Как Данность

Принять как Данность и с этим жить…

Мир держится на доверии - это важнейший постулат и это незыблемо. Доверие зародилось не на пустом месте. Оно вышло из любви к миру, из любви к жизни. Оно шагнуло к нам из любви. Доверие окрылённое, воздушное, распахнутое как радуга. Оно выше инстинктов, ибо сближает и никогда не противопоставляет. Где доверие, там нет деления на белое и черное, ибо оно – всегда свет. В детях доверия горит изначальный свет, но бывает, что за светом дети доверия не видят затаившихся испытаний…

Сизак Иона окинул взглядом молодую поросль стаи. В первом ряду одарённая ученица Лола, нетерпеливо переминается с ножки на ножку. Чего-чего, а усидчивости в ней сегодня маловато. Что уж говорить об остальных! Непоседливый выводок! Запомнят ли хоть что-то юные сизари, пока жизнь не начала обучать их по-своему?

Когда-то, очень давно, с тех пор пережито много снежного времени, он, вот так же нетерпеливо, хотел лишь одного - свободно парить в небе. Но если не он, то кто передаст им, молодым, желтопухим, основы обитания и выживания? Без этих основ они обречены, и лишь негасимое стремление прожить отмеренное поможет им преодолеть невзгоды. Если стремление померкнет хоть на мгновение… это необратимо. Они еще не ведают, что могут жить долго и счастливо, пока в стае и лишь когда хорошо обучены.

Иона вновь оглядел каждого воспитанника. Вроде притихли, но надолго ли? От его строгих оранжевых глаз не укрылось нетерпение, едва сдерживаемое ими. Но сокращать урок, значит, идти у них на поводу, а сизак ведь не только наставник, но и вожак стаи. Его слушались, ему подчинялись, его уважали и ему верили все достигшие взрослости.

Солнце проникало на чердак сквозь небольшие оконца. Его свет не застаивался на месте, он скользил по голубиному пристанищу, поигрывая оперением птиц. Сероглазая Лола осторожно  пошевелила крылышками. Вот бы расправить сейчас их и взмыть в небо! Она поймала на себе укоризненный взгляд вожака и замерла, склонив голову. Урок ещё не закончен!

- Тема основополагающая. Вам предстоит, судари и сударыни, за несколько занятий усвоить знание о доверии и доверчивости. - Иона помолчал, неспешно продолжил. - Каждого, в ком есть доверие, ждут в жизни многократные испытания  на право быть светочем доверия, ибо тёмные силы инстинктов, непрерывно бросающие вызов доверию, провоцирующие его, не дремлют: наша реальность состоит  из цепочек непрерывно взаимодействующих противоположностей. Вы рождены в доверии, и оно в вас заложено с рождения. В ходе жизни вы не в праве отказаться от этого дара. С ним вы рождаетесь, с ним живёте и с ним покидаете этот мир.  Доверие к окружающему необходимо каждому из вас так же, как вера в себя. Это неоспоримо.

Лола старалась слушать наставника внимательно, но подруги по классу украдкой подчищали пёрышки и ей очень, очень хотелось запустить клювик в своё оперение. Невозможно заставить себя быть доверчивым, - подумала Лола, - я поняла это, вожак. Мы рождаемся доверчивыми, а доверие сияет в каждом из нас подобно радуге, когда между мыслями, намерениями и действиями царит согласие. Так просто! Неужели, на осознание этого потребуется много времени и усилий? Очевидно, наставник Иона знает о доверии нечто такое, о чем пока я не догадываюсь.

Она прилежно вникала в смысл сказанного вожаком, наделённым ответственностью за стаю, слушала его, но не верила сердцем, что в мире, где светит солнце и благоухает жизнь, затаились опасность и несправедливость. Этот мир - песня радости и любви, и каждому в нём хватает солнца, еды и питья. Так было все дни её жизни. Неужели так может не быть?

Если мир держится на доверии, неужели в нём существует кто-то, попирающий основание мира? Мир же может рухнуть! Кто может посягать на основание мира, кому в голову такое придёт? Мир стоит незыблемо, и солнце тёплым лучиком ласкает грудку, и небо манит. Конечно, сизак сгущает краски, видимо то от чрезмерности жизненного опыта. Никто в стае не сравнится с ним в знании жизни, потому-то именно он – её хранитель. Отец часто повторяет: Прозорливый вожак – сильная стая. А их стая, по убеждению отца, большая и сильная.

Лола так увлеклась размышлениями, что пропустила заключительные слова наставника. Лишь когда ученики встрепенулись, когда захлопали их крылья, а пространство огласилось веселым щебетанием, она опомнилась и радостно засеменила ножками по полу – туда-сюда, туда-сюда. Нестерпимо хотелось в полёт.

II.
Что ценнее? Жизнь человека или жизнь птицы? Положи их на чаши весов… Теперь я не уверена, что человеческая жизнь имеет особую, ни с чем не сравнимую ценность, ибо мне довелось посмотреть в глаза крылатому созданию. Мне не стереть в памяти исполненный доверия и открытости взгляд, он врезался в память очень глубоко.

В чем преимущества человека перед птицей – в иной форма тела? Но кто сказал, что другое тело менее совершенно. Оно просто иное. В умении думать и обмениваться мыслями? Человек и здесь не стал исключением. Птицы могут думать, воспринимать и выражать свои мысли. Человек может любить! Но всегда ли любит? Голубям, к примеру, дано свыше любить и доверять, и они любят и доверяют всю свою не столь продолжительную как человеческая крылатую жизнь.

Птицы, такое бывает, как люди, просят о пощаде и поддержке. Но всегда ли мы слышим просьбы нуждающихся? Иль в озабоченности житейской торопливо проходим мимо, погрузившись с головой в свои надуманности.

Птицы человеку доверяют. Доверять птицам не приходит человеку в голову. Мы не птицы и нам не до доверия, порой мы не доверяем даже себе. Мы все  и люди, и птицы живем в Боге и каждый от Бога. Но кто в мыслях своих ближе к Богу? Человек ли? Может, всё-таки птица?
Сегодня я не изменила традиции и вновь кормила голубей. Кто из них первым прочитал моё намерение? Вожак? Действительно, первым ко мне ринулся вожак стаи, за ним – остальные. Всматриваюсь в птиц, снующих у моих ног. Каждая усердно склевывает с запорошённого снегом асфальта хлебные крошки. Разные характеры, разное оперение, одни крупнее, другие помельче, но есть нечто общее, сближающее их – я снова о безграничном доверии этих птиц к человеку.

Вытягиваю руку ладонью к небу, на ладонь опускается голубь. Смотрю на него, он – на меня. Мы встречаемся глазами, и, спустя мгновение, птица взмывает под карниз дома, за ней следом сородичи. Как здорово, - думаю, - вот так стремительно взмывать в небо и любоваться землёю с высоты во всех её красках. Мои ноги хорошо чувствуют лишь землю, воздух пока не стал для меня привычной стихией. Распахиваю руки, словно маховые крылья и бегу по дорожке насколько хватает сил, представляя, что взмываю в небо.

III.
Стая растёт и развивается, лишь, когда все её члены согласно связаны между собой.
Опробовать согласованность действий как акт доверия друг другу предстояло воспитанникам Ионы. Вопрос кто будет рулевым в полёте, не стоял. Разумеется, вожак намеревался быть с учениками рядом. Практиканты  сообща направятся к неиссякаемому источнику вкусной воды, преодолеют в полёте десятка два километров, напьются чистейшей воды и, бог даст, все благополучно вернутся домой.

Лола понимала, сколь ответственен этот полёт. Им, молодняку, придётся фиксировать в памяти устойчивые ориентиры, чтобы самостоятельно, без подсказки вожака, отыскать дорогу домой. Голубка сосредоточилась, заняла своё место в выводке и, как только подошёл её черёд, взлетела. В полете, она отставала от вожака на три птицы.

Иона, набирая высоту, оглядел подопечных. Сизари совершили почётный круг над гнездовьем и устремились на юг. Голубка видела землю с шевелящейся лентой дороги, и несколько вздымающихся зеленью островов, желтеющее поле, большой холм, потом они летели над узкой дорогой, терракотовой, петляющей, а затем всё пространство под ними заполонили деревья. Вожак, не снижаясь, указывал им ориентиры. Лола налету цепко схватывала информацию. Ничего сложного, она может запоминать гораздо больше указателей. Когда сизак издал победный возглас и, планируя, начал снижение, практиканты поняли, что путь от дома остался позади.

Они приземлились у лесного озера. Прогретая земля приятно касалась ног. Лола впервые увидела пружинистый мох, опавшие сосновые хвоинки, настоящие шишки и чудесно пахнущие мелкие белые цветы. Вожак обстоятельно рассказал ученикам обо всём, что попадало в поле их зрения. Птицы полакомились лесными дарами и вслед за Ионой устремились к воде. Вожак пролетел над обрывистым берегом и приземлился на пологом травянистом краю земли. Вода, омывающая его, по уверениям Ионы, имела ни с чем не сравнимый вкус.

Лола втягивала в себя кристально чистую, согретую солнцем воду, словно радость новых открытий. Что говорил Иона про новые ощущения? Все новые ощущения и эмоциональные переживания нужно облекать в слова, иначе от новизны ощущений и эмоциональных переживаний можно потерять голову.

Итак, я радуюсь прекрасному дню и солнцу, припекающему крылья. Вода мягкая, чистая, живая, в восторге от встречи со мной и оттого сияет как солнце и переливается как звёзды. Это значит, это значит, что вода испытывает ко мне доверие. Лолу воодушевило это открытие! Ей показалось, что она попала из будней на восхитительный праздник бытия.

Ни Лола, ни её одноклассники, увлеченные новыми ощущениями, не заметили, как вожак Иона оставил их. Что ж, теперь им не избежать испытания. Красочен, но короток праздник жизни, оттого и незабываем! Проходит он быстро, а жить нужно текущим моментом. Без помощи сизака вернуться под свой кров не так и трудно, если лететь стайкой. Однако сегодня каждому предстоит преодолеть обратный путь в одиночку.

Голубка Лола медлила, никак не решаясь взлететь. Её друзья также пребывали в растерянности.
- Я не смогу первой, - потерянно думала Лола.
- Не знаю, как вы, а я домой! – Среди выводка нашёлся таки храбрый сизарёнок.
Он раскинул крылья, взмахнул ими несколько раз, поднялся на несколько метров, помедлил мгновение, словно прицеливаясь к курсу, а потом, словно понимая, что отступать уже некуда, стремительно замахал крыльями, одновременно набирая высоту и удаляясь от одноклассников в северном направлении.

Юные голуби взлетали самостоятельно множество раз, но всякий раз рядом был кто-то старший, на кого можно всецело положиться. Сейчас надеяться можно было лишь на себя, и эта ответственность страшила. Лола разволновалась, её сердце едва не выпрыгивало наружу, она уже не отдавала себе отчета в происходящем и лишь взволнованно кричала.
- Я с тобой, Гай! Подожди меня, Гай!
Её крылья били по воздуху, а она, глупышка, даже не осознавала, что взлетает всё выше и выше. Голубка взмыла очень высоко, но след Гая уже затерялся. Она не разглядела ни в небе, ни на земле других практикантов. Лола на мгновение зажмурила глаза и сосредоточилась на дыхании – глубокий вдох-выдох – пауза, снова глубокий вдох… Понемногу восстановилась ясность мысли и лишь тогда голубка снова внимательно осмотрела как землю, так и воздушное пространство вокруг себя. Ни там, ни тут ничего примечательного она не заметила. Ей пришлось снизиться и изрядно покружить, прежде чем она окончательно успокоилась и приметила на земле первый маршрутный указатель.

Надо лететь домой. Лола превосходно видела землю, волнение отступило, память работала чётко. Голубка знала, что продвигается в верном направлении, а когда разглядела вдали родное пристанище, её ликованию не было предела. Она впорхнула под кров, отважный Гай уже находился там. Он с воодушевлением рассказывал взрослым, как проявил чудеса героизма, взлетев с озёрного берега первым. Сородичи внимательно слушали его. Они обрадовались появлению Лолы. Вскоре, один за другим, стали подтягиваться к гнездовью другие практиканты. Однако вернулись под отчий кров не все птицы, троих не досчитались. Затерялись юнцы в просторах земли.
Почему, - думала Лола, почему их больше нет с нами? Неужели они не захотели жить в стае?

IV.
Новый день пришёл вместе с дождём. Капли упруго стучали по кровле, отскакивали от неё и, вновь падали, сливаясь в струи, стекающие на землю. Стая, пережидала дождь, погрузившись в дрёму. Лоле не мечталось: она грустила о прошлом, перелистывая в памяти безоблачные дни детства и юности. Вчерашние события переиначили её жизнь. Хотя для неё всё закончилось благополучно, на сердце было тяжело: терять друзей больно в любом возрасте.

До ночи  в гнездовье ждали затерявшихся практикантов, но те не появились. Родители невозвращенцев взглядами укоряли сизака Иону, и вожак не стал отмалчиваться, всякий раз, когда в полёте терялись дети, он держал ответ  перед стаей. Лола дословно запомнила всё, что сказал Иона: «Важно каждому пернатому давать возможность достигать результата самому. Нельзя постоянно опекать и подстраховывать молодую поросль, лишая её самостоятельности, иначе придёт час, и стая станет нежизнеспособной, ибо вся она будет нуждаться в опеке. Мир держится на доверии.  Мы не знаем, что произошло в пути, лишь сердце родителя может ответить, жив ли ребёнок, но нам нужно доверять происходящему. Значит так должно. Традиции обучения молодых, даже если они кажутся вам чрезмерно суровыми, будут исполняться неукоснительно, пока я,  Иона, ваш вожак. Вспомните себя, в юности и вы проходили через это испытание. Пройдут через него, взрослея, и ваши другие дети, и детей ваших детей».

Неужели они стали добычей сущностей, попирающих доверие? – размышляла Лола. - А может, им не хватило сил на перелёт? Что это я? Они могли бы передохнуть и продолжить путешествие. Может быть, они не заучили дорогу и сбились с курса? Если никто из них не вернется, мы так и не узнаем истины.

Дождь не утихал весь день. Старшие птицы согревали теплом тел яичные кладки, совсем скоро в стае ожидалось появление очередного выводка птенцов. С появлением новых желтопухих, Лола и её одноклассники переходили из средней в старшую группу взросления. Появятся птенцы, и что изменится? Вожак завершит практическое обучение их группы и, не передохнув, приступит к занятиям с едва окрепшей малышней. Самостоятельная взрослая жизнь Лолу чуть-чуть страшила, холодок боязни растекался по телу всякий раз, как только голубка задумывалась о будущем. Что будет? Неужели ничем не примечательная жизнь как у всех? Нет, обыденности для себя ей не хотелось.

В голубке почти с рождения распознали одарённость к особому видению жизни. Вначале дар подметили родители, потом вожак. Вскоре о необычной девочке узнали все, ведь именно с ней сизак Иона любил в предзакатный час перемолвиться словечком. У неё действительно были мечты и видения, о которых она хотела поведать целому миру. Даже в дожде она умудрилась разглядеть проблески чуда, ведь уже дважды, когда вода утихала, на закате солнца вспыхивала радуга. Многоцветная дуга казалась в точности такой, как по представлениям голубки должно выглядеть настоящее, одно на всех, огромнейшее доверие. Лола верила, что кроме доверия одного на всех, в жизни можно также повстречать доверие, предназначенное каждому живому существу. Придёт день и непременно, лицом к лицу, я встречусь с ним, - фантазировала Лола. - Оно будет не такое огромное как радуга, но всё-таки большое и незабываемое.

Вечер выдался удивительный. В полном безветрии, небо раскрасилось лучами заходящего солнца, а у горизонта повисла радуга. Казалось, она не так и далеко, до неё можно бы долететь, но отправиться к ней без разрешения Ионы Лола никогда бы не осмелилась. Вожак словно прочёл её мысли.
- Ты одаренная ученица, Лола, - Иона, устроился рядом с голубкой. – Ты не только нашла в себе ученика, но и обнаружила в окружающем мире своего учителя. Ты непрестанно развиваешься, и, я надеюсь, процесс обучения не наскучит тебе до конца твоих дней.
- Доверие очень красивое, - откликнулась Лола, - когда оно висит над миром, думается лишь о прекрасном.
Они помолчали, любуясь радугой. Как вдруг Иона издал свист удивления и даже с шумом хлопнул крыльями. Лола пригляделась. Из радуги к ним неровным полётом приближалась тёмная точка. Вскоре стало заметно, что это птица, и летит она из последних сил. Её крылья едва превозмогали дрожь, с трудом поддерживая тело в полёте, и часто провисали в неподвижности. Странная летунья тянулась к их гнездовью, едва она преодолела проём  оконца, как рухнула на бок.

Бездыханную птицу окружили сородичи. Вернулась пропажа – практикантка Кия добралась таки до родового пристанища. Вместо левой ноги у голубки торчала оголённая косточка в лохмотьях окровавленной плоти.
Её не трогали, но как только  вожак издал низкий горловой клич гуорррр, кольцо из птиц вокруг раненой предельно уплотнилось. Птицы дружно расправили крылья и удерживали их в таком положении некоторое время. Затем кольцо отступило, а на его место по команде вожака встали другие сородичи. Так несколько часов птицы, сменяя друг друга, приводили в чувство несчастную голубку.
- Ничего! – благодушно ворковал сизак Иона. – Лишь бы держалась девочка на крыле, лишь бы сила была в крыльях. Выживет! Выходим! Жизнь поддержит, мы поддержим! Живут среди нас одноногие, живут, не пропадают. Поправится, голуба.
Лола, как и другие ровесники голубки, принимала участие в ритуале исцеления. К утру Кия пришла в себя.

Как оказалось, на обратном пути Кия проявила беспечную доверчивость. Несколько раз она опускалась наземь в самых разных местах. Ощущать себя совсем взрослой ей понравилась, новое ничуть не страшило, напротив, сулило приятную, никем не ограниченную свободу. Она находилась уже в черте городских строений, когда решилась на новую посадку, чтобы еще немного насладиться самостоятельностью и взрослостью.

Кия приземлилась среди небольшой поляны на утоптанную земляную дорожку. Она решила прогуляться, но успела сделать лишь несколько шагов, как потеряла равновесие, её крылья беспомощно вскинулись в попытке взлететь. Жгучая боль пронзила ногу, Кия изо всех сил пыталась высвободиться и не могла. Она кричала и билась, но крепкие тиски удерживали её на земле.  Глаза застлал серый туман, за которым ничего не было видно, но звуки сквозь него проникали к Кие и она явственно слышала человеческий смех. Потом в неё ударился камень. Кия задохнулась в крике и вновь задёргалась от нестерпимой боли. Новый удар камнем пришёлся по защемлённой ноге. Раздался хруст и голубка, раскидывая перья, взвилась в воздух, но остатка сил хватило лишь на пару десятков метров.

Кия упала в кустарник. Ночь и день она провела в его поросли, укрывшей её от дождя. Ближе к вечеру, она ощутила приближение новой опасности. Предвестником её стали отрывистые лающие звуки. Вскоре что-то большое, тёмное, шумно дышащее приблизилось к ней и Кия в стремлении жить любой ценой, вскинула в небо своё израненное тело. Она не помнит, как летела и летела ли, как определяла дорогу к родному пристанищу, как, достигнув дома, упала. В памяти эта информация не отложилась, вместо неё зиял провал. Возможно, родительский зов, или зов стаи, вели её верным курсом, они поддерживали её крылья и меркнущее сознание. Возможно также, ей невероятно сильно хотелось жить.

V.
- Судари и сударыни, не ждите каникул, увечье Кии не повод для них, – голос вожака звучал негромко, но убедительно. - Если не передать вам знания сегодня, потом может быть уже поздно. Так что пристраивайтесь к своим местам, нам нужно целеустремлённо продвигаться вперёд.

Иона терпеливо ждал, пока подростки рассядутся и угомонятся. Наконец воцарилось молчание.
- Кия проявила доверчивость, то особое состояние организма, при котором блокируется инстинкт самосохранения. Эволюция признаёт в доверчивости состояние, напоминающее доверие, но не распознаёт в ней двойника доверия и потому её не поощряет. Почему в доверчивости каждый из вас уязвим?
 Вожак повёл глазом по притихшим рядам учеников.
- Что думает… Гай?
Гай не ожидал всеобщего внимания и, сконфузившись, несколько раз ворканул, спешно подбирая достойные мысли.
- Я думаю, в мире есть сущности, - нашёлся Гай, - попирающие как доверие, так и его производные. - Он шумно выдохнул, замигал тёмно-коричневыми пуговками глаз. – В общем, я думаю пока только это!
- Лола?
Голубка в раздумье молчала. Её маленький зоб перекатывался то слева направо, то справа налево. Так было всегда, когда Лола сосредоточенно думала.
- У Лолы на этот счёт нет своих мыслей, - пошутил Гай.
Ученики засмеялись.
- Если слишком много доверять, то окружающие могут обмануть, - пролепетала Лола, смутившись, - но, доверяя недостаточно, обрекаешь себя… на постоянные мучения.
- Вер-рно мыслишь, девочка! – поддержал  её вожак.
- Итак, мир населяют самые разные особи. Разнообразие форм жизни уравновешивает мир от падения. Мы, голуби, видим в доверии основу основ.
Плотоядные хищники и люди относятся к доверию иначе. Как иначе? Кия могла бы в деталях поведать нам о печальном опыте встречи с иными сущностями, но ей сейчас не до того. Пусть поправляется. Вам нужно знать, что в контакте с хищниками и людьми, доверчивость может вас погубить.  Как думаете, что отличает доверчивость от доверия?

Ученики загалдели, ибо каждому захотелось высказаться.
- Доверчивость бездумна, доверие обдуманно!
- Мы доверчивы, когда судим о других по себе и потому не распознаём истинный вид чужой сущности!
- Доверчивость – это детскость, доверие – это взрослость! Наиболее доверчивы птенцы!
- Стоп, стоп! Подведём черту, - вмешался Иона.- Доверчивость - это состояние внутреннего мира субъекта, обусловленное желанием устойчивых позитивных взаимоотношений с окружающими его формами жизни. Осмыслите сказанное мною, оно не противоречит вашим выводам!
- Доверчивость – это состояние …обусловленное желанием… - защебетали ученики.
- Согласен, доверчивость свойственна детскому возрасту, - продолжил вожак. - С взрослением она трансформируется в доверие, но так бывает не всегда!.. Далеко не всегда, судари и сударыни! Чтобы в этой теме не осталось сумеречных пятен, даю домашнее задание! Обдумайте, как много в каждом из вас прячется доверчивости. Завтра обсудим! А сейчас время выкармливать Кию! Глядите, как это делают взрослые и набирайтесь опыта!

Кия пришла в себя. Она была настолько слаба, что не могла есть самостоятельно и нуждалась в кормлении. Голубиное молочко необычайно питательная смесь. Оно вырабатывается в зобе каждой взрослой птицы, будь то самка или самец. Первыми насытили голубку родители, потом пришёл черёд других семейных пар. Весь день стая сплочённо подкармливала больную Кию, срыгивая молочко в её раскрытый клюв. На голубином молочке раны быстро затягиваются, а силы стремительно восстанавливаются, и к вечеру всем стало ясно, что Кию беда миновала.

- Вот так в доверии друг к другу и в единении сил преодолевают голуби самые тяжёлые испытания, - подводя итоги дня, Иона в очередной раз обратился к подросткам. - Доверие стаи - могучий источник силы и уверенности. Судари и сударыни, запомните, побеждает обстоятельства не тот, кто сильнее, а тот, кому победа жизненно необходима. - Вожак выдержал паузу. - Кия хочет жить, преодолев испытание и его последствия до конца, и стая не останется в стороне от её выбора. Победа над превратностью необходима не только Кие, но и всем нам: выходив раненую и поставив её на крыло, мы преумножим нашу сплочённость и нашу силу.

VI.
Голубей в городах много. Встречаются они на каждом шагу. Живут рядом, не обижая людей, никого не притесняя, ничего не выпрашивая для себя, лишь, время от времени, взывая о помощи. Их зачастую называют глупыми и бесполезными. Мнение о никчемности этих птиц настолько прижилось среди людей, что мало кто, из защитников сизокрылых, может сказать в ответ что-то вразумительное, способное поколебать сложившийся стереотип. Однако, сколько людей, столько и мнений. И это значит, что в мире есть как противники сизокрылых, так и их сторонники. Что для одних аксиома, то для других вопиющее заблуждение.

Неплохо бы для начала вспомнить голубиное прошлое, ведь в древности птицу эту считали символом плодородия, а в последствии и мира.
- Гадит много, оттого и символ плодородия, -  ухмыльнётся противник.
- Покажи того, кто живёт и не гадит? – воскликнет сторонник. - Голубей признавали священными птицами и вестниками богов в странах Востока. Голубь появлялся на плече пророка Мухаммеда, олицетворяя сходящее на пророка божественное вдохновение. В христианстве эту птицу нарекли символом святого духа, и предки искренне верили, что дьявол и ведьмы могут принимать любые обличия, кроме этой невинной птицы.
- Но мы с вами живём в настоящем и с историей не очень-то дружим, а потому нам простительно замечать в голубе лишь птицу, которая не только оживляет собою пейзаж, но вместе с тем загрязняет помётом здания, памятники и зелёные насаждения…  - противник непоколебим, ибо располагает аргументами, которые стороннику крыть нечем.
- Нет, нет, погодите! Вспомните венецианскую площадь Сан-Марко или лондонскую Трафальгарскую площадь, можно ли представить их без голубей? Немыслимо. Значит, несмотря на то, что мы живём в настоящем настоящим, мы могли бы  проявить толику благородства и признать-таки в голубе не менее совершенную форму жизни, чем наша человеческая форма.
- Кроме того, специалисты считают, что сизари постепенно разрушают памятники архитектуры, выклёвывая занесённые ветром семена из микроскопических трещин… - наступает противник.
- Они живые и нуждаются в корме. А жива ли ваша душа? Если ещё жива, доверьтесь ей! Жизнь священна, – в отчаянии взывает сторонник.

Если спросить обычную городскую жительницу Машу, кто ей ближе, сторонники или противники сизокрылых, скорее всего, она пожмёт плечами, а потом, немного подумав, скажет: Ни те, ни другие. Я - типичный промежуточник. Равнодушие, знаете ли, есть признак равновесия.

В последний понедельник августа полусонная Маша с невыразительным, не прорисованным лицом, спешила на работу. По привычке, энергично перешагивая длинными ногами лишние ступеньки, она проворнее других пешеходов преодолела подъем из подземного перехода на улицу и, не снижая темпа, устремилась к банкомату: очень хотелось до работы получить причитающийся аванс.

Опустошённый с вечера банкомат, не торопился приступать к своим прямым обязанностям, а потому не выдавал даже чеков. Утро выдалось теплое, солнечное. Знать лето, а было оно уже на исходе, ещё обладало нерастраченной силой и яркостью чувств. Маша прикинула, что надо бы вечером не забыть про деньги, как всё внимание её обратилось на птицу. Менее чем в метре от банкомата сидел недвижимый голубь. Если признать, что птицы могут смотреть на мир скорбно, то нужно признать, что голубь-подросток смотрел на мир именно так, скорбно. Маша присела рядом и заглянула птице в глаза. В них смешались беспросветная боль и  отчаяние.
- Ты чего, лапа? – только и смогла выговорить девушка. – Случилось что?
Голубь не откликнулся.

Начинался рабочий день, и Маша заспешила к проходной. Поднялась в кабинет, распахнула окно, полила цветы.
Надо же, какое солнце! А оно заливало светом  и теплом улицу, к тому же умиротворённо ворковали голуби. Летняя идиллия радовала, и хотелось куда-нибудь поближе к природе. В обеденный перерыв непременно сбегаю за продуктами и прогуляюсь, - решила она, предвкушая, как чудесно будет там, на улице, вне рабочих стен.

Едва она поравнялась с банкоматом, а у него уже толпились люди, как вновь увидела несчастного голубя. Что-то было не так. Люди перешагивали птицу, а та словно пребывала в оцепенении. Маша опустилась на корточки рядом, не обращая внимания на снующие людские ноги.
- Ты чего, лапа? Случилось что?
Голубь подполз к ней и в изнеможении, неловко, боком, едва ощутимо стукнул клювом по белой, украшенной бисерными цветами босоножке.
- Гулечка, - Маша растерялась, ты чего? Есть хочешь?
Голубь, не реагируя на слова, вновь ткнулся клювом в белую кожу, потом ещё раз и ещё, словно силился достучаться до человеческого сердца. Маша вскочила на ноги, огляделась, поблизости находился торговый зал, где работала подруга Ирма. Та могла помочь, и Маша кинулась к ней. Подруга занималась покупательницей.
- У тебя хлеб есть? На улице гулька больная, ей бы хлеба…
- Есть. Подожди, - ответила шёпотом Ирма.
Маше не ждалось, она то в нетерпении подбегала к выходу, то вновь возвращалась к кронштейнам с одеждой, при этом с укоризной поглядывала на покупательницу, никак не решавшуюся хоть что-то купить. Наконец, Ирма освободилась и, не мешкая, вынесла из подсобки ломтик хлеба. Не поблагодарив, Маша выбежала на улицу, однако птицы у банкомата не оказалось.

- Не дождалась! – Девушка испытывала к голубю двойственные чувства – и жалость, и облегчение, что помощь не потребовалась, ведь всё разрешилось само собой, но жалости было в ней чуть больше. В этот день, в ней проснулась потребность помочь обездоленному существу. Эта потребность дремлет в каждом до поры до времени.
До сей поры в ней не было тёплых чувств к живущим в соседстве птицам. Она подкармливала их, если оставался лишний хлеб, но чтобы так переживать за кого-то, нет, это с ней случилось впервые. Маша вернулась в торговый зал.
- Спасибо, не пригодился хлеб: исчезла гулька.
Ирма молча положила пакетик в карман форменного жакета.

Обеденный перерыв заканчивался. Маша  вновь оказалась на улице, подошла к ровно подстриженному газону, подставила лицо солнцу и блаженно зажмурилась. Открыв глаза, вновь наткнулась взглядом на беспомощную птицу. Бедняжка прижималась к фундаменту зала, слово, надеясь в камне обрести хоть какую-то защиту или поддержку.
Снова Маша ринулась в торговый зал. Ирма, увлечённая подбором одежды для очередной покупательницы, без слов поняла, чем вызвано очередное появление подруги и, не мешкая, протянула хлеб.

Девушка крошила хлеб перед голубем, в надежде, что инстинкт заставит птицу притронуться к еде. Действительно гулька беспорядочно застучала клювом по тротуарной плитке, крошки попадали ей в клюв и вываливались обратно. Маша сгребла мякиш горкой, и процесс кормёжки пошёл успешнее. Гулька несколько раз попыталась встать на ноги, но одна из ног, серая, отёчная, словно кем-то пережёванная, не могла служить ей опорой и оттого гулька заваливалась на бок. Чтобы поддержать себя, она инстинктивно выставляла крыло, опираясь на него. Глаза Маши видели чужие страдания, и сердце, реагируя на них, тяжелело и холодело.

Давно было пора возвращаться на рабочее место, но что делать с птицей? Как и чем помочь ей? В конце концов, она немного поела, забирать её некуда. Выхаживать? Для этого нет ни специальных знаний, ни времени. Маша решила оставить всё как есть. Прошла несколько метров и, не выдержав, оглянулась, голубь за нею следом пытался ползти, опираясь крылом о тротуарную плитку. Маша кинулась назад и подхватила ладонями тщедушное тельце. Птица, сжимаясь от боли, отчаянно закричала.

Прикосновение к невесомому тельцу потрясло Машу до глубины души. Легчайшая жизнь, облачённая в пёрышки, безмерно страдала. Опустив бедняжку у витрины, Маша машинально накрыла птицу куполом из ладоней. Время шло, но девушка не ощущала его хода, забыв о работе, она лишь чувствовала, как гулька под её ладонями затихает и расслабляется. Они провели вместе не меньше часа. Когда руки девушки отстранились от птицы, та немного ожила и даже начала реагировать на окружающую обстановку, словно опомнилась от шока. Гулька осмотрелась по сторонам, потом снова немного поела. Маша попросила Ирму приглядеть за птицей, сама же сбегала в магазин за сыром. Гулька от сыра не отказалась.

Предстояло заставить себя работать, но не работалось. Тщедушный сизарь-подросток ворвался в Машкину жизнь и что-то там переиначил. С собой гулю не взять, как никак, дома кошка. Да и не везти же её через весь город в метро. Ещё умрёт от испуга. К врачу бы отнести! К какому врачу? Короче так! Если выживет в естественных условиях, значит, суждено ей выжить! Если помрёт, не она первая, не она последняя. Все под Богом ходим! А голуби? Их же сотни рядом живут, и ни один не проявил участия, никому не пришло в голову помочь гульке, словно не видят её. Вот нравы! Похоже, у них так принято – каждый за себя. Никому не нужна гулька. Неужели, никому? А мне?

Маша определилась окончательно лишь к концу рабочего дня. Собрав сумку, заторопилась к месту, где оставила птицу. У входа в зал докуривал сигарету охранник Игорь. Голубь отсутствовал.
- Привет, Игорёш, - Маша замялась. – Тут где-то пожёванная птица. У неё крыло повреждено и лапа плохая. Ты, если что, собак бродячих отгони. Её некуда забирать и помочь ей, в общем-то, нечем.
Игорь усмехнулся,  неторопливо затушил окурок о край мусорницы.
- Я птицами не первый год занимаюсь. Если такая беда приключилась, она не выживет.
- Я не про то, выживет - не выживет! Приглядеть, можешь? Вам же ещё три часа работать. Ну, не ты, так Ирма! Куда гулька запропастилась, её никто не сожрал за это время?
Игорь вновь усмехнулся. Увидев сквозь витринное стекло подругу, вышла на улицу Ирма.
- За птицей присмотри, если она появится!
- Да вот же она! Ты чего, совсем уже ничего не видишь? Вон, под ёлкой твоя птица!
Маша прищурила подслеповатые глаза и под небольшой голубой елью на газоне, разглядела-таки свою подопечную.

Среди игольчатых еловых лап виднелась пепельно-сизая птичья головка, отнюдь не безучастная как утром. Голубь наблюдал за людьми, внимательно вслушиваясь в разговор. Ой, вот умница, - восхитилась сообразительностью птицы Маша, - а ведь выбрала самое безопасное место, чтоб ночь скоротать. А что ей ещё делать? Взлететь не может. Но раз ёлочку приглядела, и сообразила, что под ней можно укрыться, значит, пришла гуля в себя!

Маша оставила под ёлочкой корм и с лёгким сердцем направилась домой. В метро она прокручивала день, с теплом вспоминая больного голубя, и наивно молила жизнь поддержать её скромные усилия по спасению птицы: Жизнь, ведь если мы все одно, укрой гулю от опасности, помоги ей пережить ночь…

Ночь тянулась нескончаемо долго, едва Маша забывалась сном, она видела гульку. И всё время непродолжительного сна руки девушки оберегали и лечили неприкаянного, никому не нужного голубя.

VII.
Новое утро вновь оказалось ясным и тёплым. Едва ли не первый раз в жизни Маша на работу действительно торопилась. Для своей подопечной она везла и хлеб, и сыр. Отчего-то верилось, что птица жива, что ничего хуже того, что уже произошло, уже не случится. Маша гнала прочь от себя тяжёлые мысли, ведь если доверять жизни, если относиться к ней благородно, то и она с полным доверием обязательно проявит свое благородство.

Гулька хромая, безбоязненно разгуливала под припаркованным у газона внедорожником. В семье жизни она чувствовала себя как дома. Или это последствия пережитого шока? Ведь тронься машина с места, и от голубя мало бы что осталось. Воображение Маши в секунду прорисовало вероятные последствия гулькиной бездумности.
- Лапа, ты что? – запричитала перепуганная Маша. – Тебя ж задавят!
Она подхватила птицу в ладони и та, доверилась человеческим рукам как так и должно, не испугалась, не отстранилась. Девушка отнесла гульку под ёлочку, накрошила еды и с участием принялась наблюдать, как та ест. В это утро гулька клевала еду осмысленно. Было видно, что она ещё не голодна, а потому может себе позволить выбирать лишь лакомые кусочки.
Маша налила в пластиковую чашку воды, но птица к воде не притронулась.
- И не надо, не пей! Вот уйду, попьёшь. Чашку под ёлкой оставлю, ты и попьёшь, когда захочешь.
Ей очень хотелось спасти эту неприметную сизушку, и если бы бог в эту минуту спросил её о самом заветном желании, она б ни мгновения не колеблясь, забыв о себе, попросила бы для птицы долгой, счастливой жизни.

Сквозь открытое окно доносилось умиротворяющее воркование голубей, и солнце старалось дать тепла всем обитателям земли, и потому верилось, что всё действительно обойдётся.

Выполняя привычную работу, Маша не утерпела и рассказала о подраненной гульке и охранникам, и коллегам. Одни над ней посмеивались, другие же, проявляя участие, делились, чем могли – семечками и хлебом. Еды для гульки набралось вдоволь, и Маша успокаивала себя, что голодной смертью птица в новую ночь точно не умрёт.

В середине рабочего дня позвонила Ирма.
- Беги быстрее, газонокосильщики траву у ёлок стригут. Слышь, грохот какой! Я выбежала, кричу им: осторожнее, под ёлкой голубь подбитый. Они мне: Не тронем, не люди мы что ли? Вот встали на перекур. Птицу спасать надо! Мужики скоро снова у ёлок стричь будут.
У Маши внутри похолодело.
- Гулька где? – закричала она в трубку.
- Где, где? Под ёлкой, где ей ещё быть!
Коллега по отделу заметила Машино волнение.
- Случилось что?
- Гулька раненная на газоне, под ёлкой, а там траву стригут…
- Ну, так бери скорее коробку и перенеси куда-нибудь свою птицу!

Маша добежала до распаковочной, не медля, подхватила первую подвернувшуюся пустую коробку, и выбежала на улицу. У ёлки дежурила Ирма.
- Я им говорю, птица там, - кричала возбужденная Ирма, - а они мне, мы, что, не люди что ли? Не тронем. Видишь, даже косилку заглушили.
- Она же могла от грохота помереть, - только и вымолвила Маша.
Испуганная гулька действительно находилась под ёлочкой. Сжалась комочком у ствола ели и замерла. Маша опустилась на колени, бережно извлекла из-под еловых лап покорную судьбе птицу. Опустила её в коробку, туда же переставила чашку с водой.
- Может, в кладовую отнесём? – неуверенно предложила Ирма, - ну, не прогонят же нас, а? Все ж мы – люди!
Маше не хотелось уносить птицу с улицы. Тут земля, она каждую минуту гульку лечит, а в здании, что, бетонные стены?
- Не, перенесём в цветник под мои окна. Я присмотрю за ней, а потом вернём обратно на газон.

Подруги заторопились. То ли от сотрясения коробки, то ли от слабости и испуга гулька на здоровой ножке не держалась и постоянно падала на бок. Она выставляла подпоркой здоровое крыло, но и оно мало, чем помогало ей.
- Ой, она совсем плохая! По-моему, загибается, - запричитала Ирма.
Маша и сама видела, что гулька едва держится, но запрещала себе о плохом думать, и боялась, как бы подруга не накликала плохое.
- Ты что? Выживет она, говорю тебе, выживет!
В заброшенном цветнике в это лето цветы и высокие, сильные сорняки уживались в тесном соседстве. Высадив бедную гульку на примятую траву, Маша поставила рядом воду и быстро раскрошила припасенный сыр.
- Гуля, ешь, гуленька! Ешь! Ешь, лапа моя!
Голубь не оставил её просьбу без внимания, приходя в себя, застучал клювом по сыру. Среди поросли цветника голубь вполне мог пересидеть какое-то время. Конечно, опасность могла подстеречь его и здесь, но хотелось верить, что высокая трава и ароматные цветы надёжно спрячут его от хищных глаз и хищного нюха.
- Позвони мне, когда траву скосят. Переправим гулю назад, под еловыми лапами спокойнее, а здесь её собака бродячая может ненароком цапнуть.
Пустую коробку оставили под раскидистой липой. Волнение улеглось, и подруги разошлись по рабочим местам.

Прошёл час, Ирма позвонила.
- Ну, всё, уехали мужики! Неси птицу обратно.
В цветнике на примятой траве стояла чашка с водой, но голубя там не оказалось. Маша внимательно осмотрела землю, птица облюбовала для себя местечко под раскидистой липой. Она устроилась под деревом, среди бугристых, выпирающих из земли корней. В этом месте, лишённом укрытия, птица могла стать лёгкой добычей и для кошки, и для собаки. Слава богу, обошлось – шумно выдохнула Маша.
- Гуленька, ты как? – присев рядом, спросила Маша. Девушка встретилась взглядом с тёмно-серым птичьим глазом, устремлённым на неё. Что мог поведать птичий взгляд? Гуля пребывала в раздумье.

Голубиный зобик неспешно перекатывался то слева направо, то справа налево. Птица глядела и на Машу, и на окружающий их мир спокойно и кротко. Склонённая к земле головка выражала безграничное доверие происходящему. Она принимала свою судьбу такой, как та складывалась, и читалась в ней готовность снести всё, что ещё преподнесёт ей жизнь. Этот взгляд замечала Маша лишь у сестёр ордена милосердия, основанного матерью Терезой. Маша вспомнила, что говорила мать Тереза про взгляд: «Старайтесь посылать взгляд, исполненный бескорыстной любви и света. Где бы вы ни были, ваш взгляд должен быть искренним, светлым, дружелюбным, чтобы люди, которых вы встречаете, получали через вас несколько лучей божественной любви». Лучи божественной любви, вернее не скажешь. Взгляд гульки искренний и дружелюбный как взгляд божественной любви. Уж не знакома ли она случаем с матерью Терезой?..
- Что ты за птица такая? Красоты в тебе особой нет, неприметная ты, но вот же, привязалась к тебе и не отвязаться теперь. Вот ведь что случается в жизни!
Маша как в день знакомства накрыла гульку ладонями. Так они  сидели рядом, пока у девушки не затекли ноги.
- Пора, гуля! Возвращаемся под ёлочку. Там надёжнее, там и заночуешь. Перенесу туда воду, оставлю тебе еды.
Птица не противилась. Оставив гульку под елью, Маша забежала на минутку к Ирме.
- Присмотришь за ней?
- Я то присмотрю, - ответила сокрушенно Ирма, – да вот Игорь говорит, что раз её пожевали, то хана ей, не выживет.
- Ну, ведь жива пока… Покормишь вечером? Правда, еды у неё много, можно хоть пировать, – пошутила Маша.
- Покормлю, я без сердца что ли? Жалко её.

Освободившись вечером от работы, Маша первым делом пошла к гулькиному газону. У ёлочки пировала голубиная стайка. Птицы азартно склёвывали запас гулькиной еды. Маша не верила глазам своим и не знала, что предпринять.  Да как они смеют? Это же не их еда! Гуля, ты где? -  лихорадочно выискивая глазами среди голубиного столпотворения близкую сердцу птицу, Маша обежала ель. Гулька держалась от пиршества в стороне. Казалось, ей дела нет до происходящего.
- Гуля, ты что? Тебе есть нужно, а ты решила остаться на ночь ни с чем? Ты в своём уме? Голодная не поправишься!  – укоряла Маша подопечную.

Голубь поковылял по газону прочь от Маши, силясь расправить травмированное крыло. Всё, конец, это конец… значит чувствует, что не переживёт эту ночь и потому отдаёт другим свою еду. – На Машу навалилось то ли отчаяние, то ли дурное предчувствие.
- Ты куда? Куда? – закричала девушка. – Тебе жизнь надоела? Там машины! Тебя задавят!
Она забежала перед гулькой, преградив дорогу.
- Пожалуйста, ну иди же под ёлку!

Маша умоляла птицу, а та, не обращая на девушку внимания, ковыляла по свежестриженной траве в сторону жужжащего автомобилями проспекта. Птица на ходу пыталась расправить больное крыло, и ей удалось это. Крыло действовало. Гулька усердно проверяла его, сосредоточив на нём всё своё внимание.
– Гуленька! – взывала Маша, - зачем ты так?
А когда поняла, что голубю нет до неё дела, в сердцах махнула рукой!
- Делай, что хочешь, это твой выбор, у меня сил больше нет нянчиться с тобой.

Раздосадованная Маша, не оглядываясь, пошла к метро. Однако, спустившись на станцию, она внезапно, не отдавая себе отчета, развернулась и помчалась назад. Гулька оставила газон и сидела на тротуаре среди спешащих людских ног. Снова она проявляла полную безучастность, не реагируя на опасность, не оберегая себя. Маша подхватила её ладонями и ощутила, что вляпалась в птичий помёт. Едва не заревев от досады и на себя, и на голубя, она дотащила птицу до газона с елью. Там выпустила из рук,  и лихорадочно принялась искать в сумочке бумажные носовые платки.
- Я ещё от тебя какую-нибудь заразу подхвачу. Сто раз слышала, сколько болезней вы переносите – орнитоз какой-то, ещё гистоплазмос. – Маша и отдалённо не представляла, что за болезни перечисляет, но ей очень хотелось, чтоб гулька прочувствовала свою вину. Ведь за неё человек переживает, ночами не спит, работать нормально не может, а ей, сизухе, ни жарко от того, ни холодно. - Не было у меня проблем, так нет же, выискала их на свою голову, повстречав тебя.

Гулька не придавала значения её словам. Маша почувствовала, что птица приняла для себя некое решение и намерена ему следовать во что бы то ни стало, и потому, отчистив руку от помёта, с тяжёлым сердцем поехала домой. Она была убеждена, что больше с этой птицей не встретится, так как той не суждено пережить ночь. Одни и те же мысли хаотично и назойливо роились в Машиной голове, не укладываясь, не успокаиваясь. Сил на то, чтобы навести среди них порядок, не было.
- Я сделала всё возможное, чтобы ты жила, но раз ты жить не хочешь, в том моей вины нет. Заруби себе на носу, нет моей вины! Пусть жизнь о тебе заботится, и будь что будет, – шептала Маша, оправдывая себя в своих же глазах.
Но сердцу от этих слов было не легче.

VIII.
Новый день принёс новое тепло, но Маша ему не радовалась: накал переживаний сменился опустошённостью. По пути на работу гулька не встретилась ей ни на газоне, ни на тротуаре. Жизнь Маши, лишённая заботы о пернатом существе, стала беднее. Ирма в этот день не работала, и Маше о пережитом не с кем было перемолвиться словом.
В полдень ей повстречался охранник Игорь. Он курил у входа в торговый зал, когда она проходила мимо. Сегодня он пребывал в чудесном расположении духа. Игорь тепло и радостно улыбнулся Маше. 
- Жива, жива наша гулька! Жить будет! Я хлеба ей утром дал, потом видел, бабуля её подкормила, тоже хлебом.
Маша замерла не в силах поверить его словам.
- Я не видела её сегодня, - только и вымолвила она. Глаза её засветились благодарными слезами: чудо в жизнь входит, когда мы меньше всего его ждём.
- Увидишь ещё! Она себя в порядок привела, пёрышки почистила. Жить будет! Я птиц много лет дома держу, вижу, когда всё плохо, а когда можно за кого-то порадоваться. Эта, жить будет!

Маша и верила ему и не верила, и тут же опять верила и оттого смеялась нахлынувшему на неё счастью.
- Сегодня Ирмы нет, ты присмотришь за гулькой, если что?
- Конечно, куда денусь! Да не переживай ты так. Она действительно в порядке. Чистенькая!
- Гулька, она?
- Конечно, она! Девочка…
У Маши отлегло от сердца, но волнение и радость были столь сильными, что, придя в кабинет, она расплакалась, дав выход скопившимся эмоциям. Моя гулька – маленькая, хрупкая девочка! Ой, не так, - остановила она себя, - как Игорь выразился… Наша гулька… Она не только моя, она – наша. Ирма, Игорь, неизвестная бабуля, все её поддержали по мере сил. Славная девочка… жива! Вот радость-то!

Взяв ломтик сыра, выбежала на улицу, сердцем чувствуя, что гулька её поджидает. Та действительно сидела на тротуаре, поджав под себя ножки. Маша, обрадованная встречей, торопливо крошила голубке сыр, и приговаривала.
- Нашлась, пропажа! А я-то, дура, никому не доверяю! Жизни, гуля, можно доверить самое дорогое. Какая ж ты у меня славная!

Голубка склёвывала сырные кусочки, не вставая на ноги, и, неожиданно для Маши, защебетала звонким певучим голосом. До этого дня девушка считала, что голуби могут лишь ворковать. Голубка говорила, Маша вслушивалась в её речь, но ничего не понимала. В подтверждение своих слов, птица встала на ножки и доела сыр стоя. Она несколько раз расправляла перед Машей травмированное крыло, давая понять, что опасаться больше нечего, нога когда-нибудь да заживёт, а крыло уже может опираться на воздух.
- Береги себя, - прошептала счастливая Маша. - Жизнь добрее и лучше меня: она преподнесла мне невероятно щедрый подарок - тебя. Ты рядом и можешь летать – что ещё надо для счастья? Ты и есть моё крылатое счастье. Когда мы очень чего-то желаем, то интуитивно выбираем верную дорогу воплощения. Всё нужное сбывается, а всё ненужное обходит нас стороной. Ты, гуля, помогла мне это понять.

IX.
- Тема занятия «Рассыпанные перья», - Сизак Иона никак не мог утихомирить учеников, обрадованных возвращением Лолы. – Вы напрочь забыли о дисциплине и сегодня ничего не хотите знать, кроме того, что же произошло за эти дни с вашей подругой. Её поучительный рассказ пойдёт каждому из вас на пользу. Кто предупреждён, тот вооружён, дети мои! Дополнительные знания об окружающей жизни не будут лишними. История Лолы оптимально впишется в русло темы о доверии и доверчивости. Вы хотите её знать?

Ученики в знак согласия кивнули и вскинули крылья, поощряя голубку к рассказу.
- Девочка, если ты, в состоянии поделиться воспоминаниями, ты можешь выговориться. Завтра, судари и сударыни, когда мысли в ваших взрослеющих головках улягутся, из услышанного мы сформулируем базовые знания, они дополнят картину наших представлений об окружающем мире: этот мир непредсказуем, ещё никому не удалось познать его в совершенстве. Лола, несколько часов мы терялись в догадках, ведь от тебя осталась лишь горстка рассыпанных перьев.

Голубка вздохнула и выдохнула, затем опустила глаза, собираясь с мыслями.
- Я очень хотела познакомиться с большим доверием, предназначенным мне. Я много о нём знала, ну, а представляла в фантазиях, будто бы оно совершенное как радуга и переливается всеми цветами. Какое оно по правде можно судить лишь при личной встрече. Когда очень чего-то хочешь, то выбираешь подходящие обстоятельства, вот и я, сама того не ведая, выбрала их, а, всё для того, чтобы с доверием познакомиться. Я ни о чём не жалею, - последние слова Лола прошептала едва слышно, ибо настолько была взволнована, что голос изменил ей.

В классе повисла тишина, ученики замерли. Лишь с улицы доносился приглушенный автомобильный гул.
- Провожая на отдых солнце, я замечталась и утратила ощущение реальности. Солнце, когда спускается за горизонт, очень мягкое и на него приятно смотреть. Оно завораживает своей красотой. Мне было хорошо. Внезапно реальность ударила по мне, я ощутила, как стороны света и направления обвисают! И солнце погасло! Это страшно, очень страшно! Я перестала быть птицей, я превратилась в леденящий сердце страх. Я рванулась на свободу изо всех сил, а опомнилась уже на тротуаре под ногами прохожих.

Какое-то время боли не было, хотя я потеряла способность двигаться и не могла расправить крылья.  Ночь казалась бесконечной, я провела её на тротуаре. Мне казалось, что солнце никогда не проснётся. Одиночество и нескончаемая боль, я помню их отчётливо, это незабываемо.

Утро пришло и подарило мне встречу с доверием. Доверие выглядело большим и радужным, но не всегда. Оно то ко мне приходило, то от меня уходило. Я смогла убедиться, что не ошиблась, что, верно его распознала, когда посмотрела ему в глаза. Оно не всегда одинаково. Несколько раз доверие меняло цвет, то тускнело, то вновь вспыхивало подобно радуге. Быть доверием очень не просто!

В день нашего знакомства, не знаю почему, но меня обуял страх, когда доверие накрыло меня. Мне даже почудилось на миг, что оно готово меня убить. В ужасе я закричала. Однако доверие имело благие намерения, оно облегчило мои страдания, укрепило мои силы. И я вручила себя доверию, не задумываясь о последствиях. За три дня, благодаря ему, я собралась с силами и вернулась домой.

Я ни о чём не жалею, это правда! А перья нарастут! Я благодарна вам за поддержку, вы нашли меня и были рядом, но обратили ли вы внимание на доверие? Оно ходило в шаге от вас и выглядело как человек. Я знаю теперь, что люди разные, в одних доверие спит, в других оно мечется, в третьих - спокойно сияет.
Лола умолкла. Вожак Иона встал рядом с ней, добродушно улыбаясь.
- Ну что, братия, есть над чем поразмыслить? Сегодня говорила Лола, завтра ваш черёд.

Занятие завершилось, и подростки принялись активно обсуждать услышанное. Конечно, Лола фантазёрка, что-то она там внизу навыдумывала, но ведь смогла же она выжить в обстоятельствах, сулящих другим неминуемую гибель. Повезло? Нет, дело, вероятно, не в везении, может, она действительно разглядела нечто, до чего они пока не доросли. Пережить это? Не дай-то бог! Но если поставить себя на её место и поиграть воображением… Ничего себе подготовка к очередному уроку!

X.
Солнце выкатилось на небосклон, обещая всем живущим новый добрый день. Сизак Иона знал, что от этого занятия зависит многое в жизни его учеников и, прежде всего, самое главное – продолжительность пребывания на земле, а значит дальнейшее благополучие всей стаи. Необходимо жить сегодняшним днём, но стратегически думать сегодня нужно уже о завтра.

- Судари и сударыни! Как обещал вчера, вас ждёт урок постулатов выживания. Первую часть занятия посвятим фактам, вторую – выводам. – Иона, собранный и строгий, в точности как подобает выглядеть наставнику, умудрённому опытом жизни многих поколений стаи, стукнул клювом по балке, на которой сидел.
Факт один: На месте, где замечталась Лола, мы обнаружили рассыпанные перья.
Факт два: Обычно так выглядит результат классической доверчивости, если речь не идёт о старой или больной птице. Мы знаем, что Лола подвержена доверчивости и, кроме того, молода и здорова.
Факт три:  Голуби обладают густым и плотным оперением, но при этом перья в их коже закреплены слабо. Так жизнь позаботилась о выживании нашего вида жизни. Потеря перьев не означает потерю жизни.
Факт четыре: Лола мечтала встретиться с доверием, и обрела мечту, преодолев испытание на пути к мечте – зубы и лапы хищника. Значит ли это, что мечты опасны? Нет, не страшитесь их, но помните, на пути осуществления мечты испытание неизбежно.
Пятый факт: Лола сохранила самообладание и преодолела страх, она распознала доверие и вверилась ему. Она помогла доверию проявить себя и поддержала его силу. Запомните, друзья, каждому из вас жизнь предназначает своё доверие. Утраченное доверие подобно утраченной жизни, оно невозвратимо.
Факт шесть: Наша Лола проявила в испытании целый ряд добродетелей, среди них открытость, надёжность, чувство долга по отношению к нашему виду и к человеку. Эти добродетели имеют критически важное значение для благополучия стаи. Надеюсь, вы не забыли, как она пригласила всех нас на вкусный обед, уступив свою еду? Для того чтобы вид жизни эволюционировал, каждая представитель вида должен научиться ладить в группе. Мы голуби не исключение из правил.
Факт семь: Есть ли, нет ли доверие в ком-то из людей, можно понять, лишь заглянув человеку в глаза.
Таковы факты. Кто-то желает меня дополнить?

Первым защебетал смельчак Гай.
- То, что хищники существуют, это тоже факт! Может, мы попытаемся для начала разобраться, кто они такие и почему так себя ведут?
- Непременно! – мягко заметил Иона, - но… на другом занятии. Продолжим, мыслители, не сбивайтесь с курса!

Юный сочинитель песен Тим также решил высказаться.
- Факт, мы гордимся тобой, Лола! Ты не только способна к творчеству, ты с готовностью пошла на риск ради своей мечты! И я только что сочинил о тебе песню и сейчас впервые её исполню! Посвящается прекрасной Лоле!
И Тим запел, вдохновенно заливаясь трелью. Он исполнял своё сочинение громко, душевно, целиком отдаваясь песне, в такт щебетанию вздрагивая телом.

Молодо-зелено, - с теплом думал о своих учениках Иона. – А ведь и я когда-то был очень на них похож! Молодость удел юных, зрелость – взрослых. Пусть насладятся чувствами сопричастности и сопереживания сполна. В зрелости им будет что вспомнить!

XI.
Милая, дорогая моя голубка! Красоты тебе и нежности, любви и трепетного счастья!.. Глаза Тима тянулись к Лоле и когда находили её, к ней прикасались, перебирая её пёрышки. Он уже не мыслил жизни своей без её ковыляющей походки, склонённой головки, её видения мира. Лоле не приходило в голову, что Тим влюбился в неё не на шутку.

Спасибо, что ты есть, голубка моя! Каждый день я пою о тебе. Твоё доверие и любовь священны! – Пылкие чувства Тима искали выход, и разливались трелями в новых песнях. Всё, что сочинял юный музыкант, посвящалось музе - прекрасной Лоле. Вскоре репертуар Тима тянул на настоящий концерт.  Конечно, он повторялся в словах и звуках, вплетая их в новые мелодии, но всякий раз его сердце пело о любви по-новому.

Тим мечтал о ней, но, находясь рядом, робел открыться. Усилием воли преодолевая в себе боязнь быть отвергнутым, устраивался на уроках рядом с любимой голубкой. И он лелеял мечту, однажды почистить и причесать клювом её несравненное оперение.

Жизнь на то и жизнь, чтобы не замирать ни на мгновение. Мгновения могут быть страшными и упоительными, проходными и запоминающимися. Каждому живому существу даются свыше свои неповторимости. К пылкому романтику Тиму нагрянула пора возвышенной любви, его избранница Лола в это время упивалась радостью благополучного возвращения домой. Крошка Лола без малейших усилий вскружила голову Тиму. Значит, этому покровительствовала сама любовь. Как только сердце Лолы оправится от потрясений, новым потрясением для неё станет… любовь.

Искалеченная нога, утратив былую изящность, понемногу восстанавливалась. Лола осторожно опиралась на неё и нога, чувствуя доверие к себе, служила голубке опорой, как в прежние, благополучные времена. Лола относилась к тем редким натурам, кто даже увечье принимает как данность. Её естество сформировалось без влияния страхов и ограничений, основанных на негативном жизненном опыте. Превратившись в хромоножку, она не ощущала себя несчастной, не жаловалась на свою судьбу, не жила воспоминаниями о прошлом, не отдалилась от стаи: иные ценности были ей намного дороже – возможность летать, провожать и встречать солнце, сопереживать близким. В конце концов, сбылась её мечта, и это чего-то да стоит! Изо дня в день она продолжала благодарить судьбу за новый жизненный опыт, на такое, согласитесь, способен не каждый. Скептики  видят в жизненном опыте то, что удалось получить, вместо того, чего очень хотелось. Лола думала иначе и верила в иное: Жизненный опыт – это то, ради чего мы живём. В общем, маленькое сердце голубки было достойно  и уважения, и восхищения не только Тима.

Доверие к самому себе – необходимое условие любых начинаний. Когда живёшь с доверием к себе, лёгких путей в жизни не ищешь, не коришь себя, оглядываясь назад, и принимаешь происходящее как данность. Всё в жизни случается, как и должно. Тим не искал лёгкого пути к сердцу голубки, но шёл к её сердцу верной дорогой.

Когда Лола вслушивалась в себя, она без труда распознавала чуждости: её внутренняя суть не признавала фальши. Друг Тим, она чувствовала сердцем, чуждостью не был. Они говорили на одном языке. Оба доверяли дружбе. Встречаясь глазами, понимали друг друга без слов. Вероятно, их поджидало много общего впереди!..

XII.
Незначительного не бывает: всё  в жизни взаимосвязано, но мы замечаем лишь малую толику происходящего и потому нам не приходит в голову улавливать некую взаимосвязь одного с другим.

Маша искала встречи с исчезнувшей гулькой. Каждый день она клала в сумочку свежий сыр в надежде угостить им голубку. Ближе к вечеру скармливала лакомство птицам, попадавшимся на пути. Раньше она наивно полагала, что голубь приручён человеком, теперь на своём опыте убедилась в ином: за три дня невзрачная, но очень симпатичная голубка, умудрилась привязать к себе рассудительное сердце человека.

Дни сменяли друг друга, не принося известий. В ожидании встречи с гулькой прошли три недели. В то утро Маша ещё издали, там, где виднелся вход в торговый зал Ирмы, приметила на тротуаре, нечто-то сизое, неподвижное, схожее с птицей. Сердце Маши от нахлынувшего на него волнения замерло, потом заколотилось с удвоенной силой. Девушка близоруко сощурила глаза и, предвкушая долгожданную встречу, побежала. Рядом с дверьми действительно находилась птица. Маша склонилась к ней и отпрянула. На пепельно-сизом оперении голубиной груди алела свежая глубокая рана. Это острые зубы, а может, когти хищника оставили свой след. По всей видимости, совсем недавно тело мёртвого голубя свалилось на тротуар с нависающего над витриной козырька.

Не опомнившись от потрясения, Маша зашла в торговый зал. Ирму появление подруги обрадовало.
- Ну, как ты? В последнее время всё стороной, да стороной!
- У входа, мёртвый голубь, - выговорила  непослушными губами Маша. – А что, если, это гулька?
Ирма опешила.
- Ты что? Мало ли голубей гибнет? Улетела гулька! Вот и Игорь говорит, что улетела! Ты что?

Едва Маша пришла в себя и обрела присущее её здравомыслие, как в ней пробудилась решимость. Неопределённость мучительна. Нужно ли прятать в себе тревогу за судьбу гульки, если ещё не поздно вернуться к телу и избавиться от сомнений.
- Пойду!
- Иди, иди! – истерично закричала Ирма, – а я видеть это не хочу, и знать не хочу, что ты там увидишь, поняла?
- Пойду, мне надо знать правду, а если не решусь сейчас, всю жизнь буду казнить себя за малодушие!

Маша направилась к выходу, повернув на улице в сторону бездыханной птицы. Сощурив глаза для зоркости, заставила себя пристально вглядеться в разорванную грудь голубя. Какой в точности окрас перьев был у гульки? Не помню, - подумала она в отчаянии.
- Не она это! Видишь, не она! У нашей гульки лапа была отёкшая, а у этой ноги здоровые! Серые. Не её ноги!
Только тут Маша заметила, что Ирма всё это время находилась рядом. Подруга снова кричала, не сдерживая слёз.
- Действительно, ноги… - Маша облегчённо выдохнула. – Ноги не гулькины.
Ирма нервно чихнула, потом ещё и ещё.
- Апчхи, правду говорю. Не гулька это! Пошли отсюда! Ужас! Не могу видеть!..
Ирма, умница, а у меня из головы вылетело про больную ножку. – Маша поблагодарила подругу взглядом. – Ирма хоть и близко к сердцу приняла происходящее, но в отличие от меня, голову не потеряла. Сообразила, что к чему.

Маша отошла в сторону. Чья-то смерть также необходима жизни, как и сама жизнь.  Вот если б знать, что наша гуля жива и в безопасности, - раздумывала Маша. – Только зная наверняка, я перестану переживать за её судьбу…
Вечером она увидела Игоря и задала ему лишь один вопрос: Ты гулю нашу не встречал?
Игорь отнёсся к её одержимости с пониманием.
- Открываем утром двери в зал, смотрю, лежит голубь. Подумал, наша. Нет, другой! Взлететь сам не может, сил мало. Взял его в руки, подкинул, полетел голубь, представляешь, крыльями замахал и полетел. А нашу, ты не ищи, улетела она к своим. Может, километров за пятьдесят отсюда улетела! Сизари, они такие, дорогу домой не забывают. Ты не поверишь, они могут в день тысячу километров пролетать! Кто знает, где её дом? Улетела и тебя забыла. Птицы проходное плохо помнят, даже голуби.

XIII.
- Жизнь священна, - вожак Иона тщательно подбирал слова. Паузы в его речи казались не менее значимыми, чем слова. – Чтобы жизнь продолжалась, неминуема смерть. Мы, голуби, всегда знаем час своего ухода, ибо определяем его сами. Одни проживают короткую жизнь, другие долгую. Мы в стае, пока сильны, ослабев, покидаем родовое гнездовье, чтобы не занимать в нём место, предназначенное преемнику.

Мы, голуби, признаём закон наследования. Продолжатель старца уже повзрослел и он среди нас, старый Гай об этом знает. Ещё какое-то время старец мог бы пожить в стае, но он намерен покинуть наш мир заблаговременно. Ни я, ни вы не в праве влиять на его выбор. Мы уважаем решение каждого обитателя стаи. Придёт час, и прощание с гнездовьем не минует ни меня, ни вас.
- Старец Гай, готов ли ты к прощальному слову? – торжественный голос вожака мелодично позванивал. – Если готов, прошу, встань пред нами.
Старый голубь, кивая головой при каждом шаге, выдвинулся вперёд. Его глуховатому голосу приготовились внимать сердца всех жителей гнездовья. В эту минуту все они собрались в центре родового дома. Церемония расставания – ритуал почитаемый.

- Друзья! Для меня необычно стоять так: я не привык много говорить, да и красноречием меня жизнь не наделила, потому буду краток. Моего преемника юнца Гая завтра вы признаете взрослым. Я передам ему остаток сил и право свить семейное гнездо на том месте, где я жил. Гай, мой мальчик, иди ко мне.
Старец дважды коснулся клювом межглазья Гая, тот коснулся межглазья старца лишь раз. Старец продолжил.
- Благодарю вас, друзья, за доверие и уважение, за те совместные переживания, без которых немыслима наша жизнь. Всё было, и не прошло бесследно ни для вас, ни для меня. Каждый день здесь – праздник жизни! Я понял это и принял как данность. Вот вам моё напутствие. Как можно реже прибегайте к фразе: «Я не могу», ибо проявлять бессилие, не лучший способ, что-то в этой жизни сделать. Будьте смелы настолько, чтобы желать от себя невозможного. Однажды праздник заканчивается… Это я к тому, чтобы не сожалеть об упущенных возможностях! Мир вам и нашему дому!

Закончив говорить, старец склонил голову. Иона прикоснулся клювом к межглазью старца и отлетел в сторону. Каждая птица стаи повторила за вожаком ритуал прощания.
- Пусть хранит вас земля и держит небо, возвращайтесь к жизни своей, - старый голубь направился к своему гнезду.

В стае не принято задавать вопросы уходящему. Вот потому все без исключения, словно ничего не произошло, вернулись к будничному распорядку дня.
Старец Гай созерцал своё гнездо. Вспомнилось прошлое. Здесь находился обустроенный им мир, здесь пролетела мечтательная молодость, здесь пришла к нему умудрённая жизнью старость. Дети, они тоже появились здесь. Каждый малыш нуждался в любви, заботе, внимании и в уважении к себе, как к личности. Дети росли, открывали для себя увлекательный мир возможностей и, улетев из родительского гнезда, мастерили свои гнёзда. Старец припоминал каждого своего детёныша. Не все дожили до этого дня. Их мать - хранительница этого гнезда, заболев, тоже ушла из него навсегда. Сегодня к ним намерен уйти и он. В жизни уже состоялось всё, что нужно. Жилось не просто, но интересно: трудности и опасности не обходили его стороной, и он не избегал их; приходили и уходили возможности, любовь же согревала его в холодные дни, питала и поддерживала силы. Прожита достойная жизнь, осталось лишь достойно её завершить на восходе солнца.

День промелькнул незаметно. Вечером Лола как обычно устроилась под навесом, чтобы проводить на покой солнце. За спиной раздался глуховатый голос старого голубя.
- Мечтаешь, Лола?
Голубка ответила доверчивым кивком. Старец устроился рядом.
- В мечтах одни ищут забвение, другие познают себя настоящих. Что ближе тебе, девочка?
- На небосводе всем звёздам хватает места, на земле есть место каждой птице. Не покидайте нас, старец! – Голубка умоляюще взглянула на старика. - Что ближе мне? Ни то, ни другое, я лишь бездумно любуюсь светилом!
- Закат без зрителей - не закат, моя девочка! Так ты подыгрываешь солнцу, чтобы оно имело силы светить завтра. Многим нравится это действо. Я уже далеко не молод, но, как и в юности не сторонюсь прекрасного.
- Старец, порой мне кажется, что если я не провожу светило, то ему будет одиноко. У солнца ведь нет своей стаи!
Собеседник улыбнулся.
- Девочка, девочка! Обещай запомнить несколько слов покидающего этот мир старика.
- Конечно, старец Гай, - пролепетала Лола.
- Ни к чему не относись слишком серьёзно… Ни к чему не относись слишком серьёзно. Теперь помолчим и проводим солнце на сон грядущий. Ты не возражаешь, если я побуду рядом?
Лола в знак согласия снова кивнула головкой. Они сидели крыло к крылу до тех пор, пока солнце не опустилось за дальний лес. Лишь когда растворился последний отсвет его, и на небе явственно проступила ночь, Лола решила вернуться под кров.
- Иди спать, дочка! Хочется верить, что, несмотря на мрак, дело идёт к рассвету, - сказал спокойно старец, провожая её.

Он намеревался провести эту ночь, бодрствуя. Простившись со стаей, старец знал, что никто из пернатых не осмелится спросить у него ни о минуте ухода, ни о избранном способе ухода. Им предстоит принять известие о его кончине как данность. Исход с каждой минутой ближе и ближе.

Ночь шла в воспоминаниях. Лоле нравилось провожать солнце, а он, старец, с детства любил светило на рассвете встречать. Умереть, приветствуя новый солнечный день, – таково предпочтенное им мгновение исхода. О способе ухода непременно позаботится жизнь.
Рассеянная тьма стала уплотняться и тяжелеть, прижимаясь к земле. В небе над ней слегка просветлело. Вскоре воздух приобрёл цвет лёгкой розоватой дымки, затем, набирающего силу сияния. Приветственно зазвучало многоголосье птичьего хора – восторженные заливистые трели, посвисты фиу-лиу-ли, напоминающие флейту, оживлённое чириканье, мерное жваканье. Расцвечивая собою утро, потянулся в небо первый солнечный луч, за ним второй и третий. Вспыхнул краешек бодро улыбающегося солнца.

Старец неотрывно следил, как у горизонта растёт и обретает законченность алеющий диск. Тело его налилось восторгом любви к происходящему и не в силах более сдерживать в себе упоение восходом, старец запел самую любимую песню:  Открой своё сердце и дай в него доступ солнцу!..

В этот миг стремительное, грациозное тело приблизилось к птице на расстояние прыжка. Старец едва успел глянуть в хищные зелёные глаза, созерцающие жертву, как жизнь в нём предельно сжалась и рассыпалась на множество осколков.
- О-ррр…
Отрывистый звук вырвался из ослабевшей груди, полоснула боль и нахлынула невероятная лёгкость. Старец Гай устремился навстречу солнцу. Он летел всё выше и выше до тех пор, пока земля не скрылась из глаз.
На том месте, где он недавно пел, распласталось тело птицы со вспоротой грудью.

XIV.
- Утро доброе, сударыни и судари! – Вожак задумчиво оглядел ряды учеников. – Мы уже в курсе, как оставил нас старец. Да познает он там высшее счастье! Продолжим тему доверия и поговорим о хищниках: часто именно они причастны к переходу наших сородичей в иной мир. Не воспринимайте хищников как зло, они помогают поддерживать равновесие в мире жизни. Они - существа, которые не доверяют ни миру, ни друг другу, ни даже самим себе.  Очень непросто жить, ограничивая себя в доверии! – Иона помолчал. – А что вы знаете о хищниках?

Несколько секунд воспитанники молчали, затем на Иону обрушился возбуждённый птичий гам.
- Они нападают! – выкрикнул Тим.
- Тише, дети, тише! И сами подвергаются нападению! Дополню тебя, мальчик. Продолжим!
- Они руководствуются принципом: Слабый должен стать добычей сильного, - вступила в разговор Лола.
- Верно, голубка! В этом их заблуждение: слабый ничего не должен сильному и ещё, сила относительна! На всякого сильного хищника в природе обязательно найдётся куда более сильный хищник. Друзья, вижу, вам прекрасно привились навыки самообучения и это значит, что вы - птицы высокого полёта.

- Вожак Иона, родители рассказывали мне, что хищники редко нападают на свою жертву открыто, обычно они подкарауливают добычу, затаившись и не производя ни малейшего шума, - дала о себе знать белая голубка из последнего ряда.
- А что ещё говорили родители? – улыбнулся Иона.
- У хищников острые зубы и мощные челюсти…
- И столь же острые когти, ими они защищаются от врагов…
- Они хитрые и ловкие. Уверенность в собственной силе делает их смелыми и предприимчивыми…
- Друзья, вы знаете о хищниках довольно много. Нелишне заучить следующее. Детёныши хищников усваивают охотничьи навыки в игре со сверстниками. Играя, они учатся определять силу противника, не заставляя его страдать от боли. Каждый из них метит свой охотничий участок пахучими метками. Все они обладают мощными клыками. Сильные зубы-клыки  служат не только для удержания, но зачастую и для умерщвления добычи. «Вредных» хищников в природе не бывает, все они занимают свое место в сообществе жизни. Подведём итог! У птиц, также как у людей, также как у хищников, выживает  и живёт лишь тот, кто хочет жить.

Предлагаю разделиться на пары и несколько раз повторить новое для вас знание, а потом… Потом, я поведу вас в полёт… и покажу лакомое кормище!
- Подождите, учитель! – взволнованно вмешалась Кия, подлетев к Ионе. – Как жить и радоваться дню, если на каждом шагу нас караулит опасность? Может, мы предназначены для прокорма хищников? И вы умалчиваете о столь горькой правде?
Иона улыбнулся понимающе.
- Девочка моя, в тебе говорит боль. Я открыт перед вами. В мире нет жёсткой узаконенной иерархии, позволяющей одним жить за счёт других. Жизнь каждого существа одинаково ценна. Каждый из нас обязан жить с верой в своё высокое предназначение. Если ты веришь, что твоё предназначение стать едой для хищника, уверяю, так и будет. Если ты живёшь с иной целью, ты будешь хищнику не по зубам.
- Значит, если моё предназначение иметь семью…
- Кия, у тебя будет своё гнездо, и даже самые коварные хищники мира не смогут этому помешать!..

Во  второй половине дня юные голуби собрались стайкой на краю гнездовья, с нетерпением поджидая вожака. В назначенное время Иона подошёл к летунам широким уверенным шагом. Попросил их выстроиться вокруг него кольцом. Когда ученики выполнили просьбу, вожак дал последние указания.
- Взлетаю первым, следом Лола и Кия, за ними Гай и Тим. Девочки ещё недостаточно окрепли и должны постоянно пребывать в поле нашего зрения. Гай и Тим, опекайте их в полёте. Остальные взлетают следом, в произвольном порядке! В путь, ребята!

Лола радостно махала послушными крыльями. Всё-таки, как хорошо жить! Внизу под нею виднелись неровные лоскутки лугов, полоски зелёно-жёлтых деревьев, извилистые дороги, дома. Тим обрадовался поручению мудрого Ионы, похоже, тот догадался, что сизарю близость к малышке Лоле дороже всего на свете. Тим поглядывал на проплывающую под крылом  голубки землю и насвистывал слова пробуждающейся в нём новой песни о доверии и любви.

XV.
Октябрь завершался уныло. Каждый день продрогшая земля пила холодную воду. От избытка дождей и туманов она отяжелела и раскисла. Солнце пряталось за тучами, не касаясь её, лишь ветер, остывший от летних игрищ, порывисто прижимался к земле и обдувал холодом. Птицы прятались в укрытиях. Чем кормились они, где искали еду среди дождя и ветра? Робкая надежда на встречу с голубкой всё ещё грела Машино сердце. Девушка каждый день по пути на работу и с работы выискивала глазами знакомое неброское тельце.

В один из дней, когда ветер напористо продувал каждую улицу и, привычно кидался в прохожих дождевой моросью, Маша приметила на тротуаре у торгового зала неподвижного голубя. Тот сидел под дождём, прижавшись тельцем к тротуарной плитке.  Девушка кинулась к нему, едва не коснувшись руками. Потревоженный голубь недоумённо глянул на неё и вспорхнул.  Не гулька, снова не гулька, - огорчилась Маша. – Нужно ли ждать от жизни очередного подарка? Каждый, кто живёт, надеется на подарки судьбы, но хватит ли на всех подарков?

Девушка забежала на минутку в торговый зал. Ирма и Игорь увлечённо беседовали. Уйти, ничего не сказав, неудобно, ладно, задерживаться не буду, постою с ними минутку и на работу. - Маша видела, что появилась не кстати.
- Вот только что, показалось, будто бы наша гуля сидит на мокром тротуаре, - произнесла она неуверенно.
- Сколько раз тебе говорить, улетела гулька! Она не помнит ни тебя, ни меня, ни Ирму, никого из нас не помнит! У неё своя жизнь! Согласен, мы ей помогли, но времени уж много прошло! – Игорь, в очередной раз попытался Машу образумить.
- Забудь, нечего ворошить прошлое. Она уже далеко, - поддержала охранника Ирма.
- Понимаю, - виновато откликнулась Маша, - но мне её не забыть. Вдруг чудо случится, и она объявится, не забудьте мне сказать об этом. Пожалуйста!

Гулька, невзрачная гулька как наваждение отчётливо виделась ей, стоило лишь рукой прикрыть глаза. И что от тебя осталось в моей жизни? – горевала Маша. – Одно единственное бело-сизое пёрышко. Нашла я его в переносной коробке в тот день, когда стригли газон. Видимо тряско было, вот ты его и обронила. Спасибо тебе за перо, хоть что-то осталось на память.

XVI.
Всякое завтра – это ещё один новый день. Сколько таких завтра будет у стаи вожака Ионы? Ровно столько, сколько отмерено сизаку, но к тому последнему завтра Иона сумеет передать навыки вожака своему пока ещё не рождённому преемнику.

Погода не благоприятствовала полетам, и стая кучковалась в гнездовье. В утренние часы в присутствии большего, чем обычно числа птиц под одной крышей Иона проводил для своих подопечных урок открытых вопросов и ответов.
- Всё когда-нибудь завершается. Сегодня - выпускное занятие и уже завтра, дорогие мои ученики,  вас ждёт школа свободного самообучения протяжённостью в жизнь. Надеюсь, я смог привить вам достаточно навыков, чтоб вы могли жить без опеки с моей или родительской стороны. За месяцы учёбы вы неплохо освоились в окружающем мире, и вы повзрослели. Переход из опекаемого состояния к взрослой жизни обычно порождает массу вопросов, нуждающихся в ясных ответах. Что волнует вас, друзья, и что тревожит? Смотрю на улицу и думаю – в такую погоду нам некуда спешить и можно обстоятельно о многом поговорить.
- Вожак Иона! – привстал Гай, - мы уважаем нашу большую семью, но что ни говори, а она - узкий круг доверия. В мире много других похожих на нашу голубиных стай. Исключаются ли традицией более широкие межстайные отношения? К примеру, если случится так, что голубь из чужой стаи будет нуждаться в помощи, должны ли мы ему помочь?
- Что говорит твоё сердце, мальчик? – Иона участливо глянул Гаю в глаза.
- Наставник, я не смогу остаться в стороне.
- Этой твой свободный выбор, Гай! Если ваши глаза увидят взывающего о помощи, руководствуйтесь, прежде всего, решением сердца!

Занятие продолжалось несколько часов. Дождь барабанил по карнизу, сплотив стаю вокруг Ионы. Всем было тепло и отчего-то радостно. И даже отсутствие в этот день завтрака не омрачило единый приподнятый настрой.

К вечеру распогодилось. В один день повзрослевшая Лола, укрылась под  навесом в маленькой нише, чтоб немного побыть наедине с собой. Солнце розовато-оранжевое как большая спелая ягода медленно клонилось  к земле.  Растёшь, растёшь и вот ты – взрослая. Так необычно! Как дальше жить в этом огромном мире?
- Можно к тебе, Лола? -  попросился Тим.
Голубка, молча, подвинулась.
- Я сочинил песню и хочу, чтобы ты её послушала.
Голубка кивнула, и Тим запел. Он высвистывал прекрасную мелодию, и слова песни были не менее хороши. Тим пел о том, что если есть сочувствие, то будет и доверие, а доверие – это ключик к сердцу.
- Красиво, Тим! – восторженно откликнулась Лола. –  Твоя песня само совершенство. Мелодия, слова незабываемы, они тронули моё сердце. Любая голубка будет счастлива услышать от тебя эту песню, Тим!
- Моё сердце отдано тебе, Лола! Выходи за меня! – пылко проворковал Тим и, смутившись, слетел в гнездовье.

XVII.
Новостью дня в стае стало известие о скорой женитьбе Гая. После ухода старца Гай полностью избавился от ребячества, его взросление было стремительным. Вожак Иона не раз уже поручал ему опекать одноножку Кию. Гай заботился о ней столь обходительно и благородно, что голубка расцвела на глазах стаи.

- Тим, неужели, ему хватит мужества жениться на бедняжке Кие? – наивно вопрошала Лола.
- А почему нет, красавица моя? – Тим улыбался её наивности. – В нашей стае есть поговорка: Если у тебя две ноги – бегай, если одна нога – прыгай, если нет ног – летай.  Кия может летать, а за широкой спиной Гая проживёт счастливую жизнь. Совсем скоро, надеюсь, и ты примешь меня в свою судьбу.
- Замужество так ответственно, - пролепетала смущенная Лола. – Вернее, замужество для голубки всегда награда, это награда за мужество! Решиться соединить свою жизнь с другой жизнью… Ведь это навечно! Нужно отказаться от привычек одиночки, от устоявшегося распорядка и всё  - как радости, так и горести, делить на двоих. Отказаться от старого и построить новое, Тим, это очень смелый шаг!..
- Лола, наши родители строили совместную жизнь, построим и мы. Я каждый день буду петь тебе новые песни. Летим! Посмотрим на ухаживания Гая.

Друг Гай, тем временем, настраивал себя на брачную церемонию. Он тщательно вычистил и расправил оперение. Его пепельно-сизая голова на сильной шее и грудь с зеленоватым отливом сияли по-жениховски. Тот же отлив проявился на кроющих крыльях голубя. Церемониальную торжественность облику придавали радужка, искрящаяся золотисто-жёлтыми звёздочками, основание сильного клюва с хорошо заметной белой восковицей и белейшее подхвостье.

Гай знал, что его брачный союз с Кией навсегда, так было в стае и так будет, если соединили судьбы, обратной дороги нет, единое уже неделимо. Он старательно пометил территорию и раскатисто-глухо заворковал, подзывая к себе невесту. Слышите меня свободные сизари? Слушайте и знайте, ваши шансы равны нулю: голубка Кия – моё крылатое счастье!

Не прячь глаза, моя избранница, смотри, как шумно твой жених хлопает крыльями, можешь ли ты устоять перед ним на единственной ноге? Ты не торопишь события, но и не противишься судьбе. Через страх и боль ты летела навстречу этому дню, из последних сил стремилась к родному гнездовью, ибо здесь нам предстоит продлить свой род. В нашей жизни открывается новая глава. Появится семейное гнездо, потом потомство. Оберегая птенцов, вскармливая их, мы оба поймём, что родителям нужно очень постараться, чтобы перед детскими глазами прошло по-настоящему беззаботное детство. Выходи за меня, Кия!..

Ночью оставил гнездовье ещё один голубь. Птица покинула дом незаметно,  ибо почувствовала, пора уходить. Она опустилась на тротуар у ажурной металлической решетки, ограждающей сад. Здесь знакомо пахло травой и опавшей листвой, и ничто не мешало достойно встретить грядущее. Сородичи спали, когда огромное доверие жизни подхватило птицу в объятия и понесло к звёздам, оставив на тротуаре, прикорнувшее к металлическому пруту решетки остывающее тело, познавшее последнюю тайну бытия.

XVIII.
Каждый день Маша находила в себе слова для любимой гульки, видимо за те три тёплых дня породнилась она душою с птицей, и неустанно просила жизнь не только позаботиться о голубке, но и подарить им встречу. Маше очень хотелось убедиться своими глазами, что та жива и здорова.

Жизнь чутка к необычным просьбам и оттого в повседневной жизни бывает, повторяются ранее виденные чудеса.  Конечно, случаются они с поправкой на день сегодняшний. Жизнь добродушно улыбнулась Маше, и преподнесла подарок – три дня, точнее, три утра, а ещё точнее – три встречи с гулькой. Впервые они встретились на исходе лета, теперь увиделись на исходе осени.

В конце ноября дни коротки, каждое утро сумеречное и солнце на небе большая редкость. Птицы вылетают на поиски корма задолго до рассвета. Едва Маша вышла из метро, как заметила на тротуаре у ближайшего дома рассыпанный дорожкой хлебный мякиш: кто-то уже предусмотрительно позаботился о живущих по близости голубях. Сизари, перебегая с место на место, старательно подбирали клювом еду. Среди них, с края, припадая на правую ногу, сновала миниатюрная голубка. Еды ей досталось меньше, чем другим, но несколько хлебных крошек всё-таки перепало. Маша, увидев её, обомлела, потом осторожно подошла ближе и остановилась рядом, наблюдая. Это была она, знакомая ей гулька. Голуби склевали хлеб быстро, и в надежде найти и подобрать хоть что-то ещё съестное, неутомимо постукивали клювами по тротуару. Голубка подняла головку и посмотрела на Машу. Девушка улыбнулась: гулька выжила! Никуда ты не улетела, - радостно шептала Маша, - твой дом рядом. Ошибся Игорь.

День пролетел незаметно в предвкушении новой встречи. На другое утро Маша несла с собой хлеб, семечки и пшено. Ещё на эскалаторе метро, мысленно позвала: Гулька моя, лети ко мне, я несу тебе завтрак! Едва оказалась на улице, как несколько голубей закружилось над нею. Девушка в сопровождении птиц отошла в сторону, ближе к дому, чтоб не мешать прохожим. С волнением раскрыла мешочек с едой. Гулька, прихрамывая, не находила себе места от радости, вытанцовывая кругами. Как только Маша рассыпала корм, крылатая братия приступила к завтраку. В это утро гулька наелась отменно.

Голубка изменилась мало, разве что цвет глаз раньше тёмно-серый, стал теперь золотисто-коричневым. Но взгляд её, открытый, спокойный остался прежним, он говорил Маше, что помнит её, и, как прежде, абсолютно доверяет.
Девушка, присев, любовалась крылатой знакомой: день за днём ждала она встречи, то верила в неё, то не верила, но гулька живая, здоровая была в метре от неё, и глаза реагировали на это слезами счастья. Они встретились взглядами и, не мигая, замерли. Обе видели одно на двоих, то, что для кого-то, быть может, лишено всякого смысла – протянувшиеся меж ними узы незримой любви.

Радость не задерживается надолго, она, как перелётная птица, сегодня здесь, завтра… лишь бог ведает, где. Третье утро выдалось похожим и не похожим на первые два. Снова Маша мысленно звала голубку и та, откликнулась на её зов. С нею прилетели сородичи. Снова голодные птицы низко кружились над девушкой, едва та вышла из метро. Как накануне, Маша отошла в сторону и рассыпала на тротуаре, у стены дома, корм.
- Идите отсюда, совсем проспект загадили, – высокий костистый старик-дворник в оранжевом форменном пальто схватил Машу за рукав, намереваясь отогнать её от голубей.
- Вы что? – растерялась девушка. – Это же… птицы!
- Птицы? – взревел старик, - погань это, зараза…
Он обрушил метлу на птиц, те в недоумении взвились в воздух, но не улетали, ведь не вся еда ещё была склёвана. Старик выкрикивал ругательства, разметая по сторонам недоеденное голубями, целясь в них, бил метлой воздух. Маша безотчётно, и как у неё поднялась рука, ударила по перекошенному злобой старческому лицу. Осознала, что совершила, лишь после того, как всё уже произошло.
- Ты, зараза! – изумился, не ожидавший нападения, старик и без промедления обрушил метлу на обидчицу.
Девушка попыталась увернуться, но не избежала увесистых ударов по спине. Голуби, оставив-таки корм, разлетелись. Маша шла на работу, утирая ладошкой слёзы. Бесчеловечно… подло… Как можно жить и ненавидеть? Как можно загадить улицу, если птицы съедают всё до крошки. Всё живое нуждается в еде!

Когда потрясение улеглось, она подумала о дворнике без неприязни. Как вышло, что на человека руку подняла? Пусть он озлоблен, но он же старик! Подрабатывает, денег пенсионных не хватает. У него свои представления о мире и мироустройстве, вот он и живёт, как может, соответствуя им. Наводит порядок по утрам, а некоторые, вроде меня, мешают его порядку. Нескладно вышло. Лишь бы гулька не пострадала, но, кажется, взлетели все. Никого старик не убил!

В обед она заглянула к Ирме, Игорь тоже находился в зале.
- Наша голубка, жива! Я видела её, она хромает, - поделилась новостью Маша.
- Хромая, но с крыльями-то всё в порядке? – живо поинтересовалась Ирма.
- Ага! Летает!
Игорь промолчал, но Маша подметила, что на лице его мелькнула довольная улыбка. Что с него взять, мужчина, разве может он позволить себе проявить полноту чувств? А ведь птиц по-настоящему любит!

XIX.
- Познать недостающее – значит, принять данность. Тим, я познакомила тебя с моим большим человеческим доверием… Оно - не выдумка… Оно набрало силу, обрело яркость и больше не тускнеет. Ты заметил, оно сияет!
- Я понял, Лола, твоё доверие очень много для тебя значит, - откликнулся голубь. Но мы оба видели своими глазами, не каждый человек человечен настолько, чтобы проявляться доверием.
- Каждый, Тим! Я верю, каждый! Некоторые люди прячут его в себя очень глубоко, усыпляют и живут, не замечая, что оно в них есть. Однажды случается нечто из ряда вон выходящее, и доверие, проснувшись, заявляет о себе во весь голос. И человеку ничего не остаётся, как с ним считаться, по-другому нельзя, так устроено.  Тим, лишь не лишённая доверия жизнь полнится смыслом, жизнь без доверия бессмысленна.
- Лола, ты удивительная! Ты видишь данность!  Не удивлюсь, если когда-нибудь стая признает в тебе хранительницу родовой мудрости.
- Не преувеличивай, Тим! Я просто с детства одержима доверием.
- Разделяю твои взгляды, Лола. Может?.. Выйдешь за меня, Лола?
- Что ты говоришь, Тим, как можно? Выйти за тебя? Ты бесподобный музыкант, куда мне? С тобой никто не сравнится!
Голубка застенчиво улыбнулась. Склонила головку, обдумывая его предложение. Сердце молодого сизаря миг за мигом то падало от отверженности, то взлетало от счастья.
- Да, Тим, да! Я пойду за тебя! Я согласна жить в твоей тени, ведь уже не мыслю жизнь без тебя, ты - моё доверие, Тим!.. Крылатое доверие! И… моя данность.
Едва Тим уразумел, что избранница ответила ему желанным «да», он, в порыве восторженных чувств, взвился в небо и, планируя над землёй, запел: Пусть весь мир знает, что я люблю...

XX.
У человека нет крыльев, но одних окрыляет победа, других счастье, третьих любовь, четвёртых – открытие, пятых - доверие. Так что все люди время от времени крылаты и это нас роднит с птицами. Мы летаем в счастье, в победе или в любви под аккомпанемент своих ног, отбивающих ритм по земле.

Ощущая за спиной отросшие крылья, мы парим над землёй – час, день, месяц, год, годы. Как только крылья истончатся и окончательно растают, мы больно бьёмся о землю и потом долго помним не крылья и высоту, а боль падения. Живём в будничной заземлённости до тех пор, пока вновь не окрылимся. Всё повторяется и всё возвращается.
Людям дано свыше познать свою собственную высоту, значит, дано летать. И потому, люди должны летать. Не постигнешь свою высоту, и жизнь в конце покажется прожитой зря. Не дай бог такого ни мне, ни вам.

Взгляд окрылённого человека как взгляд голубя. Сизые птицы и мы – два разных выражения одной жизни. Окрылённость сближает нас по-братски. В конце концов, мы все едины в духе и это роднит, но окрылённость ещё и сближает.

Мне привычно кормить птиц и наблюдать за ними, чаще всего я кормлю голубей. Вот и сегодня, стая, завидев меня, торопится навстречу. Прохожий, случайно оказавшийся у неё на пути, в эту минуту разговаривает по телефону. Он изумлённо озирает проносящихся мимо птиц, потом столь же изумлённо рассматривает свой мобильник. 
- Это что? – кричит он.
- Вы у них на пути! – я смеюсь и радуюсь птичьему представлению.
- Надо же, забыл, о чём говорил! Они что, вас знают? Точно! Знают!
- Нет, нет, они видят!
Я знаю, о чём говорю, голуби хорошо видят не только цвета радуги. Каждого из нас они видят не хуже, чем мы себя в зеркале. Каждый человек предстаёт пред ними в подлинных красках и в истинном свете. Впрочем, они могут и знать: память у них действительно долгая! И слух уникальный, представьте, они не только совершенно поют, они даже могут узнавать человека по шагам.

Птицы усердно поглощают хлебные крошки. Как только я вытягиваю руку ладонью вверх, на неё тут же вспархивает птица. Мы смотрим друг другу в глаза. Пытаюсь прочитать, о чём думает она в эти мгновения обоюдного доверия. В её глазах нет бездумности. Красивая, спокойная птица с распахнутой душой, ставшая знаком мудрости и прощения, символом преданности своему потомству, а также символом невинности и чистоты, старости и долголетия. Здесь нет противоречия, разные народы видели в  голубе тот или иной символ, иль знак. А ещё голубь символизирует власть, посланную богом, и, что уж более, - считается символом святого духа.

Тем, кому кажется, что глупые и бесполезные голуби лишь пачкают нашу жизнь, скажу вот что: никто со стороны не может чью-то жизнь загрязнить больше, чем её обладатель. Мы, люди, гораздо чаще других форм жизни падаем лицом в грязь и не всегда стремимся от этой грязи отмыться.

Я не буду ни возвышать этих птиц, ни принижать. Я лишь желаю познать сокрытое в суетности, ибо мимо него так просто пройти, не придав ему значения. Голуби привычно живут в близком с нами соседстве и относятся к нам с большим доверием. Доверие свойственно самым серьёзным, и самым высокоразвитым особям нашего мира. В проявлении доверия голуби смогли превзойти человека.

Вспоминаю, что Ной со своего ковчега во времена всемирного потопа трижды выпускал голубя в небо, в надежде, что тот обнаружит землю. В первый раз голубь вернулся ни с чем, во второй раз вернулся с оливковой ветвью в клюве. Обрадованный Ной снова выпустил голубя в небо, в третий раз улетел голубь и уже не вернулся - это означало, что вода сошла с земли и пора человеку на землю вернуться. С тех давних, библейских пор у многих народов голубь олицетворяет хорошие, добрые вести. Так было и так есть, добрые вести много для нас значат. Где добрые вести, там доверие, а где доверие, там добрые вести.

Вокруг меня снуёт большое крылатое доверие. Я вижу его не первый день, такова данность. И принимая мироустройство как данность, каждому, кто способен слышать, говорю слова, что ежедневно воркуют нам голуби: Да пребудет со всеми нами - жителями этого мира, доверие - основание жизни.