, сынок?
- У Насти сегодня день рождения, я обещал ей, что буду у нее.
Вовка с Настей дружили и любили друг друга еще со школьной скамьи. Они не часто встречались в местном клубе, где проходила дискотека.
Завклуба постоянно жаловалась начальству, что в клубе холодно, батареи плохо обогревают зал, поэтому срываются мероприятия… Молодежи все нипочем, они в валенках, в шубах, пальто танцевали и разогревались.
Мать Настина пристроила дочь, которая, окончив школу, никуда не пошла, учиться, стала на рабочем месте, осваивать профессию пекаря.
Вовка, который в большой семье был седьмым ребенком, тоже после школы не смог никуда уехать учиться, а стал работать в лесу на обрубке сучьев. Ему в том году предстояло идти в армию.
- Ладно, иди по берегу, правда, это в два раза дальше до дома. Смотри только по берегу. У речки Смородинки перейдешь вброд, она мелкая, а там тропа, в гору, по ней выйдешь на лесовозную дорогу. Может быть, кто-то из лесовозников подвезет.
- Да ладно, папка, я знаю дорогу.
Он взял рюкзак, положил в него несколько щучек, двинулся к берегу. Сердце колотилось от радости, а идти предстояло далековато.- Как  бы спрямить дорогу и быстрее дойти до дому, - думал Вовка.
 Не доходя, до речки  Смородинка, он свернул к водохранилищу. Зашел на лед опробовал ногой. – Ничего можно идти, кажется, лед еще крепкий. Это там, у отцовской землянки вода от берега растаяла, а здесь держится. Пойду-ка я  напрямую, вон даже видится поселок. Сколько времени выиграю! Настя ждет. Ребята придут. Выпьем за ее день рождения, и я приглашу ее в баню, где частенько сидим. Будем целоваться и я ее…
Он так размечтался, что потерял бдительность. И только когда почувствовал крошащийся лед, понял, что проваливается в кашеобразную массу.
 Ноги были в воде, свободно ими болтал. Он раскинул в сторону руки, успел сбросить рюкзак, но ухватиться было не за что. Продвинуться по каше льда он не мог, и держаться становилось тяжело. Намокшие унты и верхняя одежда тянули вниз. Он почувствовал течение, которое его затягивало под лед. Он хватался руками за мелкие льдинки, они ускользали как налимы. В голове возникло безумие, он понял что утонет. Ему стало страшно, и он заплакал. Стал кричать: «На помощь!». Голос был тихий, слабость от холода сдавила горло. Силы были на исходе. Он погибал в полном осмыслении. Страх придавал последние силы, и он попробовал подкинуться вверх. Тщетно. Он стал такой тяжелый, обессиленный. Глотнул холодную воду. В горло попала вода, стал кашлять.  Опять попала вода в горло, он потерял сознание, и его затянуло под лед, Только надлетевшие  вороны, снявшиеся с соседнего леса, закаркали над его головой. Нет, это была его шапка.
У Ганченко Степана, Володиного отца, защемило сердце.
- Зачем я его отпустил? Еще вздумает спрямлять дорогу и пойдет по льду, который уже кое-где ломается. Вот дурак, так дурак, ругал себя отец. Предчувствует мое сердце беду.
Он собрал всю амуницию, улов. Закрыл землянку и пошел к берегу. Завел лодку и, прижимаясь ближе к берегу, поехал в сторону дома. Когда проходил мимо «Кораблика», на котором увидал крест, сердце его еще сильнее заколотилось. Скорее до дома. Он прибавил газ. Моторка убыстрила ход. «Вихрь» монотонно гудел, а на душе кошки скребли.
Дома его не ожидали в этот день.
- Ты же говорил, что в четверг будешь. А Вовка где? – спросила жена.
- Он пешком пошел, а я хотел завтра выехать.
 -  Ты, почему его отпустил, он же не знает дорогу.
- Знает он дорогу. Ему к Насте на день рождения надо. Скоро должен подойти. Переоденется и к ней пойдет. Ребята там, наверное, уже ждут его.
 Но ребята одноклассники не дождались друга.
- Наверное, отец не отпустил, - сказала Настя. Давайте ребята, садитесь за стол. Подойдет, наверстает. Мама, помоги мне накрыть на стол.
Староста  их класса, которая тоже никуда не поступила учиться, а теперь работает в ОРСе учеником продавца, предложила:
 - Настя, поздравляем тебя с днем рождения, днем твоего ангела! Желаем счастья. Успехов в жизни.
Ребята выпили по рюмке, немного захмелели и развеселились, стали смелее разговаривать, смеяться. Только Настя была грустная. Как не пытались ребята ее развеселить. Она на минутку, другую улыбнется и опять загрустит. У каждого осталась своя версия: У Насти, что отец его не отпустил. А дома у отца с матерью, что у Насти гуляет.
 Утром мать пошла к Филипповым. Она встретила Настю во дворе.
- Настя, а Вовка не у вас?
- Его, наверное, отец не пустил. У нас, его нет.
- Да отец-то домой приехал вчера. А Вовку отпустил к тебе на день рождение. Он берегом пошел. Неужели, заблудился? – с горечью, какого-то страшного предчувствия, проговорила мать. Она вернулась домой, сообщив мужу, что Вовки у Филипповых нет. Родители забеспокоились не на шутку.
Весть о том, что Вовка Ганченко не вернулся с рыбалки домой, быстро облетела весь поселок. Отец с товарищами поплыли к его землянке, думая, что Вовка вернулся назад. Дверь была подперта снаружи. Все поняли, что там никого нет.
- Надо идти по тому направлению, куда он пошел.
Степан со своим другом пошли по предлагаемому пути. Они дошли до речки Смородинки, но никаких признаков не обнаружили. На глиняной отмели не нашли отпечатков следов.
- Значит, пошел напрямую. По льду – решили мужики.
Они вернулись к отлогому берегу, предполагая, что он на лед в этом месте сошел. Действительно, увидели примятую ветошь и свежие заломленные веточки куста. От берега лед отошел метров на десять.
- Здесь был лед, но за ночь он отошел. Видишь течение, - сказал друг.
Степан все понял, схватился за голову и зарыдал.
 Но мужики решили проверить еще одну версию. Они завели лодки и решили проплыть ближе к льдине. Начали кричать.
- Ты, что Степан, кричишь?
- Может быть он на льдине?
Но только услышали, как крошиться лед,  надвигаясь льдиной на льдину. Слышался шуршавший шум  ломающегося льда.
Степан упал на дно лодки, ударил рукой в дно, проклиная себя, за свою оплошность, рыдал.
Обычно утопленников вылавливают где-то на отмели, или у самой плотины. Вылавливали и привозили в морг. Сообщали через газету.
Степан съездил в город, сходил на плотину, заявил об  утонувшем сыне.
- Если  принесет водой утопленника какого-то, то, пожалуйста, сообщите.
По приметам, рассказанного отцом, парня похожего на его сына, в течение  всего лета  не сообщалось. Стали предполагать, что его где-то зацепило за затонувшее дерево. Не было возможности отыскать Вовку.
Боль родительская находиться в их сердцах до сих пор.

Часть семнадцатая

Дуся Беда написала заявление о переводе на более легкую работу и зашла с заявлением к директору.
- Не могу я уже на тяжелых работах, руки болят. Переведите меня дворником.
- Дворник не только подметает во дворе, но зимой убирает снег. В обязанности его входит уборка в туалете.
- Я согласна.
- Идите Евдокия Акимовна в ЖЕК, и вам начальник  конкретно расскажет ваши обязанности.
 Он подписал заявление и подал его просительнице.
- Занесите в отдел кадров.
Беда отдала заявление и с радостью на душе, пошла домой. По дороге зашла в магазин, купила продукты.
- Скоро Иван приедет, надо еду приготовить.
 Дуся с Иваном уже шесть лет жили. Она его подобрала, вернее, вытащила из трясины спившихся бомжей. Он был моложе ее на восемнадцать лет. Приехал Иван Коломиец с северного Кавказа со знакомыми, которые,  прознав про набор людей на работу в леспромхозы, заключили договор в Управлении лесозаготовок и были направлены для работы   в Ершовский леспромхоз.
У Ивана в руках был небольшой чемоданчик и пустые карманы. Получил аванс, поселился в общежитие и стал работать в лесу сучкорубом. Никакой специальности  у него не было. Мог держать в руках только топор. Был он по характеру не общительный, замкнутый, осторожный. При первой получке, которую впервые получил, удивлялся долго. Про себя думал:
- Приоденусь, куплю костюм, туфли, кожух. Стал подкапливать деньги, пряча их под матрац. Но завидущие глаза на чужое добро, выследили и украли Ивановы накопления. Когда он хватился, долго страдал, но ни кому  не сказал. Затаился. Понял, что надо остерегаться этих прилившихся друзей.
А прилепившиеся друзья бывшие зеки. Ведя двойную жизнь, вор никогда не выкажет себя. Перед тобой он всегда будет добрым, внимательным, а сам свое дело однажды сделает, да так что « комар носа не подточит».
Иван никак не мог подумать, что его обворовал сосед по кровати Мишка Голев. Иван совсем не подозревал  его. Мишка вечером, после работы, расщедрился, принес в общагу бутылку водки, колбасу, булку хлеба.
-Иван, подсаживайся. Давай выпьем. Не горюй. Заработаем еще. Деньги голуби. Прилетят. Я тебя уверяю, это шпана местная. Мы уехали на работу, а они пошарились. У меня тоже стырили гады.
Этим разговором он и выказал себя. Иван не говорил ему об утере денег. А у Мишки, что было воровать? Был гол как сокол. Сама фамилия говорила Голев - гол. У него одна цель: - выпить и в карты поиграть.
 На ворованные Ивановы деньги щедро угощал его, а остальные проиграл. Но не пойман – не вор. Долго не мог Иван понять свое положение. Он не знал как дальше жить. Растерялся. Чтобы заглушить одиночество, горе, нанесенную обиду – запил. Два дня не выходили на работу. Когда мастер заехал в общежитие и застал Ивана пьяным, он ему спокойно сказал:
- Завтра выходи на работу, бригада нуждается в твоих руках. Понял!?
- Понял, Васильевич, завтра выйду.
Рано лег Иван на кровать, как в чем был. Проспался. Было шесть утра, когда открыл глаза. Вышел на улицу, посмотрел на небо. Зашел и сел рядом с вахтершей.
- Обещал, так надо исполнять. Ты что же это Ваня уже третий день прогуливаешь. Связался с Голем. Он тебя обокрал, да на твои же деньги поит.
- Не может быть, чтобы  Мишка…
- Как не может быть. Все так говорят. Когда ты третьего дня был в лесу, Голев с таким же пьяницей со сплавного участка, был в вашей комнате. Никакой шпаны тут не было, на которых он валит. Это он тебя обворовал. – Эх, Ваня, Ваня нашел бы ты себе подругу жизни, а не пьяницу. Вместе-то с женщиной и веселее и надежнее.
-Где их надежных найдешь?
Дуся Беда слышала о баб в магазине, что у Ивана Коломийца украл кто-то большие деньги. Она пожалела мужика и однажды сказала вахтерше: - Скажи Ивану, пусть придет ко мне.
Тут и вспомнила, наставительница жизни:
- Да, Ваня, тебя в гости приглашает Дуся.
- Это та, которую зовут Беда?
- Она. Она. Только ты не вздумай ее так назвать. Рука  у нее тяжелая, влетит, не устоишь.
Иван отработал свои прогулы и в ближайший воскресный день решил зайти к Дусе. Как не извивался перед ним Голев, приглашая на выпивку, он отказывался. Побрился, приоделся и пошел к Дусе. Он знал, где она живет.
 Подошел к калитке, услышал грозное рычание пса.
- Кто там?
- Это я. Евдокия Акимовна.
- А Иван. Заходи, Ваня!
 Она открыла калитку, прикрикнула на собаку и пропустила гостя первым на крыльцо.
- Проходи. Проходи. Да не снимай сапоги, пол еще не мыла.
- Нет уж, вижу у вас коврики. Замараю, грязь на улице.
Он снял сапоги. Портянки внутрь всунул, остался в носках.
- Одень Ваня эти тапочки,- ласково предложила хозяйка.
Она поджидала, она сердцем чествовала, что он придет, и потому приготовилась к встрече. Была Дуся чистоплотной. Любила порядок. Держала ежегодно поросенка на мясо. Сало у нее не выводилось.  Много ли нужно одинокой женщине. Небольшой огородик давал каждую осень не плохой урожай картошки и других овощей. Одевалась Дуся по сравнению с другими женщинами лучше некоторых. Сегодня она принарядилась. Надела юбку шерстяную. Белую блузку с коричневым джемпером. На ногах капроновые чулки в красивых  комнатных тапках. Ноги у нее были полные, стройные. Только и всего. На лицо она выглядела совсем старой, хотя ей шел пятидесятый год. Рыжие волосы пострижены в красивую дамскую прическу.
Иван обратил внимание на ее большие груди, выпирающие из под блузки. Краем глаза он стал ее изучать. Никаких для себя изъянов в ней не нашел.
- Ваня, садись за стол, будь у меня желанным гостем, водки не подаю, ибо я ее не люблю.
- Ничего, я тоже редко выпиваю. Если бы не сманивали, то вообще не пил бы.
- Брось ты с этим Голлем водиться. Все знают этого пьяницу. И как только его держат, давно бы надо выгнать с работы.
- Он же хороший вальщик. С бензопилой работает играючи. За смену навалит столько хлыстов, что бригада трое суток вытрилевывает. На работе он «зверь». Его в бригаде побаиваются и уважают.
- Мужик-то он работящий, да рот у него говяный. Уж столько лет живет в общежитии не жениться. Сколько зарабатывает, - все пропивает.
Хозяйка уставила стол всякими снадобьями: салаты, холодец, сало.
- Ваня, поешь вот щи.
Она поставила тарелку щей. Здоровенный кусок мяса нагнетал такой аппетит, что слюнки потекли. Иван скорее взял ложку и пригубил. Вкус был отменный. До мяса добрался позднее. Дуся тоже налила себе небольшую тарелочку щей. Они вели разговор неторопливо. Хозяйка клонила разговор к тому, что лучше ушел бы Иван с общежития.

-Куда уйдешь. Дело к зиме, все квартиры заняты.
- Переходи ко мне, места хватит. Диван-кровать раздвинешь и вот твое спальное место.
Иван задумался. Дуся внимательно изучала его.
- Ваня, ты не думай, что я тебя за себя сватаю. Будешь жить как брат. Будем друг другу помогать. Твое дело дрова, мое огород, стирка, готовить обед. Переходи не стесняйся.
- Как люди будут говорить. Мужики у нас зубоскалы. Тот же Голев.
- Поговорят, поговорят и бросят. А впрочем. Если боишься разговоров, то живи в общаге. Голев тебя доить будет, сопьешься с ним быстро.
Иван совсем голову опустил. А в скорости стал собираться идти.
- Дуся, спасибо за предложение, я подумаю. Спасибо за угощение.
Уже стемнело, когда в калитку постучал кто-то. Дуся вышла и увидела Ивана с чемоданом и мешком через плечо.
- Заходи. Ваня, - закрывая калитку, сказала Дуся.
Она шла за ним сзади, перекрещивая его.
-Уже поздно, ложись спать!
Она постелила ему на диване, а сама ушла в свою комнату.
- Ваня, потуши свет и ложись, тебе же завтра на работу. Приедешь с работы, я истоплю баньку.
- Тебе же тоже завтра в лес.
- Нет, меня перевели на другую работу.
- На какую?
- Дворником в конторе.
-А, я не знал. Работа там полегче, чем в лесу сучья обрубать.
Разговаривая, они незаметно уснули.
Дуся проснулась в шесть. Поставила чайник на электроплиту. Собрала завтрак. Забота о человеке ей нравилась. Вот он мне и муж и сын. Об этом она мечтала все годы, прожитые ею.
- Ваня, вставай! Иди, помойся, и будем завтракать. Я тебе собрала на работу, там проголодаешься, подкрепишься.
- Спасибо, Дуся. Нас кормят же горячим обедом, ты же знаешь.
- Пока эта повариха сготовит, десять раз промнешься, бери
Позавтракали, она дошла с ним до перекрестка дороги.
- Я пойду к конторе, приберусь.
Еще никто из работяг не знал, что Иван Коломиец ушел жить к Дусе Беде. И   все же шило в мешке не утаишь. Дусина соседка увидела, дымок шедший из трубы. Поинтересовалась, стоя за забором:
- Дуся, ты, что баню топишь, сегодня же понедельник.
-Иван с работы приедет, для него топлю.
- Иван Коломиец у тебя живет?
- Да, вчера ко мне перешел.
- И правильно. Там его эти алкаши обижают. Слышала, что его обворовали. Правильно, соседка, у тебя ему будет лучше. Так-то он не злостный пьяница, работящий. Уж сколько лет вкалывает  в лесу…  Ты ему будешь как мать. А, может быть, и как жена,- лукаво, произнесла соседка. Не обижайся, Дуся. От всей души желаю счастья.
- А что мне обижаться. Всю жизнь меня обижали. Непутевая сложилась у меня жизнь. Ездила на родину, думала у брата погостюю. Его жена на порог не пустила. Брат сказал, что не хочет позора из-за меня. Ну и что, что служила немцам. Надо было как-то выживать. За свою вину, я срок оттянула. Пора бы простить и забыть. Да хрен с вами, сказала им и ушла в гостиницу. На другой день  уехала. Никого у меня нет из родни. У Ивана тоже. Так что мы друг для друга родня и будем, жить для себя.
С того времени прошло пять лет.

Часть восемнадцатая.

Зинаида Николаевна и нормировщик Валентина Васильевна пришли в гараж и встретив мастера Типикина, попросили:
- Владимир Васильевич, сегодня мы проведем на вашем участке хронометраж.
- Пожалуйста. Сейчас приедет с заправки Волков, сядете к нему в кабину.
К диспетчеру подходили шофера, брали через окошечко путевки. Начальник участка докладывал по телефону директору леспромхоза  о вчерашней вывозке и о выходе лесовозов на линию.
- Что-то снизили вывозку Виктор Иванович. В чем дело, - спросил Сидоров.
- А то и снизил, что лес берем и вывозим из-под пилы. Сколько заготовим, столько и вывезем. Вы же наш резерв вывезли на Эдучанку. Мы не можем создать запас.
- Как работает вторая бригада?
- Вторая бригада пробила трассу под дорогу и вышла на делянку. Теперь есть где развернуться, будем увеличивать заготовку леса, а вывозка начнется, когда будет отсыпана дорога. Нажмите на дорожников, пусть больше ставят самосвалов на нашу дорогу, пусть снимут с той трассы, она пока не скоро будет нужна.
- Хорошо, Владимир Васильевич, - решим этот вопрос.
Женщины, укутанные в теплые одежды, едва влезли в кабину. Волков, переключая скорости, постоянно задевал Зинаиду Николаевну за икру ноги. Как она не прятала, ногу поставить было некуда. Ей становилось неприятно. Зато шофер испытывал явное удовольствие. Он, отвернувшись к боковому стеклу, улыбался.
- Анатолий, ты говори, когда будешь за эту ручку браться, я буду поднимать ногу.
- Рычаг находиться между вашими ногами. Вам удобно? – спросил водитель.
- А как мне быть? – спросила женщина.
- Поставьте левую ногу за рычагом, рядом с правой и вы не будете мне мешать.
Зинаида Николаевна перенесла ногу за рычаг  и поставила рядом правой, ближе прижавшись  к Валентине Васильевне.
Дорога была еще не отсыпана гравием. Тянулась глубокая колея. Машина шла на пониженной скорости. Включен передний мост. Двигатель ревел надрывно. Рабочих кидало из стороны в сторону.
- Как только вы ездите по таким догам, мозги могут вытряхнуться. Я уже голову стрясла, - жалобно произнесла экономистка.
- Вот так и ездим, да не один раз, а ежедневно. Бездорожье. На это уходит много времени и большая затрата бензина. Людям надо уже работать, а они только начинают разогревать машины, потом начинают пить чай. Уходит тридцать процентов потери рабочего времени.
- Они что, дома не завтракают, Валентина Васильевна?
- У них спокон веков заведено, пока не напьются чай, не идут на работу.
 Вы знаете,  Зинаида Николаевна, ведь многие рабочие бывшие зеки. Они привыкли чифирить.
- Вот это да! Из-за того, что теряется много времени, поэтому низкая производительность труда.
 - Произведем хронометраж, все будет ясно, - сказала Типикина.
Все замолчали, погрузившись в свои раздумья.
- Ну, вот и приехали. Вас через сколько времени отвезти домой? – спросил водитель.
- Мы домой поедем вместе с бригадой, - ответила Зинаида Николаевна.
Она вышла из кабины, легонько покачиваясь, подошла к мастеру.
- Ну, как, натряслись?
- Ужасно! Как вы только ездите.
- Вот так и ездим. Как дорогу отсыплют, будет лучше. Сегодня с директором разговаривал, пришлют еще два самосвала для ускорения отсыпки. На вас заказывать обед? Валя, ты что-нибудь брала?
- Заказывайте, Владимир Васильевич, – ответила Зинаида Николаевна.
 Все пошли в будку мастера. Проходя мимо столовой, мастер подошел  к повару.
- Тамара, сегодня готовь обед на двоих больше. Женщины будут работать до конца смены.
- Хорошо. Владимир Васильевич.
 Повариха зашла в вагончик-столовую, где мужики сидели и пили густой чай. Печь во всю гудела.  Тамара налила в баки холодной воды. Открыла продовольственный ящик, стала вынимать продукты.
Она работала поваром на лесоучастке второй год. Очень симпатичная одинокая женщина. Сколько только к ней не приставала мужиков, не отталкивала. А вот чтобы иметь одного, да быть его женой, да родить от него ребеночка. Никак не получалось. Добьется  какой-нибудь свое и отвалит. Не может понять женщина, почему вдруг начнет избегать ухажер.
Наконец-то один задержался - это был Федор Абатуров. Федя был женат. Его жену звали тоже Тамарой, она работала мастером на сплавном участке. Женщина она была серьезная. Как узнала, что муж ее изменяет, выпроводила его.
-Что делать?
 С Тамарой поварихой он решил вопрос. Они стали жить гражданским браком. Бывшие Тамарины ухажеры, узнав о том, что Федя с Тамарой живут гражданским браком, нет-нет, да повариху попрекнут:
-Фу, нашла кого. Он же не рыба ни мясо, одно пузо отъел на твоих харчах. Он хоть тебя удовлетворяет? – ха-ха-ха, ржали все мужики.
Та в слезы. Сначала боялась  говорить Федору, а потом не выдержала:
-Федя, давай уж по настоящему поженимся. Мне надоело слушать ихние гадости.
- Вот разведусь с бывшей и поженимся.
Однако время шло, тянулось. Бывшая жена назло не давала развод. А сын мать поддерживал.
 Сильнее загудели трактора. Машины пошли на свои рабочие места. Валочная, на которой работал Зарубин Василий, тронулась  как гигантский динозавр, на новый заход. Согласно разработки по технологической карте, валочная не просто валила лес, она его косила. После ее прихода  ничего Вася  Зарубин не  оставлял. При переносе крупного хлыста, подрост валился от задеваемого дерева. Раз меня свалили и вам несдобровать!
Шли на свои места сучкорезная машина, трелевочные трактора. Сучкорезная, как тот бегемот к свой куче, где остались после обрезки сучья. Стало  меньше ручных сучкорубов. Топор теперь был символом старого названия лесоруб. Сучкорезная машина как стригальной машинкой срезала противные сучья. Хлыст с бывшей кроной, теперь выглядел как остриженная овечка, укладываемая в штабель.  Тот топорный сучкоруб, стал работать с маленькой бензопилой «Тайга». Его задача укоротить хлысты.
Вышли на хронометраж экономист и нормировщик. Они тщательно записывали, уточняли время, фиксировали, сколько длилась та или иная операция. Учетчик Злата обмеряла привезенные хлысты к сучкорезке, кубатурила  и тоже записывала в свой журнал. Она же отписывала погруженные  челюстным погрузчиком, увозимые хлысты.
На руки водителю выдавала накладную, с указанием, сколько кубометров в лесовозе. И так каждый день. Радовались лесозаготовители, если весь этот комплекс работал без сбоев. Каждый рабочий  утром уже знал о выполнении своего плана. И какое было разочарование, если из-за чего-то не выполнялся план. Старались наверстать. Никому не было интересно, если  лишались премиальных.
К столовой подходили рабочие в одно время. Обед длился час. Никто не задерживался больше.
Мастер и хронометражники сидели за одним небольшим столиком. Обедали,
- У вас, что каждый день обед из трех блюд, - спросила экономистка.
- Да, постоянно, - ответил мастер.
- Дорогой обед?
- Никто, никогда не жаловался. Ведь многие мужики в общежитии живут. Им нет возможности питаться дома. На работе в лесу они питаются  в котлопункте, иногда домой берут булочки, пирожки. В выходной день питаются в столовой. – Хорошо организовано, - одобрила экономист.
 - Владимир Васильевич, у вас, что не происходит накопление хлыстов в запас?
- Не получается. Все что заготовили, увозят лесовозы. Как говориться увозим из-под пилы. Начнет работать в полную мощь вторая бригада, будет накапливаться древесина в запас.
Рабочий день закончился. Вся техника поставлена у бочки, в которой сторож грел воду. Он обходит участок, проверяет, не бросил ли кто, не затушенный окурок, не дымиться ли где обтирочная тряпка. Подкладывает в костер дрова, где пускают бочки парок.
Уже стало смеркаться, потянул морозный холодок. Мужики, накурившись, садятся в машину. Кружок определенный. Кто-то достает лист  фанеры, ложат на колени и достают карты. Излюбленная игра  в «петушок».
Повариха вымыла посуду, сложила продукты в ящик, замкнула. Последние сели в машину. Мастер сел в кузов к рабочим. Спрашивает:- Все сели?
Рабочие оглядывали соседей, сообщают: все.
Мастер  сигналит водителю. Машина трогается.
Женщины сидели в кабине молча. За день, находясь по захламленной делянке, они устали. От монотонного гула мотора начали дремать. Только водитель Волков бдительно смотрит на дорогу. Вдруг он легонько толкнул в бок Зинаиду Николаевну:
- Смотрите, как идет?
 - Кто идет? – не поняла пассажирка.
- Да вон смотрите, как ноги выбрасывает!
- Эх, какой красавец!
- Это лось или как у нас зовут, сохатый. У них сейчас гон. Где-то матку чует, к ней спешит. Он сейчас такой злой, не осторожный.
Впереди по дороге бежал сохатый. Он не мог свернуть в сторону. Кругом захламленность. Чуть поворачивая назад голову с большими рогами, он косил глаз, как бы не догнала машина, убыстрял бег.
Водитель знал, что сейчас запрет на охоту крупного зверя, поэтому притормаживал машину, любуясь на  расстоянии красавцем. Женщины зачаровано смотрели впервые на таком близком расстоянии зверя.
- Догони, Толя, - предложили Типикина.
- Вы что Валентина Васильевна, если я его пораню, то будет за него такой штраф, не дай бог. Нельзя, эх красавец! Зачем лишать его жизни или калечить. Пусть живет. Его где-то ждет сударушка, которая потом даст нового зверя, чтобы род не прекращался.
Красавец, видно было, что устал. Он начал снижать скорость бега, высматривая место куда бы можно было выскочить и спастись от этого железного зверя. И вот оно спасение, ноги вынесли зверя на небольшой промежуток свободного прохода, куда и кинулся, запыхавшийся зверь. Там тайга – дом родной.
На другой день экономист с нормировщиком обработали материал хронометража. Никакого повышения нормы выработки не предстояло.
Рабочие узнали и прекратили волноваться.

Часть девятнадцатая.

На проведенном рабочем собрании, которое состоялось в клубе, кто-то  внес предложение:
- Надо бы установить более мощную телевизионную антенну, чтобы больше каналов смотреть. Председатель Сельского совета Попов Виктор Артемьевич  поднялся и ответил:
- У нас имеется разнарядка, на получение в городе Братске новой антенны Я разговаривал с Райисполкомом и мне сказали, что они связывались со специалистами, которые предложили построить помещение для этой антенны. Сама антенна будет  на высоте, а ее управление будет  в помещении. Получайте и устанавливайте. Так что дело за леспромхозом.
- Что нужно для получения, - спросил начальник участка.
- Надо оплатить и за антенну и за ее установку, а пока построить помещение.
- На завтра выделена бортовая машина для поездки в Братск. С подсобного хозяйства поедет ветврач для сдачи крови животных на анализ.  Поручаю зам.начальнику взять доверенность и поехать вместе с ветврачом. Машина пойдет на обратном пути поражником, можно загрузить антенну.
- Как я ее получу, если еще за нее не оплатили,- спросил зам.
- Поезжайте, я позвоню директору, чтобы он дал команду главному бухгалтеру позвонить в Братск, где эта антенна и договориться об оплате, - сказал начальник.
Выехали рано. Вскорости уже проезжали мимо кладбища Подуна. Заехали на ветеринарную станцию, сдали пробирки с кровью животных и поехали искать ту фирму, где надо было взять эту антенну.
- Алла Семеновна,  какой анализ  вышлют?
- Я им оставила адрес. Лаборантка мне хорошая знакомая, я надеюсь на ее исполнение.
- Для чего нужен анализ крови, - спросил шофер.
- Обследуются животные ежегодно. Кровь сдана на анализ бурцулеза.
- Ты-то вот свободна, и ехать сюда уже не надо. А что если нам не дадут эту антенну, ведь, за нее еще не уплатили. Машину гнать порожником накладно, - произнес Селиванов.
Пока искали фирму, несколько раз останавливались, расспрашивали  и, наконец, напали  на правильный  путь. Приехали к концу рабочего дня, но успели застать работников базы на месте.
- Ох, чуть не опоздали, - сказал Селиванов, показывая доверенность  и разнарядку, выданную  ему  с Сельского совета.
- Предприятие уплатило за комплект антенны?
- Нет, не уплатили, но вы выставите счет, и мы уплатим, т.е. перечислим деньги, предприятие платежеспособное.
- Нет, так нельзя.
- Почему? Мы не куда не убежим. Мне председатель Сельского совета сказал, что вы звонили, чтобы побыстрее забрать груз.
- Да, звонил.
- Он же мне сказал, что вы договорились взять антенну под выставляемый счет.
- Кто будет  оплачивать товар?
- Будет оплачивать леспромхоз. Я же сказал, что предприятие платежеспособное. Мы бы перечислили деньги, но мы не знаем стоимость этой антенны. Выставите счет, все немедленно поплатиться, - упорно добивался Селиванов.
- Кто вас знает, я не могу. Я вам скажу, какая стоимость. Перечислите и приезжайте…
- Так что, мне порожником гнать машину? Такую даль прогнали, бензин один той антенны не стоит, - еще больше стал возмущаться Селиванов.
- Да, я вас понимаю. Вот что, я еще успею  позвонить в город Усть-Илимск Москвитину. Если он даст добро, то выдадим груз.
- Кто такой Москвитин?
- Начальник, от которого вы будете зависеть об установлении этой антенны.
Заведующий быстро дозвонился до Москвитина. Разговаривали не долго. Видимо, тот был в хорошем настроении, сказал: «Раз уж приехали, то отпустите. Мы ее не будем устанавливать, пока они не оплатят за все услуги, в том числе и за антенну.
- Ну, повезло вам! Начальник дал добро. Грузите вон те ящики и эту «Тарелку».
За пятнадцать минут до конца рабочего дня все было погружено.
 Довольные Ершовцы двинулись домой. Всю дорогу троица вела потешные разговоры. Алла сидела среди мужчин и едва успевала отвечать на их комплименты. Женщина она была средних лет, замужняя. На руках три сына. Муж одно время запил и сбежал в Эдучанку. Жил у охотоведа. Тот не знал, как от него избавиться.
- Слушай, Валера, ты мне надоел. Уже три недели прожил. Я что тебя обязан кормить, давай убирайся. У тебя семья, езжай к ним. Наверное, жена тебя потеряла, она , наверное, не знает как объяснить детям о твоем исчезновении.
-Она, наверное, рада, что меня нет возле них.
Действительно, Алла Семеновна была рада, потому, что наступила в доме тишина. Слышны были только детские голоса. Старший был не родным Валерию и между отчимом и матерью постоянно происходил скандал. Валера как глава семьи строго спрашивал за поведение пасынка. Накажет его за непосещение школы, мать в защиту сына. Но здесь было подозрение со стороны Аллы. Она постоянно подозревала, что муж преследует пасынка специально, чтобы ей досадить. Она не сдерживалась, вступала в защиту родного сына.
- Вот что, Алла, тогда сама с него спрашивай. Спроси, почему он пропускает уроки, где бывает в это время? Мне уже все уши прожужжала директор. Как иду мимо школы на работу, она встречает меня и набрасывается.
- Валерий Афанасьевич, вы, почему плохо воспитываете сына. Он не ходит в школу десять дней  в течении  месяца.
- Сына, ты пропускаешь уроки, ты, где проводишь это время? – робко начинает мать допрос.
Юра отворачивается. Уткнув нос в пол, молчит. Он вообще мать не боялся. Уже мог ее схватить за руки, когда она бралась за ремень. Балбес был сильнее матери. Проходит ругань, парень втягивается в учебу, все забывается. Юра просит отчима:
- Возьми меня на рыбалку.
Валера ловил в зимнее время налимов и сдавал их охотоведу, за что получал небольшие деньги. Сдавал пушнину. Поэтому он, сбежав от семьи, иногда поселялся у охотоведа. С ним, ясное дело, не раз выпивали. Но должен же быть предел. Люди сказали Алле Семеновне, что ее муж проживает  у охотоведа. Она поехала и забрала его. Все же, какой никакой, а муж, и отец детям.
- Знаешь, что Валера, нам надо уехать к моим родителям. Ты здесь со своими друзьями не попустишся пьянствовать. Она стала подкапливать  деньги на дорогую. С согласия мужа, получала его зарплату. Как он не выпрашивал на бутылку, не давала. Валера попустился клянчить. Он втягивался в работу, а в свободное время занимался рыбалкой. И конечно брал Юрика на помощь, ловить в зимнее время налима. Это тяжелая работа. Фуфайка со спины мокрая, мигом покрывается инеем, а потом замерзает и становится как кол. Порой скажет: - тяжелая работа, сынок, давай до лета. Теперь-то самая учеба. Летом буду брать. Вместе до «Кораблика» поплывем. Юра уважал отчима и побаивался.
Валера уже шесть лет жил в поселке Ершово. Холостячил, потом, встретившись с Аллой, поженились. Где он только не жил, а в Ершово, как бы зацепившись  за ершовские пороги, повел оседлую жизнь. Здешние места ему очень понравились. Здесь такое  приволье, охота, рыбалка, а теперь семья. Ему не хотелось уезжать. И все же жена оторвала  его не только от порогов ершовских, но и от порочных друзей.
Они в конце лета уехали на родину к Аллиным родителям.
Шофер, проезжая мимо дома мастера Типикина остановился, когда тот поднял руку. – Сергей Георгиевич,  на подсобном ЧП.
- Что случилось?
- Утонули двадцать телят.
Как это случилось?
- Телятница выгнала телят попастись на зеленую травку. Сама ушла домой пить чай. Телята мирно щипали травку. Вдруг выскочили четыре пса. Телята испугались, бросились в сторону. Собаки их погнали на водохранилище. Лед был тонкий и они его проломили. Все утонули.
- Так их достали?
- Да, там мелкое место. Рабочие ПСХ выловили и привезли на двор ПСХ.
- Поедим туда, - сказал Селиванов, не заезжая домой.
Подъехав к коровнику, они увидели как мужчины оснимывают телят. На столбе висела электролампочка, все было хорошо видно. Тушки сложены  на чистый брезент. Ливер тоже. Головы, ножки на другом брезенте. Потроха отброшены и с ними возились собаки, огрызаясь друг на друга.
У Селиванова сердце облилось кровью, к горлу подкатился комок. Он чуть не заплакал. Недалеко  возилась та телятница, которая прокараулила  своих питомцев.
- Что же ты натворила, Клава? Как тебе не жалко этих безобидных малюток?
Она обернулась к заму, лицо было залито слезами, губы дрожали, она готова была упасть на колени, выпрашивая прощенье.
-Виновата я, Сергей Георгиевич, думала, попасутся, а я позавтракаю. Простите! Собаки, откуда они прибежали? Их рядом не было, когда я уходила.
- Это все охотничьи собаки. Видимо им телята показались зверюшками. Они их и погнали к водохранилищу, - стал докладывать скотник Петелин. Сергей Георгиевич, вы пока ее не ругайте. Она и так перепугана, понимает что по ее вине загублен молодняк и ей придется за это отвечать. Потом разберетесь, а сейчас надо все тушки разделать.
- Сколько еще осталось?
- Пять. Мясо чистое. Они же не больные были. Наверное, можно сдать его на мясокомбинат.
Утром отвезли мясо на мясокомбинат, но его там не приняли. Пришлось сдать все за бесценок на звероферму. Вопрос о гибели телят на подсобном хозяйстве был поставлен на Парткоме. На нем выступал секретарь Парткомитета и полностью обвинил зама Селиванова.  Как не защищался он, ему дали строгий выговор с занесением в личное дело.
В душе Сергея Георгиевича кипела злость и обида. Он столько хорошего сделал, для развития подсобного сельского хозяйства и, на тебе! Эту телятницу он готов был разорвать.   Она не показывалась ему на глаза, продолжала работать скотницей. Работа эта тяжелая, но ей некуда было идти работать. Стремилась до пенсии доработать.
Селиванов повысил спрос с рабочих ПСХ. На заведующую Вишневскую приказом по лесхозу было наложено взыскание. А телятница отделалась легким испугом, как говориться. Но главное для нее наказание было со стороны друзей по работе. Все смотрели на нее со злостью, не разговаривали с ней. Она была в изоляции. Написала заявление и перевелась, уборщицей в школу.
Началась перестройка по всей  земле Российской. Первого секретаря ЦК КПСС Горбачева Михаила Сергеевича освободили и вскоре избрали  Президентом Российской Федерации, компартию вообще запрещали.
Селиванов подал заявление о выходе с Компартии. И как не уговаривал его инструктор, когда разрешили легально существовать КПСС, он не согласился снова вступать в ее ряды. Уж больно обидели его незаслуженно те «прихлебатели» коммунисты, из разбежавшейся партии.
- Нет, не желаю вступать. В ней отдельные лица, такие как наш секретарь «жополиз», себя царьками изображают. Спрашивают за упущенное, а сами ни за что не отвечают.
Еще не раз приезжал инструктор, но не смог уговорить Селиванова вступить в ряды, переодевшейся в другую шкуру КПРФ.
Часть двадцатая

-Слушай, Зина, пока идет эта перетрубация, давай возьмем отпуск, да съездим к матери. Она совсем уже старенькая, все зовет, да зовет, - прочитав письмо, полученное от матери, сказал Иван Колесник.
- Какая перетрубация?
- Ты же слышала, что нас опять хотят сделать самостоятельным предприятием. Назвать Ершовским леспромхозом, как и раньше. Вовке уже шесть лет, надо чтобы он увидал бабушку.
- Давай, Ваня!  Пишем заявления!
Она утром отнесла свое и мужнино заявления. Передала секретарю. Та зарегистрировала по входящему журналу.
В Ершовском клубе шло бурное собрание. Каждый выступающий старался, чтобы было принято его предложение. Как не уговаривал начальник Управления лесозаготовок Алименко, чтобы не избирали Мукова Геннадия Дмитриевича, на должность директора, вновь открывшегося леспромхоза, большинством голосов он был избран директором Ершовского леспромхоза.
- Вот посмотрите, товарищи, он вас не раз подведет, - сказал Алименко.
 И действительно, сбылись  пророческие слова Управляющего. Вновь родившийся директор, от радости загулял и ушел в «подполье». Знали где он находиться  его ближайшие собутыльники: Голев Мишка, Снегирев Генка. В бане Снегирева шло веселое обмывание должности директора.
-Я вас, друзья мои, никому не дам в обиду. Вы у меня станете начальниками или мастерами.
Будущие руководители пока прислужничали шефу. Они ходили в магазин за водкой, закуской. Хозяин бани тщательно заметал следы, идущие к бане. 
Целую неделю не видели директора в кабинете. Надо подписывать наряды, готовить документы по зарплате, а его нет.  Кто только, не искал «подпольного директора», не выслеживал, бесполезно. Думали, что его жена прячет дома, но она сама была обеспокоена. Сама хотела бы знать его местонахождение. Сынишка спрашивал:
- Мама, где папа?
 - Уехал. Сыночек, в командировку, - отвечала мать.
Она работала в школе зав. учебной  частью. Ей стыдно было своих учеников, учителей. Все знали, что Муков злостный пьяница. Он работал дорожным мастером до избрания на высокую должность, причем впервые в жизни. Ближайший друг его Голев поспособствовал его выдвижение на должность директора, тем, что перепоил большинство лесорубов водкой.
- Голосуйте за Мукова, мужики! Пройдет его кандидатура, всех напою до «усрачки». Зачем нам этот Яковлев, не рыба ни мясо. Из двоих кандидатов по большинству голосов, прошел друг Голева, который был теперь правой рукой директора.
Об исчезновении директора узнал Алименко от экономиста Козловой, которая позвонила ему, сказав:
- Может вы, подпишите наши заявления на очередной отпуск?
- Я всем говорил, что он вас подведет. Вот вам и налицо результат!
Приезжайте сюда, Зинаида Николаевна, и пусть главбух тоже приезжает.
Но не пришлось женщинам ехать. Пропавший директор нашелся. Он вылез из своего укрытия, как тот медведь с берлоги после зимней спячки, а этот после длительной попойки. Весь обросший, бледный, сильно исхудавший, домой пришел не узнаваемый. Сын испугался отца, запрятался за печку.
- Ты что же творишь, Геннадий? Как тебе не стыдно. Теперь  ведь за тобой  большой коллектив рабочих. Почему они должны страдать из-за тебя?
- Они от чего страдают? – еле шевеля губами, спросил «беженец».
- Надо выдавать зарплату, уже как три дня. Документы надо подписывать. Люди узнают, что ты никуда не уезжал, а скрывался где-то, они тебя по частям разорвут. Кстати, где прятался сволочь? Ребенок каждый день спрашивал про отца, что я ему говорить должна? На работе стыдно мне за тебя. Зачем только тебя избрали директором? Ты же пьяница, все пропьешь и совесть и доверие людей. Зачем согласился, ты же не достоин морально!
- Прости Нина Александровна! Я больше не допущу,  а прятался  я у Снегирева.
- Вот ведь подлый человек. Спрашивала его не раз о тебе. Говорил, что не знает. Ну, погоди! Я этих собутыльников через Профком разнесу! Или лучше заявление в Сельсовет, что Снегирев устраивает в бане притон. Наверное, и баб туда водите!
- Ты, что Нина, никаких баб мы не приводили.
- Ты что же, в бане спал?
- Да.
- Хоть бы тебя черт там задушил. Ох! Как ты мне надоел! Уеду я от тебя к маме.
 Но не куда она не уехала. Пошумела, пошумела и успокоилась. Сына стало жалко оставлять без отца, а он так любил отца. Отец души не чаял без сына. Так и стали жить в мучениях и тяжком быте эти родители, ради сына. Наконец-то и новый директор успокоился, осознал все. Набрался силы и воли стал заниматься хозяйством. Документы подписаны, зарплата работникам выдана, а заявление Колесника и Козловой все лежали на краю стола.
Не выдержала Зинаида Николаевна  и как-то заглянула в кабинет. Она обо всем рассказала Геннадию Дмитриевичу, и вот заявление подписаны.
Получив отпускные, Иван Колесник с женой и сыном поехали в Братск. Там взяли билеты на самолет и полетели в Геленджик, где жила и ждала восьмидесятилетняя мать, бабушка и свекровка.
Перед вылетом они дали телеграмму
- Слава богу, дождалась. Думала, что умру, не повидаю вас. Иван, это сколько же лет прошло?
- Мамо, прости меня. Я и сам не думал. Что когда-нибудь увижу тебя.
 Они все сидели и плакали от радости, от сожаления прошлых лет. Благодарили господа бога, что они встретились. Сидели и вспоминали мать сыном о близких людях, некоторых умерших и живых. Невестка с сыном вышли в сад.- Мама, смотри, какие яблоки висят. Я сорву!
- Нельзя! Бабушка будет не довольна.
 Но внук ухитрился, когда мать отвернулась, скрутить одно, низковисящее яблоко.
- Ты все же  не утерпел, ну смотри...ешь скорее..
А в квартире никак не могли  оторваться близкие люди от воспоминаний.
- Мамо, скажи, жива ли Вера?
- Жива, жива. Она недавно овдовела. У нее уже дочка замужем. Вера стала молодой бабушкой.
- Да ты что, мамо?
- Да, да сынок. Куда ушли наши-то? Кажется в сад.
Старушка с долгожданным сыном вышли на веранду, и бабушка услышала, что невестка запрещает сыну срывать яблоки. Бабка спустилась с веранды и пошла по дорожке. А Иван за ней следом.
- Рви, внучек, это для тебя  я оставила. Как отец твой мне писал, что у вас в Сибири яблочки меньше нашей вишни, то я оставила одно дерево с яблоками, чтобы вы подивились  и сравнили с  вашими.
Мальчишка, как только получил разрешение сорвать яблоки, мигом поднялся к кроне, подтянувшись за сучок, стал срывать и толкать за рубашку сочные, немного холодные краснобокие яблоки. Он напихал полную запазуху, а теперь не мог слезть. Отец подставил лестницу и принял сына на руки.
- Угощай нас, Вова, - предложила мать.
Он с радостью стал раздавать всем свои трофеи.
-Там еще есть, но я не дотянулся. Папа, ты выше поставь лестницу и я достану.
- Вот какой у меня помощник, внучек,- стала бабушка целовать ребенка.
 Ей так приятно  на старости лет целовать и обнимать своих близких людей.
- Потом, внучек достанешь, а сейчас в хату и за стол.
Прошло полмесяца их пребывания  в отпуске. Иван с женой и сыном ходили, ездили по городу, знакомясь  с его достопримечательностями. Был бархатный сезон. На море часто купались.
- Папа, здесь вода теплее, чем у нас в Ершове.
- Это же Черное море, оно намного ближе к солнцу, поэтому оно его лучше нагревает, – как-то  попроще и доходчивее старался объяснить отец.
- Ваня, ты не встречал свою первую любовь?- как-то спросила Зина.
Иван засмущался, старался уйти от этого разговора. Накупавшись, они собрались идти домой. Иван присмотрелся к спускающейся по ступенькам женщине. Что-то ему показалось знакомое в ее походке, когда она подошла ближе, Иван негромко ее окликнул:
- Вера, ты ли это?
Она остановилась, засмущавшись, но подошла к ним.
- Иван Семенович, здравствуй! Слышала, что ты с семьей приехал к матери. Рада! Знакомь со своими!
- Познакомьтесь, это моя жена - Зина. А это та Вера.
-Ой, я только что спрашивала у Вани про вас, подавая руку и называя свое имя,
-сказала  Зина.
- Очень рада, - ответила Вера.
- Я тоже рад, - сказал, недалеко стоящий Вова.
- Это ваш сын?
- Да, это наш Вова.
- Ну что пойдемте к нам, - предложил Иван.
Вера согласилась. Они сели в автобус и сошли у того киоска, где когда-то Иван стукнул кружкой своего соперника и навсегда отправил его на тот свет.
- Зина, это вот тот киоск, где девятнадцать лет тому назад, произошел тот злосчастный случай. Ты помнишь, Вера?
- Помню. Ой, не надо об этом вспоминать. Лучше рассказывайте о себе, о  своей жизни, о своих впечатлениях о нашем городе.
Пока они дошли до дому, где жила Иванова мать, они о многом друг другу рассказали.
- Долго еще будете гостить?
- Уже взяли билеты на пятое сентября. Ехать надо и выходить на работу. – сказала Зина.
- Мамо, смотри, кто к нам пришел?
Старушка протянула руки и обняла Веру.
- Ой, Верочка, рада тебя видеть. Как давно ты у меня не была. Сидайте за стол. Ваня, иди, принеси с погреба  холодненького вина.
На столе стояли фрукты, моченые кауны, сало, пироги и другие закуски.
- Сидайте мои дорогие, - хлопотала хозяйка.
- Мамо, ты сама вино сделала?- спросил Иван.
- А хто же, сама сынок. Как получила от вас письмо, что собираетесь ко мне приехать, так и стала все заготавливать. Разливай, Ваня! Угощайтесь, дорогие гости! Вера, не стесняйся. Вы где встретились? – спросила мать.
- На море. Мы только собрались идти, я увидел Веру. Долго вспоминал. Кто бы это мог быть? А когда она ближе подошла, мы узнали друг друга. Там я ее познакомил со своими.
 Они долго вели разговор. Хозяйка не могла нарадоваться. Она все предлагала и угощала дорогих  гостей.
- Вера, извини. Хочу все спросить.
- Пожалуйста, Аксинья Михайловна.
-От какой болезни скончался твой муж? Не слышно было, что болел.
- Он скоропостижно скончался, от сердечной недостаточности.
- Сколько было ему лет?
-Шел сорок седьмой. Скоро будет пятьдесят.
- У дочери как внучка растет? Не болеет? Здоровенькая?
- Здоровенькая.
- Слава Богу. Перекрестилась Михайловна.
Она заметила, что невестка посерьезничала. Сначала с любопытством слушала разговор, потом примолкла.
- Иван, выйдем, - предложили она мужу.
Немного захмелевший Иван, улыбался. На предложение жены, быстро среагировал. Они вышли на веранду.
- Это что, резервная, бедующая жена? Зачем ты ее пригласил домой? Смотрю мать так и вьется возле нее. Мне ноль внимания.
- Ты что, Зинуля, не обижайся! Они же в одном городе живут. Ее мать и моя были хорошими подругами. У них общие знакомые, о которых они и вспоминают. Пойдем в сад. Спускайся. Где Вовка?
- Он опять, наверное, на чердак залез, там устраивает себе кабинет.
- Пусть играет, раз увлекся.
Иван взял Зину под ручку, и они пошли на прогулку. Когда возвращались, увидели спускающихся с веранды мать и Веру.
- Ты что уже домой идешь?- спросил Иван.
- Надо, уже поздно. Больше, наверное, до конца вашего отъезда не увидимся. Так давайте попрощаемся.
Стали прощаться, желая друг другу  всего хорошего.
-Счастливого пути!
- Спасибо!
- Заходи, Вера, - попросила Михайловна.
- Как-нибудь зайду, - махнув рукой, сказала Вера.
Иван закрыл за ней калитку на щеколду.
Женщины убрали со стола. Стали готовиться к ночлегу.
- Ваня, залезь на чердак, Вовка, наверное, там уже спит. Снимай его.
Вовка действительно пристроился на старую кровать, спал. Отец разбудил его, взял на руки и тихонько спустился вниз. Мать помыла, покормила и уложила спать.
Третьего сентября гости, собранные с  всякими узлами, чемоданами, вышли за ограду. Мать стояла и фартуком утирала слезы.
- Теперь уж не увижу вас. Ехать далеко. Не скоро приедете.
- Успокойся, мамо! Все буде благополучно, еще увидимся.
Он поцеловал мать, тоже всплакнули. Невестка обняла свекровку и трижды поцеловала по русскому обычаю ее морщинистое лицо.
- Внучек, миленький мой, давай я тебя поцелую.
Она нагнулась к мальчику и стала его целовать, еще больше заливаясь слезами, предчувствуя, что некогда больше не увидит его.
Показалось такси. Все расселись, загрузив багаж.
-До свидания, мамо!
Через стекло машины, она видела, как сын махал ей рукой.
Свиделся Иван с матерью, когда приехал к ней на похороны. Долгая разлука, на быстрый приезд на прощание с близким человеком, всегда находит возможность к встрече.

Часть двадцать первая

В поселке Ершово  было всего три участника Великой Отечественной войны. Это Зарубин Василий Парфентьевич, Петров Павел Николаевич и Холиков Виктор Захарович. Среди троих, двое были на западном фронте, воевали с немцами, а Зарубин Василий участвовал в войне с японцами.
Павел Птров и Холиков Виктор имели боевые ордена и медали. Зарубин имел только медали. Каждый год к празднику Победы их чествовали. И на этот раз Председатель Сельского совета Попов Виктор Артемьевич собрал ветеранов на квартире.
Виктор Артемьевич поздравил каждого с Днем Победы, пожелал крепкого  здоровья, благополучия. Распечатал семисотграммовую бутылку водки, налил по сто грамм каждому.
Много ли надо старикам, да тем более больным. Лишь один Зарубин был еще крепкий на ногах. Он постоянно при разговоре упоминал женщин, с которыми имел близкие отношения, даже посмеивался над теми, которые были живы и жили в поселке.
Надоело слушать Павлу Петровичу его брехню, и он  с обозленным выражением лица произнес:
- А ты-то что липнешь к ветеранам, ты, что нюхал порох, ты мерз в окопах, ты проливал кровь, кабан ты бабский.
Он загнул на него таким матом, что тот выпучил глаза, раскрыл рот и ничего не мог сказать, замолчал.
- Виктор Артемьевич, - продолжал Павел. Васька этот получил повестку о призыве в армию тогда, когда война кончилась на западе весной сорок пятого года. Пока этот вояка добирался до военкомата нашего таежного края пешком, да заходил в каждую деревню, чтобы с бабой переспать, война и кончилась. Все засмеялись, в том числе и сам ветеран.
- А ну сними медали, ты их не заслужил. Он схватил  с пиджака Зарубина одну из трех медалей и сорвал ее. Тот тоже обозлился. Они схватились за грудки. Попов понял, что они опьянели, и начинается драка, стал их разнимать. Лишь Холиков сидел в стороне и тихонько посмеивался.
- Брось, Павел. Что теперь доказывать. Не ты давал ему эти медали, не тебе их и снимать.
- Да обидно, Виктор, - успокаиваясь, устало, садясь на стул, произнес Павел. Вот что, Василий, ты брось насмехаться над женщинами. Подумаешь герой к верху дырой. Бабенки, оставшиеся без мужей, некоторые поддавались таким как ты, кобель несчастный. Разве ты мужик? Выдаешь тайное. Грех ведь на ней, а тебе радость.
Он еще раз хотел смазать Ваське по морде, Попов успел схватить за руку драчуна и усадил его.
- Давайте, мужики, выпьем и помиримся. Вам жить в этом селе. Как будите смотреть друг на друга, когда отрезвеете?
Он опять разлил по полстакана и предложил выпить.
Драчуны подали друг другу руки, заулыбались.
Не такие сговорчивые драчуны проживали и работали в одной бригаде лесозаготовителей – Демин Николай, да Мальцев Сергей.
Демин  был бригадир, Мальцев работал на трелевочном тракторе. Ему всегда казалось, что он дает больше пользы бригаде, чем Демин. Демин был  сучкорубом, потом, правда, стол тоже механизатором.
- Что ты делаешь, махая топором, и получаешь еще за бригадирство. Да если у меня трактор не будет работать, что ты будешь обрубать, хрен свой. Николая взяло зло. Он тоже вылил на голову Сергея обидные слова.
- Ты чифиришь уже второй час, а там за тебя молодой вкалывает. Ты его загрыз, но не на того напал. Тебе хочется стать бригадиром? Пожалуйста! Пусть бригада решает этот вопрос, а сейчас давай-ка на трактор, не жги зря солярку. Он так матюгнул претендента на бригадира, что тот поперхнувшись чаем, уронил кружку на пол. Замолчал и пошел к работающему трактору.
В тот праздничный день Победы и свела их судьба встретиться на улице. Оба уже были пьяные. Мальцев первым оскорбил Демина.
- Ну что, наябедничал начальнику, мудак!
- А ты слышал? Я сам с тобой разберусь. Вот что, Серега. Уходи-ка ты по-хорошему из нашей бригады.
- А этого не хочешь?- И он подсунул Демину под нос кулак.
Тот с маху врезал Мальцеву в ухо. Детина был здоровенный, не упал.
Никого  о близости из людей не было  на тот момент. Драчуны сгребли друг друга за грудки, не давая ударить себя. Мужики были здоровенные, жилистые. Уже на обоих были порваны рубашки. Оголились мускулистые плечи, а они, сопя, возились, изредка нанося друг другу не сильные удары ногой.
Первыми увидали дерущихся женщины. Они закричали, призывая успокоиться, прекратить драку. Но драчуны вошли в глубокую нервную депрессию не отпускали друг друга. Никому не хотелось быть побежденным.
 Иван Колесник шел с гаража. Когда услышал крик женщины, завернул на ту улицу, откуда доносился крик. Он быстро подбежал к дерущимся. Не уговаривая никого, вмазал одному и другому. Иван был трезвый. Он знал, что иначе подвыпивших «друзей» не разнимешь. Каждый схватился за свое ухо, отпуская врага.
- Ты что, Иван Семенович, мы тут разбираемся.
- Разбираться надо в трезвом виде. Сегодня праздник, а вы  устроили драку. Как не стыдно вам! Ведь вы же дети войны, сидели бы за столом, да вспоминали те тяжелые дни. Хорошо стали жить?! Хлеб без нормы. Одеваемся не плохо. Зарабатываем не плохо. Ребята, разве вам не о чем мечтать, да говорить? Вырастили детей. Скоро станете дедами, а вы все ребячеством занимаетесь.
Видимо дошла нотация Иванова до сердец драчунов. Один плюнул кровью. Другой сморкнул тоже кровью, пошли в разные стороны. Разборка не кончилась. Мир не заключен. Так и остались «друзья» врагами.
Двадцать вторая
В то Советское время в обязанности леспромхоза было навешано столько, (по мимо основной работы) обязанностей, что казалось нужно только одному предприятию, которое находиться рядом с тем беспомощным хозяйством. Подготовка школы к учебному году висела на шее предприятия. Надо было силами и средствами работников леспромхоза сделать ремонт школы, а именно: - починить крышу, сделать ревизию отопительной системы. Побелить и покрасить стены, полы.
Снабженцу нужно было ездить в город и доставать известь, краску, линолеум и много других материалов.
Как только учащиеся старших классов заканчивали экзамены, в школу заходили рабочие и начинали выполнять указанные работы.
На страже и контроле за выполненные работы, стоял директор школы.
Директором школы уже более двадцати  лет была Волкова Галина Петровна Она же и вела литературу и русский язык. За двадцать прожитых и проработанных лет в этом поселке, она возмужала, стала строгой и могла  на местном лексиконе так загнуть крепким матом, что тошно станет.
Приехала Галина Петровна в поселок на должность преподавателя литературы и русского языка в старших классах по направлению РОНО.
Окончив педагогический институт ее, направили в Усть-Илимский район. Район направил ее в этот глухой уголок, где строился поселок, и создавалось лесозаготовительное предприятие.
Не долго прожила она в однокомнатной квартире. ЕЕ уже многие холостяки заприметили. Коллег по учительской стези не было, пришлось выйти замуж за шофера. Какая уж там любовь. Скорее, время подпирало стать матерью. Со временем слюбилась, смирилась. Муж попал непьющий, работящий и, кажется, крепко влюбленный. Дал леспромхоз двухкомнатную квартиру. Галина Петровна с ранних лет занималась спортом. Зимой лыжи. Летом легкая атлетика. Она была стройная, быстрая в действиях, темпераментная женщина. С годами родила двух сыновей. Младший стал тоже учителем, а старший пошел по линии механизации. Сыновья, женившись, жили рядом с родителями. Галина Петровна и Анатолий Адамович стали дедом и бабушкой трех внуков.
Директор Волкова была принципиальная в своей работе. Особенно ее хвалили в РОНО за исполнение директорских обязанностей.
Однажды, когда школа была своевременно и качественно подготовлена к учебному году, и РОНО за это дало школе оценку отлично. Галина Петровна уже не хотела терять авторитет перед Районным начальством. Она добивалась разными путями, но готовность школы всегда была вовремя и сдавалась с оценкой отлично. Ее в РОНО поддерживал сам заведующий и, кажется, был влюблен в эту симпатичную, кареглазую женщину.
Люди поговаривали, что Николай Васильевич не однажды ночевал у нее.
 Анатолий Адамович слыл страстным рыбаком. Не мало перепадало рыбки Николаю Васильевичу. Бывали дни, когда зав. Роно ночевал у Волковых, в отсутствии хозяина. Он вообще-то был не ревнивый, слушался во всем жену.
- Надо, Толя, рыбки подкинуть, это же начальник, - не раз уговаривала жена. Наверное это был один из стимулов ее авторитета.
РОНО, естественно было обязано обеспечить школы района учебными пособиями, укомплектованием преподавательского состава и так далее.
Волкова везла все, в чем нуждалась школа. Кому нет , а ей – Волковой всегда есть. И не только за рыбку, да за хороший стол, мягкую постель отпускал Николай Васильевич директору Ершовской средней школе, но и за красивые карие глазки и темпераментность директрисы.
Как он мог отказаться от секса, когда она сама ночью пришла однажды к нему на ту мягкую, чистую постельку. Ох, и жаркая же была та первая ночь. Потом вошло в обычную  страстную привычку. И уже работники Роно все знали об их любовных отношениях, но молчали. Догадывался муж, но терпел. Даже старшие школьники говорили между собой о любовных отношениях большого начальника с города и их директором.
Авторитет и уважение Галины Петровны потерялся со временем  среди учителей и школьников. Но ее строгость ставила кое-кого на место. Она знала как выходить из неприятной ситуации. Только вот однажды, когда она зашла в свой кабинет, никак не могла понять, откуда несет уборной. И только, когда увидела на своем столе кучу дерьма с небольшой лужицей мочи, поняла, что кто-то по зависти ей наговнячил. Сколько не пыталась она замять это неприятное дело, все же просочилась  эта тайна на уши близких людей.
Первый человек, столкнувшийся с неприятной ситуацией была она сама, а затем уборщица, убравшая «вонючее последствие», видимо от нее и пошел дальнейший пересказ.
- Ты уж, Захаровна, никому не говори.
Но Захаровну разбирало любопытство:
-Кто мог это сделать?
Она поделилась своим мнением с другой уборщицей. Они стали вместе искать виновника. И, кажется, нашли. А через неделю их разговор снова состоялся.
- Захаровна, я слышала однажды разговор двух учителей. Которые курили в туалете. Одна другую спросила:
- Не ужели она сама  все г…убрала?
- Оно что на столе было? – спросила другая.
- На столе. Он парень смелый. Навалил такую кучу, шапкой не закроешь.
- Ты с ним рассчиталась?
- Конечно. Он же по физике и математике ни «бум-бум». Ни за что не получил бы аттестат.
- Вот это Мальцев! Смелый, дерзкий пацан.
- От отца научился. Ты знаешь, Наталья Ивановна, он питал такую ненависть к Галине Петровне, что готов был ее убить. Она его боялась  и только поэтому поставила ему тройку по русскому и литературе.
- Мы и свои счеты свели с этой горлопанкой. Где Мальцев младший?
-По-моему он уехал к матери. Отец не пускал, но он ему сказал, что вернется.
- Они что разошлись?
- Наталья Ивановна, ты, что  не слышала, еще в прошлом году. Жена у него была пьяница, такая же, как и он. Сыном не занималась. Рос сам по себе. Сергей привел вдовушку в дом. Она как раба у него.
- Наверное, с пасынком не ладила, поэтому он к матери уехал.
- Нет, мачеха с пасынком очень дружно жили. Он ее уважал. Это отец избивал сына, а мачеха восставала.
- За что он его избивал?
- Как за что? За плохую учебу и хулиганство.
С того времени Галина Петровна поняла, что врагов и  завистливых незамужних женщин вокруг нее много. Лишившись поддержки Роно. В связи со смертью заведующего Николая Васильевича, она оставила пост директора, вела какое-то  время урок литературы и русского языка, а потом и совсем ушла по возрасту на пенсию.
Сын ее, недавно женившись, обрадовал мать внуком. Теперь баба Галя воспитывала внуков. Так как молодые были заняты работой в школе.
Юрий Анатольевич вел историю и географию, а его молодая жена физику. Они вместе учились в институте. Любовь их скрепила свадьбой, а через год и сыном. Как раз в тот год они приехали в Ершово к Юриным родителям. Бабушка не чаяла любовь к внуку.  У старшего  сына были девочки и жили они в другом поселке. Редко были у родителей.
Галина Петровна так привязалась к внуку, боялась за него, ревновала к родителям.
- Вы не умеете воспитывать. Твоя задача накормить сына да отдать в мои руки.
Дед тоже любил внука, иногда  брал его на руки, а когда подрос, брал даже его на рыбалку.
В Ершовской средней школе  появилось трое мужчин преподавателей. Все были женаты. Молодых не замужних преподавателей учителей младших классов аж десять. И было у некоторых желание близко сойтись с одним из своих коллег-мужчин. Директором к тому времени стала Дымова Римма Михайловна, жена одного тракториста. Она тоже когда-то приехала сюда по назначению.  Родом с Подмосковья, приехала найти судьбу. Экзотика молодых всегда тянет  к неведомому.  Экзотика в глуши  и заглохла.
С годами, прошедшими в семейных заботах привыкла. Научилась вести хозяйство: огород, выращивание свиней, бойлерных цыплят. Муж работал на бульдозере, хорошо зарабатывал. Обзаводились всем необходимым в быту. Купили легковую машину, лодку с мотором. Александр Дымов был на хорошем счету. Обои состояли в коммунистической партий. Их  совместную жизнь многие ставили в пример. Чета Дымовых вырастила дочь и сына.
Жить бы да жить, но внезапно заболел Александр Дымов и скоропостижно скончался. Рима Михайловна съездила на Родину, но все равно ее тянуло в Сибирь. Где она прожила всю жизнь, где похоронила мужа, вырастила детей и всю себя отдала работе в школе и Сельском совете.  Она не выдержала и вернулась, чтобы встречаться с друзьями, знакомыми. Дети разъехались. Спасалась от скуки в работе. Она понимала, что  нужна школе, но стала подумывать о соей замене. Остановилась на Юрии  Анатольевиче Волкове. Однажды пригласила его в кабинет  и долго с ним беседовала.
- Тебе надо, Юрий Анатольевич, расти по работе. Ты имеешь производственный стаж, навык. От матери много перенял, так что бери на свои плечи заботу о своей школе и ее людях. У тебя получиться. Мать поможет. У нее большой опыт, будет консультировать и подсказывать.
Эстафета началась, династия продолжилась.
У молодого директора школы долго не получалось, особенно по хозяйственной части. Он продолжал занимать ставку преподавателя истории и географии. Часто приходилось выезжать в Роно, вести отчет, ставить вопросы и их решать. А тут еще одна напасть приключилась. По соседству жила молодая женщина у сестры. Она недавно приехала с двухгодичной дочерью к старшей сестре, короче, убежала от пьяницы мужа.
- Можно, Алла, я у тебя поживу, - слезно она просила сестру.
- Поживи. Тебе надо устроиться на работу и устроить дочь в детсад. Я тебе помогу. Алла работала завклубом. Вела большую общественную работу. Была в почете у начальства. Она помогла сестре. Нина стала работать в конторе леспромхоза от профсоюзной организации. Она выполняла разные работы. Особенно хорошо рисовала и писала лозунги, плакаты. Ее содержал Профком на ставке секретаря. Юрий Анатольевич с Ниной часто встречались случайно, когда выходили на работу. Дома их были рядом.
- Живем по соседству, а не знакомы, - как-то высказал, при встрече Волков. Давайте познакомимся.
Она не стала возражать. Потому что сама питала к этому молодому мужчине симпатию. Они  шли на работу в одну сторону. Он в школу, она  в контору леспромхоза.
- Кем вы в школе работаете, - спросила Нина
- Преподавателем истории, географии и по совместительству директором школы, - немного утрированно ответил он.
- А вы давно ли к нам и откуда приехали? Надолго ли?
Аж три вопроса задал любопытный школьный работник.
Она рассказала.
Частые, неожиданные, случайные встречи на улице, у оградки, превратились в специальные встречи. Они по зову сердца стремились  к тем встречам. На свою беду влюбились и стали искать уединенной встречи.
Жена Юрия начала подозревать мужа, по его хладнокровию и безразличия к ней. Ему даже секс не интересен был с ней.
- Юра, что с тобой, - ласкаясь и прижимаясь к нему, спрашивала она.
 Он отворачивался, укрывался одеялом. Молча, не смыкая глаз, ждал рассвета, ждал встречи с Ниной.
Вставал раньше жены, быстро               
- Хорошо, Галина Петровна, начну сегодня следить.
Прейдя со школы, покормила сына, сама поела и стала одеваться.
- Вика, оденься в самую неузнаваемую одежду, –  предложила свекровка.
Она нашла где-то в чулане старый плащ. Резиновые сапоги, берет, и велела все примерить. Они долго смеялись над преображенной, отражающейся в зеркале огородным чучелом.
- Тебе, в  таком одеянии в огороде пугалом стоять, – не злобно сказала Галина Петровна. Они опять долго смеялись.
Измени только голос, если придется что-то ему отвечать. Вика вышла из дому и направилась к школе. Уборщица, домывая пол  в коридоре, не узнала ее и строго спросила:
- Ты куда прешься, уже все ушли домой.
- Мне к директору,- прикрывая лицо, изменив голос, проговорила Вика.
Она не задерживаясь, и не отвечая больше уборщице, пошла на второй этаж. Дернула дверь. Поняла, что она заперта из нутрии. Постучала. Никто не ответил. Вика, звучно топая ногами, отошла в даль коридора. Спряталась за стоящий шкаф. Стала ждать. Минут через пятнадцать дверь кабинета директора открылась. Юрий высунул голову, посмотрел в одну, другую сторону. Ничего, не заметив, приоткрыл дверь. Вика направилась к двери, не подавая вида. Она легонько подошла, стала прислушиваться. Так же легонько отошла. Шире открылась дверь. В коридоре было темновато, от одной горевшей лампочки. Вика прижалась к стене. Она еле различила быстро выпорхнувшую женщину, быстро удаляющуюся по коридору на выход.
Вика не выдержала и быстро вошла в кабинет.
Волков опешил и долго не мог узнать жену.
- Ты что так приоделась, не узнать!
 - На улице слякоть. Дождик моросит. Так я и оделась, чтобы сюда прийти да планчик забрать.
- Юра, я подходила к двери кабинета, стучалась…
- Я уходил, а сейчас вот зашел, тоже планчик работы забрать.
Ей все стало ясно. Она опрометью убежала домой. Он пришел через пятнадцать минут.
- Мы уже поужинали, не дождавшись тебя, сынок. Где это так долго задерживаешься?
 - В школе мама.

- Да, да, - подтвердила жена. Я видела, как он выпустил из  своего кабинета, какую-то сударушку. Уборщица ее тоже не узнала, но предположила что это  сестра нашего завклуба.
 - Это же Нина. Она недавно приехала сюда. Живет у Аллы. Работает в ЛПК. Вот оно что, сыночек! Потянул на брошенную чью-то женушку. Тебе своей не хватает, подлец! Ты что себя и нас позоришь? Да если узнают  в Роно, тебе  не быть директором ни преподавателем, выгонят за аморальное поведение. Ты понял, - повысив голос, - проговорила мать. А сама подумала: - Весь в меня. Не умеет скрывать. Так уж не занимался бы.
Юрию хорошая головомойка досталась. И только,  когда узнал многое о Нине, его душа сильно страдала. Он сильно пережил, услышав рассказ  о ней. Ему вспомнился секс  с ней. Она была такая ненасытная, что брала член в рот, доводила партнера до безумия. Теперь Юрию все это казалось противным, отвратительным. Все хорошие чувства к ней, как рукой сняло. Она ему  больше на дух не была нужна.
 У отца Юрия был знакомый. Он жил в Братске. Тоже был шофер. Они с Анатолием Адамычем знали друг друга давно. Вместе жили в одном селе на Алтае, вместе учились в школе, вместе окончили курсы шоферов, только служили в разных частях. Когда друг переехал в Братск, он написал письмо Анатолию и тот тоже приехал работать в эти края.  Они встретились в Ершово у Анатолия. Он предложил ему съездить на рыбалку. Друг стал часто заезжать в Ершово, ночевал. Машину оставлял на территории гаража, а сам уходил куда-то ночевать. Длилось это с полгода. Оказывается, он случайно познакомился с соседкой Волковых с той  самой Ниной.
 Как-то приехал  к Волковым и хотел сплавиться на рыбалку, но Анатолий ушел пешком на свое излюбленное место. Юра предложил Ивану поехать с ним.
Я места тоже не плохие знаю. Забросим раз-два сетешку, и рыба тебе будет. Лодку заглушили у «Кораблика», вытянули ее на берег. Сняли все снасти, разожгли костер, стали готовиться к установке сетей. Заплыли от берега метров на двадцать и установили сеть, потом другую.
- Давай, Юрик, чайку попьем.
Здесь, сидя  у костра, разговорились.
- Ты где, Иван, ночуешь? Наверное, сударушку заимел на окраине села.
 - Да нет, не на окраине. Она рядом с вашим домом живет. Да ты ее, наверно знаешь. Это Нина-художница.
 У Юрия сердце екнуло, ревность затмила душу, но он сдержался.
-Знаю, знаю. Какая она художница, так себе. Плакаты, да лозунги пишет.
- Ан, нет, она такие художества знает, что ты ахнешь. Знаешь, как она красиво трахается. Столько приемов знает. Молодая, красивая и когда научилась всей порнографии. Такая жадная на секс. И все ей мало. Спустится  к члену и давай его сосать. Знаешь, и приятно и отвратительно. Я ее не целовал.  Все делала для того, чтобы вызвать желание трахаться. Она мне опротивела. Не буду с ней встречаться, пропади она пропадом.

- Я тоже, уже никогда не буду, - про себя подумал Юра.
Ему так стало противно. Он вмиг возненавидел эту, на вид красивую, а  в нутрии поганую женщину.
- Никогда, никогда, - решил Юрий Волков, не общаться с этой развратной шлюхой.
 Как она не заманивала его  в свои любовные сети, он грубо ее отталкивал. А однажды на ее приставание и милую улыбку, сказал ей:
- Да пошла ты, шлюха. Придет твой хахаль, насосешься досыта. Я с тобой больше не хочу знаться. Нина поняла о ком идет речь, смолчала.
Так они и расстались. Галине Петровне и Вике верилось, что Юра изменился в  лучшую сторону. Он вовремя стал приходить домой, брал на руки сына, играл с ним. А Вике, лежа в постели сказал:
- Ты, моя любимая, я твой навечно.

Часть двадцать третья

Там, где когда-то были Ершовские пороги, через которые Ангара перекатывала свои чистые изумрудные воды. Раздавался рев от воды на большие расстояния. Он шел над тайгой густой шумный, бросая в дрожь любое животное. Теперь, когда поднялась вода,  и стало медленнее течение, удерживаемое воздвигнутой плотиной, стоит блаженная тишина.
Зимой, когда эта масса воды покрывается льдом, рабочие леспромхоза, нарастив толщину льда, пускают на лед тяжеловесные лесовозы с лесом. Пачки хлыстов стаскиваются трактором на  расчищенный лед. Он ухает и колется, но выдерживает. Трещины заливают на ночь водой.
 На ледяной  площадке формируется будущий плот в несколько сот кубометров. Идет важная, ответственная работа. Рабочие обрабатывают окончательно пачки: обрезают торчавшие сучья. Укорачивают вершинки, срезают закомленность. Работу по формированию  плота продолжают сплавщики. В середину плота вталкивают пачки с преобладание лиственных пород., а по краям приплотняют пачки хвойных пород.  Делается это для того, чтобы плот имел большую плавучесть.
Хвойные деревья: сосна, ель, лиственница с толстой корой лучше удерживаются на воде, не тонут, следовательно, плот не тонет.
Сплавщики заканчивают свою работу тем.  Что производят окончательную склевку отдельных пачек в единый плот, скрепляя его тросами, концы которых выводят на некоторое расстояние, чтобы катер мог маневрировать при причаливании к месту доставки и выгрузке. Катер приводит плот в поселок Карабчанка. Приходит приемщик, обсчитывает  кубатуру и составляют акт приемки древесины.
Приемщица, которой преподносят сдатчики гостинцы  в виде копченой рыбки, подписывает акт. Тут же на катере обмывают сделку. Капитан с помощником отцепляют троса и, оставив плот у берега, уходят домой. Везя ценнейшие документы, по которым банк перечисляет предприятию на его расчетный счет деньги. Карабчанская лесоперевалочная база выгружает лес  в запас, укладывая его в огромные штабеля. Здесь работают мощные краны. За один захват кран  забирает всю пачку в тридцать кубометров. Складываются пачки одна на другую вдоль и поперек. Для того чтобы не развалился штабель и чтобы лес лучше просыхал. В зимнее время эти же краны грузят пачки на лесовозы, и они  доставляют лес в ЛПК на переработку. На заводе по подготовке древесного сырья разделываются хлысты на пиловочный сортимент, который идет в лесопильный завод. Все отходы - это кара, опилки, разные обрезки отгружаются на ТЭЦ, для сжигания и нагревания воды, подачи тепла. Так что древесина используется на все сто процентов. Все в комплексе связано и работает по четкому графику и плану. Люди, работающие  в этом комплексе разные, как и везде. Есть добросовестные их большинство,  есть злостные пьяницы «через пень колода». Себе вредят и предприятию. Создают такие задачки, не скоро решишь.
Главный бухгалтер сплавной конторы, получив деньги для рабочих своего участка, поджидала катер. Он стоял  на другом берегу залива. Нина Васильевна видела мужчин, которые иногда выходили на палубу. Она вставала и махала рукой. Было обговорено с капитаном, что они возьмут ее до дома. Прошло уже три часа, а катер все стоял. Вдруг она увидала выхлоп синенького дымка из трубы и услышала бурлящий звук, от  расходящейся волнами воды. Катер направился в ее сторону. Нина Васильевна показала на ручные часы и сказала: - Мы не успеем дойти. Ночь нас захватит, у меня большая сумма денег.
- Успеем,  Нина Васильевна, - еле шевеля языком, сказал капитан.
- Успеем, подтвердил помощник капитана.
Катер                - Это наш знакомый. Попросил подвезти его в Воробьево. Хочет устроиться на работу. Да вы не беспокойтесь, он толковый мужик.
Уже шестой час шел катер. Вода за ними пенилась, и волны стрелой расходились к берегам. Нина Васильевна  заметила, что капитан нет-нет да «клюнет» носом, стоя на штурвале. Она попросила помощника выйти с ней на палубу. Помощник был молодой парень. В рейсе был впервые. Фарватер знал плохо, но согласился сменить капитана.
Давай, Юра, порули, я немного отдохну.
 Капитан  зашел в кубрик, спихнул на пол своего знакомого, сказав ему:
- Иди, проветрись, хватит давить храпака!
Но тот, как упал на пол, так и остался лежать, еще крепче захрапев.
Капитан – Володя Мерин, тоже захрапел. Нина Васильевна с сумкой на скамеечке на палубе, охранник рядом. Уже солнце закатилось, когда на горизонте показалось село Воробьево. Плоты покачивались на воде. Они были готовы к дальнейшей навигации. Рабочие Эдучанского леспромхоза, готовившие эти плоты уехали домой. Юра повернул влево катер, и на низких оборотах двигателя, направился к причалу. И вдруг сильный удар под днищем. Видимо топляк попал, катер на него налетел. Он пробил днище, вода хлынула, и катер стал набирать воду. Он заметно оседал. Юра перепугался. Включил сирену, побежал будить капитана. Катер затонул уже на половину.
- Все в воду. Плыть к берегу, здесь не глубоко. Нина Васильевна, давайте сумку.
- Нет, - закричала она. Слезы градом покатились по ее лицу. - Ой, что же вы наделали, сволочи. Пьяницы проклятые, - ревела она, боясь прыгать вводу. Капитан набросил ее сумку ей на плечи, концы завязал на груди и успокаивающе взял на руки. Подвел к раю катера.
- Ну, давайте, прыгайте на меня и держитесь за меня, уговаривал перепуганный горе-капитан. Охранник прыгнул за ним и поплыл рядом.
Спохватившись, капитан спросил охранника:
- Где Юра?
Охранник ответил:
- Он в кубрике, поднимает вашего знакомого.
Нина Васильевна хотела встать на ноги, но они не достали дна. Она поняла, что здесь еще глубоко. Хотя  дно уже просвечивалось
- Держитесь за куртку, будем плыть, попросил капитан.
Нина Васильевна отплевываясь, и кашля не могла сказать слово. Она уцепилась одной рукой  за полу куртки, другой гребла к берегу, но он был еще далеко. Капитан         вскорости ногой ощутил дно. Встал, вода по горло. Он сильно устал. Нина Васильевна держалась за полу его куртки, а ногами перебирала в воде
- Вставайте, здесь уже мелко! Она отцепилась и мигом погрузилась до рта и,  вдохнув с водой, закашляла. Володя ей подал руку, подтянул к себе. Они вместе двинулись к берегу. Он ее тянул, она ногами помогала плыть. Когда Володе стало по грудь вода, он опять ей предложил встать на ноги. Она боялась, что хлебнет воды.- Ой, я боюсь!
 - Вставайте! Видите, вода мне по грудь, а вам будет по горло. Нам надо теперь идти. До берега еще метров сто.  Может быть лодку запросить? И он стал кричать. На берегу был один сторож. Он услышал крик и спустил лодку, сел на весла и поплыл тонущим на встречу.
- Залезайте! Осторожно! Не переверните. Вы мокрые, тяжелые.
Володя помог Нине Васильевне забраться. Ему помог охранник, который за ней следом залез и подал руку капитану. Лодочник начал грести   к берегу. Когда Володя, Нина Васильевна и охранник  вышли на берег, лодочник хотел затянуть лодку на берег, Володя вспомнил про оставшихся. Он быстро столкнул лодку на воду, сказав сторожу:
- Там на катере еще двое, надо спасать. И быстро стал грести веслами.  Катера он не смог разглядеть
- Видимо  утонули, - горестно подумал он. Все - теперь тюрьма! Эх, Юра. Юра!
 И вдруг за плавающим бревном  он увидал человека, держащегося руками за бревно.- Юра, держись!
Капитан подплыл к своему помощнику. Тот уцепился за борт лодки.
- Где наш друг?
Юра еле выговаривал слова, дрожал от холода, но сказал:
- Мы с ним вместе плыли. Нахлебались. Тонули. Потом он отцепился и ушел ко дну.
Капитан помог подняться Юре в лодку, который не мог сесть, лежал, отплевываясь, стуча зубами, весь дрожал. Утонувшего друга на следующий день долга искали в предполагаемом месте утопа, но не нашли. Течением его отнесло с того места.
- Идемте в соторжку, обогреетесь, обсушитесь. Отдохнете, - предложил сторож.
Он подбросил в печку сухих дров, поставил на печку чайник.
Обогретые, обсушенные стали разговаривать о случившемся. Они до утра вели разговор. Нина Васильевна обвинила капитана, который и не отрицал своей вины, только сказал:
На какой хрен я согласился этого друга взять на катер. Думал немного выпьем, ничего не повлияет, а оно вон как вышло. Юра, как же ты не заметил топляка, он нас и погубил.- Водка вас погубила, - сказала главный бухгалтер, обсушившая сумку с деньгами, которые не замокли, он были в большом целлофановом мешке.
Капитана и помощника судили. Их отстранили от занимаемых  должностей, отобрав удостоверение.

Часть двадцать четвертая.

Более тридцать лет существуют и работают лесозаготовительные предприятия Усть-Илимского района. Прежде чем срубить сосновые насаждения их «доили». Существовали небольшие предприятия, которые занимались подсочкой леса. Вздымщики ходили от сосны к сосне счищали верхнюю часть коры на высоте, сколько доставали руки и до уровня одного метра до земли. Счищенную верхнюю отмершую кору подравнивали. На живой ткани коры под определенным углом с помощью хакера, остро заточенного  инструмента, делал вздымщик надрезы- канавки, которые были глубинной несколько миллиметров и углублялись в живую  ткань  древесины. По этим канавкам смола, растопленная теплыми лучами солнца. Стекала в низ и попадала в специальные воронкообразные чашки, укрепленные внизу под главной канавкой, идущей по всей дине коры. Смола или живица стекала в чашечки, из которых постоянно, по мере накопления, ее сливает сборщик живицы ежедневно. За последнее время должность вздымщика, исполнял сборщик, он же был и вдымщик. Его зарплата складывалась в зависимости от количества сданной живицы.
Работали  на подсочке леса рабочие только в теплое время года. Это, ручная, очень тяжелая и опасная работа. Бывали случаи, когда на этих работников нападали дикие звери, бывали случаи, когда  сами рабочие гибли по своей халатности и распущенности. Перепьет и после глубокого   бодуна идет в лес на подсочку. Схватит сердечный приступ, тут тебе и смерть. Но были рабочие, которые десятки лет работали без всяких приключений.
Подсочка на одном участке длилась пять лет. Когда сосна начинала плохо «доиться» или вообще прекращала выделять «молоко», те сосновые насаждения. Отдавались под рубку главного пользования. Древесина с той сосны. Слабое, качество  ее ухудшенное.
Живица в те годы была в большой цене. Пока не нашли ученые ей замену. За последнее время живицу покупала в основном Индия, для переработки ее в парфюмерной промышленности.
Небольшой коллектив, тоже примыкавший к основному лесозаготовительному производству – это так называемые специалисты по изготовлению пихтового масла. Она очень трудно размножается. Пока ее нижняя хвойная лапка не коснется земли и не прирастет, не появиться будущий столик дерева. Попав в вырубку деревья пихтовых пород, дают не только древесину, но и ценную пихтовую лапку, в хвое которой ценное пахучее вещество, – получив которое при помощи сухой перегонки. Добавив растительное масло, получают пихтовое масло. Многие знают ценность этого продукта.
Рабочие отрубают ветки пихтовых деревьев, а рабочие, собирающие эту лапу, получают с нее пихтовое масло. Они отвозят сырье на переработку. С помощью примитивной установки, заключающейся в том, что хвою нагревают, получают приятно пахнущее вещество, добавив в это вещество, определенное количество растительного  масла, получают пихтовое, которое идет на продажу. Закупают аптеки, больницы, и просто в свободную продажу.
С начала перестройки резко снизилась, а где-то  даже прекратилась работа по добычи живицы и получение пихтового масла. Снизилась заготовка  и потребление круглого леса Усть-Илимским лесопромышленным комплексом, это крупное предприятие не раз переходило от одного акционера  к другому.
И все старались выжить как можно большую прибыль. Чувствуя наплывающие трудности, выставляли предприятие на аукцион. С нажитыми денежками старые руководители смывались, даже не выдав зарплату, рабочим.
Среди трудящихся этого крупного предприятия началась апатия, неверие в завтрашний день, буза и резкие выступления, даже паника. Многие выставляли свои благоустроенные квартиры на продажу.
Покупателей не находилось, снижали цену, лишь бы скорее продать и уехать с этого тупикового города, туда, где никто не ждет.
Доживали и доживают  люди- северяне, преодолевая  все трудности, лишившись льгот.  Стали переселяться в южные районы нашей страны.
Как уже сказано, что город Усть-Илимск тупиковый, не унижаю его достоинств, а сообщаю, что если такое огромное предприятие УИ ЛПК начинает лихорадить, рабочим некуда пойти работать. Город отдаленный и ездить в ближайший город не работу, слишком накладно.
Кончиться заготовка леса, не будет воздвигнуто  другое крупное предприятие, куда могли бы перейти                ыпустили,  и поехала она заграницу. Или выпустили целлюлозу. Что с ней сделали? Упаковали  и отправили куда-то…
На том же предприятии можно построить завод, на котором что-то делали из этой целлюлозы. Вот вам больше денег и рабочих мест. Круглый лес отгружают, как и во многих районах. Да разве это по-хозяйски? Отбираем кусок хлеба у нашего  рабочего класса. Мы  и сами не  хуже кого-то можем его перерабатывать в доски, брус и так далее. Город  должен жить за счет длительного использования древесины, следовательно, ее надо глубоко перерабатывать. Для этого есть много молодых рабочих рук, женщин безработных.  Советовал бы, чтобы Правительство наше уделило на это больше внимания – как продлить город на существование.
 Где же те планы, по которым  планировалось открыть в городе заводы, которые бы работали на местном сырье длительное время.
Памятником о несбывшихся мероприятиях стоит недостроенное здание, в котором должны находиться руководители, специалисты, бухгалтерия и т.д.
Перестройка, затеянная с согласия и повеления выше стоящих руководителей, нанесла громадный ущерб производству, людям. Люди, которые должны тоже перестроиться в своих намереньях к лучшему, не были готовы. Мы жили при социализме и не учились капиталистическим методам работы - вот и завалили дело перестройки. Сейчас стоим на «раскоряку» одной ногой в том социализме, другой в неизвестном направлении. Кто-то скажет:
- И долго мы будем стоять на раскоряку?
Ершовцы, как и многие лесозаготовители, тоже зашевелились, а  главное поняли, что только работа, высоко сплоченная работа. С подсчетом на бумаге своих результатов, даст хорошие итоги.
Вот и бросились отдельные специалисты выполнять и перевыполнять любыми способами, средствами поставленную задачу.
Теперь не начальник, не мастер спрашивал с недобросовестного работника, который не мог не выйти на работу, или как-нибудь проволынить. Теперь спрашивают сами рабочие друг с друга, ох, как спрашивали.
Недобросовестного, злостного прогульщика мигом вышвыривают на улицу. На его место уже стоит претендент.
Мишка Сычев работал на челюстном погрузчике. Это был виртуоз своего дела. Он слаживал  хлысты на лесовоз так аккуратно, как работающий врач с пациентом. Шофера радовались и всегда хвалили Мишку
- Вот это Миха, так Миха! – Уложил мне хлыстики аж тридцать кубометров – лежат как селедка в бочке. – Ни одного  повисшего хлыста. – Набросил я повязку. Не заглядывая назад. Дошел до разгрузки. – Даже на одного сучка не потерял, - говорил шофер Изотов.
Многие шли на погрузку леса только к Мишке Сычеву.
Но однажды Михаил загулеванил с какого-то случая. Короче «попала шлея под хвост». Три дня прогулял, а когда пришел в себя, жена ему сказала:
- На тоже место принят другой механизатор.
- Как другой, кто?
- Не знаю. Рабочие говорят, тоже не плохо работает. Так что ты, Мишенька, оставил наших детей без куска хлеба.- Что я, на свою учительскую зарплату смогу им взять. Ой, Миша, какой же ты самонадеянный. Говорил, никто тебя не заменит, заменили же. Куда тебе теперь? Везде места заняты, после сокращения.
Сычев сильно запереживал, стал искать выход. Он пошел  к шоферу Изотову и договорился с ним рано утром выехать в лес. 
- Миха, а ты что не знаешь, что на твоем челюстнике работает другой человек. Если хочешь в лес, то жди в гараже и поедешь со всеми.
- Нет, Павел ты мне помоги. Чтобы я опередил этого механизатора и первым сел за рычаги. Я никому его не отдам. Я столько с ним провозился, ремонтируя каждый узел. Поедем, Павел! Утром я к тебе приду. Договорились? Я тебя погружу, ты сделаешь дополнительную одну ходку – все к заработку прибавка.
- Ну ладно, - сказал Павел. Ты не приходи ко мне, я сам к тебе подъеду в пять утра. Жди!
Сычев встал в четыре утра. Помылся, побрился, попросил у жены  чистую рубашку.
- Ты куда в такую рань, Миша?
- Тише, разбудишь детей. Я в лес  с Изотовым. Он должен ко мне подъехать. Я его буду грузить сегодня на своем челюстнике. Ни кому его не отдам. Мастера и всех ребят уговорю, чтобы простили.
Он говорил жене убедительно, что она поверила в его намерения.
- Люба, ты прости меня. Я не буду больше прогуливать. Все у нас наладиться, вот увидишь.
Он прижал ее к себе и поцеловал.
- Давай, Миша, завтракай, возьми на дорогу.
Она собрала ему еду, сама легла досыпать. Слышала, как лесовоз дал сигнал. Муж вышел, тихо стукнув дверью. Больше она его живым не видела.
За ночь навалил такой снег, а утром поднялась метель - сравняла все белым саваном, пугающим путника. Где дорога, где обочина – не разберешь?
Шофер давно включил фары, но все равно дорога плохо просматривалась. Затем ее вообще не стало видно. Все слилось в сплошную белую поляну. И вот он тот роковой случай- машина сошла с твердой, занесенной снегом дороги, оказалась на обочине. В какую сторону доворачивать – черт поймет. На пониженной скорости он шел медленно, все глубже увязая в длинный сугроб. Остановился,  поняв, что не туда рулит, но поздно. Дал взад, но прицеп ушел в сторону, в  целик. Колею моментально заметало. Изотов открыл дверцу кабины и держась рукой за ручку, нагнулся, чтобы посмотреть под колеса. Они буксовали. Водитель переключил рычаг, прибавил газ, машина двинулась вперед. Колея уже была занесена снегом. Он включил заднюю скорость, прицеп   уходил в целик. Резкое переключение вперед-назад. Он хотел рывками выскочить из западни. Сычев тоже   открыл дверку и тоже наклонился, чтобы смотреть под колеса. От резкого рывка машины назад. Он не удержался и выпал в снег, в промятую колею. Резкое движение машины вперед, Сычев не успел подняться, и его ноги затянуло под колеса. Он закричал. Но перекричать гул мотора, не мог, шофер его не слышал. Он со своей стороны продолжал смотреть на буксирующие колеса. А незадачливого механизатора колеса протащили под себя и выбросили под себя, прикрыв выброшенным снегом.
- Все, сели! Не выбраться теперь нам. Мишка, без подмоги. Будем….
Изотов обернулся к пассажиру, но его на сиденье не было. Подумал, что он вылез из кабины и где-то там на другой стороне. Наблюдает. Шофер убавил газ, выключил скорость спереди радиатора зашел, чтобы увидеть Сычева и обсудить с ним ситуацию.
- Михаил, ты где?
 Шофер обошел лесовоз, увязая глубоко в снег. Пурга лепила глаза. Прикрываясь рукой, он звал Сычева. Было раннее утро, было еще темно.
- Миха, ты где? Иди сюда!
Неужели в кусты ушел оправляться. Подождал, покричал – никого. Опять покричал, посвистел. Подошел к кабине, заглянул туда. Никого.
- Странно. Куда же он девался? А-а, наверное, за трактором пошел. До стоянки не далеко, сейчас пригонит и вытащит.
 Он залез в кабину, закрыл обе дверцы. Включил мотор и печку. Пошло тепло, потянуло на сон. Вскорости услышал гул машины, подумал Сычев гонит трактор, но это был «Урал», перевозящий рабочих.
- Что случилось? – спросил мастер. Ты, почему стоишь не на дороге, она правее. И почему ты так рано поехал?
- Да, мишка Сычев попросил, чтобы я его свез в лес.
 - Для чего? Мы его уже заменили, ты же знаешь, Павел. А потом где он?
- Пошел за трактором, чтобы вытащить меня.
- Ну, тогда жди.
Ветер немного стих, пурга утихла.
 «Урал» пошел расчищенной дорогой. Только что перед ним прошел грейдозер, расчистив дорогу. Изотов ждал уже третий час. Стало светло. Стояла тихая морозная погода. Он опять завел машину, прогревая мотор. Через окно кабины видел проходящие лесовозы. Никто не останавливался. Его стало раздражать не оперативность мастера. И наконец он услышал тарахтящий звук трактора.
- Ты как сюда забрался, Паша? – спросил тракториста Иванов.
- Где Сычев Мишка? Он же должен пригнать со стоянки трактор- буксировщик.
 - А он что, с тобой был?
- Со мной. Мы ехали грузиться и вот влипли, сбились с дороги. Он что на стоянке остался?
- Его там нет.
- Где же он?
- Придет. Давай подцеплять трос, буду тебя спасать.
Тракторист развернулся к лесовозу задом, промял снег Джо дороги и опять подъехал к машине. Изотов набросил буксирный трос на крюк, сел в кабину включил пониженную передачу. После натяжки троса. Стал отжимать сцепление. Лесовоз медленно пошел за трактором. Когда тракторист убедился. Что теперь лесовоз пойдет своим ходом. Остановился и вышел из кабины. Изотов отцепил трос. Они закурили и направились по колее на то место, где стоял лесовоз.
- Вот это колея! Наверное, метр глубиной. Здесь же никогда не протаптывался снег. Как ты только шел, почти пятьдесят метров.
- Шел снег, дула пурга. Ничего не было видно. Вот и попали в эту ловушку.
- Ты фуфайку под буксирующие колеса подкладывал?
- Нет, а что?
- А вон торчит из-под снега фуфайка.
Они подошли и ногами стали отбрасывать снег от фуфайки. Под ней оказался труп. Сычев лежал вниз лицом, весь закрытый снегом, только спина зеленела и выделялась.
- Эх, Сычев, Сычев, что ты наделал? – горько произнес Изотов.
- Знаешь, Паша , ты оставайся здесь, а я поеду  и доложу мастеру. Ничего не делай, не вздумай разгребать его.
Тракторист быстро запрыгнул в кабину, поддал газ и мигом скрылся за поворотом лесной дороги.
 У Изотова не проходила дрожь. Он так испугался за свои последствия. Курил одна за одной папиросы. Что делать? Как объяснить? Засудят!
 Как объяснить случившийся несчастный случай? Он стал догадываться, как произошло. Моей вины почти нет. Как нет? Ведь три дочки на моей совести. Три сиротиночки остались на руках его жены. Ох, что же ты, Миха, натворил!?  Буду так и объяснять – как я понял. Другого варианта нет. Не я же его забросил под колеса? Так же?
 Ему стало немного спокойнее, а когда увидал подъезжающую машину  и идущих людей, среди них милиционера- следователя, стало жутковато. Но он  вышел к ним на встречу.
- Здравствуйте! Вы водитель этого лесовоза?
- Да.
- Где обнаружен труп?
- Пойдемте, покажу.
Все «гуськом» по колее пошли  к тому месту, где стоял лесовоз,  теперь там виднелась зеленая спина фуфайки.
Труп был вдавлен в колею. Расплющенный труп выделял кровь. Она впитывалась в снег.
 - Кто обнаружил труп и как?
- Я, товарищ следователь, - сказал тракторист-буксировщик. - Мы пошли по колее, удивляясь ее глубине, а когда подошли к месту, где стоял лесовоз, я увидал зеленую фуфайку. Спросил Изотова, не подкладывал ли он ее под колеса, когда буксовал, он ответил, что нет.
- Значит, вы увидели фуфайку тогда, когда вытащили лесовоз?
- Да, после того как я его вытянул, - продолжал Иванов.
- Что потом?- спросил следователь.
- Об остальном, я вам расскажу, - сказал Изотов.
- Когда машина буксировала, я смотрел под буксирующие  колеса. Я переключал рычаг, то вперед, то назад. Резко отпускал сцепление, чтобы машина тронулась с места, но прицеп не давал продвинуться ни вперед, ни назад. Потом понял, что не смогу самостоятельно вылезти. Оглянулся на право, не увидел Сычева, думал он вылез из кабины и смотрит с боку. Когда я вышел с машины, его тоже не обнаружил. Заглушил мотор, стал его звать. Думал, что он ушел в кусты оправляться. Потом подумал, что он ушел за буксировщиком. Успокоился, стал ждать.
 - Как же так, ничего не понял и не увидел, - закричал следователь.
- Да, так вот. Он, наверное, вывалился из кабины, или упал в колею, когда вылазил из кабины его и затянуло под колеса. Выбрасываемым снегом из-под колес его забросало, да и пурга мела, колея глубокая, - еле сдерживая нервы, отвечал Изотов.
- Перепьетесь тут, мать вашу ити и творите что попало. Мастер, почему отпустили лесовоз  раньше времени и без путевки. Его даже диспетчер не записал. Я сверялся. Как это понять?
- Мы договорились с Сычевым и поехали в пять часов, чтобы сделать ходку, а путевку я бы выписал, когда пришел бы первым рейсом.
- Так, давайте все поедем на участок, там напишите свои объяснения.
Приехали и зашли к мастеру в будку. Все написали объяснения.
- Можно мне погрузиться, чтобы не гнать лесовоз поражником. – спросил Изотов.
Следователь молчал. Он решил вопрос, как быть с трупом. Подумав, спросил.
- Есть у вас машина, на которой можно  доставить труп в морг?
Мастер ответил: - Есть санитарка. На ней и отвезете труп. Можно водителю Изотову загрузиться лесом. Простой лесовоза у нас очень дорого обходиться.
- Можно. И вот что: напишите все расписки о не выезде. Продолжайте работать. По вызову на стул явиться всем кому придет повестке. Суд разберется во всем. Мастер, на чем труп везти?
- Я же говорю, на санитарке.
- Нет, сейчас… надо людей, чтобы его погрузили, на « Урал». Да. Когда кончается смена?
Мастер сказал:
- Мы можем на «Урале» и отвезти труп в морг, зачем его перекладывать с машины на машину.
Мастер взял двоих свободных рабочих. Они доехали до места ЧП погрузили труп в машину и в сопровождении следователя, машина ушла  в город.
В тот же день в морге, аниматор произвел медицинское обследование, составил документы и выдал труп для захоронения. Те же рабочие, на той же машине привезли жене покойника. Какой это был удар для семьи. Но некоторые злопыхатели говорили:
- Допился Сыч! Нашел себе смертушку. Видимо предчувствовал смерть. Когда попросил у жены чистую рубашку.
Похоронили Михаила Сычева на местном кладбище. Жена и дети навещают могилку, ухаживают за ней. Сколько там могилок, счету нет!  Люди умирают своей смертью, долго болея или скоропостижно,   а вот погибают в чрезвычайных происшествиях. В основном связано с водкой. Пьют там по черному: по поводу и без повода. На поминках Сычева так мужики перепились, да так голосили его же собутыльники, что лихо было слышать сельчанам. И опять же – плакала водка. Неужели никто из вас, друзья собутыльники, не сделает себе вывод - Твоя жизнь зависит от тебя самого. Дорожи ею! Порочная жизнь Ершовцев, на которой надо бы учиться, избавляться от вредных привычек.
Перестройка, ты перестройка, уже многое ты перестроила и в производстве и в потреблении и технике. А вот  в быту людей, в их отношениях,  как в семье, так   и в межчеловеческих отношениях, навряд ли, перестроишь.
Наверное, надо самому богу взяться за настоящую  и мировую перестройку в отношениях людей к жизни и отношениях. По – моему он уже всему человечеству дает понятие, грозное предупреждая стихийными бедствиями, разными эпидемиями, предупреждая:
- Смотрите, люди, не грешите. Живите мирно. Относитесь друг к другу дружелюбно.
 - Что ты, мы на все плюем и грешим! Раскаиваемся и грешим. Раскаиваемся и грешим. Раскаиваемся и грешим. Что уж там между чужими, между кровными нет сладу. Все ругаются, грызутся, дерутся и даже убивают своего близкого человека.
Как не вспомнить дикий случай, который  случился в поселке Ершово. И все по той же причине – пьянство.
Отец с сыном не ладили между собой. Когда сыну стукнуло семнадцать лет. Он уже стал выше отца и не раз защищал мать.
Эта тихая, добросердечная, покорная жена Семена Струпина была на четыре года старше его, сильно любила своего мужа. Она безропотно подчинялась ему во всем. Не меньше любила она своего единственного сына. Между мужем и ее сыном услеживалась ревность к этой милой женщине.
Анна работала в леспромхозе на рации радисткой. Дома вела большое хозяйство: корова, огород, поросята, куры, за всем успевала. Готовила обед, стирала, обстирывала двух не любящих друг друга мужчин. Семен куражился над женой, даже руки прикладывал. Все терпела Анна. Она скрывала свои побои. Не говорила близким людям как ее унижает, оскорбляет муженек.
Ленивый был Семен на работу, но зато на водочку был удалый. Принеси, да поставь жена, не то… и ставила безропотно Анна, приговаривая:
-Семен, хватит пить, надо сено заготавливать, дров нет. Куда там - и ухом не ведет наш Семен. Он знал, что Анна двужильная все сама сделает. Да, она делала, надрываясь, не дожидаясь упущенного времени. Где сама, где людей нанимала, а тут и сын стал помогать.
Какая-то зависть появилась у отца к сыну, толи он понял, что не справиться ему с этим здоровенным парнем, занимающимся спортом, толи жалко было терять главенство в семье.
Сын готовился поступать в высшее учебное заведение, день и ночь готовился. Парень был домосед. Из друзей один - два одноклассника.
Пришел отец с работы в пьяном виде и развалился за столом, стал  посылать сына за водкой.
- Папа, ты и так уже хороший! Хватит! Ложись спать. Он подошел  к отцу и стал его поднимать. Но тот пнул его под яичники и оскорбил. Толя ухватился руками за низ, извиваясь от боли.
- За что, - спросил он и с обиженным лицом, ушел в другую комнату.
Отец заревел:
- Где мать?
- На работе. Не кричи, ты мне мешаешь заниматься.
- Тебе, сосунок, я мешаю заниматься! Вон из дому! Он подошел и смел со стола парня учебники, конспекты. Толя нагнулся, стал поднимать и опять складывать на стол.
- Иди, зови мать, выродок несчастный!
- Она же работает.
Анна входила в дом и слышала крик мужа (она пришла на обед)
- А-а, пришла! Сходи за водкой Анна
- Какая бутылка, ты на ногах не стоишь.
- Стою, еще как стою. Не пойдешь, значит.
- Семен, хватит пить, тебе завтра на работу.
- Работа не волк, в лес не убежит. Иди за бутылкой!
- У меня нет денег.
- Иди, займи у матери.
- Не пойду. Она собралась уходить.
- А-а, ты сука, сбегаешь?
Он схватил ее за волосы и стал прижимать головой к полу. Она закричала.
- Толя, уйми ты его, гада!
Толя вышел из комнаты и с маху так врезал отцу в ухо, что тот отлетел к столу, на котором лежал столовый нож.
Пока сын поднял мать и стал ее уговаривать, вытирая слезы, отец, поднявшись. Схватил нож и ударил сына в пах. Нож вошел до самой ручки.
- Ты что делаешь, гад! – закричала Анна.
Она оттолкнула Семена. Стала придерживать сына, крича во все горло
- Ой, люди, помогите!
На дворе колол дрова сосед, да к тому же близкий родственник Семена. Его двоюродный брат. Он вбежал  в дом и увидел на полу лежавшего племянника, истекающего кровью.
- Ты что же это Семен, родного сына убиваешь? Анна, беги, вызывай  по рации скорую, или с гаража какую-нибудь машину. Он не знал, что делать.
- Куда он тебя, Толя, пырнул?
- Кажется, в пах.
- Давай снимем штаны, надо остановить кровотечение.
Он стянул с раненого брюки, которые были вместе с трусами мокрые от крови.
-Как же тут жгут наложишь…
Кровь сочилась красным ручейком. Но он все же разорванной майкой обвязал рану и опять натянул штаны.
Самосвал пришел быстро. Раненного  посадили в кабину, мать села рядом.
- Заедем на заправку, не хватает бензина до города.
- Леша, вези ты нас скорее, ведь, изойдется парень кровью.
Пока шофер заправлялся. Толя Ступин  на глазах матери закрыл навечно глаза.
Многое что происходило в семьях, учреждениях нередко сопровождалось пьянкой. Как с ней бороться, как отучить людей от злостного употребления алкоголя? Трудно. Но, кажется, начинают лечить алкашей. Кажется, принимаются какие-то меры, а вот скоро ли будет положительный результат, одному Богу известно.

Часть двадцать пятая

Сколько случаев, сколько судеб промелькнуло на моих глазах?!
Надо бы на тех ошибках учиться. Делать выводы, обходить стороной предстоящие опасные случаи жизни. Ан, нет человек себе позволяет некоторые не допустимые развлечения, находя в них удовольствие, а потом расплачивается жизнью.
Ранее упоминались случаи гибели человека, когда люди гибли не по своей вине. Вполне здоровый, молодой человек, конечно, хотевший жить, трудиться на себя, на свою родину.  Ан, нет. По иронии злостной судьбы – погибал.
Произошедший случай в том поселке до сих пор меня удивляет.
Якушенко Сергей  работал на Нижнем складе, куда привозят лес. Площадка склада находиться у воды водохранилища. В летнее время хлысты выгружаются электрокранами, передвигающиеся по рельсам. Пачки леса укладываются  в штабеля. Зимой берут этими же кранами. Те же пачки и уложат их на лесовоз, который перевозит их на лед. Где формируются плоты.
Сергей Якушенко как освободился с тюрьмы, поступил сюда работать. Бывшая жена за время его отсидки, вышла за другого. Ему ничего не оставалось, как завести новую семью.
Встретилась на его жизненном пути очень красивая, умная женщина. Она работала фельдшером в местном медпункте.
Когда Сергей получил производственную травму, его привезли в медпункт. Людмила Александровна оказала медицинскую помощь.
- Вот вам бюллетень, будете ходить на перевязку.
- Сколько продлится лечение?
- Это зависит от вас и от нас. Рана заживет, закроем бюллетень и выйдете на работу.
Сергей в разговорах с Людмилой Александровной, стал улавливать моменты, что она одинокая женщина. Фельдшер тоже обратила внимание на этого рослого мужчину, проживающего в общежитии.
Женщины люди острые на глаз. Людмила поняла по виду его грязноватой рубашки. Мужчина рослый, красивый, а одет не опрятно. Этот скромный, мускулистый, с орлиным открытым лицом, голубыми глазами мужчина ей с каждым днем все больше и больше нравился. Он было приятно с ним беседовать. Но она видела в нем и большие недостатки. Которые он обрел за свою сложную жизнь. Ей стало его и жалко и обидно, что человек себя губит.
Если убрать имеющиеся недостатки, если следить чтобы они не повторялись, если помочь их устранить и если проявить к этому мужчине заботу и внимание, то получиться моего вкуса муж, - так подумывала она не раз.
Как подойти к тому разговору, на котором она рассчитывала склонить его к обоюдной совместной жизни? Она шла к этому медленными шажками.
- Сергей, извините, что не называю вашего отчества, (он подсказал ей).
- Сергей Николаевич, вы меня извините. Я женщина одинокая и нуждаюсь в небольшой помощи. Будьте добры, помогите.
- Пожалуйста, Людмила Александровна. В чем выражается эта помощь?
- На веранде необходимо вставить в раму две шипки. Они были слабые и при резком закрытии двери, выпали и разбились
- Какой может быть разговор. Только я не знаю где вы живете.
- Через пять минут обеденный перерыв. Если  не против, вместе пойдемте ко мне.
- Хорошо. Я покурю на крыльце.
Он вышел с медпункта. Сел на крылечко, стал думать о предстоящей работе, о ее проявленном внимании к нему и сделал вывод:
 - Надо мне к этой женщине «причалить»
Она закрыла медпункт, и они пошли по дороге, поднимаясь вверх по склону. Двухквартирный дом стоял вторым с угла. Заход в квартиру с восточной стороны.
- Видите, - вставляя ключ в замок, сказала хозяйка. – Застала однажды как пацаны, завидя меня, скрылись за другим домом.
- Наверное, хотели залезть через эти отверстия, - заметил Сергей.
- Вот именно. Только что у меня воровать-то, разве капусту, что стоит на веранде. Они засмеялись, глядя друг  другу в глаза. Этот смех их как-то сблизил. Они начали свободно общаться. Он ей сказал:
- Людмила Александровна, нужно стекло и стеклорез, плоскогубцы и маленькие гвоздочки.
- Хорошо! Заходите! Сначала давайте пообедаем.
 Она открыла дверь в квартиру, легонько его подтолкнула в плечо, закрыв дверь.
- Располагайся!
Она бросила сумку на кресло. Разделась. Сняла обувь и ушла на кухню. Он последовал ее примеру.
- Включай телевизор, Сергей. Я сейчас покухарничаю.
Гость включил телек, стал рассматривать комнату, обстановку. Кровать заправлена красивым покрывалом. На перовых подушках, голубые с рисунками, наволочки. На что бы не взглянул гость, ему все нравилось
А когда хозяйка позвала к столу, он не сдержался от похвалы:
- Как вы…
- Давай перейдем на ты,  - перебила она.
- Как ты, Людмила Александровна, управляешься? Все у тебя в порядке, красиво.
- Не все в порядке. Видишь, вон мужские дела не могу делать. Дрова заготовить. Хотя у меня льготы. Дрова привозят, напилят, а вот колю сама. Другую чурку расколоть не могу, бросаю.
Она налила в две тарелки щей, пододвинула хлебницу. С холодильника достала сало, ранее нарезанное.
- Распечатай, Сергей, выпьем за знакомство,- подала бутылку портвейна. Он распечатал  и налил две рюмки.
- Ну что, за знакомство и взаимную помощь, - улыбаясь , предложила она.
- За тебя, Людмила Александровна!
- Спасибо!
После обеда Сергей снял мерку на шипка и они пошли в хозяйственный магазин. Там он вырезал две шипки, принял пакетик маленьких гвоздей
- Вот возьми ключ от веранды. Извини меня, мне надо на работу. Надеюсь справишся. Там на полочке инструмент.
- Иди, работай, справлюсь и ключ занесу, - ответил он.
Работу выполнил с таким удовольствием, что пожалел, когда она закончилась. Закрыл дверь и ключ отнес хозяйке. Она его поблагодарила.
 На другой день пришел на перевязку, увидал другую медсестру
- Людмила Александровна сегодня отдыхает, мы работаем посменно, - ответила она на его вопрос, медсестра.
Он решил зайти к ней. Веранда была открыта, а входная замкнута. Он постоял, по сожалел и направился выходить
- Я увидела тебя в окно, ходила к соседке. Заходи.
- Я после перевязки к тебе решил зайти. Меня тянет сюда, видеть желаю тебя, Люда.
- Я тоже желаю видеть тебя, Сережа.
- Как видишь, мы нуждаемся в  друг друге. Мы уже не молодые и подкрадываться нам, стесняясь, как дети, не нужно.
- Правильно ты говоришь. Можно спросить?
- Можно.
- Ты давно в одиночестве?
- Уже четыре года. Муж поехал на рыбалку и утонул. До сих пор он  не найден. Осталась с двумя дочерьми. Одной было  шестнадцать лет, другой четырнадцать. Старшая замужем, а младшая учиться в медицинском училище, но уже скоро выйдет тоже замуж. Имеет кавалера, который в городе живет, работает. Я одна, они редко гостят. Помогают, иногда с огородом: посадить, огрести, выполоть. Здесь без своего огорода трудно. У меня и так все с купли. Муж был, ловил рыбу, а теперь я ее покупаю. Так как здесь оказался?
- Освободился из лагеря и поехал сюда. Устроил меня мой товарищ. Вместе сидели. Он вышел раньше меня. К семье я не поехал, так как жена вышла замуж Дети, их двое – сын и дочь уже взрослые.
- За что сидел?
- Работал шофером на автобусе. Допустил аварию - погибло два человека. Признали виновным. Вот оттянул три года. Здесь сидел на сотовом.
Они вели откровенный разговор, рассказывая о себе.
- Биографии наши похожи, только я не сидела в тюрьме. Он усмехнулся
- Знаешь что, Сережа, переходи-ка ты ко мне жить. Нам вдвоем будет все веселее… Будем заботиться о друг друге.
- С большой радостью. Я сам хотел тебе об этом сказать, предложить стать моей женой, но ты опередила меня.
К вечеру, захватив небольшие пожитки. Он перешел к ней жить. Жить стали дружно, проявляя взаимную заботу. С Людмилы свалилось столько мужских забот. Что она вздохнула с облегчением.
Конечно, и прибавились заботы о муже, который ей были приятны.
Прежде всего, заготавливать продукты, стирать, готовить еду. Заботы ей были не в тягость, а в удовольствие.
Дочери, узнав о материном замужестве, немедленно приехали.
Девицы были умные, с понятием отнеслись к материному решению. Младшая, окончив училище, вышла замуж и осталась жить в городе. Приезжали дочери каждый год с детьми, реже с мужьями.
 Между Сергеем и ее дочерьми установились дружеские отношения. Они часто спрашивали мать:
- Он не обижает тебя?
- Нет. Зарплату всю отдает. Мы купили ему все необходимое. Помогает мне во всем. Три года Сергей  с Людой прожили душа в душу. А потом она стала замечать о его увлечениях водкой, частых загулах, прогулах.
 Она стала говорить нелицеприятные слова. Он стал огрызаться.
- Сережа, я не запрещаю тебе выпить, но так чтобы дома, и чтобы дома ночевал. С кем связался? Этот Голев - пьяница не одного сгубил. За твой счет, тебя же хаит.  Слышала от женщин, как он над тобой смеется.
Подмяла она его под себя, даже на бутылку не дает. Это он о нас с тобой. Я, разве тебе не даю деньги? Бери и только дома пей.
 На следующий день, когда Сергей ушел на работу. Людмила пошла  в магазин и взяла литр водки. Сергей пришел с работы, увидал накрытый стол, на котором стояла водка.
- Помойся и садись, будем ужинать.
 Они дружненько поужинали. Люда убрала посуду и прилегла к Сергею. Тот уже крепко спал.
- Сергей, пора не работу. Вставай!
 Он  тяжело, с усилием поднялся. Перекусил и пошел на работу. Голова трещала, было скверно на душе. Добрался кое-как до обеда. Домой пришел и стал искать спиртное, чтобы опохмелиться. Он знал, что есть где-то водка.
- Куда она спрятала? – возмущался он про себя. Как тяжело!
 Сердце готово было вылететь из груди. Он метался по избе, ища «спасительницу». Пошел  в баню, но и там не нашел. Увидал бельевую веревку, взял в руки, сделал петлю. Конец перебросил через балку, завязал. Подставил скамейку, надел петлю на шею, перевернул скамейку ногой.
- Все, прощай жизнь!
Глупо. Не мог человек преодолеть временную трудность. Так и загубил свою жизнь. Виной всему водка - будь ты проклята.
 Жена, дочери, все близкие люди и товарищи по работе удивлялись и не могли найти причины, по которой произошел горестный случай.
Людмила Александровна доработала до пенсии, и уехала к младшей дочери в город. Там она с помощью дочери купила себе однокомнатную квартиру, навела лоск и порядок  и поступила работать в городскую клинику.




Часть двадцать шестая

Семь лет проработала Зинаида Николаевна экономистом в Ершовском леспромхозе. Она стала жаловаться Ивану на боль в правом боку.
- Поезжай в больницу. Теперь ходят регулярно автобусы. Мы с сыном без тебя сплавимся. Но  пришлось ехать не Зинаиде Николаевне, а Ивану. Им пришла срочная телеграмма о смерти матери.
- Поезжай, Ваня! Ты же у нее один. Кто будет заниматься похоронами?
Иван снял с книжки деньги, оделся по-летнему.
- Паспорт не забудь!- посоветовала жена. - Как до Братска будешь добираться.
- Самосвал уже стоит у дома, видишь.
Через два часа он был уже в аэропорту.
- Возьму билет и выйду. Ты постой,- попросил он шофера.
 Иван подал телеграмму, паспорт. Ему быстро выдали билет на ближайший самолет. Он вышел, попрощался с шофером и пошел  к дальней скамейке.
 Сел, задумался и заплакал, - тихо всхлипывая.
- Мамо, дорогая…
Посмотрев на часы, он понял, что надо идти, скоро вылет самолета.
С аэропорта Минводы Иван мчался на такси, прося водителя увеличить скорость. Такси подкатило к знакомому дому. Радостно и печально было на сердце Ивана. Радость от того, что вновь видит свое родное гнездышко, где его родила и вырастила мать. Печально оттого, что он мало с матерью жил. И вот ее не стало. Войдя в дом, он увидал гроб посреди избы. В нем лежала его дорогая мама. На ее седой голове был черный платок, губы сильно сжаты, щека провалились, прибавилось еще больше морщинок. Лицо желтое, мало похожее на ту маму, которая встречала их год тому назад. Сколько же ей лет, кажется, пошел восемьдесят второй.
Сердце защемило, слезы навернулись, потекли по щекам. Он опустился на колени, опустив голову к матери на грудь.
- Прости, мамо, - услышали люди.
Спина его затряслась, он тихо плакал.
Подошла и притронулась к его плечу Вера. Она сказала:
- Ваня, я тебе глубоко соболезную и сочувствую твоему горю.
 Он поднялся, и они вышли на улицу. Покойницу стали готовить к выносу.
Купленный Иваном большой красивый венок с черной лентой и надписью на ней, - «Дорогой маме от сына и его семьи», вынесли первым.
Катафалка уже стояла у дома. Мужчины несли гроб и поставили его на две табуретки, возле поставили боком крышку, венки. Люди подошли ближе, окружили Ивана с одной стороны, замерли. Фотограф сфотографировал по просьбе Ивана, который сказал людям, что фото надо показать дома жене и сыну.
Людей на кладбище поехало не много. Старушки остались в избе покойницы.
- Мы будем готовить стол. Надо помянуть Аксинью Михайловну, хорошая была женщина.
Иван дал денег, попросил купить что надо.
С гробом на катафалке поехали Иван, Вера их друзья, и знакомые.
Когда гроб поставили на горке выброшенной земли, первым подошел Иван. Нагнувшись на колено, он в лоб поцеловал мать. – Прощай мамо!
Он тихо заплакал, утирая платочком слезы. Подошла Вера, попрощавшись, она тоже заплакала. Прощались близкие подруги покойницы, знакомые.
 - Все простились? – спросил сосед – руководитель похорон.
Он дал команду мужикам готовить гроб  к спуску.  Заколотили крышку и перенесли гроб на надмогильные перекладины. Иван всхлипнул. Вера держала его под руку, утирая платочком слезы. Четверо мужчин приподняли гроб, двое стоящих рядом вынули из-под гроба перекладины и гроб стали медленно опускать.
Вера сказала на ухо Ивану:
- Пойди и первым брось горсть земли на гроб матери и скажи - «Пусть пухом будет тебе земля»
Вера последовала за ним. Стали подходить и бросать все остальные. Старушки крестились, говоря:
- Успокой, Господи, твою душу. Пусть будет пухом тебе земля!
 И вырос холмик с крестом, венками и цветами. Украшенный на радость живым, на вечную память усопшей.
Поминки, с небольшим количеством людей, прошли в дружеской обстановке и поминании покойной. Все друг друга хорошо знали, уважали покойницу и говорили  о ней только хорошее.
- Такая она была внимательная, да гостеприимная. Никогда без чая не отпустит. Все о сыне и его семье рассказывала. Такую радость испытывала, когда гостил и они у нее.
Вера тоже упомянула Иванову мать добрым словом.
- Жаль, что мне не пришлось быть ее невесткой. Мы с ней до конца ее жизни были в дружеских отношениях.
- Да ты нелегально была ее невесткой. Всегда забегала к ней, - сказала одна из старушек.
- Наверное, Ваню не могла забыть. Не так ли. Вера? – спросила другая.
Вера улыбнулась, покраснела и посмотрела на, рядом сидящего Ивана. Он улыбнулся, попридержал ее.
- Вера, успокойся. – сказал Иван. Ему было приятно слышать эти слова. Он встал и сказал:
- Дорогие соседи, друзья, большое вам спасибо всем, кто проявил добрую помощь, оказав мне  и моей матери человеческое внимание и заботу. Какие добрые, внимательные были у нее друзья и подруги. Особенно, тебе Вера, большое спасибо, что разделяла с ней и радость и печаль, спасибо, что дала срочную телеграмму. Еще раз всем спасибо!
- Ты что же Иван, не останешься на девять дней?
- Конечно, останусь, - ответил он, взглянув на Веру.
Женщины помогли убрать все со стола. Помыли посуду, поспрошались с Иваном, который проводил их до калитки.
- Приходите на девять дней, - попросил он.
Вернулся в дом, он застал Веру, которая начала одеваться.
- Проводи меня, Ваня!
- Вера, останься. Мне так одиноко! Печально быть одному. Поговорим, повспоминаем о нашей жизни. Она осталась
 Они до полночи просидели, вспоминая свою жизнь, своих близких.
- Ваня, ты разлюбил меня? – спросила она, наконец.
- Нет, я только на время заглушил свою душу. Я не позволял себе сожалеть ни о чем. Я верил и верю, что у нас с тобой не все закончилось.
Он стал ее целовать так страстно, так темпераментно. Они были возбуждении, рвались к сладостному наслаждению.
-Ваня, мы же не юноши, имеем опыт и терпение. Давай не спеша, и как муж и жена ляжем на эту кровать и насладимся тем человеческим счастьем, к которому ведет наша не забываемая любовь.
- Давай, успокоившись, - согласился Иван.
Он разобрал кровать. Достал чистые простыни, наволочки. Умылся и первым завалился на кровать. Вера сходила в туалет, умылась и, раздевшись, прилегла сбоку. Он ее обнял, стал целовать. Любовные дела, рвали душу, а плоть совершала свои функции. Да, прости им души грешные, Господь милостив. Уставшие, насладившиеся человеческой прихотью, они заснули на время, оставшейся ночи.
Первой проснулась Вера. Она легко встала, пошла на кухню, включила чайник, зашла в туалет.
- Ваня, вставай! Будем завтракать.
За завтраком они решили кое-какие задачки о предстоящем поминании матери.
- Те люди, которые были на похоронах, должны прийти на девять дней,- сказал Иван. - Я их просил прийти, когда провожал, обещали.
- Да, правильно. Они знают и придут, а нам надо сходить в магазин и закупить кое-что из продуктов и вино-водочные изделия. Так же! Надо заказать автобус, чтобы съездить на кладбище, - напомнила Вера.
Они вместе поехали в автобусную контору, где сделали заявку на тот день, когда исполниться девять дней со дня смерти матери. Иван расплатился за услуги, записал номер выделяемого автобуса.
- Ну, как будет?
- Да, вот квитанция об оплате. Как хорошо, что ты рядом и помогаешь. Что бы я без тебя делал.
- Спасибо, Ваня. Я для тебя  многое могу сделать,  а сейчас зайдем в магазин. Ты взял рюкзак?
- Не только рюкзак, но и разные сумки, мешочки.
 В продовольственном магазине они набрали водки, вина, консервы, колбасу, сыр.
- Теперь на рынок надо заехать, - предложила Вера.
- Зачем туда?
- Как зачем. Надо мясо взять. Ой, лук забыла и крахмал. Ладно, завтра возьмем и еще кое-что вспомню.
На рынке они взяли четыре килограмма говядины, кое-какие фрукты, овощи.
- Попрошу тетю Дашу, чтобы она хворосту напекла. Ей надо дать два килограмма муки и бутылку растительного масла. Это я возьму завтра и ей отнесу.
- На поминках блины едят, кутью и кисель пьют, - заметил Иван.
- Правильно. Возьму четыре килограмма муки. Блины я сама успею спечь.
Вера сготовила  ужин, и они опять остались на ночь вместе.
- Так мы с тобой, Ванечка, как муж и жена живем. Не кажется ли тебе, что я начинаю  привыкать к этой жизни и тебе. Как же мне с тобой расставаться, когда ты поедешь к жене и сыну.
- Я  к тебе тоже привыкаю. Тяжело и мне будет с тобой расставаться.
- Знаешь, Ваня, ты мне не пиши письма, и я тебе не буду писать, не то твоя жена  будет страдать от ревности. На всякий случай давай обменяемся адресами.
- Давай! Пиши мой адрес.
Она взяла ручку у Ивана и на кромке газеты написала, с его слов, его адрес. – Теперь диктуй свой, - попросил он.
 У него всегда был блокнот во внутреннем кармане пиджака.
Девять дней отметили, как и намечали, с  выездом на кладбище. Посидели дома, проговорили.
- Иван, а как же с домом. С домашними вещами? Ты кого-нибудь будешь просить присматривать за домом?
- Вот Вера согласилась присматривать до моего приезда. Я с семьей жить сюда приеду, непостоянно.
- Значит, решил распрощаться с Сибирью.
- Я уже на пенсии. Мне там делать нечего.
- Как на пенсии, - заговорили старушки, однако, тебе нет шестидесяти.
- Наш район, где я работаю, приравнен к району крайнего севера. Мужчины и женщины, проработавшие в тех местах не менее двадцати лет и, достигнувшие пятьдесят пять лет,  а женщины   пятьдесят лет, идут на пенсию раньше. Чем в здешних местах. У нас льготы, как и у северян.
 Провожали Ивана многие соседи, друзья, знакомые. Вера доехала с ним до аэропорта, зашли в здание. Иван зарегистрировал билет на ближайший рейс. Они вышли и направились к скамеечке. Услышав объявление о посадке, Иван обнял Веру и поцеловал.
- Ну, Вера, до скорой встречи!
- Счастливого пути, Ваня!
 С города Братска Иван дал Вере телеграмму о благополучном возвращении.
Время пошло день за днем. Работа, разные заботы. Мать стояла перед глазами. Вера часто снилась. Она приезжала в оставленный дом, протапливала печь в холодное время. Мыла полы, стирала пыль. Она жила на два дома. Дети ее упрекали. Что взялась за охрану дома.
- Ой, мама, - говорила дочь, не дай Бог, если что-то случиться. Или обворуют, или подожгут.
- Типун тебе на язык. Он должен скоро приехать с семьей. Как я им буду в глаза смотреть, если  не уберегу хозяйство?
Но Иван Колесник надолго застрял в «медвежьем» краю. Как приехал с похорон, навалились одни заботы. Он продолжал работать. А Зина еще сильнее стала ощущать боль в правом боку. Она постоянно была на бюллетене. Она все же вырвалась и поехала в город на обследование. Остановилась у своей давней подруги.  Та ей сочувствовала и способствовала. Она дала ей ключ от квартиры.
 -  Вот, ключ. Когда надо уходи и приходи.
- А у тебя есть запасной?
- Да, есть. Зина, тщательно пройди обследование  и возьмись за лечение. Тебе еще сына надо вырастить, понимаешь!
Зинаида Николаевна десять дней сдавала анализы. Терапевт сделал заключение и сказал ей:
- У вас хронический цирроз печени. Это очень страшная болезнь. Надо вам ложиться в стационар.
Зина так расстроилась, что едва дошла до дома, где остановилась. Возле дома стоял самосвал. Это Иван приехал за запчастями. Одновременно заехал навестить жену. Он сидел в кабине с шофером, ожидая прихода хозяйки. Но подошла Зина, поздоровалась.
- Иван. Как вы там без меня? Как сынуля?
Она заплакала.
- У нас все  в норме. Сынок ходит в садик, убирает сам кровать, сам одевается, обувается. Я готовлю и кормлю его и себя. Так что, у нас все в норме, а как у тебя?
 - У меня, Ванечка, - и она заплакала вновь, пошатнувшись и упираясь руками о кабину. Он ее поддержал.
- Пойдем в квартиру. Ты совсем бледная. Что с тобой, Зина? Есть у подруги телефон? Давай пойдем, вызовем скорую.
Они зашли в квартиру. Иван помог жене раздеться и уложил ее на кровать. Стал вызывать скорую.
Скорая пришла быстро. Врач замерил температуру больной, смерил давление и сказал Ивану:
- Мы должны увезти больную в стационар.
Пролежала Зинаида Николаевна в больнице почти два месяца. Иван заезжал к ней часто. Как едет по работе в город - заезжает в лечебный центр, где она лежала. Ее, скорее всего  не лечили,  а заглушили болезнь. Иван написал письмо Вере, сообщив, что в больнице лежит жена. Попросил продолжать присматривать за домом.
Выписали Зинаиду Николаевну в феврале, а в конце апреля она умерла. Сынишка все понимал. Он так плакал, что люди содрогались и тоже плакали.
 Отведя сорок дней по усопшей Зинаиде Николаевне, Иван вторично написал письмо Вере, сообщив ей о своем горе. Она дала ему телеграмму, чтоб выезжал домой.
- Ну что, сына, надо нам в теплые края  уезжать. Давай собираться. Здесь нам делать уже нечего. На другой день он пошел в контору. На предложение директора  еще поработать, отказался, сославшись, что у него дом без присмотра. Вещей у них особых не было. Разве что холодильник, телевизор, еще какие-нибудь ценные вещи, он их продал по дешевке. Иван взял сына, и они сходили на могилку Зинаиды Николаевны.
- Запомни, Володя. Здесь лежит твоя родная мать. Будешь взрослым. Может быть, приедешь сюда ей поклониться и помянуть. Мне уж сюда не придется приехать – года, старость подошла.

  На другой день она уехали на автобусе до города Братска. Взяли билет на самолет до места назначения.
 С Братского  аэропорта самолет долетел до Иркутска, где сделали пересадку. Отец  с сыном смотрели в иллюминатор.
- Вова, смотри это бывшая река Ангара – теперь водохранилище. Иногда люди  называют море. Течение воды  совсем не заметно. Я приехал сюда, и мы ходили на Ангару, на эти Ершовские пороги  ловит пескарей и ершей.
 - Папа, они же колючие, их выбрасывают. Мы с пацанами. Когда удочками ловили, и они нам попадали, мы их снимали и выбрасывали опять в воду.
 - Нет, сынок. Он в ухе вкусный. Мы их, когда ловили, то варили их в первую очередь. Кости выбрасывали. А в юшке варили крупную рыбу. Отменная уха!
 Иван задумался. Он вспомнил то время, когда  их конвоировали в лагерь поселка Эдучанка, когда оттуда их возили на заготовку леса, строительство поселка Ершово, обустройство дороги, мостов. Вспомнил работу механика в леспромхозе, вспомнил Зину, друзей – сердце защемило. Он погладил сына по голове и сказал себе:
- Нет, не зря я прожил здесь. Лес рубил и садил, дом возвел и не один, сына родил. Теперь вот еду на свою родную землю к своей первой любви. Он уставил свой взор  через иллюминатор  на те горы, покрытые лесом, который был изрезан лесовозными дорогами, вырубленными делянками.
- Да-а, поредела тайга. И тайгой-то ее не назовешь. Лес теперь не рубят, его как траву косят. Такие мощные машины, быстро оставляют людям сплошные мари. Конечно, не будет  выгорать молодняк, тайга восстановиться. Сколько промелькнуло в его голове печальных и веселых случаев, трудных моментов и даже опасных. Теперь все позади за теми Ершовскими порогами, которые тоже ушли в прошлое, под глубокую воду.
Вот так и жизнь человека уходит  глубоко в землю. Остаются на какое-то время в памяти живущих те пороки жизни, отпущенные человеком, которые его губят, раньше времени.